Есть только дорога…

– Боюсь, что если буду пить чай, то зависну. А так не.

– Удачного "аска"! Мну тоже скоро на учёбу потопает. – Рита употребила странное словечко "Мну" из сленга "педовок", и Леший решил ответствовать тем же образом.

– Спасибки! Тьмафки-лафки165!

– Издеваешься, Лёша! Иди уже!

На остановке у "Дров" Леший расчехлил гитару, быстро поднастроился. Гитару повесил на ремень, чехол от неё в полураскрытом виде – на плечо. Готовность номер один…

Из первого же трамвая вывалился Миша-гибсон – старый трамвайный "аскер", когда-то работавший машинистом.

– Леший, здарова!

– Привет коллегам, как оно?

– Какано166, как обычно, – сострил Миша, – как сейчас поедем?

– Я только по "Лунке" до Шевченко, а там в "ТЮЗ"

– Аа. Тогда может двухвагонника дождёмся, да поедем вместе.

– Попробуем, – ответил Леший.

Действительно, машинист пригрохотавшей "Четырки" поприветствовал Гибсона, зазвав его жестом в свой вагон. Леший же проследовал во второй вагон. Быстрый кивок кондуктору, проход "на сцену" – на переднюю площадку вагона.

"Сидячие заняты почти все. Идеальный вагон", – думал Леший.

– Добрый день, уважаемые пассажиры! Немного солнечной музыки в этот осенний день!

И начал играть песню, подхваченную от Вовы-хомяка:

"Как же произошло

Жизнь опять, словно белый лист,

Мажет красками холст,

Красно-жёлтым её каприз.

Ночь всё перевернёт

И оставит боль на потом.

Точно ещё повезёт

С те-пло-о-ом…"167

Доиграл песню Леший как раз, когда вагон проезжал кольцо "Исети". Быстро пробежался по вагону, "сняв" с него пару сотен рублей.

"Не так уж и плохо, – подумал Леший, спрыгивая на проезжую часть на остановке, – ещё один трамвай, и можно будет сегодня играть расслабленно. Ужин есть"

Следующим трамваем была "Тройка". Оказалось, Гибсон спрыгнул с трамвая раньше Лешего, на "Доме кино", но Леший об этом не знал и не задумывался. А вот в "Тройке" Лешего уже помнил его машинист – Володя-Маяк. Тут был обратный случай: трамвайный "аскер" выучился на машиниста, и теперь часто катает у себя "аскеров". "Маяком" его прозвали за короткую стрижку и выражение лица, похожее на Маяковского. Ну и, наверное, за высокий рост. Так вот, Маяк позвал Лешего к себе, поздоровался за руку на глазах у пассажиров.

В этом трамвае Леший сыграл песню Новокузнецкой группы "План Эвакуации" про зиму, которая пришла в город, а, выходя из трамвая, пожелал всем пассажирам скорейшего наступления зимы и чистоты.

– Ну, ты скажешь тоже! – смеясь, прощался с ним Маяк.

Леший зачехлил гитару и пошагал к переходу.

Посреди дня в переходе никого ещё не было, лишь ветер осенний гонял обрывок какого-то плаката.

Леший расчехлился и заиграл.

В какой-то момент он, по своей привычке, закрыл глаза, а закончив петь, обнаружил, что в переходе он не один.

– Ты всегда появляешься неожиданно, и ровно в тот момент, когда я закрываю глаза. Может ты, как Волк, мне снишься или глючишь?

– Я же мутант и сектант. А ещё шаман. Я умею приходить, когда оно надо, хотя получается спонтанно. Мы тут с Полиной приехали из Перми, – ответил Лешему Манул.

– Что про сбор скажешь? Правда это или мои глюки?

– В пятницу вечером на Аяти. Если не возражаешь, можешь составить нам компанию на трейнхоп.

– Заманчиво…

– Тогда звони Лосику в четверг вечером. Она знает что и куда. А вообще – пойдём попьём чаю.

– У меня с собой термос.

– Так и мы не в рэсторан, – ухмыльнулся Манул, – Полюха на Воснесенке сидит.

