Паргоронские байки. Том 1

– Я назову тебя… Чеснок, – сказала она.

– Нет! – возмутился конь.

– Ладно, тогда… Сельдерей.

– Нет!

– Тогда… Огурец. Быстроногий скакун Огурец.

– Ты издеваешься? – обиделся конь. – Давай нормальное. И без овощей.

У Лахджи снова заурчало в животе.

– Ладно, – покорно сказала она. – Буран?.. Тайфун?..

– Слишком банально, – отказался конь. – Я хочу что-нибудь… такое… необычное.

– Необычное ты сам давно мог бы себе придумать. Или хозяин твой. А теперь бери, что дают.

– Ну пожалуйста!..

– Ладно… Как насчет… Сервелат?

– Вот, – медленно кивнул конь. – Красивое имя. Мне нравится. Что оно означает?

– Ну… в моем родном мире так называют коней… заслуженных… которые… уходят в отпуск…

– Мне нравится.

– Мне тоже, – сказал пес. – Мир тебе, Сервелат.

– Мир тебе, Тифон, – кивнул конь.

Лахдже стало чуть-чуть неловко. Она понадеялась, что свалит отсюда до того, как Сервелат выяснит, что на самом деле означает его новое имя.

Но Дегатти все еще был снаружи. А есть хотелось все сильнее. Она снова попыталась применить Зов Еды, но внутри кошеля-фамиллиара это Ме по-прежнему не действовало.

Вздохнув, демоница посмотрела на енота и попросила:

– А можно мне что-нибудь покушать? Только нормальное. Не сырную нарезку. Супчика или мяса. Я бы сейчас лошадь съела…

Сервелат осторожно отступил в коридор. А енот вздохнул и поплелся на кухню. Лахджа решила пока что придумать ему особенно красивое имя. Поддерживать хорошие отношения с поваром – это всегда мудро.

Рыбку в аквариуме она пока так и не увидела. Неодушевленным фамиллиарам имена явно не нужны. Так что остаются только змея и попугай… и попугай как раз уселся на подлокотник кресла. Повертел головой, глядя очень умными, совершенно не птичьими глазами, и предупредил:

– Учти, я знаю, что такое сер-рвелат.

– А что ж ты коню не сказал?

– А зачем? Ему же понр-равилось. Но мне ты имя пр-ридумаешь получше.

Вот теперь Лахджа особенно надолго задумалась. Взгляд бегал по фамиллиарам, по мебели, по книжным полкам… она встала и принялась рассматривать корешки. Дегатти собрал у себя в кошеле неплохую коллекцию – исторические труды, научно-магические, классическая литература… причем не только парифатская, было кое-что и из других миров.

Нашлась даже книжка про Паргорон. Очень старая, с выцветшей обложкой. Лахджа полистала ее, хрюкнула несколько раз от смеха и поставила обратно. Клюква же. Тот, кто это писал, в Паргороне точно ни разу не был и знал о нем в лучшем случае понаслышке.

– Имя, – напомнил о себе попугай. – Пр-ридумай имя для птицы.

– А ты самец или самка? – спросила Лахджа.

– Мы все тут самцы, – ответил попугай. – Даже мамба.

– Кто?..

– Змея. Пор-рода – зеленая мамба.

– Ясно, сугубо мужская компания… Джентльменский клуб… Ладно… как насчет… Коршун?..

– Называть птицу названием др-ругой птицы – дур-рной вкус, кр-ра-а!..

– Ишь ты, какие мы важные. Тогда… не знаю… Люцифер?..

– Имя вер-рховного владыки одного из близлежащих Темных мир-ров. Нежелательно. Нежелательно.

– Ну так придумай сам, если такой умный!

– Я фамиллиар-р-спр-равочник. Я не умею пр-ридумывать.

– Ну хорошо. Карл?.. Коко?.. Тапани?.. Матти?..

– Мне нр-равится Матти, – милостиво кивнул попугай.

Енот вернулся, когда уже стало подводить живот. Принес жареную яичницу с беконом.

