Соседи и родня Оттавии Малевольти

–Лэсли…– впал в ступор праведно возмущённый муж, разглядывая жену в одном корсете.

–Да! Да! Я на это пошла, потомучто никогда в наших отношениях не было любви!

–И ты нашла грязную любовь в объятиях Нормана?

–Да!

–Это лишь притворство со стороны Нормана. Ведь так, распутник? Ты вообще кого-нибудь любил в своей жизни?

–Любил и люблю. Но она меня презирает…Её имя – Оттавия.

–Оттавия?– эхом отозвался капитан.

Лэсли обиженно обвиняла Сэндлера:

–Но ты говорил, что Оттавию любит Орин!

–И он тоже. Только боится себе признаться в этом. Да, Орин?

–Я разлюбил её,– неуверенно проговорил Филдинг.

–Неужели? Повтори по слогам,– не верил Норман.

–Я люблю Оттавию,– сказали губы сами за парня.

–Не верь ему, детка, это он говорит тебе назло,– успокаивал адвокат подружку.

–Мне врали все! «Орин любит тебя»! Я мечтала о спокойной, счастливой супружеской жизни, но тихой и умиротворённой она была, когда муж был в море!

Она опять накрылась одеялом с головой.

–Оттавия старше тебя на семь лет, она больше подходит мне,– делил не Лэсли, а итальянку Сэндлер.

–Она не любит тебя.

–Вот ты специально кольнул меня, малыш. Да, Отт не любит меня, я даже искал забвения от преследования её красоты в объятиях твоей Лэсли.

–Не лги. Ты просто мелочно хотел насолить тому, кого любит Оттавия.

–Нет, поверь мне. Твоя Лэсли сама тянулась ко мне, ища тепла и ласки.

–А как же Наяда? Тебе её совсем не жаль?

–Я виноват перед всеми. После того, как в моё сердце вошла Оттавия, я вроде, как сбрендил. Я даже соблазнил её сестру Берту, но та лишь жалкое подобие Отт, лишь тень её обаяния и привлекательности. Я устал кидаться от одной женщины к другой, зная, что никто не заменит Оттавию.

–Не желаю слушать твои оправданья.

–Тогда послушай приговор.

–Приговор ясен: в нашем доме будет два развода. Ты, как вёрткий судейский, надеюсь, преуспеешь в этом.

–Не так-то всё просто: в нашей стране развод не получают даже принцы и лорды. Я испортил жизнь твоей сестре, я совратил жену родственника…на основании этих фактов я выношу апостериори, фу, опять из меня лезут эти юридические словечки, я приму яд. Только не забудь сейчас же послать за моей сестрой Илларией.

Норман потянулся к тумбочке и достал зелёную бутыль. И не успел Орин ничего предпринять, как барон Сэндлер изрядно отпил отраву.

Лэсли вылезла из под одеяла и наблюдала за происходящим.

Казалось, Норман уснул. Филдинг тряс его, слушал дыхание и сердце, но всё молчало.

–Такой умный парень, и так поторопился,– с сожалением, и даже со слезами жалости, проговорил капитан.

В следующую секунду он издал сдавленный крик: Лэсли тоже пила из злополучной ёмкости.

–Я задержалась у Беулы. А что с дверью?– с этими словами вошла Наяда, подученная Бурксом.

Она увидела жуткую картину и стала задыхаться. Орин заставил проглотить её глоток виски с тумбочки Нормана. От спиртного сестра выпучила глаза и опять тяжело задышала. У брата пошёл в ход для её успокоения стакан с водой. Затем отхлебнул из графина воды и брызнул ей в лицо.

–Пойдём отсюда,– увлёк Наяду Орин.

Та безвольно побрела.

–Буркс!– позвал капитан камердинера.

Верный слуга примчался.

–Унеси Лэсли в её спальню,– попросил хозяин его, как друга,– мне мерзко прикасаться к изменнице.

–Это ты их?– спросила сестра, когда взяла себя в руки.

