Последний Рим, или Конец лжепророка

Итак, смерть природы – цена искусственной мироизоляции и неподвижности упоенного собственным «я» губителя, возомнившего себя богом. Стремление к подобной цели навсегда определило слово лжепророка как проповедь открытой ненависти к жизни. Христианское учение столь же оппозиционно по отношению к жизни: "Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" (Лук., 14, 26).

Иными словами, нельзя служить губителю и одновременно любить жизнь. И наоборот, демонстративный отказ от жизни, впадение в аскезу и подвиги преодоления жизненных соблазнов, являются залогом верности губителю и становятся основой всех ложных посвящений. Так рождаются лжемудрые и лжесвятые мужи.

Ненавидящий жизнь губитель, занявший место бога, однако, требует к себе любви и не только любви, но и доходящего до экстаза восторга и восхваления, чем и проявляет себя как кумир. Однако, украденное им звание бога обязывает его надеть маску благообразия и доброты. Кому же поверит паства, как не доброму богу? Так возникает несоответствие образа. С одной стороны, Иисус – "благ и человеколюбец", Гермес «благодавец» (Ном. hymn III 145) и «мужелюбец» (Hymn Orph, XXVIII 4), Прометей – «человеколюбец» (Эсхил. Прометей прикованный". II). Таковы эпитеты и звания лжебожества, проявляющегося то под одним, то под другим именем. С другой стороны, сей оратор ненавидит душу и бога, ненавидит и учит ненавидеть жизнь людей. Люди раздражают лжепророка в высшей степени, и он восклицает:

"О род неверный и развращенный! Доколе буду с вами и буду терпеть вас?"(Лук., 9).

Вслед за исповедческим животным божеством Блез Паскаль возгласит: "Истинная и единственная добродетель состоит в том, чтобы ненавидеть себя, ибо человек достоин ненависти" (Блез Паскаль, Мысли, XXVIII). И уточнит: "Нужно любить бога и ненавидеть только себя"(228).

Кант в своей ненависти сравнит людей со вшами ("Об обитателях небесных светил", с. 251. Т. 6. С. соч. – й в 6-ти т.т.). "Языком проклинаем человеков", – подытожит апостол Иаков (Иак, 3). Что же происходит? Как может бог ненавидеть свое творенье, свою частицу? Откуда это разделение? Бога – любить; жизнь, Землю, человечество – ненавидеть?

Все становится на свои места, если увидеть, наконец, саму подмену. Подменен сам бог. Самозванец – не бог и не отец. Он – вовсе не источник жизни и не является исходной субстанцией, формирующей дочерние души людей. Исходящие от бога души являются частицами бога, но они абсолютно чужеродны божеству-самозванцу, прибывшему с далеких и совершенно чужих звезд. Это чужое божество враждебно настроено, что нетрудно заметить по его высказываниям, влекущим за собою сеть губительских дел. И поскольку человек – абсолютно чужеродная для самозванца субстанция, то учение самозванца заключает в себя проповедь ненависти к человеку, ненависти к душе, связующей человека с истинным богом, ненависти к жизни. И эта проповедь абсурдна с самого начала. Не являясь создателем, губитель чувствует глубокую пропасть между собою и всем живым; не являясь отцом, не ощущает тяги и привязанности к людям, не несет ответственности за них и их судьбу. Не будучи подлинным божеством, губитель не способен созидать, его функцией противления богу навсегда становится разрушение. Разрушение – главное проявление губителя, занявшего место бога:

"Уничтожение… заключается в том, что жизнь преобразуется во врага" (Г.Ф. Гегель. Дух христианства и его судьба. С. 124).

Методом, применяемым для уничтожения всего живого, становится расщепление. Расщеплению подвергается сама цельность человеческого бытия, регулируемого душой. Господь дает человеку почувствовать душой, что для него полезно, а что опасно. Живущий по законам разума индивидуум, взращенный по губительскому замыслу, расщепляет мир на добро и зло, а потом судит мир и делает выводы. Так образуется мораль. Судящий мир человек принимается его исправлять и часто берется за меч. Так начинаются войны. Сам человек, борющийся с грехом, нарекается грязью, его зарождение квалифицируется как грех, а его желания как похоти и страсти, подлежащие уничтожению. Так происходит отход от бога.