Лахджа просила суп или мясо. Она думала, что он все это время варил, парил, запекал в духовке… короче, с толком проводил время.

А он, похоже, просто пошел по своим делам, и где-то на обратном пути смастрячил яичницу. Вкусную… да, очень вкусную. Но почему так долго? Это же дело пяти минут.

– Я придумала тебе имя, – сказала Лахджа, наматывая бекон на вилку. – Ты будешь Ихалайнен.

Енот Ихалайнен посмотрел на нее так, как умеют смотреть только еноты. Подозрительно и с неприязнью.

Но новое имя принял стоически.

Теперь осталась только змея, которая зеленая мамба. Но она, кажется, не была заинтересована. Фамиллиар-рептилия вообще не стремилась общаться с демоницей.

– А тебе надо имя? – окликнула ее Лахджа, когда Дегатти наконец вернулся и начал ее кормить.

– Не надо, – отказалась змея.

– Ну ладно. Перестанешь стесняться – я тут… пока что.

Они достигли прибрежных вод Фантарии только на пятый день. От Мистерии это очень далеко, почти на другом конце мира. Именно здесь, в открытом море, приютился Тхай-Тхий-Тхагекаш – маленькая страна бллрков, жидких разумных существ. Лет пять назад у Лахджи были тут приключения, во время которых она нечаянно потопила один корабль… пиратский! Он был пиратским!

Хотя как нечаянно… Она там устроила резню. И корабль утопила сама, ладно.

Но это были пираты. Пиратов можно.

– Это сейчас мысли Лахджи, или ты сам ее оправдываешь? – осведомился Дегатти.

– В ее мысли я залезть не могу, сам понимаешь, – объяснил Янгфанхофен. – Но, думаю, я близок к истине. Она у нас, видишь ли, немного с приветом. Совестливый демон. Бывает такое у обращенных, когда остается что-то от прежней личности. Со временем обычно проходит.

– Ты говоришь про совесть, как про какой-то прыщ, – мрачно сказал Дегатти.

Клад пришлось поискать. С тех пор минуло пять лет, Лахджа помнила место только приблизительно, да корабль еще и угодил в расщелину. В Тхай-Тхий-Тхагекаше дно ими просто испещрено – кругом сплошные трещины и гейзеры.

Бллрки любят тепло. Они потому и встречаются так редко, что в холодной воде им некомфортно. Жить еще могут, а вот растить детей уже никак.

Кошель оставили на острове в самом центре Тхай-Тхий-Тхагекаша и начали подводные вылазки. Дегатти напялил дыхатель и предложил второй Лахдже, но та вежливо отказалась. Свободно дышать она могла в любой стихии.

Вместо коня волшебник в этот раз приспособил рыбку. В аквариуме та выглядела крохотной, размером с аквариумную, но когда ее выпустили в океан – выросла размером с белугу. Дегатти ухватился за нее, как за подводный скутер, и пошел за Лахджой в глубину.

Процесс затянулся. Первые дни они бороздили дно усердно, но потом стали все больше отлынивать. Причем оба, как-то не сговариваясь. Почти все фамиллиары тоже выбрались из кошеля, обустроили на пляже временный лагерь. Конь пасся на свежей травке, енот варил уху и жарил барбекю на открытом огне, а кот и пес дожидались, пока он отвернется, чтобы слямзить очередной кусок.

– Ох, даже не знаю, что сделаю, если ты меня обманула, – лениво говорил Дегатти, лежа в гамаке и кормя попугая орешками. – Упаси тебя Кто-То-Там мне солгать.

– Да зачем мне тебе врать-то? – хмыкала Лахджа, лежа в соседнем гамаке. – У меня Ме Отслеживания тогда еще не было, так что я просто запомнила примерную область и этот остров. Передай кокос.

– А может, ты просто не хочешь отдавать мне свои сокровища, демон?

– Ну да, специально на дне припрятала, чтоб возвращаться иногда и жадно потирать ручки. Не хотела бы отдавать – так и не рассказала б тебе ничего.

