Последний Рим, или Конец лжепророка

Вчитываясь в слова лжепророка, утверждающего равенство между людьми и животными, мы вновь и вновь убеждаемся в реальности нависшей над человечеством угрозы. Лжепророк пишет:

"Кто уверил человека, что это изумительное движение небосвода, этот вечный свет, льющийся из величественно вращающихся над его головой светил, этот грозный ропот безбрежного моря, – что все это сотворено и существует столько веков только для него, для его удобства и к его услугам? Не смешно ли, что это слепое и жалкое создание, которое не в силах управлять собой, и предоставлено ударам всех случайностей, объявляет себя владыкой Вселенной, малейшей частицы которой оно даже не в силах познать, не то что повелевать ею!

По суетности своего воображения он равняет себя с богом, приписывая себе божественные способности, отличает и выделяет себя из множества других созданий, преуменьшает возможности животных, своих собратьев и сотоварищей, наделяя их той долей сил и способностей, какой ему заблагорассудится. Как он может познать усилием своего разума внутренние и скрытые силы животных?.. Нужно признать равенство между нами и животными" (Монтень. Опыты. С. 32–34.).

Лжепророк продолжает настаивать на абсурдном равенстве человека и животного, позволяющем поставить человека на уровень животных и обращаться с ним по-скотски. Жертвоприношение животных, лежащее в основе религии зверей, разрешает убивать животных без суда и следствия. Покорность жертвы, воспетая лжепророком, предписывается также и человеку, попавшему в стойло лжепрогресса. Морелли, называющий собственные губительские идеи законами природы, предлагает человеку покорность жертвенного бычка, и он знает, о чем говорит:

"Так как у человека разум сменяет своего рода слепое чувство, то он создан быть самым смирным и послушным из всех животных" (Морелли. Кодекс природы. С. 32).

Глава 6. Ложная идея о превосходстве животного над человеком

Как и следовало ожидать, равенством, этим коньком лжепророка, дело не закончилось. Следующим этапом явилось превосходство. Лжепророк, увлекаемый движением вспять, спешит провозгласить превосходство животного над человеком, имея в виду при этом собственную власть над человечеством, отнятую им у истинного бога. И эта власть – власть животного божества. Он продолжает лгать:

"Легко допустить, что многие животные могут иметь больше способностей и много больше света ума, чем человек" (Джордано Бруно. Тайна Пегаса с приложением Килленского осла. – Диологи. С. 489).

Так опорой лжепророка в его лжи продолжает являться идея превосходства ума над душой. Умудренная опытом прошлых жизней душа, связующая человека с богом и судьбой от бога, продолжает мешать лжепророку. Не имеющий души сам, он ставит человечество в положение животных, также не имеющих ни души, ни судьбы. Участью таких животных распоряжается само животное божество, и для того, чтобы закрепить свое положение, оно неизбежно ставит людей в условия стада, чтобы повелевать людьми. Но для того, чтобы овладеть ситуацией в полной мере, лжепророку приходится все время преодолевать сопротивление человеческих душ, заложенное природой и богом. Отсюда постоянная декларация приоритета ума над чувством. Не имеющий души, но обладающий разумом животный бог способен усилить лишь субстанцию ума, что он и делает. Так рождается культ разума.

Развитие религии зверей уводило в сторону от подлинных божеств и устанавливало новые, но ложные ценности. Общение с божеством природы было оттеснено новыми, чужими ориентирами. Так родились культы кумиров. Отрыв от бога и природы ставил кумира вне природы. Отказываясь от соблюдения законов жизни и вселенной, новоявленные кумиры оказывались вне законов и противились жизни, то есть служили уничтожению природы и человечества. Таким образом сам кумир не только был бесчеловечен, но он был зверем в прямом смысле слова. Человечество и не заметило, как стало поклоняться зверю как таковому.