–Нет. Они сами приняли такое решение. Я ничего не успел сделать, чтобы остановить их…Я чувствую себя соучастником преступления…

Сестра Нормана вошла без стука в кабинет Орина.

Насупив своё некрасивое лицо в язвах, она доложила:

–Я забрала тело брата и бедной девочки, они уже по пути к фамильному склепу.

–Но…

–Это моё право!– вспылила мисс Сэндлер,– В вашей семье из одарённого адвоката он превратился в обычного пьянчужку! А Лэсли скрашивала его жизнь лучше мегеры-жены.

–Мы сообщим прессе, что Норман Сэндлер и миссис Лэсли Филдинг скончались от скоротечной дифтерии.

–Благодарю. Скандалы никому не нужны.

Норман под стук колёс тормошил Лэсли, растирая ей щёки виски. Иллария подносила к её носу нюхательной соли. Сестра нагнала их карету, недаром считалась в округе самой лихой наездницей. Ранее брат предупредил её о таком исходе дела, чтобы та быстрее его забрала и не пугалась его пробуждения.

Лэсли глубоко вздохнула и пришла в себя.

–Мы всего лишь спали,– с улыбкой успокаивал озирающуюся девушку Сэндлер.

–Норман, мы уедем из Англии вдвоём?– с надеждой вопрошала Лэсли.

–Разве я когда-нибудь говорил тебе слова любви?

–Как же я буду жить одна?

–Раньше надо было думать.

Девушка зарыдала.

–Ладно, ладно, Лэсли, я дам тебе документы на другое имя и деньги. Поезжай в Америку, там много перспектив.

–Может, вернуться к Орину?

–Издеваешься или смеёшься? Нас похоронили. Да и зачем тебе Орин? Он будет всю жизнь упрекать тебя за связь со мной, а сам будет бегать к Оттавии. Радуйся. Что избавилась от оков ненавистного брака.

Наяда застала брата за складыванием сюртука в саквояж.

–Опять убегаешь в море?– устало вздохнула она.

–Только там я счастлив по-настоящему.

–Как же я буду жить в опустевшем доме?

–Позаботься об Энджеле.

–Само собой. Хоть дети будут отвлекать от мрачных мыслей.

Филдинг в сопровождении Буркса отплыли от берегов Англии в начале сентября 1.814 года

Наяда лежала в объятиях Биффорда и слушала, как за окном надоедливо моросит дождь.

Она делилась набежавшими ощущениями:

–Когда дождь бьёт по стеклу окон, и журчит вода, то навевает отчуждение от реального мира, уносит куда-то память далеко в детство, тоской наполняя воспоминания о минувших, незабываемых минутах радости.

Мужчина шептал в ответ:

–Где-то в глубине меня улыбается душа новому дню и воспевает гимн жизни, потомучто у меня есть ты. Тебе понравится в Лондоне.

–Я не хочу жить в твоём доме. Я привыкла руководить здесь. Не могу же я оставить дом, когда брат в плаванье…Ты тоже привыкнешь к Милфорд-Хейвену.

–Ты любишь всю свою родню? Или просто тебе нравится верховодить, командовать?

–Я выросла здесь…И всех очень люблю. Как можно не любить Энджела или тётушек?

–А Джозефа?

–Ты коварный, Биффорд Олди…Я – настоящая мачеха, каюсь…Я лишила мальчика домашнего уюта и тепла. Я не могла его видеть…

–Ах, ты мой тиран,– он прижал её к сердцу.

В комнату вошла Фрэзи.

–Мама, как ты долго сегодня спишь…Ой, кто это?

–Я – твой новый папа.

–Но мне нужен мой папочка! Этот мне не нравится! Может, мой папа ещё вернётся?

На глаза ребёнка навернулись слёзы.

Олди быстро натянул рубашку и кальсоны, встал с кровати.

Протянул к девочке руки и обещал:

–Я куплю тебе пони, я свожу вас с мамой в лес на пикник. И я очень вас люблю.