– Логично, – признал Дегатти. – Давай-ка еще разок нырнем перед сном.

Лахджа с кряхтением вывалилась из гамака. Демоническая беременность протекала на удивление легко, но двигаться все же стало труднее. А ведь это еще только третий месяц… или уже четвертый? Она сбилась, сколько уже провела с Дегатти.

Тем более, что она теперь демон, так что насчет человеческих девяти месяцев даже и не факт. Она может родить и через месяц, и через десять лет.

Последний вариант нежелателен, конечно.

– Какой срок беременности у паргоронских демонов? – спросила она попугая. – Высших.

– Кр-ра-а!.. – открыл клюв попугай. – У гхьетшедар-риев – десять лун!.. У гохер-римов – двенадцать лун!.. У бушуков – семь лун!.. Лар-ритр-ры и кэ-миало не вынашивают живых детенышей!.. Насчет кульминатов достовер-рных сведений нет!

– Кажется, у кульминатов лет семь, – наморщила лоб Лахджа. – Или даже больше. По ним не поймешь ничего, они с гору размером.

– Я запомню, кр-ра-а!..

По мере того, как сменялись дни и ночи, это все больше напоминало какой-то курортный роман. Дегатти и Лахджа общались все свободнее и дружелюбнее, уже не вспоминая, как неудачно началось их знакомство.

Бллрки их почти не беспокоили. В воде иногда подплывали, с удивлением разглядывали твердых сухопутных. На сушу выбирались редко, сразу теряя форму, кое-как ползая в виде разноцветных луж. Лахджа пробовала найти тех бллрков, с которыми имела дело пять лет назад, но те не понимали ее, а она – их. В прошлый-то раз перевод осуществлял один Морской Епископ, но его отыскать тоже не удалось.

По вечерам играли в карты. Дегатти пытался научить Лахджу своей любимой маноре, но это оказалось невозможным. Так что играли обычно в «Зодиак» – ему Лахджа научилась быстро.

Когда нашлась нужная расщелина, енот уже расчерчивал площадку для постройки бунгало. Но в один прекрасный день Лахджа и Дегатти выволокли на пляж увесистый сундучок.

Пиратский корабль не был полон сокровищ. Просто личная капитанская нычка – где-то пол-овцы золота. Но и это стоило очень немало.

– На тысячу орбов это не потянет, – подытожил Дегатти, запустив пальцы в монеты. – Но шестьсот-семьсот выручить можно.

– Но первое желание мы засчитываем? – уточнила Лахджа. – Я старалась.

– Засчитываем.

– Тогда загадывай второе желание, – кивнула Лахджа, помогая скинуть добычу в кошель. – Только я больше кладов не знаю.

– Точно?..

– Точно, точно… хотя погоди-ка! Есть у меня один знакомый дракон… у него точно есть гора золота, он сам говорил!

– Драконы сокровищами обычно не делятся.

– Этот поделится, будь спок. Он мне по гроб жизни обязан.

– …Чем это я тебе обязан?! – гневно взревел Орказарок.

– Я спасла тебя от гнева демолорда! – уперла руки в бока Лахджа.

– Так ты его сама и вызвала, дура!

– Потому что ты плохо себя вел. Пытался меня сожрать просто из-за фотки.

Дегатти стоял поодаль и готовился запахнуться в плащ. Сразу стать невидимым и огнеупорным. Дракон и демоница так орали друг на друга, что было удивительно: почему все еще не дерутся?

Добирались они сюда довольно долго. У Дегатти теперь завелись деньги, так что путь до Джарии они сократили порталом. Но где находится пещера Орказарока, Лахджа точно не знала, пришлось искать с помощью Ме Отслеживания. К счастью, с царем-драконом она познакомилась уже после того, как ту заполучила.

А когда они эту пещеру нашли – та оказалась пуста. Дракон еще в прошлом году перебрался в другое место. На старом не оставил ни одной монетки – пусть даже самой завалящей.

