Рауль Валленберг: «Железная маска» Сталина, или Алый Первоцвет

В сентябре 2007 года Нина в последний раз посетила Женеву, чтобы повидаться с братом. Ги не разговаривал с ней. «Годы, которые он провел в комиссии, были очень трудными для него», – сказала она. 4 августа 2008 года Нина, одетая в красное и голубое, срезала три красные розы в саду и поставила их у портрета Рауля, который стоял в комнате ее родителей. В 96 день рождения Рауля он оставался для нее живым.

12 августа 2008 году корреспондент посетил Ги в женевском госпитале. Тот сидел молча в комнате 233, пристегнутый к креслу-кровати и больничный браслет свисал с его худого правого предплечья. Об истории семейного поиска, длившегося к тому времени уже 63 года, он сказал слабым голосом, что все это было осуществлено очень непрофессионально. О двух попытках самоубийства сестры: «Нина всегда была в центре…». Когда разговор вернулся к поиску Рауля, Ги сказал, что нужно идти на самый верх. И утвердительно сказал «Да» на вопрос корреспондента, имеется ли в виду Владимир Путин. Беседа закончилась вопросом для Ги, продолжает ли он думать о брате. И Ги ответил: «Да, я до сих пор думаю о Рауле. Мне кажется, он в России…» [3].

2.2. «Лилле-Рулле» (Раульчик)

Когда Рауль Валленберг родился, его бабушка Софи Висинг писала: «Малыш Рауль, что называется, родился в сорочке, – для суеверных это означает нечто хорошее, хотя не знаю, что именно. Меня же порадовало, что он появился на свет в воскресенье. Да будет это добрым предзнаменованием!» Это письмо было адресовано Анни Валленберг, бабушке новорожденного по отцовской линии. Четыре дня спустя еще в одном письме, адресованному не только ей, но и деду Рауля, Софи Висинг написала: «Пусть это крохотное беспомощное создание, ваш внучек, принесет вам в будущем большую радость. Да оправдаются в нем, хотя бы в какой-то мере, те светлые ожидания, которые вы возлагали на его отца».

Он родился в стокгольмском пригороде Лидингё 4 августа 1912 года. С самого начала его жизнь была омрачена скорбью. Когда он родился, его отца, Рауля Оскара Валленберга уже не было в живых. Отец скончался от скоротечного рака за три месяца до появления сына на свет.

Ответственность за воспитание мальчика в значительной мере взял на себя его дед по линии отца, Густав Валленберг, родной брат Маркуса Валленберга-старшего, главы клана. И это, несмотря на то, что Густав Валленберг отсутствовал физически (находился на дипломатической службе): как и своего сына Рауля Оскара, дед воспитывал внука Рауля Густава (второе имя стало данью уважения деду) на расстоянии в тысячи километров… по переписке…

Первые 25 лет жизни Рауля-младшего отмечены влиянием деда. Именно он наметил контуры его будущего образования и сформулировал определенные моральные принципы, желая, чтобы Рауль руководствовался ими в жизни. Он хотел, чтобы Рауль стал успешным предпринимателем и одновременно гражданином мира, человеком, который принесет славу своей семье.

Рауль, по настоянию деда, начал учиться в школе уже с осени 1918 года, хотя ему было всего шесть лет. После трех подготовительных классов, весной 1921 года, Рауля записали кандидатом в Новое элементарное училище. Там в свое время учился и его отец, и кузены отца Маркус и Якоб. Вступительные испытания прошли хорошо, и Рауля приняли в первый класс.

Одноклассники вначале с предубеждением отнеслись к Раулю, для которого футбол и обычные детские забавы не составляли главных интересов. Это был юный мечтатель. Однако Рауль «в споре не лез за словом в карман» и не боялся «пререкаться с учителями». С юных лет Рауль увлекался верховой ездой и фехтованием, с большим старанием собирал марки. Ему нравилась музыка, он пел в церковном хоре мальчиков и в рождественские дни любил слушать ораторию Генделя «Мессия». Страстно любил кино, а также хорошо и с увлечением рисовал, унаследовав этот талант от отца. Очень рано у Рауля появился интерес к политике и общественной тематике. Он любил читать и читал отнюдь не детские книжки. По всем предметам, к которым он не испытывал интереса, оценки были плохими. Хуже всего обстояли дела с математикой и немецким.

