Теперь я рок-звезда, мама, или Генетический код мифической птицы

– Девочки, по-моему, неплохо! Вероника, слушай, у тебя раскрывается такой мощный голос и так быстро, что я не понимаю, откуда всё это берётся?!

Чем ближе день концерта «Див@хора» в «Авроре», тем сильнее я волнуюсь. У меня начинается кашель. Я лихорадочно измеряю температуру, пытаюсь заваривать и пить имбирь с мёдом и лимоном и пару дней даже отлёживаюсь в постели, временно забив на горящие тексты.

Самочувствие терпимое, но кашляю я как не в себя.

Я начинаю злиться.

Да что за паттерн такой – история будет повторяться каждый раз? На горизонте маячит ответственное выступление, и меня одолевает кашель? Никаких связок не напасёшься!

Отоспавшись, я всё же отправляюсь на генеральную репетицию, где чувствую себя вполне сносно. Меня беспокоит только горло. Першение и кашель. Кашель и першение.

Дивы наперебой советуют мне многочисленные народные средства, проверенные, перепроверенные, заверенные и удостоверенные. «Забудь про соду с солью, – напирают они, – ешь сырые яйца, пей коньяк, горло ромашкой полощи!» Кое-кто веселится: «Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай – да или нет?»[17]

⁂

В «Авроре» заявлено выступление полного состава: кинотеатр в центре Питера – не Прага, добраться до него не составляет проблем.

Мы собираемся для распевки и финальной шлифовки у Тамары на Литейном. Потом воцаряется хаос: хористки поправляют макияж, бегают в туалет, ищут пропавшие папки с нотами, распечатывают недостающие партитуры.

На нескольких такси мы едем в «Аврору», и суета продолжается уже в кинотеатре. Хористки оккупируют туалет, фойе, второй этаж вип-зала.

Переодеваясь из джинсов в концертное платье (то самое, очень маленькое и чёрное), я обнаруживаю, что забыла дома колготки:

– Блин!!!

Со словами: «Я так и знала, что они обязательно пригодятся», меня выручает одна из старожилов хора. К счастью, ноги у неё оказываются такой же длины, как и у меня. Где бы я за десять минут до выступления раздобыла колготки четвёртого (а ещё лучше – пятого) размера, вдобавок телесного цвета и без блеска?!

К счастью, с платьем, жемчужными бусами, а также лаком для губ «того самого кроваво-красного оттенка», официально утверждённого Тамарой для выступлений (вечером мне едва удаётся оттереть его с губ мицелляркой), у меня полный порядок.

С папками в руках мы выстраиваемся перед портьерой, готовясь к выходу. Я ощущаю себя словно в лёгком тумане. Но когда меня шутливо тыкают в бок и спрашивают, сильно ли я волнуюсь – всё-таки дебют на сцене! – я вдруг понимаю, что…

Вообще не волнуюсь.

Если бы ещё только утих этот чёртов кашель.

⁂

Сказывалась накопившаяся усталость.

Приняв душ, я натянула ночную сорочку, после чего устроила в нише с постелью настоящее гнездо. Взбила подушки, притащила журналы и даже умудрилась пристроить поднос с чаем и сладостями на полочке над постелью. Закутавшись в одеяло, я рассчитывала хотя бы до завтрашнего утра предаваться блаженному безделью – немного перевести дух не помешало бы.

Дух, однако, не был согласен с тем, чтобы его переводили почём зря: на смартфоне высветилось улыбчивое лицо Марго.

– Привет! Не отвлекаю?

– Уже нет, – вздохнула я. – Как дела? Чем занимаешься?

– Втыкаю в маркетинговый отчёт, – бодро сообщила Марго, – но решила, что поболтать с тобой будет интереснее. Рассказывай, как твои репетиции?

– Сегодня выступила с хором на юбилейном концерте, – сообщила я в ответ и закашлялась.

– Ого! Поздравляю! Между прочим, могла бы и нас пригласить! Как всё прошло? Что исполняли?

– «Богородице Дево», Кастальского… это литургия… Шуберта, Kyrie eleison… «Щедрика» – это украинская народная песня… «Рождественское попурри», оно мне нравится… негритянский спиричуэл…

– Почти ничего из этого не знаю. Это какие-то церковные песнопения, да?

Я развеселилась:

– Ну, трудно представить, что этот хор станет исполнять «Богемскую Рапсодию». Наверное, для этого должна быть другая аудитория…

– В любом случае ты молодец!