– Слушай, ну как же наша дружба?! – вопила Лахджа. – Как же все то, что мы вместе пережили?! Разве это ничего не стоит?!

– Меркантильный демон! Почему вообще дружба должна что-то стоить?! Она не измеряется в золотых монетах!

У Дегатти с самого начала не было надежд на эту авантюру. Драконы болезненно жадны до золота. Жаднее цвергов, жаднее лепреконов. Проще забрать первенца у матери, чем горсть монет у дракона.

При том, что сами они не делают с золотом вообще ничего. Просто спят на нем.

– Ладно, Орказарок, значит, правду о тебе говорил твой племяш… – вздохнула Лахджа. – Извини, что побеспокоили. Пока.

– Что он говорил? – изогнул шею гигантский черный дракон.

– Да так, ничего…

– Что он говорил?!

Дегатти дернули за штанину. Улыбающаяся кобольдша протянула поднос с грибным кофе и канапе. Другой кобольд предложил принять плащ – но его Дегатти снимать отказался.

Кобольды вообще здесь кишмя кишели. Как-то так вышло, что они теперь служили дракону. Лахджа этому тоже удивилась.

– Да ничего он не говорил, успокойся уже! – раздраженно сказала Лахджа. – Ладно, давай будем деловыми людьми… демоном и драконом. Есть что-нибудь, что ты хотел бы купить?

– О, начинается, – закатил глаза Орказарок. – Демон предлагает мне сделку. Только это же обычно как раз вы покупаете, разве нет?

– Сейчас не та ситуация, мне срочно нужно бабло. А у меня на Парифате не так много богатых знакомых.

– А в Паргороне деньги закончились? – фыркнул Орказарок.

– Я туда пока не могу вернуться, – поджала губы Лахджа. – Короче. Денег не дашь?

– Не дам, – отрубил Орказарок.

– А если в обмен на право призыва? Однократное.

– А зачем мне однократное? Зачем ты мне вообще нужна?

– Затем, что ты – не метаморф. Ты здоровый и жирный. Не везде сможешь пролезть.

– Мне и не нужно никуда пролезать. А если что – у меня теперь слуг столько, что я могу ими питаться.

Кобольды при этих словах невольно сжались. Но Орказарок, кажется, просто пошутил. Еще немного поорав для острастки, он слегка дохнул пламенем, грохнул об пол хвостом – и выгнал волшебника с демоницей взашей.

Спасибо, что хоть не убил.

Но в коридоре их уже ждали. Совсем маленький кобольд с толстенной папкой под мышкой. Лахдже показалось, что она его уже видела раньше… но она может и ошибаться. Кобольды все почти одинаковые, их легко перепутать.

– Это ведь ты был там?.. у того портала?.. – уточнила она.

– Возьмите, госпожа, – вместо ответа протянул кобольд мешочек.

Там лежали алмазы. Целая горсть алмазов идеальной чистоты. Настоящих, природных. Не наколдованных.

Дегатти бросил на них быстрый взгляд и кивнул. За такие можно выручить орбов пятьсот, если не больше.

– Спасибо, – чуть растерянно кивнула Лахджа. – А это за что?

– Мы очень много должны вам, госпожа, – тихо сказал кобольд. – Я очень много вам должен. Это лишь малая часть моего долга.

– Ничего себе ты разбогател, раз такие подарки делаешь…

– Это по распоряжению его величества, из его личной казны, – пояснил кобольд. – Он ненавидит расставаться даже с крохотной толикой богатств, поэтому запретил рассказывать ему, сколько из нее берется.

– Надо же, как тесен мир, – заметил Бельзедор. – Это ведь даже не шесть рукопожатий, а всего три.

– Рукопожатий?.. – не понял Дегатти.

– Ты знаешь Лахджу. Лахджа знает Орказарока. Орказарок знает меня. Мы с тобой знакомы всего через три рукопожатия.

– Мы с тобой знакомы напрямую и довольно давно, – мрачно ответил Дегатти. – Только до рукопожатий дело как-то не доходило.