Расщепление понятий обязывает лжепророка чернить все живое и восхвалять все неестественное. Истина цельности жизневосприятия подменяется расщепленным мироощущением и выработкой навыка суждения. При этом злом становится сама природа и все, что взаимодействует с нею, являя святой дух связи полов, рождения и познания. Так формируются ложные понятия. Поздний лжепророк приводит те же примеры, ссылается на те же проблемы. Иначе говоря, он продолжает расщеплять.

"Вся вера состоит в Иисусе Христе и Адаме, вся мораль в признании похоти и благодати"(Блез Паскаль. Мысли. С.210).

Приучая мир к ложному суждению, лжепророк говорит о похоти плоти и страсти знания, о святости безбрачия и абсолютной морали. Адам, предпочтивший связь полов безбрачию, становится символом грехопадания, причем, грехопадения вселенского масштаба, а Ева – образом самого зла, распространяемого на всю природу в целом и подлежащего истреблению и мщению. Так лжепророк договаривается до проклятия Земли. На Землю возлагается обвинение в грехе, какого она не только не совершала, но какового не существует вообще. Ибо никакого первородного греха никогда не существовало. Тем не менее акт плотской любви провозглашается вечным грехом, греховным оказывается всякое чувство вообще, а с ним вся природа в целом, живое тело в частности. И если ветхозаветный лжепророк призывает к истреблению зла (Втор., 17) и "судится со всякою плотью" (Иер., 25), то новосовершенные мужи не изобретают в этой области ничего нового, а именно:

"Те, которые христовы, распяли плоть со страданиями и похотями" (Тал., 5).

И если ветхозаветные судьи уничтожают плоть вследствие гнева господня, то новозаветные мужи действуют так скорее из добрых побуждений, то есть исходя из законов морали, ибо их пастырь принял личину доброго бога. Вырабатывая навык ненависти ко всему живому, мужи неизменно квалифицируют любое проявление жизни как грех, а уж связь полов как чудовищный блуд, непозволительный совершенным мужам. Они так и заявляют:

"Не станем блудодействовать" (1 Кор., 10).

Так образуется община мужей. Это объединение – абсолютно изолированное от мира сообщество, отрицающее святость связи полов, божество природы и игнорирующее женскую половину человечества безо всякого стеснения. "Лучше человеку вообще не касаться женщины", – решают мужи (1 Кор., 7). Женщина не только не может участвовать в высшей общине лжемудрых, она перестает быть полноправным членом ставшего мужским общества, она отстраняется от участия в богослужении, не подпускается к алтарю. По существу ей отказывается в человеческом звании вообще. Женщину нельзя уже увидеть на собрании, она редко появляется за столом. Установление систем произвола мужей над бесправным женским населением надолго искажает гармонию бытия. Мужи присваивают себе часть женских прав, тем самым разрушая общественный и природный баланс. Размышляющие теперь по-звериному мужи вводят звериные порядки в среду людей, опуская планету на не подобающий ей низкий уровень. При этом искажается баланс двух энергий, «инь» «янь», мужского и женского, духа и природы. Потеря баланса приводит к тому, что истина, эта граница между «инь» «янь», исчезает вовсе, а вместе с нею исчезает радость и многогранность бытия, жизнь становится плоской и безрадостной. Так происходит окончательный отход от бога.

Для того, чтобы закрепить отвоеванное у истины положение, вожди мужей изобретает способ окончательного ухода от бога и природы и заговаривают… об оскоплении.

Тело и его стремленья уже опорочены мужами и провозглашены источником греха и падения. Для борьбы с природой (телом) мужи и изобретают оскопление, которое является символическим убийством тела. Иисус поучает:

"Есть скопцы, которые из чрева матери родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей, и есть скопцы, которые сами себя сделали скопцами для Царствия Небесного. Кто может вместить, да вместит" (Матф., 19).