Я закашлялась.

– Ты что, снова простыла? – встревожилась Марго. – Может, ты опять ходила в караоке? Без меня?!

Я засмеялась и закашлялась ещё сильнее:

– Наверное, какой-то вирус подхватила.

– Ты там осторожнее, ладно? Тебе же надо репетировать! Ну, расскажи, какие у тебя впечатления? Много было народу?

– Почти полный зал. Часть, конечно, родственники девочек. Снимал профессиональный фотограф – наверное, хорошие фотографии должны получиться… Да, и я выложила фрагмент спиричуэла в Instagram!

– Скинь потом ссылку, – попросила Марго, – я послушаю. Надо же оценить твой дебют!

– Хорошо. Знаешь… у меня на сцене возникло странное ощущение…

– Какое?

– Как будто мне мало внимания.

– В каком смысле? – удивилась Марго.

– Не знаю, как объяснить… Стою и понимаю, что внимания зрителей мне почему-то мало, а хора рядом слишком много… и, наверное, ему совсем не обязательно там быть…

– Где же ему быть?

Я пожала плечами, хотя Марго и не могла меня увидеть.

– Ладно, не обращай внимания.

– И какие у вас дальнейшие планы? Что ваш дирижёр придумал?

– Кажется, через пару-тройку недель выступаем в Белом зале Политеха.

– Круто! Мы тогда придём! Принесём тебе цветы!

– Тогда я не приду, – пошутила я. – Если что, мои любимые цветы – это орхидеи. Кстати, всё забываю спросить: Марго – это сокращённо от Маргариты?

– От Марии. Я Маша! – Она смутилась, но лишь на секунду: – Считаю, что в жизни надо быть тем, кем хочется быть. Всё, иду дописывать отчёт и жду от тебя ссылку. Давайте, готовьтесь к этому вашему Политеху! Надеюсь, программа будет повеселее!

Глава 10

Бесконечный ресторан и симптомы родильной горячки

Происходит что-то непонятное.

Что-то… не то.

Я никак не могу взять в толк, что именно в моей жизни не так.

Усталость? Раздражение? Недомогание?

Это вряд ли. Не впервые я пашу по четырнадцать часов подряд семь дней в неделю, тем более что последние несколько лет работа была на себя и в удовольствие.

Кроме того, я ко всему привыкла. Привыкла переносить простуду на ногах, не замечая. Привыкла редко выбираться куда-то, чтобы встретиться с друзьями или навестить родных. А теперь в моей жизни появилась ещё и возможность петь. Я – участник гастролирующего хора.

Впрочем, дела никто не отменял…

Я в своей копирайтерской ипостаси сижу в очередном ресторане очередного торгового центра, жду очередного пиар-менеджера, с которым у меня очередная договорённость об очередной встрече. Мне необходимо пообщаться с ним, чтобы написать очередную статью. Я пью очередной капучино с очередным кантуччи, который приносит мне очередной бармен.

Пиарщик опаздывает.

Не в очередной раз – впервые.

Всё, решительно всё остальное происходит в очередной раз.

Пока пиарщик торопится прибыть в свой очередной проект, каждые пять минут скидывая мне в WhatsApp очередной «войс» с извинениями, я пользуюсь драгоценным затишьем, чтобы поразмыслить.

Проведя с собой всю сознательную жизнь, внезапно ты можешь обнаружить, что знаешь о себе далеко не всё. Но как понять, истинны ли твои стремления, или они навязаны извне? Как определить, откуда стартуют потребности, цели и желания, где зарождается мотивация?

Вечный вопрос, невольно усмехаюсь я. Бытие или сознание, дух или материя, яйцо или курица?

Сколько себя помню, я всегда любила петь.

Дебютировав с песнями под душем в детстве (набившее оскомину клише!), я не стеснялась петь при друзьях, причём они частенько просили меня исполнить что-то в совместных поездках. Посиделки под гитару на кухне и у костра – неизменная классика.

Как бы я ни была занята редакторской и литературной работой, какой бы насыщенной ни была жизнь, в какой бы гуще событий я ни оказывалась, петь мне хотелось всегда.

Совершенно неожиданно, сразу и на ровном месте без подготовки – каверы в соцсетях, занятия вокалом, репетиции, выступления с хором. И всё это выросло из наивного принципа: «Уделяйте тому, что любите, хотя бы пятнадцать минут в день». Мотиватор из ВКонтакте. Брошенная кем-то вскользь фраза.