В возрасте 14 лет Рауль стал учиться в гимназии. Дядя Рауля Маркус в свое время учился в той же гимназии, но в классе с естественно-научным направлением. Рауль выбрал латынь, так как языки давались ему легко. Однако со строгим латинистом они не сошлись и в следующем семестре Рауль оставил латынь и перешел в группу, в которой вместо латыни изучался русский. Преподавание русского языка было особенностью этой гимназии, имевшей с 1828 года статус государственного экспериментального учебного заведения, где опробовались последние педагогические новшества. В гимназии на учителей возлагалось создание собственных учебников. Гимназия была элитной по своему педагогическому составу.

В годы учебы Рауля в гимназии этот язык преподавал русский аристократ по имени Александр де Рубец (1882—1956. Он учился и затем сам преподавал в Царскосельском лицее. Во время Первой мировой войны де Рубец служил в канцелярии русского генерал-губернатора в Хельсинки и после революции перебрался в Швецию. Как и другие преподаватели школы, он написал в числе других книг учебник «Современная литература России», вышедший в 1929 году. Мать Рауля писала, что ее сын «был влюблен в своего русского учителя» и сам, в свою очередь, принадлежал к числу его любимых учеников.

«Дела с учебой у Рауля идут хорошо, хотя он, конечно, не входит в число лучших учеников. Но, думаю, первенство принесло бы ему мало радости, ведь расплачиваться за него пришлось бы перенапряжением, – писала Май фон Дардель свекрови в середине февраля 1927 года. – Во всяком случае, его определенно считают одним из самых умных. С немецким им приходится сильно попотеть, так что уж этот язык они изучат досконально». Из всего этого обоснованным было лишь первое утверждение: что Рауль умен. Во втором полугодии он тем не менее плохо учился, в результате чего не был переведен на следующий курс гимназии и вынужден был в начале осени сдавать переводной экзамен по христианству и математике.

Оценки Рауля на втором году обучения в гимназии были в целом такими же скромными, как в первый год, лишь оценки по немецкому еще более ухудшились. С этого времени он стал изучать четвертый иностранный язык, французский. Несмотря на очень средние оценки, его перевели в следующий, третий класс гимназии.

Лето 1928 года Рауль провел в усадьбе Эбботс Риптон в Англии. Расходы оплатил дед. По прибытии в Лондон Рауля принял шведский посланник в Англии Эрик Пальмшерна, который заранее забронировал для него номер в роскошном отеле «Сесиль». Это не прошло незамеченным. В письме матери Рауля его бабушка подвергла это критике, как и то, что Рауль добирался до Лондона на самолете. Вопрос был щекотливым. Май фон Дардель вынуждена была объясняться. Самолет вовсе не был желанием Рауля: после окончания его занятий более дешевые пароходные рейсы из Мальмё совершенно не подходили, а выбрав пароход в Лондон из Гетеборга, они сэкономили бы не более чем сотни крон. Поэтому она разрешила Раулю лететь, при условии, что сам, из своих денег, выплатит разницу. Отель «Сесиль» же был «ужасной» ошибкой. Заканчивалось письмо уверениями, что она своим воспитанием ни в коем случае не прививает Раулю привычки сынка миллионера (он таковым и не был!), ему то и дело говорят в семье, что нужно экономить на всем лишнем, чтобы хватило денег на главное, у Рауля нет тяги к расточительству.

Рауль вернулся домой как раз к началу учебного года. Густав Валленберг, находившийся в это время в Стокгольме, сообщил в письме жене, что на этот раз Рауль стал для него предметом «живейшего интереса». Дед приложил некоторые усилия к тому, чтобы обратить на Рауля внимание членов клана Валленберг.