Леший собрал некоторое количество "лудяги" и десяток с чехла гитары, зачехлился и отправился вслед за Манулом.

"Вознесенка", или по официальному "Парк Дворца Пионеров" встретил их карканьем ворон и хрустом листвы под ногами. Полина сидела, свесив ноги, на парапете, где обычно собираются ролевики "с полторашками"168. Сейчас кроме Полины и её "дамской сумочки" на семьдесят литров тут никого не было. Сама же странница была одета в чёрную тёплую штуку, типа комбинезона, конструкции которой Леший поразился.

– О, Манул, да ты с добычей! Здравствуй, Леший! – Полина встала со своего рюкзака и обняла Лешего.

– Что это за костюм у тебя?

– Это самопошив. Типа военной "горки", но наружка – чёрный авизент169. От "горки" отличается разве что "сантехническим отверстием170". Вот видишь, – Полина кивнула Манулу, – как Леший оценил. Цени и ты.

Манул был одет более "традиционно" что ли. Тёмно-синие джинсы, трекинговые боты и "Гром", как у самого Лешего.

– Вот, сейчас чаю зробим… – Полина стала шарить в своей "дамской сумочке", и вскоре на свет были извлечены газовый баллон, горелка и хитрая кружка, приделываемая к горелке, – Махмуд, паджигай!

– Нэ магу, слющий, Саид всэ спычки обассал, джяляб171… – Леший вспомнил эту присказку и улыбнулся. Тем временем, в странную конструкцию была налита вода из бутылки, что-то с чем-то сцепили, щёлкнули искрой, и под железной решёточкой загорелся синий огонёк172.

– Крутая штука, – с завистью посмотрел Леший.

– Это мой личный понт. У меня много чего газового с собой есть. Фонарь на Аяти оценишь, – сказала Полина.

"Ну, вообще пацанка", – подумал Леший.

– Что же там будет за мероприятие?

– Ночь всех святых. В смысле, вообще по "Колесу года" в эту ночь засыпают все лесные добрые духи, и приходят злые. Их надо ублажить вкусной нямкой, а самим остерегаться. Но, это у друидов и прочих. В нашей традиции Ночь всех святых – это закрытие летнего сезона. Мы собираемся и решаем, что будет зимой. Ха-ха, я только что это придумала! Но идея хороша. Пусть так и будет. В целом полный импровиз.

– Обожраться грибов, например? Я, кстати, попробовал.

– Мы в курсе. Тебе грибов больше не надо. А то будешь похож на Космонавта или объебосов со "Спортивной", – заключил Манул.

Тем временем, поспел чай. Леший достал чабрец из своего рюкзака, насыпал в кружку, и через пять минут наслаждался горячим варевом, вприкуску с хачапури из "Смака"173, принесённых Манулом.

– В четверг созвонись с Лосиком. Стартовать будем с Сортяги. Там – как попрёт.

– А сегодня вы куда? – спросил Леший.

– На "Айзенгард", – Полина махнула рукой в направлении центра города.

– То есть?

– Ну, башня у Цирка, знаешь?

– Туда разве попасть можно?

– Туда попасть нужно. Тяжело правда, но вариант есть. Мы тебя не зовём, помня о твоём отношении к высоте. Хотя, знаешь, страхи нужно перебарывать, – сказал Манул.

– Не в этот раз. А вы хоть расскажете, как слазили?

– Обязательно, потом, на Аяти. Мы сны смотреть полезем туда.

– Да вы мутанты…

– Мы тебя тоже любим, Леший, – сказала за двоих Полина.

Тишина в голове Лешего смешалась с фоновым городским звучанием, карканьем ворон и звуком шагов по листве.

– Хорошо с вами, но пора бы мне пойти постритовать…

– А мне можно с тобой? – спросила Полина.

– Почему нет? Пойдёмте, я только рад буду.