Символическое оскопление лежит в основе обряда обрезания у евреев. Вместе с тем праздник обрезания Господня неизменно празднуется всем христианским миром. У русских этот праздник справляется ночью, как вакханалия (так справляются многие другие христианские праздники), и именуется нелепым праздником "старого нового года".

Итак, мужи изобрели оскопление и победили природу. Новые, оскопленные создания стали стерильными, лишившись не только возможности вступления в брачные отношения, но и возможности иметь собственное потомство. Да это и понятно, ведь число мест для избранных беглецов с планеты Земля, членов экипажа кометы-преступницы, строго ограничено. Кроме того, непорочные мужи не должны иметь контактов с природой и святым духом, дабы сохранить верность губителю. Благообразный стиль лжепророка преподносит все дело таким образом, что совершенные мужи несут узы безбрачия потому, что отторгают от себя опасный грех. Грехом же, как мы знаем, именуется природа, а с нею женщина как таковая. Сам акт совокупления – не что иное, как грех, – учит лжепророк. Грешным и постыдным преподносится и акт зачатия. Задействованная ложной религией богородица рождает сына губителя не иначе, как вследствие непорочного зачатия. То есть такого зачатия, в котором отсутствовал акт связи полов. Что же происходит? На этот вопрос отвечает Ницше, восклицая: "Да они же опорочили зачатие!" и поясняет:

"Всякое придание связи полов оттенка «нечистое» является преступлением против святого духа жизни". (Ницше Ф. Антихристианин. Прилож.4)

В своих исканиях путей обхода природы и всего естественного мужи впадают в непролазную ересь. Эксперименты мужей доводят их искания до логического завершения, и вот уже найден новый путь обхода природы и попрания святого духа жизни: мужи изобрели мужеложество. Они гордятся новым изобретением не меньше, чем феноменом оскопления. Еще бы! Божество опять хитроумно унижено и оскорблено! Вот что пишет об этом Гегель:

"Греческая любовь к мальчикам еще мало понята. В ней есть благородное презрение к женщине, и она указывает на то, что должен был родиться новый бог"(Гегель. Г.Ф.Р. Афоризмы./Работы разных лет. Т. 2. С. 552).

Однако, на этом эксперименты инокультного порядка не заканчиваются. Опыты с накапливанием и уворовыванием энергии вынуждают мужей заботится о будущем. Как будет функционировать оторванная от жизни система Царствия Божия? Оказывается, эта проблема напрямую имеет отношение к мужам. Во всяком случае лжепророк предупреждает мужей, чтобы они "приуготовляли себе влагалища неветшающие" (Лук., 12), дабы стать не кем-нибудь, а самыми настоящими "невестами господними". Павел сообщает:

"Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою" (2 Кор., 11).

Вот уж поистине "конец закона Христос" (Римл., 10) Мужей продолжает заботить все та же ложно понятая непорочность, и она заводит их в омут ложных понятий и уже неподдельного греха.

Обряды оскопления и обрезания, эсхрологии (или ритуального сквернословия), обряды заголения и публичного совокупления, а также обряды всех видов инцеста целиком и полностью – являются изобретением губительства, и ответственность за них лежит на главарях Иерархии лжепророка.

2) Оскорбление божества Земли

Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от древа, о котором Я заповедал тебе, сказав: "не ешь от него", проклята Земля за тебя (Быт., 3).

Перед нами проклятие божества, суд, произнесенный по всем законам губительства, суд над святыней, сопряженный с оскорблением святыни и клеветой на божество, обвинением, чинимым самозванцем, не обладающим правом судить вообще, а не то что судить божество. Губитель коварно захватил небесную власть и стал деспотом Земли, узурпировав права подлинного божества, и тотчас начал оскорблять и унижать святыни, переходя от слов к делу, и от суда к карательству.

По законам человеческого общества оскорбить женщину считается самым постыдным делом. Губитель и с ним лжепророк только и делают, что оскорбляют женщину, а вместе с нею божество природы, столь ненавистное им по причине их собственного шаткого положения временщиков.