«Нужно быть довольной, не так ли?» – размышляю я, без причины открывая и вновь захлопывая крышку ноутбука, допивая четвёртый по счёту капучино и предвкушая бессонную ночь под воздействием кофеина. Я – более чем востребованный ресторанный обозреватель и успешный копирайтер, я всегда загружена по уши, а теперь нужна ещё и в хоре.

Загружена по уши…

А что потом?

К чему всё это приведёт, во что выльется?

Я стараюсь делать статьи о популярных заведениях как можно более интересными, выразительно подаю факты, живо обыгрываю материал.

Но, по сути, я описываю одно и то же.

Изо дня в день. Каждый раз. Всегда. Рекламные статьи, гастрономические обзоры, подборки об открытии новых мест – все они посвящены одному и тому же.

Кто открыл, что открыл, где открыл. Кто что приготовил, придумал, предложил. Интерьер. Меню. Антураж. Кухня. Обстановка. Концепт.

Я стараюсь работать не по шаблону. Но от шаблона не уйти – он работает сам по себе и сам на себя.

Это неизменно одна и та же вечная кулинарная история – хиты от шефа и средний чек. Набор развлечений в заведениях опционален и зависит от размаха владельца.

Впрочем, иногда меня просят подготовить очередной гастрономический мастер-класс для «Ресто. Кафе». Нужно запечатлеть, как повар готовит согласованное блюдо, сфотографировав основные шаги, а потом записать рецепт и красиво всё это преподнести.

За фотосъёмку мне доплачивают отдельно.

Что скрывать, это не только выгодно, но и весело. Шефы чаще всего брутальные (иногда в меру томные) красавчики и обаяшки. На кухне доминирует непременная жара, и я каждый раз чертыхаюсь, понимая, что опять забыла про градусы и напялила плотный джемпер вместо свободной лёгкой майки. Шипит масло на раскалённой сковороде, гремят кастрюли, «Костя, быстренько организуй мне тёртый пармезан», «За духовкой следи – пригорит!», «Какая скотина опять передержала соус?!»

Словом, не соскучишься. Вдобавок мне нравится фотографировать продукты, кухонную утварь и, конечно, готовое блюдо. Как говорится: «Ягнёнок не убежит, он жареный»[18].

Но экшн на ресторанных кухнях радует не каждый день. И потихоньку мне начинает казаться, что все тексты, которые я уже написала, пишу прямо сейчас и напишу в ближайшем будущем, описывают один нескончаемый ресторан, в котором никогда не произойдёт ничего принципиально нового.

– Ещё раз прошу прощения! – в зал влетает запыхавшийся пиарщик и втискивается за столик. – Адовы пробки. Час пик. Ей-богу, быстрее бы на самокате добрался! С меня обед!.. Сейчас принесут меню, выбирайте! Заодно сможете составить впечатление о нашей кухне. И… может, ещё кофейку? Андрей, метнись по-быстрому: одна нога здесь, другая уже у кофемашины. Вы успели оценить нашу десертную карту?

Все, буквально все в этом городе горят желанием меня накормить, перекормить, укормить и закормить.

Я очень, очень дружелюбно улыбаюсь и вежливо киваю.

⁂

– Я требую от тебя невозможного? Да, я требую от тебя невозможного!

На протяжении нескольких вокальных занятий подряд всё плохо.

Ощущение, что и я не совсем я, и Тамару внезапно подменили.

Хормейстер, она же педагог, сетует, что я толком не могу встать на дыхание – куда всё девалось и что произошло, в конце концов? Уточняет, не перекачала ли я, часом, пресс, ведь современная молодёжь сдвинута на кроссфите.

Боги, где я, и где кроссфит.

– Вероника, следи за животом! Каждый урок мы пытаемся поставить тебя на дыхание! Опять всё заново!

О, это мифическое (в моём представлении) «дыхание», пресловутая певческая опора, о которой я слышала столько разрозненных сведений и которую толком не ощущала. Ох, нелегкая это работа – из болота тащить бегемота![19]

Я стараюсь делать то, что от меня требуют, но Тамаре не нравится звучание всех распевок оптом и в розницу. Она свирепеет, я лезу на стену – словом, у нас отличный тандем.

При разборе хоровой партии проблема куда-то испаряется.

Мы ругаемся.

