Тайны стихий. Часть первая

По завершению того дождливого вечера Осина предложила переночевать в кладовке над магазином её отца. Уже на следующий день появились новости о предстоящих казнях. Совет постановил лишать жизни всех, кто осмелился применять магию на территории города. Не имело значения наличие ущерба от таких действий, так как магия, поясняли в совете, порочна по своей сути. Не остановило совет и то, что закон приняли уже после поимки магов, а значит, их казнили незаконно. Однако совет Георга риторически спрашивал в тексте листовок на плакатных досках: как охранять таких заключенных длительный срок, можно ли на годы запереть их, ожидая мести в любой момент? И люди покорно кивали, не спрашивая более о вине магов, ведь они падшие и злодеи – смерть их единственная участь.

Это несправедливо. Анну ждала такая же судьба, будто и она виновна в чём-то. Возможно, безопаснее просто сидеть и не высовываться, ведь до сих пор магов обнаруживали только во время их превращения. Причина этого явления была загадкой, ещё больше сбивало с толку, что маги «открывали стихию», как выражалась Осина, примерно в одно время и при весьма заурядных обстоятельствах. Не было ни ожидаемых пентаграмм на земле, ни крови животных, ни таинственных слов. Получалось, что превращение не было связано с действиями самих колдунов, скорее с их состоянием. С другой стороны, слова были, но появлялись сами собой. Отец Анны упоминал «демонические руки», небесный свет и странное нашёптывание. Этому не нашлось здравого объяснения даже у Осины, хотя девушка не удивилась – оказывается, о странном языке и шёпоте писали в книгах, где Осина обнаружила множество знаний о наступающем явлении хранительства стихий.

– И куда же мне бежать? – спрашивала Анна. Она пока не могла смириться и привыкнуть к своему положению. Город отныне считал её преступницей, еретичкой, отступницей. Точнее, её станут считать таковой, если выяснят про тот случай в саду. При этом она не сделала ничего плохого, никому никогда не причиняла зла.

– Я тут п…подумала, – отвечала Осина, – есть одно м…место… может быть…

– Такое, в котором безопасно? – заинтересовалась Анна.

– Не знаю, где теперь б…безопасно для тебя. Но мы могли бы б…бежать не просто в никуда, а п…попробовать получить знания.

– Мы? – удивилась Анна.

– На город н…надвигается опасность. Сидеть на месте мало смысла, лучше п…попробовать изучить это явление. Детально п…понять п…природу изменений в мире, – старалась объяснить Осина.

– Мне казалось, что ты и так знаешь об этом всё.

– Я собираю книги о стихиях с д…десяти лет, – сообщила Осина, – но не так уж и много знаю. Есть указания на д…древний храм, н…находящийся где-то в лесах к юго-юго-западу от Георга.

– Храм?

– Храмы старой в…веры в единого Бога строились тысячи лет назад и м…многие могли сохраниться до н…наших дней. Абу-Аль-Инзарек пишет, что некоторые из них н…неразрушимы и специально оставлены для эпохи, когда начнут п…появляться хранители.

– И ты думаешь, что мы с тобой могли бы найти один из древнейших храмов?

– Лучше искать храм, который м…может объяснить больше о твоём избрании, или бежать п…просто так, куда глаза глядят?

– Ты права, лучше мы отправимся на поиски ответов, – решила Анна, впрочем, без особой уверенности.

Осина стала Анне настоящей подругой всего за несколько дней и становилась всё более близкой, хотя они и спорили из-за всей этой магии, ведь Анна не могла так легко принять её за данность. Пусть внешне Осина некрасива, но внутри она была очень милой, любознательной и даже сильной. В ней ощущалась та сила воли, которая свойственна людям, пережившим немало унижений. Заикание Осины внешне сильно отличалось от обычных тиков: её лицо перекашивало почти на каждом согласном звуке, а голос сильно менялся, если девушка нервничала. На протяжении жизни Осина была одинока, не удивительно, что она искала утешения в мифах о колдовстве.