Оскорбление Земли – преступление вселенского масштаба. В целях утверждения религии, оскорбительной по отношению к подлинным божествам космоса и природы, и в первую очередь, к божеству Земли, была разработана целая система взглядов, делающая допустимым недопустимое и законным незаконное. Вот яркий пример насаждения ложной религии, в которой фактически узаконивается оскорбление божества. И начинается данное высказывание не с чего-либо, а прямо с проклятия, причем, проклятия божества Земли, то есть в новых традициях ложной религии.

"Да будет проклята Земля, и в поте лица ты будешь есть свой хлеб! Работать значит уничтожать и проклинать мир… Ora et Labora! /Молись и трудись/ Молись и проклинай. Проклятие противоположно святым словам, но в религии эти слова совпадают" (Гегель. "Работы разных лет", афоризм № 32. С. соч., Т. 2. С. 537.).

Итак, в религии зверей совпадают слова проклятия со словами божества. Иначе говоря, религия зверей – это религия исповедческого животного божества, проклинающего земные святыни вследствие изначальной оппозиции к подлинным земным и общевселенским божествам. Именно это обстоятельство позволяет считать такое божество лжепророческим божеством, или просто лжепророком. Лжепророк служит губителю и вместо с ним губит и проклинает все живое. Орудие лжепророка – ложное слово, направленное на разрушение подлинно святого, стоящего на защите жизни, к которой лжепророк, служащий губителю, также настроен враждебно.

Уже с первых строк так называемой богодухновенной книги библии, являющейся книгой лжепророка, звучат слова проклятия Земли и намечается общая ориентация губительства. Эта ориентация – уничтожение всего живого. Акт уничтожения преподносится как мщение, или наказание за некий грех, что и позволяет губителю логически подойти к теме губительства как такового, выдаваемого за справедливый приговор. Чудовищная подмена виновного невиновным остается незамеченной, а дерзость самозванца безнаказанной.

Как только губитель, поддержанный космическими преступниками, водружается на Олимпе, в силу вступают задействованные планом губительства приемы преступления. Губитель берет на себя роль демиурга и творит новый вид людей, запрограммированных на губительскую деятельность и полисную ориентацию. Религия зверей начинает диктовать свои законы, и первым вступает в силу закон жертвоприношения. Наиболее предпочтительной жертвой религии зверей считается невинная жертва, каковой и становится Земля. Так соблюдаются каноны религии зверей и преступаются земные и общевселенские законы.

Вслед за оскорблением божества Земли губитель произносит суд надо всею природой в целом.

"Самая глубокая, самая святая скорбь прекрасной души, самая непостижимая загадка в том, что природа должна быть уничтожена, святыня осквернена" (Гегель Г.Ф.Р. Дух христианства и его судьба. Философия религии. В двух томах. Т. 1. С. 164).

Осквернение святыни означало задействование дальнейших этапов губительства, которые шли по двум направлениям:

1) Нарушение баланса между мужским и женским началами, взаимодействие которых и баланс между которыми являются основой бытия.

2) Отделение духа от природы, сначала обоснованное теоретически, а затем осуществленное практически. Внедрение метода расщепления сознания путем задействования программы осуждения.

Навсегда осудив Еву за вымышленный первородный грех, губитель сеет вражду между духом и природой, между мужским и женским началами. Мужское начало становится довлеющим, узурпируя права природы. Природа объявляется изначальным злом, женщина становится рабой мужа-господина, что звучит так: "И он будет господствовать над тобою" (Быт., 3). И поскольку природа и женщина порочны, «чистые» мужи вступают в борьбу с «грехом», природой, телом. Ветхозаветный пророк изображает бога, который "судится со всякою плотью" (Иер., 25). Новозаветный предводитель мужей Павел учит, что "ветхий человек был распят, чтобы упразднено было тело греховное" (Римл. 6). Распятие и оскопление, сожжение на костре и пытки инквизиции – вот методы губителя в борьбе с "грешным и порочным" телом. Заметим, что все эти методы были строго легальными и их пропаганда принадлежит к ортодоксальным церковным источникам. Ибо встречный истине поток вступил в права основного потока, обманув и осудив все человечество разом.