Вот как образно говорит об этом Ницше:

"Все эти высшие люди, два короля, папа в отставке, злой чародей, добровольный нищий, странник и тень, старый прорицатель, совестливый духом и самый безобразный человек, все они, как дети или старые бабы, стояли на коленях и молились ослу. И вот начал самый безобразный человек пыхтеть и клокотать, как будто что-то неизрекаемое собиралось выйти из него; но когда он в самом деле добрался до слов, неожиданно оказались они благоговейным, странным молебном в прославлении осла, которому молились и кадили. И этот молебен так звучал:

– Аминь! Слава, честь, премудрость, благодарение, хвала и сила богу нашему, во веки веков! – Осел же кричал на это -

– И-а.

– Он несет тяготу нашу, он принял образ раба, он кроток сердцем и никогда не говорит нет; и кто любит своего Бога, тот бичует его. Осел же кричал на это -

– И-а.

(Ницше. Так говорил Заратустра, с. 225–226).

Ницше хорошо понимал, что такое религия зверей.

Сравните в Откровении Иоанна:

"Се, иду как тать: блажен бодрствующий"… (Отк., 16:15)

Иисус откровенно исповедует грабеж:

"Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; Когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает." (Лук., 11:21–23)

Говоря о разбойниках, Иисус сразу же переходит к разговору о себе ("Кто не со Мною"…) В другом месте, говоря о себе, тотчас же заговаривает о воре:

"Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком" (Иоан., 10:9-10).

Кто же «имеет», грабя и убивая? Очевидно, разбойник, грабя и убивая, и приобретает сокровище "с избытком". Это сокровище – украденная им человеческая жизнь и энергия.

Иисус учит ненавидеть жизнь: тот, кто не возненавидит жизни своей, тот недостоин быть его учеником (Лук., 18).

Иисус требует помрачения провидения человеческой души: "На суд пришел я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы" (Иоан., 9).

И слово в слово повторяет свое кредо в лице Гермеса: "Если и видишь, не видь, оглохни, если и слышишь! Сделайся нем…"

(Hom, hymn III 92–93)

Сами повадки животного божества – зверские, и именно от него, несущего меч, исходит жестокость и кровопролитие, зверство как таковое.

Поклонение зверю в прямом смысле слова охватило религиозную сферу Земли и надолго вывело человечество из зоны подлинного божественного влияния. Хорошо известно отношение сионских отцов к ослу, которого считали священным животным.

"Он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех и руки всех на него; жить будет он пред лицом братьев своих" (Быт., 16).

Религия зверей, нашедшая свое отражение в символе осла, присовокупляет перечисление своих признаков даже к упоминанию об осле. Эти признаки – образ жизни общиной, братством, стадом. Осел живет вместе с людьми и не только живет, но и считает людей своими братьями. Низкое, животное уравнено с человеческим. Таков закон религии зверей.

Первым покровителем осла стал сам Аполлон. Он радуется ослам, а также жертвам ослов (Callim. frg. 187, 188/Лосев А.Ф. Античная мифология… С. 403). Продолжая традицию, Самсон побивает врагов ослиной челюстью, а мессия Иисус въезжает в Иерусалим на осленке. Джордано Бруно пишет:

"Согласно учению святых докторов, ослица есть образ иудейского народа, а ее осленок – образ языческого народа, подобно тому, как дочь христианская церковь – есть порождение матери – синагоги" (Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 484).

Звериность нововведенной религии, отличающейся произволом вождей и кровожадностью обрядов, сдобренных словами о добре и братстве, столь очевидна, что составила целое поэтическое расследование у мага и оккультиста Джордано Бруно. Он рассматривает сущность религии зверей в образе ослиности, затем переходит к тайне Пегаса, рассказывает нам о великой мудрости Центавра, обладавшего знаниями целительства, пения гимнов и значения звезд. И мы убедимся, что эти знания получеловека-полуживотного, инокультного явления – чуда, и есть основа религии зверей, позднейшей формой которой является христианство.

"Если перейти к нам, то пусть вам не покажется странным, что ослиность была посажена на небесном престоле при распределении кафедр в созвездиях, которые находятся вверху этого мира и телесной вселенной; ведь осел должен иметь соответствие и представлять в себе самом некоторую аналогию с высшим миром" (Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 479).