Что сильно раздражало, а точнее кто, так это Лемов – очень расхлябанный, эгоистичный и ленивый человек. В отличие от большинства юношей этого возраста, Лемов не имел постоянной работы, не учился, большей частью слонялся без дела. Лемов часто отвечал односложными предложениями, постоянно «не вникал» и виделся тупым, как пробка, словно в его голове роились сотни глупых мыслей, но он выбирал ровно одну, самую примитивную, и высказывал именно её. Иногда это была какая-то дрянная «философская» мысль, которую он кидал в пустоту. Лемова совершенно не смущала «обидная правда», его высказывания часто ударяли по самолюбию собеседника неожиданным образом, словно он издевался над ним. Взять хотя бы прозвище Осины, которую он звал «Рыжей» – это заметно обижало девушку, но Лемову было безразлично.

Перед тем, как постучать в дверь каморки в тот дождливый вечер, Анна стояла там несколько минут, терзаясь сомнениями. Она слышала слова Лемова. Ей уже неоднократно признавались в любви, но Анна всегда ждала настоящего чувства, половина же «влюбленных» просто хотели войти в семью управляющего Брицем, что уже куда лучше их положения. Остальная же часть юношей была просто очарована, но не более. Лемов попадал в эту вторую категорию, но он был едва ли не худшим вариантом из возможных: хилый и слабый, безалаберный, бедный и бесперспективный. В нём не было ни единой из добродетелей, приписываемых обычно мужчинам. Быть «мечтой» такого человека Анне крайне неприятно.

С подачи Осины Анна прочитала книгу некого Маньюэ, посвятившего половину жизни поиску ответов. Из предисловия автора можно было узнать, что с его сыном случилось нечто похожее на избрание в хранители, хотя сам он процесса превращения не видел и давал смутные описания. И всё же он потратил кучу времени и целое состояние, чтобы разобраться в проблеме. Его книга была единственным прямо доступным источником, так как издавалась в жанре приключений – долгое время на неё не обращали большого внимания. Другие источники были куда скромнее, туманнее и давали сведения скорее ритуального или мифического характера.

Люди всегда начинают с простых вопросов, словно дети, спрашивающие «почему» или «зачем», но как раз эти ответы дать обычно сложнее всего. Как правило взрослые стараются уйти от вопросов, требующих слишком долгих объяснений или даже ответов на дополнительные вопросы. Так было и здесь. Авторы различных книг указывали, что стихии соревнуются, они требуют, чтобы был выбран «победитель». Зачем, почему и как победить никто уточнить не мог, но все сходились во мнении, что уничтожать других хранителей не требуется. Более того, количество победителей, похоже, тоже было нечётким, зависящим от некого дополнительного условия.

– Что означает «победить» в понимании этой теории стихий? – спрашивала Анна. – Турниры и соревнования предполагают правила.

– Понять правила и в…выполнить условия, – отвечала Осина.

– Получается, ты веришь в некий турнир стихий, но правила никому неизвестны. Бред же.

– Известно, что были п…победители в прошлом. Это не как получить обычный приз – это слиться с самой стихией, стать владельцем её п…первородной формы. И делать всё, что п…пожелаешь.

– Абсурд. Я никогда не слышала ни о каких победителях.

– Потому что п…прошли целые эпохи, – просто объясняла Осина.

Разгадывание подобных мутных теорий раздражало Анну. С чего вдруг она вынуждена выуживать правила, выдуманные непонятно кем, непонятно с какой целью? У любого явления есть причина и результат, но зачем природе «придумывать» такую нелепицу? Идея про Бога-организатора казалась и вовсе смешной.

– Нам следует т…торопиться, – сказала Осина как-то вечером. – Ходят слухи, что все выезды из г…города будут проверять.

– Но мы ведь уже взрослые. У тебя же есть бумаги? – поинтересовалась Анна.

– Дело не в…во мне, а в т…тебе, – лицо Осины вновь скорчилось, когда она пыталась говорить быстрее. – У них, г…говорят, есть способ выявлять магов.

– То есть нам нужно убежать до того, как они выставят посты?

– Именно. И не забудь: они наверняка п…проверяют всех при п…пересечении границы Георга, на краю предместий. Разрешений на в…выезд из страны у нас нет, тебя м…могут раскрыть, так что придётся идти лесами.

– По лесу идти?! Мы заблудимся! Или нас сожрут звери! Или… просто помрём там от холода!

– Летом? – подняла брови Осина. – Мы м…можем немного замёрзнуть, если похолодает, но это не смертельно. Всего-то нужно п…пройти через границу подальше от дорог.