Углубляясь в процесс расщепления, лжепророк стремится уже опороченное тело унизить так, чтобы оторвать от него субстанцию души навсегда. Однако, эта задача оказывается не под силу самому губителю. Тем не менее, лжепророк заговаривает об обременительности тела, о необходимости освободить душу из плена тяжелого и порочного тела человека.

"Силы человеческой души ограничивает и тормозит грубая материя, с которой они тесно связаны" (И. Кант. Об обитателях небесных светил. Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 261).

Однако, задуманное заговорщиками отделение души от тела отнюдь не имеет в виду заботу о комфортном состоянии души живущего. Ими преследуются совершенно иные цели. Связанный обязательствами космического воровства лжепророк стремится расщепить цельность бытия, посеяв вражду между духом и телом, человеком и природой, навсегда нарушив баланс между мужским и женским началами, окончательно оторвав человека от бога, природы и самой жизни вообще. Отделенный от бога, враждующий с душою и телом человек легко становится добычей лжепророка, лишаясь не только божественной судьбы, но и самой души своей. Лжепророк хорошо знаком с планом губительства, и потому в своих высказываниях хитроумно объединяет все божественные субстанции в одну, враждебную ему группу, называя священное бесовским:

"Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская" (Иак., 3).

Однако, несмотря на постоянную хулу на божественную субстанцию души, лжепророк стремится овладеть ее энергией, присвоить ее во что бы то ни стало. Все его изощрения – лишь приемы в борьбе за эту энергию, являющуюся предполагаемым трофеем. Лжепророк мечтает "вытащить из плоти свой кол, наполнить мировой бокал кровью, той, из которой черпают силы и бодрость разноцветные тени, как тени Элизиума из бараньей крови, которую дал им выпить Одиссей", – напишет в письме своему другу Гете Гегель, принимая в подарок бокал, выполненный в форме конуса (Письмо Гегеля Гете от 2 авг. 1821 г., № 27. см.: Работы разных лет. Т. 2, 393).

Однако, отделение человеческой души от тела – весьма нелегкая процедура, а дело противления жизни и вовсе безнадежное дело. Несмотря на это, лжепророк действует по принятой программе губительства и ищет пути отделения мировой души от природы Земли вообще. И тут он сталкивается с проблемой времени и проблемой пространства. Изощряясь, губитель через лжепророка постоянно рассуждает об уничтожении мира, разделяя эту задачу на две части: 1) уничтожение пространства, 2) уничтожение времени. И в борьбе с этими субстанциями лжепророк обнаруживает, что сама человеческая душа – частица бога – стоит на защите бытия времени и пространства. Бог созидает, губитель разрушает.

В процессе размышлений лжепророк приходит к выводу, что пространство уничтожить нельзя. Однако, запрограммированный на разрушение, все же находит, что можно отделить пространство от материи, разрушив природу: "Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем" (И. Кант. Критика чистого разума. Собр. соч. в шести томах Т. 3. С. 130).

У библейского лжепророка это выглядит более конкретно, чем у теоретика Канта. Но смысл один – глобальная теория и пропаганда разрушения: "Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, Земля и все дела на ней сгорят" (2 Петр., 3:10).

Апостолы возглашают то, что требует от них лжепророк. Однако Петр заходит все-таки дальше, указывая, что вся катастрофа произойдет только после прихода тати, вора. В последующих воплощениях Петр будет противостоять лжепророку и станет помощником Георгия.

С большим трудом лжепророку удается продвинуться и в вопросе уничтожения времени. Он рассуждает:

"Время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний. Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить само время, хотя явления прекрасно можно отделить от времени" (Кант И. Критика чистого разума. С. 135). Методом лжепророка по-прежнему является расщепление сознания: "Значительная, а может быть, наибольшая часть деятельности нашего разума состоит в расчленении понятий, которые у нас уже имеются о предметах" (Там же. С. 110). 41[9]

И действуя привычным методом, лжепророк наконец приходит к выводу, что "Если устранить частное условие нашей чувственности, то исчезнет также понятие времени"(Там же, 141).