Оценки Рауля за осенний семестр лишь частично улучшились. Поэтому он посвятил рождественские каникулы составлению «совершенно роскошного плана «повышения оценок за полугодие». Эти планы не осуществились из-за нескольких болезней. В январе Раулю удалили аппендикс, а еще через несколько месяцев он заболел гриппом. В конце второго полугодия он вновь получил «неуд» по немецкому, однако по русскому получил четверку. Плохая оценка по немецкому была отнесена на счет перенесенной операции. Зато Раулю легко давалась как письменная, так и устная речь. Во втором полугодии он написал выпускное итоговое сочинение на тему «Предпосылки и перспективы развития шведской промышленности (возможная речь на открытии промышленной выставки)». Это сочинение было удостоено высокой оценки. До матери Рауля дошло мнение одного из учителей «Написано с большим знанием дела. Пройдет немного времени, и этот мальчик выступит с подобной речью на реальной выставке.» [2]

Весной 1929 года, как и прежде, обсуждались планы Рауля на лето. Густав Валленберг вновь был готов финансировать поездку внука за границу. Было решено, что в этом году Рауль поедет во Францию. После окончания занятий, вся семья фон Дардель, кроме отца, выехала в Савойю. Затем Рауль перебрался в курортный город Тонон-ле-Бен на французском берегу Женевского озера, чтобы пожить во французской семье. Здесь ему дали «Путешествие Нильса с дикими гусями» в переводе на французский, и всего за несколько дней он выучил «очень большое количество французских слов». Каждый день его обучали грамматике, он читал вслух и делал переводы со шведского. Так как Рауль обещал держать деда в курсе своих «возможных будущих успехов», его третье письмо из Тонон-ле-Бен частично написано на хорошем французском. Свободное время Рауль посвящает купанию, гребле и длинным прогулкам. Перед своим отъездом из Тонон-ле-Бен в начале августа Рауль получил от деда поздравления с днем рождения и чек на 100 крон («тоже чрезвычайно интересное чтение», которое Рауль «искренне оценил по достоинству» [2]).

Рауль также сделал последние примерки у портного, сфотографировался в в своем новом костюме и отправил снимки домой родным. По мнению Рауля, время даром не пропало. Он также решил порадовать деда тем, что пребывание в Тонон-ле-Бен оказалось «весьма дешевым»: «Думаю, все вместе обойдется не дороже 700 крон». Вряд ли дед разделил это мнение Рауля о дешевизне поездки (все годовое содержание Рауля составляло 1500 крон).

Пребывание в Тонон-ле-Бен принесло желаемый результат: оценка по французскому за полугодие улучшилась. И вообще оценки оказались выше прошлогодних. Рауль начал работать над успеваемостью, осознав связь между благосклонностью и щедростью деда и собственными успехами в учебе. Оценки на выпускных экзаменах оказались лучшими за все годы гимназии: «отлично» по английскому, французскому и географии, «хорошо» по христианству, родному языку, немецкому, истории, философии, музыке, русскому и рисунку. Хуже обстояло дело с биологией и физикой. Математика в двух последних классах гимназии не входила в учебный план, видимо, к большому удовольствию Рауля.

Рауль явно обладал природной склонностью к языкам и хорошим для своего возраста слогом. Дед горячо хвалил его письма. Рауль много читал сверх школьной программы: «Торговля и промышленность», «Мировая история», «Мать Индия» … Рауль очень интересовался социальными и экономическими вопросами и читал даже годовые отчеты крупных компаний. Весной 1930 года он прочел несколько книг на внешнеполитические темы, а также ряд работ выдающихся экономистов.

«Аналитическое мышление и способность Рауля формулировать свои мысли видны в его сочинении по шведскому языку на выпускном экзамене. Тема была „Наемные работники и работодатели“. Сочинение начиналось утверждением, выраженным с безапелляционностью семнадцатилетнего: „Борьба между наемными работниками и работодателями есть самая большая социальная проблема нашего времени. Вместо добрых отношений, которые должны были бы царить между низшими и высшими, между ними наблюдается агрессивная борьба – во многом из-за глупости, близорукости и властолюбия, присущих обеим сторонам“. За этим следует подробное описание резкого подъема машинного производства, приведшего к росту безработицы, что, в свою очередь, породило рабочее движение и марксистский лозунг „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“ „Совершенно естественно, – пишет Рауль, – что слои населения, страдающие от гнета плохих экономических условий, пытаются с помощью насилия отвоевать для себя более приемлемое положение“, но одновременно „попытки жонглировать законами экономической жизни, к которым прибегало и прибегает рабочее движение, есть идея очень близорукая и глупая“. Однако позиция работодателей немногим лучше, считает автор сочинения, так как они „недооценивают значение хороших квалифицированных работников“ и используют „ненужную жесткость и произвол“. Однако шаг за шагом стороны уже начинают корректировать свою точку зрения. Рабочее движение было вынуждено отказаться от своего „гордого Интернационала“, „убедившись в необходимости двигаться вперед с осторожностью“. А работодателям пришлось уточнить свою позицию по нескольким вопросам, и они „все чаще стали выдвигать разумное требование квалифицированности рабочей силы“. Сочинение заканчивается анализом различия между рынками труда в Европе и в США. Хотя преподаватель родного языка счел рассуждения Рауля „иногда неясными и даже неправильными“, он поставил высокую оценку.» [2]