Обсудив план ещё, они решили идти пешком через лес около Тельца, чтобы пройти границу Георга не по дорогам. От транспорта решили отказаться совсем: на поездку не было денег, да и риск был слишком велик. У них могут спросить документы, и пусть они обе уже совершеннолетние, это не спасёт от тщательных проверок. Поймав колдунью, охранники сразу отправят её на виселицу. Тайком пройдя границу, девушки могли выйти к реке, вдоль которой потом добраться до заветного места. Осина вычислила положение таинственного храма, в котором, как она мечтала последние пару лет, должны быть какие-то ответы.

В виде плана всё казалось лёгким, но на практике была куча проблем. Нужна провизия, однако денег было очень мало. Осина хотела взять ящик консервов или другой еды, а проще говоря просто украсть из бакалеи часть товара. Это рискованно, но ещё сложнее будет тащить такой груз двум хрупким девушкам. Понятно, что родители Осины не разрешат дочери отлучиться на прогулку в какое-то таинственное место по непонятной причине, да ещё прихватив с собой их товары. Так недолго попасться, и тогда родители Осины могут сообщить охране о незнакомке, подбивающей их дочурку к побегу.

Другие проблемы были ещё сложнее. Идти пешком дело долгое. Где они будут мыться, на чём спать, куда ходить по нужде? В глубине мыслей Анна брезговала. Анна часто гуляла в лесу, даже неоднократно засыпала под деревом тёплым летним вечером, но никогда не смела идти в его глубину. Мысль, что ей придётся много дней блуждать по чащобе, отложив купание до самой реки, была слишком пугающей. В лучшем случае Анна просто рухнет где-то по дороге, изнемогая от усталости, источая вонь.

* * *

В один из дней поползли слухи о казни хранителей на площади. Вечером того же дня в каморку заявился Лемов. Он частенько заходил сюда, садился на один из ящиков и отпускал плоские шуточки по поводу и без. Самое плохое, что Осина теперь звала в поход и его.

Лемов хоть и молодой парень, но какой-то хлюпик. На вид он не сильнее девчонки, так что первым, скорее всего, начнёт ныть о тяготах путешествия. И первым свалится от усталости. К тому же Анне как-то неприятно идти в столь необычных обстоятельствах в компании незнакомого мужчины. Пусть это и всего лишь Лемов. Она знала, что у Лемова на её счёт странные, возможно, грязные мыслишки.

Однако над Лемовым навис громовой меч судьбы. Объявляли о начале призыва, так что все молодые мужчины должны собираться на войну. Говорили, что впереди борьба с магами, которые жаждут разорить Георг, потому и подбивают горожан учить чёрную магию. Сначала новобранцев отправят в силы самообороны города, но потом могут при необходимости бросить в настоящую битву. Так как хилому Лемову этим путём проложена только дорога в могилу, то он планировал тоже дать дёру вместе с Осиной и Анной.

Этим вечером Лемов рассказал о казни, а затем и о панике, поднявшейся сразу после. Он не видел, что случилось, но люди в страхе кричали о появлении ещё одного мага где-то на другой стороне площади. Новостные плакаты пока молчали, а значит, никого поймать не удалось.

– Ещё один невиновный превратился в ма… хранителя, – заключила Анна, выслушав неторопливый рассказ Лемова.

– Ты так говоришь, будто д…должны п…превращаться только виновные, – укоризненно сказала Осина. – Это дар, а не проклятие.

– Дар?! Людей убили за этот дар, они даже сделать ничего не успели! В чём этот дар выражается?!

– Тебе, как и им, дана в…возможность управлять стихией, – ответила Осина.

– Управлять? То есть… я правда могу управлять светом?

– Если мы п…правильно определили стихию, то да, – кивнула Осина.

– Как ты себе это представляешь? – Анна встала с ящика, чтобы подойти к единственному пятну света в каморке. Его создавало грязное окно над дверью, если бы не оно, то здесь стало совсем темно. Лампу Осина зажигала редко, потому как топлива для неё не хватало.

– Я должна как-то приказать свету не светить? Или что? Как такое может быть?

– Я никогда не в…видела магии, – скрестила руки Осина, её глаза, включая и косивший в сторону, выражали недовольство, – так что не могу знать.

– Но меня ты убеждаешь, что хранители могут повиливать чем-то!