Так мы вновь сталкиваемся с законом взаимодействия. Бог и его частица – чувствительная человеческая душа взаимодействуют с миром, тесно соотносясь со временем и пространством, и этот контакт ограждает пространство и время от разрушения. Библейский вариант разрушения времени звучит так: Иисус "отдал себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века" (Гал., 1).

Губительская система создает условия для разрушения природы Земли и человека, уничтожая саму связь между ними, разбалансирует всю систему жизни, преследуя личные цели, отстраняет подлинное божество, контролирующее баланс животворящих сил, чтобы обеспечить успешный конец света.

Чем дольше рассуждает лжепророк о расщеплении взаимосвязанного и унижении подлинно божественного, тем мощнее и ощутимее процессы разрушения на Земле.

Постоянное упоминание несуществующего греха Земли, за который было наложено проклятие, делало возможным пренебрежительное отношение к божеству Земли, позволяло унижать достоинство божества, уничтожать это божество физически и духовно, постепенно предавая забвению сам факт существования матери-Земли, забвению, позволяющему скрыть факт надругательства над святыней.

Попрание подлинного божества влекло за собой подмену его ложными божествами. Так, греческий культ Геи-Земли неожиданно вытесняется культом божества почвы. И вот уже богиня Деметра буквально "попирает ногами Землю" (Callim. hymn VI 57). У римлян таким божеством "собирающейся родить нивы" стала Теллус – богиня-корова с фаллическими чертами культа (о чем говорит само имя богини). Рее-Теллуре приносилась в жертву стельная корова, – обряд, демонстрирующий жестокость и грубость религии зверей, уничижающей достоинство живой природы. Культ Афины-змеи еще продолжает носить внешне земледельческий характер, однако, это уже явный культ животного божества (культ змей). Все новые праздники новых божеств сопровождаются ритуальными действиями оскорбительного по отношению к Земле свойства, пренебрежительным отношением к святости связи полов и почтением к новым, чужим божествам. Указанная подмена осуществляется сверху, жрецами, либо даже самим государством.

"Государственная религия стремилась закрепить Деметру" (Богаевский Б.Л. Земледельческая религия Афин. Т. 1. С. 114).

Появляются такие «божества», как Ге-Пандора, Деметра-Пандора. В первом случае сохраняется имя божества Земли, во втором оно уже совершенно отсутствует. Такова технология подмены. Пандора – искусственное синтетическое существо, «всеодаренная», то есть обладающая сразу множеством достоинств, но качество этих достоинств определяется мерками животного божества. Синтез добродетелей новой богини религии зверей по существу делают эту богиню сфинксом, постоянным символом религии зверей. Тот же прием используется для формирования образа божьей матери. Эпитетами богородицы становятся сами названия сфинкса, и она именуется "честнейшая Херувим, славнейшая без сравнения Серафим". Описание херубов и серафимов дает нам описание сфинксов. По существу, это женский вариант сфинкса, дополняющий его мужскую ипостась, сфинкса-лжепророка.

Традиционно богородица изображается с младенцем на руках, что, на мой взгляд, свидетельствует о молохистических истоках культа богини-коровы, составной части сфинкса. Младенец символизирует преимущества млекопитающих животных, он – символ самого способа вскармливания младенца молоком уподобляющего человека животному-млекопитающему. Так богиня-корова становится матерью всего питающегося молоком человеческого стада и получает эпитет заступницы, скорбящей о бедах человеческих (Ср. Деметра – богиня-мать). Существует и другой смысл символа младенца в руках богини. Младенец изначально символизировал богатство, изобилие плодов, и Иерархия использовала эту символику для выражения собственной заинтересованности в жатве Земли. Богатство Земли должно было стать богатством закромов Иерархии. Все растущее количество душ, населяющих Землю, соотносилось с рогом изобилия, с богатой жатвой, с будущим богатством временных хозяев Земли, или попросту грабителей. Отсюда популярность подобной символики. Изображение рога изобилия, наполненного плодами разного рода, образ богини, увитой плодами и цветами, – традиционная тема европейского искусства. Постепенно гирлянды цветов перерождаются в оливковую ветвь, и вот перед нами уже христианская богородица в своем скорбном наряде, символизирующем мысли о смерти.