На небесном престоле, захваченном грабительской Иерархией, рядом с губителем действительно появилось животное божество. Это животное, сделавшееся верховным жрецом, и вводит в действие обряды религии зверей, сами по себе являющиеся зверством. Главным священнодействием становится ритуальное убийство. И этот факт свидетельствует о том, что небесная сфера захвачена ложной субстанцией, не имеющей отношения к подлинному божеству солнечных звезд, а сама Земля находится в опасности. Убийство, нареченное священнодействием, было прямо противоположно тому, что рождало святой дух жизни, мало того, это оскорбляло святой дух жизни. Замещение божества, являвшегося отцом людей, животным божеством, означало регресс духовной сферы и воспринималось Иерархией как начало конца Земли. Джордано Бруно как слуга лжепророка пишет обо всем легко и непринужденно, с дерзостью лжепророка, позволяя себе проговаривать даже самые сокровенные и рискованные вещи:

"И почему еще я считаю его достойнейшим, что в этом небесном храме, у этого алтаря, где предстоит он, нет другого жреца, кроме него: вот он, как видите, с жертвенным зверем в руках и с чашей для возлияния вина, которая висит у него на поясе" (Дж. Бруно. О Центавре. Изгнание торжествующего зверя. С. 196).

Животное, принявшее облик получеловека, становится богом, наставником, жрецом и учителем человечества, убеждая всех в том, что животное выше! Низкое становится над высоким, животное поучает человека, провидение оказывается помраченным. Джордано Бруно рассказывает нам историю пегасского коня… от первого лица.

"Там (на Парнасе – Т.А.) силою и распоряжением судьбы я обратился опять в осла, но не забыл об умопостигаемых формах, которых оказался не лишен животный дух. Благодаря этому свойству у меня выросли на одном и другом боку форма и сущность двух крыльев, вполне достаточных, чтобы поднять до звезд груз моего тела… Так я оказался на небе, и там был назван уже не простым ослом, а ослом летучим и даже Пегасским конем" (Дж. Бруно. Тайна Пегаса. С. 489).

Весьма похож на Пегаса Центавр – получеловек-полуконь. Он также не лишен "умопостигаемых форм", и его учение – это учение жить разумом, а не душой, жить по закону зверей, отходя от бога Земли и людей.

"Центавр обитал на горе Пелий, где учил Эскулапа – медицине, Геркулеса – астрологии, Ахиллеса – игре на цитре, исцеляя больных, показывая путь к звездам… и как прилаживать струны к дереву, как ими владеть, то он, по-моему, достоин неба". (Дж. Бруно. Изгнание торжествующего зверя. С. 196).

Оказавшись учителем человечества, животный бог берет на себя полномочия диктовать человечеству свою волю. Торжество зверя становится очевидным.

Музыкальные способности Аполлона и любовь Аполлона к искусству в целом позволили этому богу-губителю диктовать свои каноны творчества. Так появились поющие о высокой морали голосами животных мужи. Козлиное пенье навсегда было запечатлено в самом названии трагедии. Ту же направленность получили и другие искусства. Отныне музы диктовали законы разума (музы – «мыслящие» (греч.)): культ морали, культ войны и культ кумира преобладали в искусстве. Эта ориентация исходит от животного божества, Гермеса, убившего черепаху и сделавшего музыкальный инструмент – кифару – из панциря убитого животного, что и послужило поводом к заключению союза между двумя божествами-убийцами. Союз был скреплен подаренной Аполлону лирой.

Сын Аполлона Асклепий, так же как отец, обладал даром исцеления и даже практиковал не что иное, как воскрешение людей, за что и был уничтожен Зевсом, полагавшим, что лишь верховный бог может решать вопрос жизни и смерти человека.