– След м…магии идёт с древних в…времен, пронизывая всю к…культуру людей, – нервничала Осина. – Мудрецы п…предсказывали появление избранников стихий м…многие столетия назад. И вот это происходит! Это не в…выдумка, это известный издревле факт! Видимо, уже не п…первый раз…

– Ты читала Айзенка? – пошла в атаку Анна. – Любое явление должно стыковаться с другими явлениями в природе. Всё связано. Нельзя просто взять и приказать свету… не знаю… светить в другую сторону. Невозможно заставить камень подпрыгнуть сам собой!

– Я ч…ч…читала это церковного б…бездаря! – Осина боролась с лицевыми спазмами. – Если он не знает, как это м…может быть, то… Ты лучше бы п…попробовала управлять светом! Или тебе н…непременно нужна формула того, как это работает? Хранитель – это оплот мудрости, а не…

– Знать, как всё устроено – это и есть мудрость, – перебила Анна. – А так получается, что хранители нарушают законы природы. Если эти силы реальны, то они противоестественны!

– Ты не можешь этого знать! – выкрикнула Осина. – Что естественно, а что нет – только твоё мнение! Если в привычных тебе книжках не написано такого, то это не значит… ничего!

Удивительно, но на эмоциях Осина перестала заикаться. Её голос как-то странно поменялся в этот момент, будто и не принадлежал ей.

– Если мы найдём этот дурацкий храм, про который ты прочитала, мы узнаем больше? – спросила Анна.

– Наверняка, – кивнула Осина. – Эти храмы с…строились для хранителей, для б…будущих избранных. О них пишут самые д…древние тексты. Учёные Георга н…находили рисунки, сделанные две тысячи лет назад, в которых упоминаются все ч…четырнадцать стихий. Это есть в альманахе н…наук за последние два года, я тебе п…покажу, если хочешь.

– В «Искусстве столяра» тоже такое есть, – подал голос Лемов. – Мне дядя давал почитать.

– Что там есть? Про стихии? – удивилась Анна.

– Да, там написано, что дерево, подобно любой стихии, требует аккуратного подхода и страсти, – подтвердил Лемов. – Путь мастера – обуздание этой стихии… и так далее, и так далее…

– Тебе говорили, что ты болван?

– Я ему п…постоянно говорю, что он д…дурак, – сказала Осина. – Деревья – часть стихии природы, Лемов, а не отдельная стихия.

– Дяде моему это скажи, – безразлично ответил Лемов.

* * *

Наступила последняя неделя июня. Приготовления были завершены. Анна ещё жила в каморке у Осины, стараясь не выдать себя ни охране порядка, ни родителям подруги. В мыслях Анна признавалась себе, что поступает неразумно. Бегут от проблем только дети или неразумные подростки. Взрослые, как учила её мать, должны решать вопросы по существу. Однако что же здесь можно решить? Городские власти однозначно приказали изжить магию, а о виновности или невиновности магов по существу никто думать не собирался. Так что лучше всего будет уйти, поискать ответы и, быть может, вернуться позднее.

Осина очень обрадовалась, что её мечта наконец сбудется. Одна она никогда бы не решилась на такой поход. Месяцами девушка тратила своё свободное время на поиски ответов. Это стало манящей идеей, от которой не убежать, теперь же ответ мог быть найден. Древние культы, построившие где-то в диких землях храм, что-то знали. Возможно, там есть объяснение происходящего.

Оставалось последнее дело. Томным вечером накануне отправки Анна покинула каморку и пошла по улице Воробьёв. Это дело она откладывала до самого конца. Странная улочка то поднималась, то опускалась, по крайней мере, если идти в эту сторону. Шагать пришлось довольно приличное расстояние. Вдоль улицы стояли сплошь лавки, их по-современному называли магазинами, но чуть дальше был также и солидного вида трехэтажный особняк. Он неуклюже смотрелся здесь, хотя в отрыве от улицы, сам по себе, выглядел прилично: широкие двойные двери, изящные большие окна, как арки; городской дом Аян и в подмётки не годился этому коттеджу. Откуда он взялся здесь, этот пышный, одинокий дом?

Осина как-то рассказала, что во времена, когда эта улица была окраиной города, здесь ежедневно собирался самопальный рынок. Всю улицу заставляли торговцы со своими лотками, они же и жили в этих домах, строили их, а некоторые из домов были раньше складами. В те времена здесь торговали крупами, сахаром, выпечкой и некоторыми другими товарами. Помимо торговцев, горожан и селян, сюда слетались сотни маленьких птичек, желающих украсть по паре крошек или зёрнышек. Так улица и получила своё название, ставшее позже официальным.