Фрэзи недоверчиво протянула одну руку. Хохочущий Биффорд сцапал её, закружил по комнате. Ребёнок доверительно тоже стал смеяться. Наяда улыбалась.

Филдинг с командой прибыли к берегам Канады к концу ноября. Пункт назначения был всё тот же Квебек. Судну и на этот раз здорово досталось, шторм основательно потрепал его. Капитан решил отремонтировать корабль в здешнем порту.

–Я – человек чести,– сказал он,– И пока не починю Россу судно, не уеду.

Прошло пару недель. Как-то Орин и Руперт выпивали в кабачке.

Верный слуга сообщил:

–Я встретил знакомых индейцев…и они сказали, что Роза родила двух белых девочек.

–Какая ерунда! Какое мне дело до какой-то индианки!?

–Она родила детей через девять месяцев после того, как Вы ночевали в её типи.

–О Боже!

Орин схватился за голову.

–Бог наказывает меня за безрассудство. Где живёт Роза? Всё в том же посёлке?

–Нет. Из посёлка её выгнали.

–А, злобный шаман постарался. Он, видать, сам был влюблён в Розу. Так где же она?

–Последний раз её видели где-то в лесу, охотилась.

Барон представить не мог, как молодая мать может бросать детей одних среди диких животных, чтобы добыть для себя еду.

–Мои дети, как звери, живут в лесу…Надо их найти.

Корабль простоял на верфи несколько месяцев, но и за это время Филдинг не отыскал индианку. Он отправил экипаж домой под командованием наёмного капитана, а сам остался искать детей.

Оттавия не отдавала себе отчёта: почему ей неприятен Алан? Он красив, учтив, улыбчив. Но ей всегда казалось фальшивым всё, что он делает, как бы тайно надсмехается над всеми. Братья Торнтоны в очередной раз пребывали у них в гостях. Артур крутился возле своей Рут. Алан веселил карикатурами близняшек. Только Тим занимал беседой почтенную хозяйку дома.

Она жаловалась Торнтону-младшему:

–У меня какое-то чувство потери. Артур совсем перестал уделять мне внимание. Может, Рут расположила его против семьи?

–Просто Ваш малыш вырос. У него своя жизнь. Много своих, личных проблем,– успокаивал её Тим.

–Нет, наверное, я – плохая мать. С невестками сыновей ужасные отношения. С дочерьми вообще никаких контактов…Девчонки секретничают между собой, а со мной лишь тусклое: «Добрый день, мама».

–Ну, у Вас есть ещё Дэниэл, он-то зависим от Вас.

Отта вздохнула.

Рут поглядывала в их сторону и с обидой думала: «Алан рассыпается в комплиментах предо мной, а вот Тим ходит с таким видом, будто меня не существует. Как можно не восхищаться мною?»

Молодёжь тянула фанты. Джессику отвернули к окну и показывали вещи всех присутствующих в комнате.

Джесс объявляла:

–Этому фанту надо покружиться десять раз.

–А этот?

–Этот пусть спляшет ирландскую джигу.

–А эти два?

–Один будет играть на рояле, а другой споёт.

–Этому что делать?

–Пусть съест пол коробки конфет!

–А этот?

–Пусть помяукает.

Оттавия с ужасом увидела, что это её фанту предлагается мяукать, несносный Тим стащил её платок и незаметно передал брату!

–И ещё один!

–Ещё один? Пусть расскажет о том, кого он любит.

–С кого начнём?– весело спрашивала Умбриэль.

–Мяукать!– требовала толпа.

Итальянка покраснела и отмахивалась от молодёжи, но те хохотали и требовали выкупить фант. Она сдалась, отвернулась и мяукнула. Под общее веселье получила назад свой платок. Её лицо тоже осветила улыбка.

Артуру полагалось съесть конфеты.

–Это издевательство над организмом,– возмущалась его жена,– Надо отменить этот фант.

–Никто ещё не заболел от конфет,– напирала Джесс.