Вся троица направилась обратно к переходу. Увы, в переходе уже встал какой-то бомж с шапкой. Он ничего не делал, просто стоял. Но стоял на том самом месте, где Леший обычно играл. "Бля, обидно", – подумал Леший. Манул же сделал невозмутимый вид, подошёл вплотную к бомжу, наклонился, заглянул в его глаза…

"А НУ УЁБЫВАЙ НАХУЙ ОТСЮДА, ПИДОР ЕБАНЫЙ!", – вдруг воскликнул Манул.

Бомж, как ужаленный, подскочил и побежал.

– Простите, господа. Но когда человеку за нихуя деньги дают, тем более работящему, у меня срабатывают армейские рефлексы, – уже гораздо тише сказал Манул.

– Ты никогда не рассказывал о своей службе в армии, расскажи, – попросил Леший.

– Ну-у, что я могу сказать. Как говорили в духовной семинарии, не служил – не мужик, – попытался пошутить Манул, но, заметив обиду Лешего, остановился, – да ладно, не будем об этом, Лёха. Про твои отношения с призраками прошлого я тоже знаю. Волк рассказывал, как ты во сне скина уебал. Тот скин, кстати, "присел" недавно. Надолго. Так что выдохни.

– И всё-таки? Волк говорил, что ты где-то на Кавказе служил. Правда?

– Да. В штабе писарем, – отмазался Манул.

Леший, меж тем, расчехлился, навесив себе на плечи гитару:

"В твоём парадном темно

Резкий запах привычно бьёт в нос

Твой дом был под самой крышей,

В нём немного ближе до звёзд…"174

После "Чайфов" курящий трубку Манул поапплодировал Лешему в пустом переходе. Эхо хлопков разнеслось вокруг.

После пары песен гитару перехватила Полина, и её высокий голос почти перекрикивал гитару – ровно настолько, насколько это вообще уместно. Потому как Леший видывал и "крикунов" в переходе, и гундосых "выплюньхуев", которые толком не поют, а бубнят себе под нос. А у Полины всё получалось гармонично и как-то само собой:

"Скажи мне, добрый человек,

Где град Иерусалим?

Нет-нет, про ужин и ночлег

Потом поговорим.

Земную жизнь оставил я,

И дал обет идти.

Идти в далёкие края,

Да спрашивать в пути…"175

Через переход в это время как раз пошёл вал народа. Леший решил для улучшения процесса побегать со "шляпой". Делать этого он не особо умел, поэтому просто встал посреди перехода, и вполголоса говорил проходящим: "Принимаем гуманитарную помощь, наличность, еда, сигареты…"

В "Шляпе" у Лешего скоро оказались двести рублей в виде двух сотен, гора мелочи, пирожок с луком-яйцом и полпачки "Альянса". А потом ещё.

Леший менялся гитарой с Полиной, которая радостно скакала по переходу, пританцовывая, пока Леший пел песни Вени Дркина и Башни Rowan. Манул же стоял в нижнем "горле" перехода и пыхал трубкой…

…Через два часа такого джем-сейшена Манул зашёл в переход, положил руку на плечо Лешего и сказал:

– Стоп. Пошли-ка отсюда. Мелочь зачехляй, потом посчитаемся.

– Понял, – Леший решил не спорить, быстро повесил зачехлённую гитару на плечо и пошагал в сторону тополя и по лестнице вверх.

– А щас быстро прыгаем в ближайший транспорт, – скомандовал Манул.

Как раз к остановке подъезжал троллейбус. Леший, Манул и Полина заскочили внутрь, и через закрывающиеся двери и окна увидел, как к переходу бежала толпа в спортивных костюмах, причём явно не похожая на спортсменов.

– В нашем деле главное вовремя сделать съёбушки, – резюмировал Манул.

– Ага, – сказал Леший, а про себя подумал: "А чего им надо-то? Может, они и не сюда?"

– Это идейное фанатьё. Они сюда уже который раз прибегают панков пиздить. Мне про них рассказывали, гостившие у Космонавта. Просто не хотелось бы, чтоб нормальные музыканты вроде тебя под раздачу попали. Они же всех под одну лысину чешут. Выпрыгиваем.