Почта размещалась на первом этаже двухэтажной постройки, прямо на перекрестке между улицей Воробьёв и Медным проулком. Внутри было многолюдно, у единственного окошка в решётчатой деревянной стойке стоял опрятный молодой мужчина с усталым видом. Поглядывая на очередь взглядом потенциального убийцы, он не забывал вежливо здороваться с каждым подошедшим и даже поинтересовался здоровьем нескольких пожилых дам. Раньше Анна не бывала в почтовых отделениях – на почту посылали Петра, а до него другого помощника отца. И вдруг:

– Госпожа… – послышалось сзади. Это был Пётр, он спешно приблизился к Анне, дышал тяжело, будто запыхался, и вовсю таращил глаза. – Я заметил вас из окна!

Проклятье! Надо было помнить примету, известную ещё её бабушке: не поминай того, с кем не хочется встретиться. Анна не верила в приметы, хотя простое население Брица доверяло им больше, чем церкви Георга. Но теперь, видимо, пора начинать верить, раз она стала колдуньей, пусть и против своей воли.

– Ты… откуда?.. – опешила Анна.

– Юноша с вами? – деловито спросил мужчина в шляпе с полями, занявший очередь сразу за Анной минуту назад.

– Нет, он… вы не посторожите место? – взмолилась Анна. Он кивнул, и Анна схватила Петра за руку, выбегая из здания.

– Откуда ты? – спросила она уже снаружи.

– Из дома господина Кирра. Мне сказали отнести зонт… в смысле взять его… но вообще я его уже взял и пошёл… и тут: я смотрю в окно, а там вы… и я подумал, что всё это не просто так, у меня есть шанс вас догнать и сказать… – он торопился и запинался, нёс какую-то околесицу.

Анна так ничего и не поняла.

– Скажи только, папа ищет меня? Он что-нибудь предпринял?

– Он велел мне найти вас и дал мне денег, сказал мне вас искать и сделать, что нужно, и никому не говорить, – Пётр сглатывал слюну прямо посреди предложения. – Я искал и потратил все деньги, но…

– Зачем ты мне про деньги сейчас говоришь?

– …Так и не нашёл вас, – закончил Пётр.

– Он дал тебе денег за молчание или на поиски?

– Я… я… искал… это на дело, госпожа, я бы не сказал…

«Уж больно честные у этого парня глаза», – подумала Анна. Было даже неважно, что он таращит их и они бегают туда-сюда.

– Ладно, я поняла. И как же ты меня искал?

– Спрашивал людей… эм… на рынке поискал… точнее, на всех рынках. И у церквей, да. Думал, вдруг вам совсем плохо и вы пойдёте просить еды или одежды.

До этого момента ей ещё не приходилось чувствовать себя оскорблённой. Она – Анна Аян, пусть её отец только надзирает за Брицем, но её прадед был знаменитым полководцем. Пусть она и в тяжёлой ситуации, но пойти попрошайничать на рынке?! Для этого, подумала Анна, нужно голодать не меньше двух недель. Но даже тогда – Анна была уверена в этом – она бы лучше умерла, чем дошла до такого.

– И это всё, что ты сделал? Больше нигде не искал? – задавая этот вопрос, Анна старалась держать голос ровным.

– Ага, – задумался Пётр. – Я хотел было написать объявления с вашими приметами, но господин запретил. Он сказал: никто не должен узнать. Мол, найди её сам и уговори прийти домой.

– И ты нашёл… – вздохнула Анна.

Каким-то чудом, нелепым совпадением, несчастным случаем, хотелось добавить. Он, наверное, был в одной из лавок, когда она шла по улице. Ещё обиднее оттого, что прав оказался Лемов, советовавший ей не высовывается из дома. Ношение капюшонов и накидок нынче было запрещено, но резать волосы или перекрашивать их, как советовала Осина, Анна никогда бы не решилась.

– Но вам нельзя домой, госпожа! – заговорщическим голосом сказал Пётр.

– Хватит звать меня… Что ты сказал?

– Нельзя! Я слышал кое-что: они обсуждали с тем толстяком, как будут уничтожать колдунов и находить их повсюду!

– Кто сказал? Где ты слы… Подожди, ты… знаешь?

– Я видел вас в тот день, в саду, – прошептал Пётр.

– И что ты подумал тогда? Отец решил, что никто не знает.