Устный экзамен состоялся 12 мая 1930 года, а на следующий день в доме семьи фон Дардель был устроен большой званый ужин. Гости состояли в основном из родственников старшего поколения, прежде всего со стороны Валленбергов. У Рауля по линии Валленбергов не было родных-сверстников. Его двою-родным братьям Марку и Петеру, сыновьям Маркуса-младшего («Додде»), в 1930 году исполнилось соответственно шесть и четыре года. В своем поколении Рауль оказывался первым – после кузенов отца – в очереди за право принять ответственность за семейное дело (ему, однако не дали это сделать – в будущем семейный банк Валленбергов после Якоба и Маркуса-младшего возглавили именно Марк, а затем – Петер).

Глава клана Маркус Валленберг-старший и его жена Амалия находились за границей и не могли присутствовать на ужине, но прислали поздравления. Тетя Амалия к тому же подарила Раулю наручные часы, замечательные тем, что они «не только попеременно то ходят, то останавливаются и к тому же своими непрошеными, сеющими панику звонками будят среди ночи, но и показывают правильное время и отлично смотрятся на руке». За еще одни такие часы Рауль даже готов повторить выпускные экзамены, которые были «почти что приятными», писал он в благодарственном письме. Письмо Амалии заканчивалось фразой: «С наилучшими пожеланиями, будущий капут» – то есть caput familiae, глава семьи. Рауль сознавал, что когда-нибудь ему предстоит занять ведущую роль в банковской и предпринимательской деятельности своей семьи. Это следует из благодарственного письма, написанного им в тот же день Маркусу Валленбергу-старшему: «Ваша доброта и заинтересованность, дядя Маркус, разумеется, являются для меня важным стимулом приложить максимум усилий в той или тех областях, в которых мне предстоит начать трудиться, и я надеюсь, что никогда не запятнаю семейное имя» [2]. Как мы увидим далее, Рауль ошибался в добрых намерениях Маркуса Валленберга-старшего и его сыновей: они не впустили его в «сферу Валленберг», пользуясь тем, что его отец давно умер, а у деда не было хорошей деловой репутации и влияния, да и сам дед умрет в 1937 году.

Первый свой опыт знакомства с делами Валленбергов Рауль получил уже на следующий день после праздничного ужина. Он начал работать в стокгольмском отделении «Стокгольмс Эншильда-банк» (SEB). На это место его устроил дядя Якоб.

Вот письмо Рауля, еще не достигшего возраста 18 лет, только что окончившего школу и ставшего на короткое время стажером в «семейном» банке Валленбергов SEB, жене Маркуса Валленберга-старшего, брата своего деда, главы «сферы Валленберг» в то время (перевод на русский язык сделан автором по книге [4]).

Рауль Валленберг (Стокгольм, 21.05.1930) — тете Амалии (Виши, Франция)

«Дорогая тетя Амалия!

…Хорошо, что закончил школу… Дядя Якоб был так любезен, что связал меня с главой персонала банка, который предложил мне должность в одном из филиалов. Это имеет неоценимое значение для меня в двух отношениях: я получу общее представление о внутренней банковской работе и различных направлениях банковской деятельности; я пойму, что такое работа в офисе и какими качествами надо обладать, чтобы ее выполнять.

Банк также много выиграл от моей работы в нем. Уже на четвертый день работы я смог выявить прямую прибыль банка в размере 21 миллиона крон, однако позже выяснилось, что эта прибыль была вызвана «незначительной» ошибкой в моих расчетах…

…Я надеюсь, что скоро услышу последние известия о планах дедушки и буду рад, если его желание жить в Константинополе было продиктовано не только силой его привычки…

Тысячу раз спасибо за Вашу доброту и наилучшие пожелания от будущего Главы Семейства.