Троллейбус подъехал к "Архитектурной академии" где так и не обилеченные ребята покинули его.

– Пойдем нас провожать?

– Угу, – теперь Лешего, как всегда бывает после всяких "экстримов", пробрал озноб.

– А чего ты сейчас затрясся-то? Всё прошло уже, – Манул ободряюще хлопнул по плечу, – а вот если б тот псевдобомж там ещё простоял, то ему бы мало не показалось. А сейчас всё, отпусти ситуацию. У меня просто чуйка на опасность, так что прими как данное.

Спустя какое-то время они сели у "Клавы" и раскладывали мелочь стопками.

– Ну вот, по четыреста рублей на брата. Мне не нужно, – благородно отмахнулся Манул, – Полюхе только.

– Я, наверное, отсюда пошкандыбаю до вписки, мне тут ближе. Расскажете что там и как?

– Обязательно. Может, даже во сне приснимся. Четверг! Послезавтра! – Полина обняла Лешего

Леший обнял Полину, пожал руку Манулу, да и двинул в сторону "Философов".

Жанна Андреевна открыла дверь Лешему.

– Ты чего трясёшься весь?

– Да чуть не огрёб случайно. Пронесло, благодаря моим "друзьям из снов".

– И не огрёб же. Так что успокойся, хорошие у тебя "друзья из снов". Ты уже сколько их обещаешь к нам привести? Скоро я начну думать, что они – плод твоего воображения.

В разговор вклинилась Рита.

– Не. Мну видель одну из них, Лосика. Хороший такой плод, вах, пэрсик! – Рита сделала жест "воздушного поцелуя", изобразив акцент торговца с рынка, – так что, Лёша, успокойся, они существуют. Я тоже их вижу…

После воспития чая Рита оттащила Лешего в коридор, показав ему ключи.

– Помнишь?

– Угу.

– Полезли?

– Когда?

– Да хоть щас. Только термос наверно надо взять и тепло одеться.

– Мама тебя не заругает?

– Мама! Мы с Лешим на крышу слазим! – закричала Рита

Леший наполнил термос чаем, Рита прихватила пакет, в который пихнула флисовый плед, термос, фотоаппарат и печенек. Поход, конечно, недолгий, но хотелось там посидеть подольше, не отвлекаясь на ветер и холод.

Рита с Лешим оделись, вышли на лестничную площадку. Рита полезла по лесенке первая, открывая старый замок.

– Леший, – сказала она, когда замок оказался у неё в руках, – залазь, толкни люк, а то сил моих дамских нет.

– Сексизм и эксплуатация мужского труда! – отозвался Леший, но залез и оттолкнул крышку люка, покрашенную когда-то давно в оранжевую краску. Сразу потянул сквозняк и стал подгонять в спины карабкающихся по лесенке Лешего и Риту.

На чердаке было темно, потому Леший достал из кармана "Грома" фонарик. Здесь пахло лежалым деревом и гулили голуби. Видимо, они были не сильно рады гостям. Сделав ещё пять крадучих шагов по крытому стекловатой полу чердака, Леший узрел проём крыши. Подошёл, откинул крючок и распахнул створку. Сразу стало чуть светлей, проник в чердак сумеречный свет вечернего Ёбурга.

– Иди сюда, дама прекрасная. Подсажу, – Леший подставил сложенные замком руки, и Рита вскарабкалась по ним на грохочущий шифер крыши. Подал Рите пакет, а следом выскочил и сам, просто сделав рывок вверх.

Перед ними открывался вид на соседние пятиэтажки, верхушки деревьев и вышки. Действующую – ажурно-железную, подсвеченную красными фонарями. И – подальше – заброшенную бетонную громаду. Лишь на самой вершине её светились два красных огонька. Леший помалкивал о том, что сейчас на эту башню, на "Айзенгард", "Башню смерти" или "Кису" – лезут его друзья из снов: Полина и Манул.