– Вы… ваш отец посылал меня в Садор. Я как раз пришёл тогда рассказать ему всё. Там… там тоже было такое. Белокурая девушка, она упала на колени, и… лодочник позвал парней, и они отнесли её к целительнице. Та сказала… ну… мол, пусть уходит из города. Пусть бежит, пока не поздно.

– Почему? Садор далеко. Там нет церковников.

– Люди огня могут снова прийти, так она сказала. Они пожгут всё, если не отдать им других колдунов. Говорит, они погубят всех, кто не рождён от огня, вот как, госпожа!

– И что было с ней?

– Как стало ей получшее, прогнали они её. В питейной мне сказали: люди огня всё равно поймают и кровь из неё выпьют. Чтобы силы получать! Вот от этого они и такие большие, и глаза у них красные оттого!

Неужели правда? Поверить в существование какого-то бога, описываемого Осиной, в стихии и испытания ей было трудно. Но вот легенды о чёрной магии, питье крови, дающем небывалые силы, – такое слышали многие. Церковные писатели не любили эту тему, но всё же иногда выпускались книги об этом. Наличие демонов и сделок с ними почти никто не отрицал, они лишь писали, что знания о демонах противны современной науке. Демоны – воплощение стремления человека к невежеству и порокам. Настоящее зло магии притаилось где-то там.

– Я завтра ухожу из города, – объявила ему Анна. – Подальше от войны и казней. Если с севера наступают маги, как пишут на плакатах, то мне лучше быть где-то подальше. Передай отцу письмо. Там я и маме письмо вложила. Хорошо?

– Да, – кивнул Пётр. – Берегитесь, они говорили о новом оружии.

– О ком ты постоянно твердишь? Кто это говорил?

– Ваш отец – господин Аян – и господин Кирр. Он говорит, то есть Кирр, господин Кирр, то есть… что ваш отец будет командовать южным тылом. Они боятся вторжения…

– Папу поставят в командиры?! А при чём тут папа? Он следит за Брицем, он не военный!

– Хороший организатор, – ответил Пётр. – Они хотят разместить резерв на юге из-за слухов о южных беспорядках. Ваш отец, наш господин, он будет присматривать за ними. А опытные военные нужны тут.

– Ясно, – кивнула Анна, хотя поняла лишь половину из его путанных объяснений.

– Убегайте, госпожа. Дурные времена настают… Господин и сам бы отправил вас теперь подальше. Ему бы только знать, что вы живы да здоровы.

– Знаю. Отдай ему письмо, пожалуйста. И попрощайся за меня на всякий случай, – она сунула ему конверт и поцеловала в щеку. А потом Анна убежала прочь.

Стекло

Июнь, третий год Патриарха.

Впервые Аян видел этот дом: шикарный трёхэтажный коттедж, расположившийся на неприглядной улице Воробьёв. Ещё пару лет назад здесь не было никакого дома, а на его месте стоял покосившийся магазин. Сам Аян тоже приобрёл небольшой дом недалеко отсюда, но то был вопрос экономии. Отчего же господин Кирр, член большого совета, не смог позволить себе особняк в более престижном районе?

Когда-то семья Аян была влиятельна, дед Аяна был полководцем, победителем великой битвы, он получил право на налоговые сборы с целого южного региона. Те времена давно прошли, нынче Аянов почти забыли, остались только пара домов, скромный городок Бриц рядом с границей да кучка знакомых в разных ведомствах города. Одним из таких знакомых, вроде как союзников и друзей, был и господин Кирр. Хотя настоящими друзьями они, конечно, не были.

Двойные двери открылись наконец перед ним и Петром, его постоянным спутником и помощником. Аян поручил ему искать Анну, вернуть её домой как можно скорее, пока она не попала в беду. Однако идти в гости к члену совета Георга совсем одному было как-то несолидно. Конечно, Аян мог взять супругу, но Исса была безутешна: она без конца спрашивала «почему», и пусть Аян знал ответ, однако тот не отвечал на сам вопрос. Скажи Аян Иссе о причине побега дочери, она просто стала бы спрашивать его о причинах её проклятия, а на это ответить нечего.

Пока Пётр искал Анну, но безуспешно. Можно было бы привлечь методы посерьёзнее, начиная с охраны порядка, заканчивая отдельными наёмными следователями. Однако Аян опасался привлечь лишнее внимание. Петру он сказал про опасность скандала, но на деле стоило уже бояться виселицы.