Обучал искусствам, ремеслам, прорицаниям и целительству титан Прометей, и мы уже познакомились с этим «благодетелем» человечества, так же, как и однородные с ним божества, опирающемся на культ разума и подавление чувств души, то есть в итоге противящемся богу. Все введенные в жизнь чудеса составляли новое направление развития человечества, и это направление было движением вспять, или лжепрогрессом.

Именно мораль, столь любезная Аполлону, лежит в основе вероучения Иисуса, а псалмы Ветхого и Нового заветов все еще поются подвизающимися в совершенстве мужами, нередко оскопленными для вящей убедительности звучания голоса, каноном для которого был раз и навсегда выбран звук козлиного пенья. Иисус поучает, по своему усмотрению лечит и воскрешает, вопреки воле подлинного бога.

Унаследовавшие учение Гермеса под названием Пемандр мужи Нового завета продолжают следовать науке кентавра, распределяя между собою кафедры благодеяний. Заметим, что об этих благодеяниях их никто не просит, и они действуют по указке все того же животного божества, помогающего Аполлону-Саваофу сгубить Землю во что бы то ни стало. В Новом завете у Павла (Савла) читаем:

"Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос" (1 Кор., 12:8-12).

Перечисленные «дарования» апостолов и других служителей культа зверей полностью совпадают с теми же удивлявшими мир способностями Аполлона, Гермеса, Асклепия (Эскулапа) и Прометея. Это все то же слово животного божества, красноречие, то же целительство и чудотворение, то же предрекание будущего, сводящееся, как правило, к картине всеобщего конца.

А чтобы не оставалось у нас сомнений относительно этого главного «духа», лжепророк сообщает нам его координаты: они лежат в области религии зверей, где животное божество составляет единицу вида или нескольких видов, а остальные члены стада – лишь дроби, части целого, не имеющие ни души, ни воли, ни свободы.

Утверждаемые религией зверей ценности лежат в области культа кумира, где кумиром является восседающее на небесном престоле животное божество, требующее почестей и прославления. Культ кумира лежит в области обожествления составных частей животного божества, и эти части – четыре вида животных, искусственно объединенные в синтезированном существе сфинкса. Каждая из черт каждого вида должна убеждать человечество, что животное – более совершенное существо, чем человек, и потому вправе быть богом и править, судить и убивать. Качество змеи должно было убеждать, что кумир мудрее человека, тигра – что сильнее, волка – что справедливее, быка – что скромнее, покорнее. Так животное оказывалось более совершенным существом, чем человек, утверждалось ложное, а истина отступала. Утверждение ложной религии было главной предпосылкой всего лжепрогресса, вынуждающего человеческое общество жить по законам зверей.

"От Востока принимайте слов животных сладкий звук", – распевали масоны в угоду кумира.(См.: Т. Соколовская. Масонские системы. – Масонство в его прошлом и настоящем. Т. II. С. 63). Мир, обманутый идеей лжепрогресса, становился все более сложным и неудобным. Ибо "животные пребывают во всех сложных вещах" (Дж. Бруно. Пир на пепле. С. 113). Дарованное человечеству знание не содержало истины и не открывало лица бога. Лишенный подлинных святынь и оторванный от природы, человек вовлекался в движение, направленное вспять. Живя и развиваясь, он так и не становился богом. Вместо этого он превращался в зверя.

Глава 7. Движение к неживому

Итак, человечество двинулось в путь. Впереди что-то брезжило. Только вот что?

"В противовес светлому, красивому убранству лож шотландского масонства и причудливой обстановке красных шотландских лож, ложи, предназначенные для заседания теоретических братьев, были мрачны, их убирали черным сукном и черным шелком… На столе бледно мерцали в семицветных светильниках тонкие восковые свечи, в крошечной пятиконечной солонке белела соль – символ премудрости. У входа в черные покои братья умывали руки в серебряной чаше, дабы забыть хотя бы на мгновение мир и прелести его" (Т. Соколовская. Там же. С. 74).

