Соседи и родня Оттавии Малевольти

Войдя в номер гостиницы, Орин попросил Руперта:

–Дружище, в следующий раз, если я взгляну благодушно в сторону привлекательной аборигенке, свяжи меня по рукам и ногам, и запри где-нибудь в подвале.

–Весьма конструктивное предложение,– кивнул друг,– А что случилось?

–Переспал с Розой и подрался с шаманом.

–Хорошо отдохнул и повеселился,– засмеялся Буркс.

–Меня чуть не убили…Хорошо, отделался парой синяков…

–Тебя, как маленького, нельзя оставлять без присмотра!

Парень сел на стул и ударил себя по коленкам.

–Как я мог связаться с аборигенкой?! Зачем? Зачем? А, это всё наркотическое опьянение! Мне виделось, будто я обнимаю Малевольти…

Орин подошёл к окну и уставился на кромку горизонта. Всё это неимоверное количество воды отделяет его от Англии…и от Оттавии.

–Отта, ты будешь моей!– крикнул юноша в морской простор и пригрозил далёкой Малевольти обоими кулаками.

2 июня 1.814 года. Баронессе Тине Бонэм сообщили, что вдали показался корабль Орина Филдинга, и тётушка заторопилась на пристань, чтобы с остальными родственниками встретить племянника. Её, как обычно, сопровождала компаньонка Элеонора Фиоре, которой нынче исполнилось шестнадцать. Характер девушки действительно стал уравновешенным, её темперамент выдавал лишь живой, озорной блеск глаз. Красота Элеоноры расцветала, но именитых кавалеров удерживало её незнатное происхождение.

Сойдя на берег, Орин отметил, что в Европе поменялась мода с приходом новой династии. Эпоха реставрации принесла широкие, развивающиеся платья из плотной материи с прямыми рукавами. Кружева до самых кончиков пальцев выглядели изящно, но вот такое количество бантиков пугало. У барышень волосы ниспадали до плеч затейливыми кудряшками.

Шестьдесят двухлетняя Бонэм расцеловала Орина в обе щеки, прослезилась. Капитан в ответ проделал то же.

Элеонора удивилась себе: почему она робеет в присутствии этого капитана, что, по слухам, встречается с её тёткой Оттой.

Других родственников весть о прибытии Орина ещё не застала.

Филдинга ждали дела с Россом, и он учтиво повёл тётушку до кареты, расспрашивая о семье.

А девушка поравнялась с одним из матросов, и любопытно спросила:

–Ваш капитан…какой он?

–Настоящий морской волк! Такого изобретательного пройдоху ещё надо поискать!

Элеонора восприняла эту грубую лесть за похвалу, за высшую оценку деятельности Филдинга. Хоть нельзя назвать Орина абсолютным красавцем, но он так обаятелен… И она создала себе кумира. Её девичьи мечты сосредоточились на нём, он стал объектом поклонения и обожания, ведь сердце юной девушки не может пустовать, вот она и поселила в него Орина.

Сажая даму в карету, капитан сделал комплимент:

–А Вы всё молодеете, тётушка.

–Шутник, хулиган,– замахала на него веером баронесса, улыбаясь.

Юноша покаянно сложил ручки на груди и жалобным, извиняющимся тоном «заблеял»:

–Если б я мог знать, что правда так оскорбит Ваши уши, я бы рта не раскрыл.

–Все мои знакомые прожужжали уши, допытываясь о сроке твоего возращения, Орин.

Подошедшая Элеонора с интересом слушала беседу.

–Почему всегда столько внимания к моей скромной персоне?

–Тебя считают славным малым, и с интересом следят за твоей судьбой.

–В городе полно людей куда более интересных, почему именно меня избрали в любимчики?

–Из-за твоего неунывающего характера и прекрасного чувства юмора.

–Значит, если б в городе прошёл конкурс на самого популярного человека, первый приз достался бы не мэру и не мамаше из салона «Прелестницы», а, безусловно, мне. Есть чем гордиться.

Затем Филдинг поцеловал руку тёте и помог подняться в карету Элеоноре.

Карета отъехала.

Орин с благоговением оглядывал кусты цветущего вереска.

К нему подошёл Персиваль Росс.