Ваш любящий,Рауль»

Эту «незначительную ошибку в расчетах» надолго запомнили Маркус-старший и его сыновья в качестве одного из аргументов недопущения Рауля в «сферу Валленберг», на которую он имел законное право (и лишился его только потому, что отец Рауля умер совсем молодым…).

Одновременно с выпускными экзаменами Рауля произошли решающие изменения в жизни Густава Валленберга: он вышел на пенсию и вынужден был оставить свой пост шведского посланника в Стамбуле. Однако он решил не уезжать из Турции (думал ли он в это время о внуке?!), где у него были хорошие деловые связи и приобретенное с годами прочное положение. Густав опасался также, что, приехав в Швецию, он утратит всякое влияние, и его начнут воспринимать как человека, у которого все в прошлом.

Проработав месяц в качестве банковского служащего, 16 июня 1930 года Рауль поступил на военную службу по подготовке командного состава в лейб-гвардию в городе Эребру. В письмах к родным он описывал армейскую жизнь с комической стороны. «Я тружусь с большим рвением и патриотическим самопожертвованием и, защищая родину, ношусь взад-вперед по лесу и поворачиваюсь „направо!“, „налево!“ и т. д. и т. п.», – отчитывался он примерно месяц спустя тете Амалии [2].

К концу срока военной службы Рауль заболел желтухой и попал в военный госпиталь. Там он познакомился с Ингемаром Хедениусом, будущим профессором философии в Упсальском университете. «Мы были совершенно откровенны друг с другом, делясь чувствами и представлениями о жизни, – вспоминал Хедениус. – Мы оба принадлежали к высшему классу, но он, казалось, более гордился своей семьей, чем я своей. В то время я придерживался левых настроений, а он нет». У Рауля была примесь еврейской крови, и он это подчеркивал. «Он говорил о себе как о „Валленберге и на одну восьмую еврее“ и, похоже, считал это гарантией жизненного успеха». В другой связи Хедениус приводит формулировку Рауля в еще более заостренном виде: «Такой человек, как я, Валленберг и одновременно наполовину еврей, непобедим». Эти сведения неточны (Рауль был евреем на одну шестнадцатую, со стороны матери), однако очень интересно отметить, что в беседах он упоминал о своей еврейской крови [2].

Примерно так же пишет об этом автор книги [1]: ««Рауль знал, что он на одну шестнадцатую еврей, и гордился этим. Профессор Ингемар Хедениус вспоминает разговор, произошедший между ним и Раулем в 1930 году, когда оба они попали в армейский госпиталь во время прохождения военной службы: «Мы вели долгие задушевные беседы. Он был полон идей и планов на будущее. Хотя я был значительно старше – в Швеции можно самому выбирать время прохождения военной службы, – он произвел на меня сильное впечатление. Он гордился своей еврейской наследственностью и, как я помню, даже преувеличивал ее. Кажется, он сказал тогда: «Человека, подобного мне, наполовину Валленберга и наполовину еврея, сломить нельзя». Валленберг показался профессору Хедениусу «чрезвычайно симпатичным молодым человеком – одновременно оригинальным и благоразумным. Он казался смелым, сильным и энергичным. И хотя он был весьма высокого мнения о своих способностях, это не проявлялось в хвастовстве или других неприятных для окружающих чертах.»»

Рауль и его друг, который был старше на четыре года, мечтали о создании новой крупной ежедневной газеты, которая бы вытеснила все прочие газеты. Рауль должен был стать владельцем, исполнительным директором и главным редактором, а его друг отвечал бы за политику и культуру. Если они сохранят свою дружбу, то тогда им обеспечено «решающе влияние почти на все в нашей стране». Когда они не были заняты мечтанием о завоевании мира, то сочиняли песни, по выражению его друга, «к сожалению, более скабрезные, чем по-настоящему веселые». Рауль писал слова, его друг музыку.