После исполненного второго желания оказалось, что третье Дегатти пока что не придумал. И он пригласил Лахджу вместе отметить. На остров Шайх, мировую столицу развлечений. Туда, где сплошные курорты, театры, парки развлечений, казино…

Дегатти интересовали в основном казино.

Лахджа не хотела, чтобы он обнулил все ее старания, поэтому из казино выволакивала волшебника за шкирку. Тот немного протестовал, но больше для проформы. Даже испытывал облегчение, потому что прекрасно понимал: у него реальная проблема, с ней нужно что-то делать.

Фамиллиары принимали это с одобрением. Лахджу они уже считали за свою, и даже енот почти простил ей раздолбанный сервант.

И если не считать обилия игорных соблазнов, на Шайхе оказалось здорово. Развлечения на любой вкус. Возвращаться в Паргорон демоница уже не особо торопилась – тут было ничем не хуже.

– Ну и что теперь будешь делать? – спросила Лахджа, когда они сидели в кафе на морском берегу. – Долги раздашь?

– Первым делом, как вернусь в Мистерию, – кивнул Дегатти. – Еще и останется. Начну с чистого листа.

– Как ты вообще до этого дошел? Ты же могучий маг. Разве тебя не обязаны везде с руками отрывать?

– Обязаны. Отрывали, – мрачно кивнул Дегатти. – Я уже несколько раз зарабатывал не меньше, чем вот мы с тобой сейчас. Но каждый раз снова все спускал.

– О-о-о, мэтр Дегатти, как все запущено-то… Ну ладно, у тебя все равно еще третье желание не загадано. Побуду уж с тобой, проконтролирую. Пока с долгами не расплатишься хотя бы.

– Спасибо.

Они еще посидели и помолчали. Дегатти крутил в руках чашку, Лахджа задумчиво грызла куриный окорочок.

– Как думаешь, Хальтрекарок тебя ищет? – вдруг спросил волшебник. – Тебя уже довольно долго нет…

– Возможно, он уже забыл о моем существовании, – пожала плечами Лахджа. – А возможно, нет.

Лахджа не была уверена. Хальтрекарок – личность вроде бы и простая, но угадать, что ему взбредет в следующий момент, часто бывает непросто. Он непредсказуемый дурак.

И она не уверена была, что вообще хочет возвращаться.

Проблема в том, что она от него беременна. Лахджа подозревала, что Хальтрекарок – ужасный папаша, но в точности этого не знала. И понятия не имела, как он отнесется к пропаже не только жены, но и ребенка. Если повезет – поверхностно… но наверняка-то не скажешь.

– Почему ты вообще с Хальтрекароком? – спросил Дегатти.

– Ну он красивый… богатый… могущественный… знаменитый… а еще есть шанс, что он меня сожрет, если я его брошу.

– Довольно много причин.

– Возможно, если бы я все еще была смертной, он бы даже не заметил моей пропажи. Но он в меня вложился. Вылепил… вот это все.

Лахджа провела руками вдоль тела – и взгляд Дегатти следовал за ними.

Она была красива. Она была очень красива. Серебристая кожа, платиновые волосы, длинный гибкий хвост. Сложенные за спиной крылья – такие тонкие, ажурные. Почти паутинные.

И сияющая улыбка.

Они выпили еще немного. Солнце садилось в море, и то стало оранжевым. Пляж почти опустел, только несколько детей кидали мяч через сетку, да играл на флейте беловолосый эльф. Вдали колыхалась на волнах рыбацкая лодочка.

Ну а потом случилось то, к чему давно уже шло. Демоница и волшебник поцеловались. И хотя оба они давно сбились со счету в своих партнерах, этот поцелуй стал каким-то особенным. Нежным и осторожным, с боязнью спугнуть.

Как у подростков в первый раз.

– Янгфанхофен, давай не будем, – поморщился чуть покрасневший Дегатти. – Ты откуда вообще знаешь такие подробности?