И Артур под крики: «Давай, давай!» и под аплодисменты на скорость съел конфеты.

Умбри заставили кружиться, а Тим в это время отплясывал лихую джигу. Девушка сделала несколько поворотом и…упала в руки к танцору. В её глазах горели искорки любви, которые запали Тиму в память и жгли душу.

–Голова закружилась,– слабо выдохнула она.

Юноша подхватил её и отнёс на диван.

Мать склонилась над ней.

–Всё в порядке,– Умбриэль села, улыбаясь, глаза Тимоти следили за ней.

Рут села за рояль, Джесс затянула лирическую балладу. Глаза поющей мисс Боу встретились с глазами Алана. Тот вожделенно «поедал» её взглядом. Девушка смущённо опустила взгляд.

Пришла очередь Алана рассказать о любви.

–Мне нравятся большие, тёмные глаза одной юной девушки, её чёрные, пышные волосы источают аромат апельсина…

Отта поняла на кого направлена эта лавина лести, она прервала юношу:

–Это слишком интимно, пусть Алан говорит это той, для кого предназначены эти слова.

Алан глянул на Джессику, та согласно кивнула, открывая своё сердце для любви и мук ожидания.

Тогда он осмелел и выпалил в лицо Оттавии:

–Я прошу руку Вашей дочери.

–А я хотел бы видеть Умбриэль своей женой,– вторил Тим.

Девушки замерли.

Мать запротестовала:

–Не может быть и речи о свадьбе моих дочек так скоропалительно!

–Мы подождём сколько нужно.

Торнтоны попрощались и ушли.

Оттавия спросила у Умбриэль:

–Тебе нравится Тим?

–Да.

–Что ты нашла в этом гиганте?

–Когда он рядом, меня переполняет душевная радость.

–Это просто детская влюблённость в родственника,– уверяла мать.

–Я считаю, что замужества Джессики и Умбриэль на Торнтонах – большое благо,– встал на сторону сестёр Артур,– У семьи подпорченная репутация, а Торнтоны – сквайры. Я скажу новость отцу.

Освальд воспринял сватовство внуков недоброжелательно.

Разразился бранью:

–Цитадель разврата, а не дом! Мать снюхалась с молокососом, старший сын соблазнил жену банкира, младший влюбился в уличную девку, а маленькие дочки строят глазки великовозрастным племянникам!

Малевольти застукала в своём магазине продавщицу Жаклин целующуюся с Аланом.

Итальянка громко хмыкнула и громогласно переспросила у родственника:

–Партнёр по цирку, говоришь? А как же твоя невеста?

–У тебя есть невеста?– вскинулась француженка.

–Неужели ты и в правду думала, что я женюсь на тебе?– отходя от девушки, удивлялся парень,– Мне нужна партия под стать себе. Джесс красива и имеет титул дворянки. Она, как магнит, тянет к себе.

–Я из-за тебя сбежала из дома!– укоряла Торнтона Жаклин.

–Что ждало тебя дома? Со мной ты увидела мир!

–Дома я могла бы выйти замуж!

–Без приданого и с такой невзрачной внешностью ты бы просидела в старых девах до старости!

Напарница по цирку ударила Алана по щеке.

–Я увольняюсь,– объявила Жаклин хозяйке.

–С Вашего позволения, Оттавия, я приеду сегодня навестить Джессику,– спрашивал Торнтон.

Француженка со слезами выбежала из магазина.

–Я буду настраивать дочь против тебя, негодник,– зло обещала Малевольти.

–Мои чары будут сильнее,– самоуверенно, надсмехаясь, заявил красавец.

Он помчался в дом Боу немедля.

Рут сидела с Джессикой на правах шаперонки. Она попросила молоденькую девушку прочесть им философские трактаты Пифагора. И Алан делал вид, что он проникновенно вдумывается в смысл фраз. Сама же Рут задремала, прислонив голову к спинке кресла.