– Ника, ты слишком стараешься! Слишком много задач себе задала! Может, с партией стало выходить, потому что ты расслабилась? Сейчас получился именно тот звук, которого я добивалась всё занятие!

– А как мне совместить купол[20], неслышный сильный вдох и столб воздуха, который надо удерживать внутри?!

– Забей на вдох, забей пока на позицию, у тебя и своё дыхание будь здоров!

Я чувствую, как мозг начинает медленно, но неотвратимо вскипать.

– Что значит «своё дыхание»?

– Это означает, что, когда ты не паришься, у тебя всё получается естественным образом.

– Я не знаю, как быть, я же не в состоянии это контролировать! – Пытаясь успокоиться, я ищу нужные слова. – Когда-то я ездила верхом. Инструктор разрешил нашей смене ехать рысью, а у меня не получалось, хоть ты тресни. Лошадь подкидывала меня вверх-вниз, как мешок с картошкой! Команды «следи за коленями» и «поднимайся вместе с лошадью» ничего не меняли. Но, как только я поняла суть – нужно встроиться в ритм и чуть приподниматься, когда седло идёт вверх, – я немедленно поехала рысью и больше не теряла это ощущение. Можешь на пальцах объяснить мне фишку с дыханием, чтобы я, наконец, въехала, и мы двигались дальше?

Помолчав, Тамара с недовольным видом пожимает плечами:

– Разбирайся сама! Поверь, это за тебя никто не осознает. Все проблемы не с позицией, не с дыханием, а в голове! Пока ты воспринимаешь пение как спорт, будет получаться ерунда. Помнишь «Стиляг»? «Здесь не надо быстрее, выше, сильнее!» У тебя всё более чем нормально, другим бы такое «нормально»! Если хочешь знать, на опоре твой голос мощнее, чем у солистки хора! Тебе вообще нельзя петь, встав на дыхание в полную силу, – дальше следует непереводимая игра слов наподобие «так, как я учу, в классической манере исполнения, в фундаментальном подходе», – а то хор перекроешь.

Вероятно, именно поэтому мне не полагается досконального – фундаментального! – объяснения.

Сама?

Прекрасно. Буду разбираться сама.

Но сперва нужно справиться с кашлем.

Он то появляется, то исчезает, и я не могу взять в толк, от чего это зависит. Закономерности нет. Перед следующим выступлением с «Див@хором» я не кашляю. На репетициях кашель то появляется, то исчезает. Исчезая на репетициях, он появляется во время индивидуальных уроков. Кашель прорезается на пресс-ланчах. Дома. На улице. Пожалуй, его не бывает только во время сна…

Спонтанный кашель стал моим неизменным спутником на любые случаи жизни, и я сломала всю голову, пытаясь вычислить, кто виноват и что же всё-таки делать.

Я совершаю увлекательный квест: ищу в Google симптомы различных заболеваний, при которых люди страдают от кашля (и не нахожу у себя разве что симптомов родильной горячки[21]); старательно пью рекомендованный мамой отвар солодки; по настоянию хора полощу горло ромашкой; принимаю какой-то растительный препарат от проблем с горлом; посещаю фониатра[22] в Мариинской больнице.

Будучи дочерью одной из хористок-старожилов, фониатр принимает меня без очереди, не обнаруживает отклонений и говорит, что связки здоровы. Горло, в общем-то, тоже в полном порядке.

В дорогой частной клинике я посещаю врача-отоларинголога. Он не находит ничего подозрительного и берёт с меня кучу денег за визит.

Решив копать до победного конца и искать корень проблемы в лёгких, я обращаюсь к пульмонологу. Сдав требуемые анализы и сделав рентген, я прохожу двадцатиминутный тест, который осуществляется путём закапывания лекарства в горло и засовыванием трубочек непонятного назначения в рот. (Это тестирование на две недели оставляет меня без репетиций: голос отказывается подчиняться, он проваливается и спотыкается, словно посылая по известному адресу за подобное обращение.)

В это медучреждение я обратилась по рекомендации. Он сидит передо мной, перебирая бумажки – доцент кафедры пульмонологии и кандидат наук.

– Не знаю, – говорит он, – и ещё раз не знаю. Есть слабое подозрение на бронхиальную астму, но могу и ошибаться. Могу предложить препарат – глюкокортикоиды; не верьте негативным отзывам в сети об их вредности. Может быть, они посадят вам голос, а может, и нет – никаких гарантий. Знаете, питерцы частенько страдают от астмы. Иногда она проходит просто так, внезапно, сама собой. Почему? Кто его знает – столько разных факторов…

Чтобы услышать этот блистательный исчерпывающий диагноз, я потратила полдня и заплатила почти пять тысяч рублей.