Леший задумался: "Интересные у них всё же взаимоотношения. Вроде как парень и девушка, но относятся друг к другу, как брат к сестре скорее. Как те "два зверя" из стихотворения твоей бывшей сокурсницы, да, Леший? Может, так и правильно относиться к девушкам? Не строить себе замков из иллюзий, не придумывать влюблённость? Спросить Марго об этом?"

– Рита, а как ты думаешь, что является идеалом отношений девушки и парня?

– Вот мы сидим на крыше, тут такая романтика, – сказала затягивающаяся "дамской" сигаретой Рита, – а ты про отношения! И не стыдно?

– Чёйта мне стыдно должно быть? Не с тобой же? Или, стоп-стоп. У тебя парень появился?

– Леший, ты так часто бываешь в разъездах, что и не в курсе! Давно уже.

– Я всё думал, что Йети за тобой приударяет!

– Ну, он-то приударял. А толку? Представь как бы мы с ним "отношались"? На расстоянии, да в стопе. С ним я бы всё равно не рванула.

– Вот вы какие, женщины. Коварные.

– Не коварные, а рассчётливые. Представь, что нам детей рожать и воспитывать, а папаша, как Папакарло, детку настругал, но свалил в стоп. Как его назовёшь?

– Козёл. Вы же сами утверждаете, что "все мужики – козлы".

– А вы – что "все бабы – бляди". Мы квиты!

– За это надо выпить. Чаю!

Рита извлекла из пакета термос и налила полную кружку горячего "улуна"176.

– Держи, человек дороги! Бррр вообще! – Рита развернула плед и укуталась в него.

– Так вот, я о чём. У меня есть друзья, парень и девушка. Они так интересно друг к другу относятся, что я даже не знаю, как классифицировать их отношения. Вроде не сюсюкаются друг с другом, не няшатся, а при этом друг друга всячески поддерживают. И постоянно в каких-то экстремальных условиях оказываются вдвоём. Скалы, товарняки, ночёвки в странных местах, полазки всякие…

– Может, для тебя странно и экстремально, а для них – норма. Помнишь, Жека тебе рассказывал при мне, как он в рекламном щите ночевал? Мне, домашней, про твои-то странствия слушать бывает дивно.

– И я о чём толкую-то? Отношения между полами самые правильные строятся в детском саду. По принципу "одобряешь мои игрушки – мы играем; не одобряешь – не играем". Плюс, в детском саду и начальной школе мальчики и девочки – это "вражеские лагеря".

– Мне не с чем сравнивать, Леший. Меня бабушка воспитывала, вместо садика. И в школе я училась недолго, потом на экстерн перешла. Я же рассказывала, или нет?

– Тогда да, – удручённо сказал Леший.

– Но ход твоих мыслей похож на правду.

– Одну из правд.

– За философствованием, пожалуйста, к моей маме…

…За подобными разговорами чай начал кончаться, а Леший – подмерзать даже в "Громе". Леший расстегнул куртку, накинул полу куртки на плечо Риты, а сверху закутались пледом. В таком виде они сидели и курили свои "последние сиги на день".

"Да уж. А как наши с Марго отношения назвать? Дружеские? "Братско-сестринские"? Изъезженные штампы всё это. Наверное, сейчас мы с Марго – как солдаты на окопах Первой Мировой, командиры которых не знают, когда пойдут в атаку. Поэтому можно и побрататься, и в картишки порезаться на патроны, и сигареткой перекинуться с "потенциальным противником", и увидеть, что там, во вражеском окопе – тоже человек сидит, такой же, как и ты. Как там пела Кошка Сашка, враг всегда остаётся врагом, не дели с ним хлеб, не зови его в дом… Странно, песня стала гимном у скинов и всяких "околоправых", хотя она и не о вражде. Она – о вынужденной вражде. Когда там, за линией фронта – твой брат-близнец по привычкам, а при других раскладах – лучший друг. И не о войне песня, а о мире177. Пора вниз, холодать стало…", – думал Леший, а последнее предложение произнёс вслух.

– Агась.

Леший помог Марго спуститься и спрыгнул сам, притворив ставни и аккуратно задвинув люк.

Вечером он расчехлил гитару и таки сыграл эту песню про врага.