Джесс зашептала жениху:

–Поцелуйте меня, пока Рут спит.

Тот зашептал в ответ:

–Ты невоздержанная, чудовищно невоспитанная девица! Как ты можешь требовать от меня поцелуев до свадьбы?

–К чему столько церемоний, если мы любим друг друга?

–Я – сторонник приличий, тётя.

Девушка вспыхнула и гневно шептала:

–Ненавижу, когда ты называешь меня тётей! Если и в браке ты позволишь своему языку выговаривать подобное – я от тебя сбегу!

–Ого, темперамент! Но разве я не прав?

–Всё. Наши отношения отныне не выходят за рамки семейных. Я – подобострастная тётя, Вы – непутёвый племянник-зануда.

Он схватил её за плечи и быстро чмокнул в губы.

–Циркач,– ругнула его Джессика и убежала.

От звука хлопнувшей двери Рут проснулась.

–Почему Джесс прервала чтение?– как ни в чём ни бывало поинтересовалась дама.

–У ней голос осип, побежала попить водички,– врал Алан.

–Ах, как жаль, остановилась читать на самом интересном месте…Я вспомнил о важном деле…Разрешите откланяться?

–До свиданья, мистер Торнтон.

Рут поднялась в комнату мужа.

Настроение было скверное, и она принялась жаловаться:

–Деньги, которые ты приносишь, быстро заканчиваются, Арт.

–Что тебе не хватает, Рут? Платьев, шляпок, помад или духов? Ты ведь можешь примерять это всё в магазинах совершенно бесплатно.

–А если я хочу полный сундук драгоценностей?

–Тим Торнтон намекал, что занимается контрабандой…Просил только не говорить Алану, ведь тот работает в полиции. Тим предлагал взять меня в долю, если я соглашусь на риск…

–И ты медлишь? Доходы твоих магазинов гораздо ниже, чем у твоей мачехи, как можно полагаться на удачу с такой конкуренцией?

–Рут, откуда такая тяга к деньгам?

–Тебе хорошо надсмехаться, ведь ты не сидел за столом, на котором из еды присутствовал лишь чёрствый кусок хлеба. А я окунулась в отвратительную ситуацию, когда выходишь из дома в штопаных чулках и даже штопаном нижнем белье! Когда на улице мамаши других девочек говорят своим чадам: «Не приглашай Рут Брантуэйт больше к нам в гости, даже прислуга смеётся над её убогой одеждой».

–Рут, но мы не бедствуем.

–Да, но мне хочется самого лучшего. Разве моя красота недостойна такого же шикарного обрамления в виде драгоценностей? О, я знаю, что тебе подарю для везения.

Она принесла из своей комнаты медальончик.

–Кто здесь изображён?– вглядывался Артур в гравировку.

–Богиня удачи Тюхе.

–А ты знаешь, что она также была и богиней случайности?

–Глупости. Ну что с тобой может случиться?

Тим Торнтон и Артур Боу в масках для конспирации принимали контрабандный груз пиратского судна в захолустной бухте. Сами вместе с матросами таскали ящики со спиртным на берег, где ждали подводы с перекрашенными лошадьми. Тим уже пожалел, что разболтал Артуру о своих делишках, но тот так просил взять его с собой, чтобы угодить жадной жене.

Вдруг раздалась команда:

–Руки поднять и сойти на берег! Вас окружила полиция.

Французы первыми открыли стрельбу. Тим и Артур поспешили укрыться на их судне.

Боу бежал сзади, и неожиданно ухватился за сюртук племянника, стал оседать. Тим подхватил его.

По трапу за ними поднимался убийца, перезаряжавший пистолет. Это лицо его брата Алана Торнтона. На мгновенье Тим представил счастливое лицо Джессики, но кровь Артура на руках требовала отмщения, и брат был на стороне противника, и контрабандист, крича от безвыходности, выстрелил в красивое тело Алана. Затем с ожесточением, огалтело, палил по другим стражам закона. Матросы помогли втащить Артура на корабль, который тут же отплыл от берега.