Судовладелец рьяно потряс руку парню и заявил:

–Мистер Филдинг. Вы – лучший капитан из всех, с кем я имел дело.

–Боюсь, мою сестру Вы этой похвалой не прошибёте, вряд ли когда-либо она будет гордиться мной. Я и Норман – постоянные объекты для нападок, мы всегда плохие.

Росс назвал сумму сделки.

–Персиваль, Вам на ринге отшибли память? Мы договаривались совсем о других процентах. Точно говорят: владелец золотых гор всегда жаден.

–Боцман сказал, что корабль получил пробоину.

–Сам боцман и виноват в этом происшествии.

–Нельзя возлагать ответственность на лицо младше по чину.

–Но не мог же я сутками дежурить у штурвала.

Но долго спорить Филдинг не любил, он уступил, в принципе он и так дополнительно не плохо наварился на шкурах и доставки груза по озеру.

Сестра дома докладывала:

–Норман стал домоседом!

–Исправился!– порадовался за неё Орин.

Он только переступил порог дома, а море уже тянуло к себе. И ещё в душе он боролся с собой: его влекло посетить магазин Малевольти.

Когда семья собралась за столом, Наяда объявила, что одна из тётушек Филдингов пригласила её с семьёй в гости в Лондон. Норман отнекивался от поездки, заверяя, что завален работой. «Ехидная физиономия вездесущей сестры порядком надоела, хоть отдохнём немного от её нравоучений»,– обрадовался брат.

–Мама, я хочу в Лондон!– заголосила Фрэзи, – И по пути заедем к Джозефу, да? Я так давно его не видела…

–Не может быть и речи о твоём путешествии. А твой брат сам скоро приедет погостить.

–Но почему мне нельзя?– капризничала семилетняя девочка.

–Путь не близкий, а в лесах полно бандитов.

–А почему ты думаешь, что тебя бандиты боятся?– наивно узнавала дочь.

Взрослые засмеялись.

Наяда с надеждой спросила у брата:

–Орин, ты составишь мне компанию?

–Лэсли и так ворчит, что я мало уделяю ей времени…

–Если желаешь – поезжай,– не возражала жена.

–Нет, нет, не хочу оставлять Лэсли одну, она и так занята маленьким Энджелом.

Хоть Орина и тянуло к Оттавии, но обида ещё не прошла, он сдерживал себя в стенах дома вновь.

3июня. Тим Торнтон, этот белёсый гигант, смотрел на окружающих снисходительно, как на неразумных детей. Он сидел с чашечкой кофе в кресле, и чашка казалась совсем миниатюрной.

Красавец Алан облокотился на кресло рядышком. Рассказывал об интересных расследованиях близняшкам, которые мудрили с ворохом цветов, подбирая бутоны в букет. Те в свои четырнадцать лет считали себя взрослыми девицами на выданье, потому старались много не смеяться, придавая лицу строгое выражение. Их мать, сидя на диване рядом с Артуром, с беспокойством наблюдала за их ужимками.

–Оттавия, Вы старательно скопировали себя. Чудесно, что теперь вместо одной – три красавицы,– льстил итальянке Тим.

–Принесёт ли им счастья красота?– вздохнула женщина.

Джесс предложила собравшимся придумать стих из слов, что придут в голову спонтанно.

Молодёжь наперебой предлагала слова:

–Трава!

– Таракан!

–Листва.

–Тоска.

Девушка их записала и дала всем времени не более пол часа.

Оттавия наклонилась к Артуру и зашептала ему на ухо:

–Алан и Тим стали часто бывать у нас…Общаются с тобой?

–Они столько времени были вдали от нас, теперь навёрстывают упущенное. И я сблизился с Тимом. Он неплохой экономист и прекрасный товарищ.

–Чем же вы занимаетесь на досуге?

–Конный спорт, гири…

–Похвально…Но я ни разу не слышала в каком офисе работает Тим.

–Он – ценный специалист, его нанимают по часам многие фирмы…

Молодёжь излагала смешные стишки, что родились экспромтом. Девушки забыли о неприсущей им сдержанности, и весело хохотали над нелепыми сравнениями и неуместными внедрениями в слог слова «таракан».

Затем сели пить чай.

Оттавия неодобрительно посматривала, как дочери уплетают сладости, и заметила, как бы, между прочим:

–Для современных мужчин важную роль стала играть толщина невесты. Любой избыток веса рассматривается, как нарушение норм и стандартов.