Рауль был молод, а его отношение к армейской жизни чересчур веселым, чтобы нравиться начальству. Его друг вспоминал: «Он сначала с огромным интересом старался стать идеальным солдатом и сумел заразить этим и других, так что не найти было более живого отделения, чем наше. В прочих отделениях народ с самого начал был настроен по отношению к военной службе небрежно. Однако вскоре оказалось, что лишенные всякого воображения командиры не в состоянии по достоинству оценить проявляемую Раулем заинтересованность, необычную для них. Результат не заставил себя ждать. Рауль стал сопротивляться и львиную долю своей энергии тратить на то, чтобы досадить младшим командирам. Был случай, когда два всем известных скандалиста из части явились в казарму пьяные и поломали там стулья и стол. Рауль, сам в рот не бравший крепких напитков и позволявший себе максимум сходить в ресторан и прилично поесть, немедленно бросился им на выручку и приложил всю свою энергию к тому, чтобы спасти их от наказания. Когда это не удалось, Рауль организовал триумфальное шествие для грешников до гауптвахты, а потом от нее: их донесли на скрещенных руках под возгласы „ура“ до места заключения, а после отсидки принялись качать под приветственные крики единодушного собрания. Командование, ровным счетом ничего не понявшее, пришло к выводу, что Рауль сделался коммунистом.» [2]

При демобилизации 20 декабря 1930 года баллы у Рауля оказались очень средними.

2.3. Густав Валленберг строит планы

Дед хотел воспитать мальчика образованным космополитом, «гражданином мира». После гимназии и поездке во Францию Рауль знал уже английский, французский, немецкий и, немного, русский языки.

Было решено отправить Рауля в Соединенные Штаты Америки изучать архитектуру. Густав Валленберг мечтал, чтобы Рауль, в духе семейных традиций, занялся банковским делом и возглавил в будущем банк где-нибудь на Востоке, «пионерский» банк (применяющий новейшие технологии, как сказали бы сегодня), но юноше всегда нравились строительство и архитектура.

Будучи еще подростком, Рауль часто ходил по крупным строительным площадкам Стокгольма и любил поговорить с встречавшимися ему там архитекторами, строителями и инженерами. В 1920-е годы Кунгсгатан, одна из главных улиц Стокгольма, была одной большой стройплощадкой, именно там Рауль получил свой первый опыт в области архитектуры. Раулю хорошо давалось черчение. Темой одного из его сочинений в последнем классе гимназии стали «современные архитектурные стили». Рауль уже давно мечтал о карьере архитектора. Во время поездки в Константинополь летом 1926 года они с дедом подробно обсуждали его планы на будущее. После возвращения домой в Швецию Густав Валленберг сообщил жене, что говорил с матерью и отчимом Рауля о его будущем и что они договорились, что Рауль станет архитектором. В 14 лет Рауль четко представлял, чему бы он хотел посвятить себя. Его выбор профессии был и данью уважения покойному отцу, его мечтам об искусстве.

Профессия архитектора не была типичным выбором для члена семьи Валленбергов (на самом деле, Рауль был членом семьи фон Дардель…), от которого ожидалось, что он посвятит себя промышленности или банковскому делу – центральным для клана Валленберг сферам деятельности. Дед его внук рассматривали профессию архитектора как часть образовательного плана, имеющего долгосрочную перспективу. «Как Вы писали в своем последнем письме, Вы желаете так выстроить мое образование, чтобы я уже с самого начала получил возможность обеспечивать себя с помощью какой-то практической профессии, а уже затем, по достижении зрелого возраста, устремился бы туда, к чему чувствую себя наиболее склонным и подготовленным. Все указывает на то, что так и будет, то есть что время для моей окончательной карьеры настанет в возрасте лет 30 или позже» [2].

Обсуждались и другие варианты. Одним из них была возможная учеба Рауля в Высшей школе экономики в Стокгольме с продолжением образования в Гарвардской школе экономики. Как справедливо считала мать Рауля, в это случае ее сын получил бы «равно большие возможности сделать карьеру как в Швеции, так и в Америке». Кроме того, Рауль был еще очень молод. На момент сдачи выпускных экзаменов ему было всего 17: «… сразу же отправляться в Америку было бы вообще-то нерасчетливо, поскольку в смысле зрелости я заведомо буду уступать своим американским товарищам и тем самым испытывать трудности с освоением, несомненно, достаточно сложных курсов». Даже и после двухгодичной учебы в Высшей школе экономики, к моменту отъезда в Америку, ему все равно было бы только 19 [2].