Ранним утром в спальню Рут ворвался мрачный Тим Торнтон.

Он бросил горсть золотых монет в лицо девушки и прокричал:

–Госпожа Боу, Вы желали искупаться в золоте, так получайте долгожданный дождь!

–Что Вы себе позволяете?!– багровея, взревела прекрасная блондинка,– Где Артур?

–Там на улице…в гробу.

Не веря ушам, девушка, кое-как натянув халат, бросилась вниз.

Растолкала слуг, сорвала крышку с саркофага и пронзительно закричала. За ней шла Оттавия. Итальянке показалось, что небо раскололось надвое.

–Это невозможно,– прошептала Отта.

Перед её взором рассыпались дома, а деревья растеряли покров, будто от мощного урагана. Горе наполнило каждую клеточку её тела, ей захотелось завыть, но не было сил даже стоять: Оттавия упала на руки Тима.

Человек в мундире полицейского, прочистив голос, спросил:

–Здесь проживают родственники Алана Торнтона?

–Да,– подтвердили слуги.

–Мне поручили сообщить о его героической гибели в перестрелке с контрабандистами.

Отта отчётливо видела лицо Тима, оно стало бледным, но для него это была не новость! «Неужели Тимоти замешан в грязных делах пиратов, как некогда его отец?»– пришла догадка к Малевольти.

Джессика легонько потрясла мать за рукав.

–Кто это целует Алана?

Девушка указала глазами на склонённую над гробом Жаклин. Оттавия потупила глаза.

–Кто это, мама? Где-то я её уже видела…

–Это бывшая продавщица Жаклин.

–Ты что-то не договариваешь, мама.

–Разве тебе не видно?

–И ты молчала!

–Он рекомендовал её, как свою напарницу по трюкам в цирке…Я поверила ему на слово…

Малевольти отошла от дочери к снохе.

–Я ненавижу тебя, Рут, но тебя любил мой сын, и я оставляю за тобой его наследство. Только одна просьба: съезжай из нашего дома.

–Да, конечно,– проронила та.

-Сэр, к Вам посетительница.

Тим Торнтон спустился в гостиную и воззрился на гостью с недоумением.

–Рут? Что тебе нужно от меня?

–В моей жизни нет покоя. Я не любила Артура, но виновата в его гибели, это не даёт мне спокойно жить. Я не знаю, как искупить свою вину…

–Но при чём здесь я?

–Я хочу стать контрабандисткой.

–Ты в своём уме?

–Может, смертельная опасность поможет забыть о совести?

–Ни разу не слышал о женщинах-контрабандистках.

–Я ничего не боюсь.

–Что ж…Это занятие собьёт с тебя спесь и скуку, госпожа Боу.

Рут с опаской озиралась. Кучер Тима привёз её в глухое место, где между скал таилась бухточка. «Что я делаю среди толпы простолюдинов, которые, к тому же, не дружны с законом. А вдруг Тим захочет отомстить мне за Артура и Алана?»– встревожено думала она.

–Переоденься в карете,– Тим кинул ей какое-то тряпьё.

Девушка брезгливо сморщилась, но спорить не стала. Она надела обноски какой-то прачки.

–Сядешь на козлы. Умеешь управлять лошадьми?

–Не умею.

–Балда. Ладно, я сяду с тобой,– не следил за речью джентльмен.

–А эту рваную шаль тоже нужно надевать?

–Конечно! Мы же будем изображать выходцев из загробного мира! Нарисуй грязью круги под глазами для убедительности.

–У меня в ридикюле есть тёмные румяна…

–Иди, мажь лицо!– скомандовал Торнтон, и пошёл помогать пиратам разгружать груз.

Она долго любовалась его крупной, мускулистой фигурой, потом направилась к карете.

Рут оценила находчивость и остроумие Тима, когда увидела, как он раскрасил лошадей.

Ночь быстро захватывала территорию неба.

Девушка села на козлы. Торнтон подал ей пистолет.