Считающие себя мудрецами масоны черпали свою мудрость в религии зверей. Именно это обстоятельство лишало их «мудрость» главного – истины. Как правило, это был набор знаний, часто сокровенных, но лишенных подлинного понимания сути вещей. Звериный подход к познанию позволял накапливать длинный ряд сведений различного рода, но оставался бессильным совершить качественный скачок, – анализ так и не переходил в синтез. Адепты высоких степеней посвящались в тонкости кабалистического плана губительства Земли, и эти знания являлись свидетельством вступления в высшие чины губительской Иерархии вплоть до уровня апостолитета. Однако, чем больше было количество знания, тем заметнее была путаница в понимании элементарных вещей, ибо мрак сгущался. Раз и навсегда неправильно взятый ориентир уводил все дальше от истины и все дальше от жизни. Этим ориентиром, путеводной звездой эзотерического жречества при лжепророке стала смерть. Чем выше была степень посвящения, тем безжизненнее была обстановка соответствующей ей ложи.

"Черная храмина, или храмина размышления, была невелика, без окон; дверей, через которые был введен испытуемый, и в которые вышел поручитель, не было видно: так искусно они были замаскированы. Потолок со сводом едва только дозволял стоять выпрямившемуся среднего роста человеку. Покрашенная либо затянутая тканями храмина была однообразно черная, чем скрывался действительный ее размер, тем более еще, что она была едва освещена… В одном углу – черный стол и два стула. На столе – берцовые человеческие кости и череп, из которого в глазные впадины выбивалось синеватое пламя горевшего спирта. Тут же – библия и песочные часы. В противоположном углу – человеческий скелет с надписью над ним: "ты сам таким будешь". В двух других углах по гробу; в одном гробу – искусно подделанный мертвец с признаками тления, в другом углу – гроб пустой" (Там же. С. 88).

Весь камуфляж черной храмины должен был не только примирять «посвященных» со смертью, но и заставлял любить смерть. И это неестественное состояние любви к смерти являлось насилием над человеческой душой. Переход от злато-голубых лож профанов к красным аскетическим покоям воинов морали означал вступление на лестницу, идущую вниз, где первая ступень ограничения миропонимания понятиями добра и зла опускала лжепосвященных на одну ступень ниже человеческого уровня, уподобляя разумным животным. Более «высокие» степени посвящения были ознаменованы переходом в черные ложи адептов разума, господство коих над душой было окончательным, а победа над природой очевидной. Это и были "высшие гении". Маги высших степеней настолько пропитывались черной энергией, что их лица попросту становились черными, что воспринималось как следствие "внутреннего света". Аналогичным был порядок посвящения в пифагорейской и других эзотерических школах лжепророчества.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Например, Астарта, Иштар, Афродита.

2

Египтологи часто отождествляют этих божеств, сходство которых, на мой взгляд, несомненно (Прим. авт).

3

Матф., 24. См. подр.: ч. IV, "Правило логоса".

4

Свойства сфинкса подробно рассмотрены в частях III и IV "Последнего Рима".

5

О соответствии жизни душе, о связи с богом и природой, о божественно данной судьбе см.: Крест – символ Вселенной./Свет. 1993.№ 9-10.

6

Ныне энергетический потенциал планеты восстановлен.

7

Первое появление в Атлантиде, второе Озирис, бог жизни, третье проявление – бог любви, Купидон в Аттике. Купала в славянской Европе.

8

Почти дословное воспроизведение слов ученика Иисуса, Иоанна (1 Соборн. Иоан., 2:2).

9

С детальным сравнением Иисуса и Гермеса можно познакомиться в ч. IV, гл. I "Негодный пастух".

10

Агава – одно из воплощений Афины (Ее имя слишком напоминает имя Аглавры, отождествляемой с Афиной Богаевским Б.Л. – ук. соч.) провоцирует «безумие» своих сестер, приведшее их к гибели. Сестра Аглавры – Агравла – и сама Аглавра – ипостаси Афины (А. Тахо-Годи. Ст. в Миф. Слов. М. 1992.). Афина – змея (Orph hymn ХХХН 12).