Следом Рита, в меру своих скромных возможностей, сыграла "Поезд в огне" у "Аквариума". Да и легли спать. Лешему достался большой диван в большой комнате, который он занял один, развалившись звёздочкой.

Снился ему сон, в котором Леший не был неосознавшимся участником, скорее "телезрителем". Такие сны он про себя называл "сонфильмы". Показывали два моста, уходящих в ледяной туман. "Новосиб", – подумало лешевское сознание. Но было зябко и не по себе. Леший, памятуя о том, что Новосиб предстал ему светлым и просторным городом, решил, что в следующий приезд будет немного по-другому. Но тут мгла развеялась, над туманом выглянуло солнце, и деревья набережной окрасились в иней. Всё было в сверкающем инее: провода, деревья, литые детальки Коммунального моста, вентиляция Метромоста. Всё стало сверкать, хотя по-прежнему было зябко. Вспомнился разговор, который когда-то в прошлый приезд сюда Леший вёл с Ваней-тогучинцем: "Новосиб потому тебе показался просторным, что тут нет людей. Одни "иные". Имей в виду при взаимодействии с этим городом". Тогда Леший с Ваней шагали по Красному Проспекту и делились наблюдениями от города. Собственно, Ваня и притащил тогда Лешего в Новосибирск, и на эту вписку на "Золотой Ниве", где разворачивали троллейбусы и строили метро…

Леший раскрыл глаза, глядя на спину Риты, сидевшей у компьютера за "Торрентами"

– Доброе утро, – продрав глаза, сказал Леший.

– Доброе. Тебе сообщение на телефон пришло, пока ты спал. Буквально минут десять назад "бжикнул"

Леший наклонился к телефону, лежавшему рядом с ксивником под диваном. На экране было сообщение от Лосика.

"LeshySegodn9PosleDvuh9SvobodnaVOb6ageVstretimsaIPoedem"

Сонный мозг поначалу пытался собрать содержимое сообщения в русскоязычное предложение, а потом Леший стал печатать ответ.

"PrivetV14-00uOb6agi)))"

"Мда, такие сообщения надо читать с предварительной подготовкой. Иначе тяжело", – подумал Леший, натянул штаны и футболку, да прокрался в ванную.

– Мама уже на работе?

– Ага, ещё с утра утопала.

– Иногда я думаю, что она у тебя сверхчеловек. Цени её, Рита.

– Может быть. Хотя, это не она сверхчеловек, а мы с тобой ленивые жопы. Ты сегодня уезжаешь, насколько я поняла?

– Да, с большим бэгом и, наверное, с гитарой.

– Может ну его нафиг гитару таскать в лес? Она у тебя и так уже, как шлюха, повсюду таскается.

– Не шлюха, а вернейшая спутница и боевая подруга. Это, возвращаясь ко вчерашнему разговору. Хотя да, гитару я, пожалуй, оставлю.

Леший отправился перебирать рюкзак. Ближе к обеду он набрал номер Лосика.

– Слушаю тебя, Лёша.

– Привет. Что с собой по еде брать? Индивидуально или групповое?

– Вкусного бери. Остальное Манул с Полинкой надыбают, да гости.

– Гости ожидаются?

– Да. Ты ещё подбивал кого-то, вроде.

– Не. Не подбил. Что за гости?

– Неформалы из тусовки. Света-света, Чертёна, Рыжий, Макс, Коля-конь, Ангел и Демон178

– Последнее мне особенно нравится сочетание. Палатка будет?

– Да. На нас точно.

– Хорошо. До встречи?

– До встречи.

Леший положил трубку, а про себя подумал: "Вот те на. И весь этот "гей-парад" на товарняке поедет? Хотя нет, скорее всего, на собаке. Надо попробовать Этл позвать, а то ведь запамятовал".

Леший набрал номер Этл.

– Да, я слушаю, – серьёзным тоном ответила Этл, как обычно

– Маш, привет, помнишь, я про вылазку на Аять говорил. Приезжайте в пятницу.

– Хммм. Подумаю. Какой электричкой?