– Слухами земля полнится, – подлил ему виски Янгфанхофен. – Но ладно, я опущу слишком интимные детали. Я их в точности и не знаю, конечно. Меня же там не было.

– Эх, что ж ты как, – хмыкнул Бельзедор. – Самое интересное – и опускаешь.

О третьем желании они после этого долго не заговаривали. Что Дегатти, что Лахджа. После Шайха они вернулись в Мистерию, волшебник расплатился с долгами, и у него еще осталось больше сотни орбов. А это огромные деньги. Обычный человек на обычной работе за год зарабатывает орбов десять, не больше.

– И все-таки тебе нужно загадать третье желание, – наконец сказала демоница, когда игнорировать размер живота стало уже невозможно.

– Зачем? – спросил Дегатти, поглаживая ее волосы. Лахджа положила голову ему на колени. – Меня и так все устраивает.

– Майно, извини, конечно, но я беременна не от тебя, а от Хальтрекарока. Он захочет вернуть свое. Когда ему напомнят. Ты знаешь, кого он за тобой пошлет?

– Кого?

– Ну… в обычной ситуации послал бы меня. Он меня вечно припахивает к чему-то такому. А сейчас… честно, я даже и не знаю. Но кого-то он точно пошлет – и ты не обрадуешься.

– Почему ты вообще решила стать демоном? Только честно на этот раз.

– Знаешь… я не знаю. Я уже не очень хорошо помню свою смертную жизнь… это все как сон теперь. Кажется, в последний момент я даже хотела передумать… но не передумала. Я была сильно не в ладах с собой…

– Кстати, а что думал на этот счет сам Хальтрекарок? – спросил Бельзедор. – Он кого-то отправил на розыски любимой жены? Или действительно махнул на нее рукой?

– Терпение, я как раз к этому перехожу, – загадочно улыбнулся Янгфанхофен. – Этому эпизоду я как раз лично был свидетелем.

Хальтрекарок сидел в малом зале «Соелу», смотрел на своего доброго друга Янгфанхофена, что смешивал в хрустальном кубке очередной шедевр… а на него орал Гаштардарон. Рыцарь Паргорона навис над Темным Балаганщиком, тыкал его пальцем в грудь и спрашивал, есть ли в этом комке дерьма хребет.

– Я все понимаю, – цедил сквозь зубы величайший гохеррим. – Ты гхьетшедарий. Убогий, ничтожный гхьетшедарий, умеющий только жрать и трахаться. Я многого от вас и не жду. Но у тебя похитили любимую жену. Прямо у тебя на глазах. Прямо на глазах у доброй сотни свидетелей! Некоторые из них были из других миров! И я тоже это потом увидел – в записи по кэ-оку! Весь Паргорон знает о твоем сраме! О тебе анекдоты в народе ходят! Презренные храки над тобой смеются! Тебе до этого и дела нет, каналья?!

– Ты преувеличиваешь, – отмахнулся Хальтрекарок. – И да, мне нет дела до смеха храков. Гаштардарон, успокойся. Выпей лучше со мной. Ну похитили и похитили. По-твоему, у меня мало жен? Я ее вообще-то разыскивал. Мы там целый день провели, дно обшаривали… и ты не представляешь, как это было скучно. Я чуть не помер со скуки – до этого тебе нет дела?! Зачем ты вообще вспоминаешь эту старую историю?

– Это было ровно сто дней назад! – рявкнул Гаштардарон. – Я потому и вспомнил, что сегодня в кэ-оке мне предложили посмотреть повтор! Это позор, что какой-то смертный похитил Лахджу, а ты…

– Кого?.. – перебил Хальтрекарок.

– Лахджу! Это твоя любимая жена!

– Правда?.. – наморщил лоб Хальтрекарок.

– С твоих слов! И она еще и беременна, если я правильно помню! Носит твоего наследника! У тебя вообще нет чувства собственного достоинства, раз ты такое спускаешь?!