«Может, тебе сходить к гипнологу? – предлагает мне в мессенджере Марго, когда я, не выдержав, закидываю подругу душераздирающими подробностями своих скитаний по врачам. – У меня есть одна знакомая. Очень крутая!»

Гипнолог?!

«Ты бы ещё к экстрасенсу меня отправила», – отвечаю я, добавив в сообщение скептический смайлик.

«Смотри сама, – с помощью виртуального эмодзи пожимает плечами Марго. – Скольких традиционных врачей ты уже обошла? Хуже точно не будет. Кстати, она ещё и психотерапевт с двумя дипломами, если ты настолько мнительная».

Я и гипнотерапевт.

Гипнотерапевт, мнительная я и беспричинный кашель.

Отличная компания получится!

Но что-то в словах Марго заставляет меня задуматься.

Колеблясь, я, тем не менее, не лезу в интернет в поисках информации, и, наверное, это к лучшему. Прочтя описание того, как проходят сеансы у гипнолога, я точно решила бы, что это болезненный бред.

Но мне осточертело кашлять.

«Ладно, давай сюда своего лучшего в мире специалиста по вуду!» – пишу я, добавляю пару эмодзи (один выражает отчаяние, у другого взорван мозг) и нажимаю «отправить».

Марго присылает мне в WhatsApp контакт и комментирует:

«Сама ты вуду. Вот! Её зовут Юлия Берлан».

Перед сном я получаю от неё ещё одно сообщение:

«Вот, нагуглила специально для тебя!

"Музыка и танцы действительно являются ключевой составляющей ритуалов вуду. Посредством танца и песен верующие обращаются к богам и просят у них что-то. Это и является своего рода молитвой. При этом зачастую молящиеся могут впадать в транс, во время которого, как принято считать, на них нисходит благодать духов".

Так что это ещё вопрос, кто здесь вуду! Учите матчасть ☺».

«Значит, в клубах и на дискотеках у нас сплошь последователи вуду», – немедленно парирую я.

И выключаю свет.

Как теперь вовремя заснуть и не увидеть всё это во сне?

Глава 11

Привет от чернильной кляксы

Оказывается, я уже целую вечность ничего не публиковала в Instagram.

Я выбрала самую удачную фотографию с недавнего выступления в Князь-Владимирском соборе и начала набирать в смартфоне текст:

«Когда я представляю себе полёт в самолёте и начинаю думать, что во время рейса придётся смотреть в окно, внутри всё обмирает – это элементарное действие кажется невозможным. Инфа сотка: я выгляну из иллюминатора, увижу под собой всю эту землю и умру на месте!

Когда я на самом деле оказываюсь в кресле самолёта, я пищу от восторга, удивляясь, что соседи хватаются за подлокотники и бормочут про страх. Для меня не занять в самолёте место у окна, чтобы видеть облака – считай, не лететь вовсе.

Вчера за минуту до выхода из гримёрки, предоставленной администрацией собора, мне точно так же казалось, что нереально выйти и петь вслух перед публикой. Хористки рядом бормотали что-то про страх и «почти полный зал». Но когда мы выстроились сбоку от алтаря, когда зазвучали первые ноты… я обнаружила, что страха нет. Большой, торжественный и красивый собор, люди, которые сидят и смотрят, и… я не понимаю, чего тут можно бояться и почему вообще надо бояться, и единственное, чего я боюсь – это лажать».

Нажав «опубликовать», я увидела уведомление о том, что на меня подписалась одна из хористок.

Даже не успев ничего осознать, я удалила пост.

Страха не было, а вот кашлять я продолжала. Махнув рукой на предубеждения, я всё-таки записалась на приём к гипнологу. И, между прочим, я уже опаздывала на сеанс к Юлии. Следовало поторопиться, а не выкладывать в Instagram чёрт-те что.

Юлия дожидалась меня в скромном, но чистом кабинете, расположенном в небольшом бизнес-центре. Это внушало оптимизм: никаких тебе приёмов на дому в халате и стоптанных тапочках с бигудями. Вдобавок в приёмной возле компьютера возилась с документами ассистентка. Юлия отпустила её со словами, что по рекрутингу на сегодня всё, и жестом пригласила меня пройти в кабинет.