–Я не умею им пользоваться.

–Держи, говорят,– сердился парень,– Стрелять нет премудрости. Целься да нажимай курок.

Она нехотя взяла из рук Тима оружие, положила себе на колени.

–Выронишь, получишь по балде,– предупредил контрабандист.

Рут испуганно вцепилась в рукоятку пистолета.

–Да не направляй ствол мне в лицо!– взревел Торнтон.

Дворянка быстренько развернула дуло в другую сторону.

Несколько вооружённых ребят сели в карету.

Тим присвистнул и ударил воздух плетью. Лошадки пустились рысью. Они въехали в лес на заброшенную дорогу. Карета подпрыгивала на кочках, бутылки звенели.

Какой-то одинокий путник с воплем спрятался в кустах от кареты с безголовыми лошадьми.

Затем им повстречалась повозка крестьян. Люди в ней легли на дно, крестились и плакали.

Это смешило Рут, но Тим показал ей кулак, и та спрятала лицо под уголок шали.

Неожиданно путь перегородили люди в мундирах.

–Кто такие?– окликнули контрабандистов.

Рут выстрелила в воздух. Полицейские отскочили с дороги. Кучер погнал лошадей во всю прыть.

За ними понеслись всадники, стреляя. Из кареты высунулись подельники Торнтона и ответили своим залпом. Вдова Боу еле держалась на козлах.

Через некоторое время преследователи отстали. Тим направил карету в глубь леса.

–Я сбился с дороги, заночуем здесь, завтра разведаем район, и следующей ночью, если Бог даст, доедим до места,– сказал он своим людям.

–Спроси у своей бабы: зачем она затеяла пальбу, эти полицейские свои и ждали подачки,– недовольно пробубнил один из банды.

Тим сдёрнул Рут с козел и яростно завопил ей в лицо:

–Ты, что, специально лезла на рожон, рискуя не только собой, но и всем предприятием и нами?!

Он ударила леди по щеке. Та поражённо уставилась на Торнтона. Было совсем не больно, видимо джентльмен просто играл сцену для своей бандитской братии.

–Если хочешь умереть – пусти себе пулю в лоб!– давал совет другой дружок-контрабандист с бельмом на глазу.

–Простите меня,– взмолилась девушка, осознав своё предательское поведение,– Я – бестолковая дрянь! Но я хотела, как лучше! Я думала, что всех спасаю…

–Хоть одна баба осознаёт, что бестолочь,– похвалил её самый пожилой.

–Прикончи её, Тим,– советовал одноглазый.

–Пусть живёт,– отмахнулся Торнтон.

–Ты не пожалел родного брата, а это всего-навсего – слюнтяйка-баба,– не понимал такого доброго отношения одноглазый.

–Заткнись!– заорал джентльмен и съездил по физиономии контрабандиста так, что тот захлюпал кровью.

Рут обмерла: «Тим убил Алана!»

Торнтон дремал в стороне от кареты, когда почувствовал тяжесть на своём теле. Он перевернул нападающего и оказался сверху. Но это был не противник, а Рут!

–Что ты здесь делаешь, Рут? Ты же должна была спать на козлах. К тебе кто-то приставал?

–Ты совсем меня не хочешь?

–Убирайся!

–Разве бывают леди красивее меня?

–Нет, особенно с таким макияжем, как сегодня,– улыбнулся Тим, соскользнул с неё, и присел в сторонке.

Она краем юбки вытирала злополучные румяна с глаз и щёк.

Торнтон продолжал её отчитывать:

–Если дойдёт до интима, ты докажешь себе, что я сломлен, что я тоже попал в ряды твоих обожателей, но сама-то ты потеряешь гораздо больше – честь.

–Мне нет дела до себя…

–Ты – разболтанная шлюха, Рут. Хочешь устроить оргию на глазах разбойников?

И тут она заметила, что на них с интересом поглядывают другие члены банды.

Она, ойкнув, убежала к карете.