– Да что тут такого-то? – отмахнулся Хальтрекарок. – Суть Древнейшего, Гаштардарон, да у меня двести жен! А наследников еще больше! Одним больше, одним меньше… да хоть бы они все затерялись!

– Ты позоришь Паргорон своим бездействием, – тихо произнес Гаштардарон. – Ты демолорд. Один из двадцати семи владык нашего мира. Тебя прилюдно оскорбили и обокрали, а ты делаешь вид, что ничего не произошло. Ты роняешь наш престиж. Ладно бы еще тому не было свидетелей – но они есть. Поэтому ты либо позаботишься о том, чтобы исправить ситуацию, либо…

– Либо?.. – поднялся со стула Хальтрекарок. – Договаривай, Рыцарь.

– Не выбирай второй вариант, Балаганщик, – снова ткнул его в грудь Гаштардарон. – Он тебе не понравится.

Хальтрекарок запрокинул голову и тоскливо застонал.

Был вечер, и было лето. Мистерия со всем остальным Парифатом справляла Игнедис, Огненный День. Праздник в честь Солары, дарующей солнце на небе и огонь в очагах. Волшебники в большинстве своем не севигисты и богов особо не славят, но календарем они пользуются тем же самым, а факельные шествия и огненные феерии очень даже любят.

А в том, что касается фейерверков, Мистерия кому угодно даст сто очков вперед.

Лахджа и Дегатти любовались пляшущим в небе огненным колесом. У обоих в руках были сладкие огоньки – удивительные пылающие палочки, сделанные волшебниками-кулинарами. Они горят, но не обжигают, а холодное пламя долго еще скачет по языку и зубам, заставляя детей визжать от восторга.

И в этот момент рядом появился демолорд.

Хальтрекарок возник из ниоткуда. Просто вышел из воздуха. Лахджа от неожиданности остолбенела, а Дегатти… Дегатти выхватил меч.

– Надеешься одолеть меня этой штукой? – злобно спросил Хальтрекарок.

– У меня премия Бриара, – напряженно ответил Дегатти. – Пару минут продержусь, думаю. А потом… мы в Валестре. Тут найдутся волшебники и посильней меня.

Хальтрекарок огляделся и скривился. Самый центр Мистерии. Не Клеверный Ансамбль, но близко. Волшебников действительно пруд пруди, настоящее средоточие.

Некоторые из них не испугаются и демолорда.

– Я пришел за своей женой, – процедил Хальтрекарок. – Я здесь в законном праве. Верни ее – и никто не пострадает.

Лахджа сглотнула. Она, как никто, оценила, насколько немыслимый для себя подвиг совершил Хальтрекарок. Оторвал задницу от дивана, лично отправился в другой мир, чтобы качать там права.

Любо-дорого поглядеть.

И на них уже поглядывали. Гхьетшедарий, разумеется, был без одежды. А его аура… о, ее он приглушил, конечно. Снизил накал до минимума. Но даже так демолорд остается демолордом – и прохожие останавливались, недоверчиво глядели на Хальтрекарока. Детей уводили прочь, а кое-кто из чародеев, наоборот, придвинулся…

– Не перейти ли нам в укромное место, мой господин? – спросила Лахджа, касаясь плеча Хальтрекарока. – Я… я не хотела бы, чтобы тебе пришлось утруждаться, уничтожая всю Мистерию.

Хальтрекарок чуть нахмурился – и скрыл ауру совсем. А у зевак затуманило рассудок, образ обнаженного демона стерся из памяти. Настолько сильных магов, чтоб с этим совладать, рядом не оказалось.

Кроме, конечно, Майно Дегатти. Его воля поборола импульс Хальтрекарока, и только меч в руке чуть заметно дрогнул.

– Вон там не занятая беседка, – торопливо указала Лахджа.

В главном парке Валестры такие стояли на каждом шагу. Большие, на целую компанию, и совсем маленькие, на двоих. На каждой лежали чары уединения: пока внутри никого – беседка видна, а если кто-то вошел – исчезает.