Так она ещё и рекрутёр?

По стенам кабинета были развешаны цветные сертификаты в рамках, свидетельства, дипломы.

«Давай-давай, успокаивай себя».

Мы смотрели друг на друга: Юлия – из офисного кресла возле письменного стола, я – с необъятного дивана.

«Я ещё так молода, а уже докатилась до кушетки психоаналитика», – подливал масла в огонь мозг.

Обладательница чёрных как вороново крыло волос, подстриженных геометричным каре, и выразительных серо-голубых глаз, Юлия выглядела строгой, собранной и одновременно темпераментной и подвижной.

– Можно сразу на ты, – предложила она, – если тебе будет комфортнее. Рассказывай.

Я рассказала.

– Конечно, можно предположить психосоматическую проблему, – она покрутила в пальцах, украшенных причудливыми серебряными кольцами, какую-то побрякушку наподобие миниатюрного «ловца снов»[23]. – И мы с тобой можем долго разговаривать, обсуждая ситуации, которые беспокоят. Можем часами раскапывать, кто из родственников или друзей удружил тебе с отравляющей изнутри установкой или навесил ограничение. А, может, ты сама поставила себе блок, но и это тоже имеет причины – ничто не возникает на ровном месте, у всего есть корни. Способ, который я предлагаю, в подобных случаях более действенный. Мы не роемся в памяти, бродя вокруг да около, тем более что защитные механизмы психики могут не позволять вспомнить травмирующий фактор. Мы идём в глубину подсознания. Исследуем образы в поисках причины беспокойства, находим, разбираемся с этим и отпускаем.

– Понятно, – пробормотала я.

Интересно, насколько у меня сейчас озадаченный вид?

Юлия невозмутимо продолжала:

– В ходе сеанса ты остаёшься в сознании, сообщаешь мне о том, что происходит, о том, что ты видишь и чувствуешь, даёшь обратную связь, а я веду тебя по этому процессу. Весь сеанс пишется на диктофон. Я отправлю тебе запись, потому что при переслушивании могут всплывать новые подробности. Готова?

– Готова.

– Тебе что-нибудь нужно? Попить, салфетки, в туалет?

– Да вроде бы нет, – удивилась я неожиданной ремарке.

– На сеансах всякое бывает – некоторых даже рвёт. Не переживай, на уровне физиологии ничего опасного нет. Но зачастую люди носят в себе огромное количество подавленных и невысказанных переживаний. Потом это выплёскивается… на самом интересном месте. У тебя не сверхсложный запрос, так что особого треша быть не должно… впрочем, посмотрим.

Захватывающие перспективы перед нами открываются, мрачно подумала я, сбрасывая туфли и укладываясь на диван.

Впрочем, диван был прекрасен.

Он оказался настолько удобным, что расслаблял сам по себе, без аромакурительницы, набитых лавандой подушечек, аудиозаписей с шелестом волн или массажёров для стоп.

– Погнали, – подытожила Юлия, окончательно переключившись на неформальную манеру общения.

И мы погнали.

⁂

Двухчасовой сеанс пролетел как одна стремительная минута; честно говоря, я мало что запомнила. Процесс шёл медленно, со скрипом, и при этом образы сменяли друг друга с головокружительной скоростью; я никак не могла переварить этот парадокс.

Мне казалось, что подобная техника не может работать. В конце концов, где гарантии, что я не начну представлять себе что угодно – любую ахинею, любые мысли, препарировать всё подряд, что взбредёт в голову?

Но на практике всё оказалось иначе. Картинки и видения не выдумывались. Не притягивались за уши. Они словно приходили откуда-то, были чёткими, вполне конкретными и буквально осязаемыми.

Мягкий, но плотный и выразительный голос Юлии вёл меня по дебрям подсознания. Удивительно, сколько у неё было терпения, чтобы шаг за шагом распутывать клубок, раз за разом повторять запросы, уточнять и помогать расшифровывать детали, нюансы и обстоятельства происходящего.

И в итоге мы действительно нащупали нечто, регулярно вынуждающее меня ощущать импульс отчаянного кашля без видимых причин.

Я увидела это в собственных «чертогах разума».

Образ существа, смахивающего на ежа, которое всякий раз в момент кашля дёргает рубильник, и из устройства, отдалённо напоминающего пушку, разлетается сноп ершистых разноцветных конфетти.

Сдуреть можно.

⁂

Вскоре после сеанса с Юлией мне стало ощутимо легче.