– Ближе к вечеру, думаю. Уточню у своих. Там знакомые тебе с "трубы" будут.

– Тогда я ещё сибиряков-анимешников прихвачу. Вы же не против.

– Отнюдь. Там и так "гей-парад" собирается. Я подробности все вечерком сообщу сегодня. Идёт?

– Добро. Ну, я ещё не обещаю. Подумаю. Бухло будет там?

– Будут неформалы, будет и бухло. Берите, если надо.

– Довай, – сказала Этл, выделив букву "О" и положила трубку.

Леший запарил термос, пересобрал большой рюкзак, закинул туда котелок, спальник и пенку, сбоку приторочил топор, да и направился к выходу.

– Не замёрзни там, Леший. Я бы с тобой поехала, но мне на пары надо хоть иногда ходить. Тем более, полсеместра179 близится…

– Пока, чудище! – Леший обнял Риту и чмокнул её в нос, – маме привет и благодарность.

По дороге к общагам, где обитала Лосик, Леший зарулил в "кировский", накупить всяких вкусняшек, после чего сел в троллейбус, благо, ехать было три остановки без пробок. Здесь он пошагал к красно-кирпичному зданию лосиковой общаги.

"Может, стоит задуматься о поступлении на Биофак? Поинтересоваться у Лосика что туда надо, какие экзамены сдавать? Тогда буду жить здесь и видеть её чаще…", – думал Леший, поглядывая на часы. Было без четверти два.

Тут с балкона пятого этажа раздался крик: "Леешиий!". Он поднял голову, и увидел Лосика, она махала рукой.

– Спускайся!

– Нет, ты поднимись, пройди на вахту… – Лосик назвала номер блока и комнаты.

На вахте сидели трое "Скифов". Леший назвал номер комнаты и протянул свой паспорт. Те покосились на рюкзак Лешего:

– Бомбу везёшь?

– Не, кучу бухла и проституток. Можно у вас оставить?

– Не надо. Топай, лифт там.

"Охуеть: тут ещё и лифты. Всё-таки УрГУшные общаги отличаются от лестеховских, как небо и земля. У них ещё, небось, душ в каждом блоке есть, – думал Леший, – и чё я сразу в УрГУ не поступал…"

Вот и дверь искомого блока. Леший потянул за ручку и сразу попал в мир женского общежития: на стене плакаты с пандами, висящие на верёвке полотенца…

– Вот и ты! Привет! Барышни, это Леший, прошу любить и жаловать, – Лосик, в махровом халате и тапочках, торопливо обняла Лешего и затащила в комнату, – здесь у нас чайник есть. Курить на балконе только, лучше потерпи.

– Женьк, ты безумная! Куда ты собралась, там же дубак в лесу! – одна из соседок, осмотрев Лешего, заключила, – Хотя с таким горячим мужчиной. Ммммм!

– Катя, задолбала. Хотя придумка хорошая, об него и буду греться, – Лосик подошла и обняла Лешего.

– Девчонки, тише, а! У меня коллоквиум по Иванову180 завтра, я пиздец волнуюсь! – возмутилась девушка с верхнего яруса кровати, возлежавшая там в обществе тетради и учебника "Зоология Беспозвоночных"

– Сочувствую… – сказала та самая Катя ещё одной соседке, – это вон Евгения Батьковна у нас на первом курсе отстрелялась быстрее всех…

И прочие общажные разговоры. Пока Лосик бегала по комнате, собирая вещи в рюкзак, Лешему налили чаю и сунули в руки бутерброд с маслом и домашним малиновым вареньем. Леший, проглатывая кусок за куском, терпеливо ждал.

– Мда, у вас тут прямо рай, по сравнению с моей бывшей общагой.

– А ты где учился?

– В Лестехе на лесном хозяйстве. У вас всё чисто и аккуратно, а у нас… – Леший принялся сравнивать, пугая девчонок рассказами про гопников из самой общаги, про приходящих с соседних улиц пьяных "искателей женского общества", про то, как избивали вахтёров, про выломанную дверь в свою комнату.