–Не понимаю мужчин! Разве им не важны душа и интеллект?– возмутилась Умбриэль.

Алан, хитро улыбаясь, сообщал:

–Поверьте, милочка: совершенно не важны. Только смазливое личико и худосочная фигура.

Джесс уныло протянула:

–Значит, нынче быть слегка упитанной – совершать преступление против красоты.

Мать поучала:

–Не всегда нужно делать то, что тебе хочется. Научись приспосабливаться к жизни в любых условиях. И держи язык за зубами. «Что на уме, то и на языке» – это лозунг легкомысленных, ветреных повес, за слова отвечают не только короли, но и нищие, и порою за слова отвечают, как за действия. И главное: не доверяй никому, кроме себя, тайны свои и чужие, даже лучший друг может оказаться предателем или доносчиком.

–Мама, но мы – девушки, нам предстоит прятаться за могучей спиной мужа, потому, надеюсь, трудности жизни обойдут нас стороной,– возражала Умбриэль.

Через несколько дней Торнтоны опять посетили дом деда. Они нашли сестёр-близняшек в библиотеке с Артуром.

–Почему ревёшь?– поинтересовался у заплаканной Джессики Алан.

–Пустяки. Читаю книгу с грустным концом.

–Как Вы, женщины, любите нафантазировать драму на пустом месте.

–А ты что читаешь?– спросил у другой сестры Тим.

–Поэму «Храм природы» Эразма Дарвина.

–О-о, молодец.

–Мы пришли пригласить вас в зоопарк,– сообщил Алан,– Охотник и зверолов Фицджеральд Форсайт привёз в наш городок экзотических животных из Африки для показа перед публикой. Мы уже купили билеты для вас на это представленье.

И в условленный день молодёжь вошла на огороженную территорию зоопарка.

Артур с преувеличенно скучным видом шёл чуть впереди, лениво разглядывая павлинов.

Девушек привлекли забавные обезьяны.

–Джесс, ты хоть знаешь, чем отличается гиппопотам от бегемота?– с улыбкой спросил Алан.

–У бегемота хвостик чуть-чуть длинней,– в тон задире иронизировала девушка.

–А вот и вольера с бегемотом,– указал Тим в сторону.

Их компания приблизилась к огромному африканскому животному.

Джессика с ужасом взирала на мучения бегемота. Посудину, в которой он сидел, ничем, кроме корыта назвать было нельзя, он в ней помещался впритык. Его объёмное тело было погружено в воду лишь частично, спина торчала на воздухе и ссохлась на солнцепёке. Животное так горестно вздыхало, что у девушки побежали слёзы из глаз.

Какой-то разодетый в охотничий костюм подросток недовольно прокричал:

–Почему бегемот не разевает пасть?

И хлестнул спину животного кнутом. Бегемот вновь издал глубокий, скорбный вздох. Джесс вздрогнула, будто ударили её.

А бессердечные дамы возопили:

–Правильно, мальчик! Бей это чудовище! Мы заплатили деньги, чтоб на него посмотреть, а он не хочет раскрывать свою пасть! Возмутительно!

У Джессики от такой жестокости побежали слёзы из глаз.

Кто-то бросил в клетку со львом гальку, животное возмущённо, очень громко издало ужасный рык. От неожиданности Умбриэль села на пыльный тротуар и заплакала.

–Уйдёмте отсюда,– хныча, просила сконфуженная девушка.

Тим помог ей подняться.

–Какие вы нытики,– удивился Алан.

Артур взял обеих сестёр под руки и вывел из зоопарка.

Этим вечером Тим Торнтон окрашивал с подельниками лошадь в светлый тон яркой краской. Голову лошади оставили чёрной. Повозку увешали фонарями. Получилась призрачная, святящаяся повозка с безголовой лошадью. Контрабандисты довольно хихикали.

–Контрабандное бренди под надёжной защитой призраков,– оглядывая работу, хвастал Тим.

Он самолично сел за козлы и встряхнул поводьями.

12 июля.

Наяда вдоволь находилась по центральной улице Пикадилли с тётушкой, побывала с ней на приёмах и балах. Засыпала подарками родственников, получила кучу вещей сама, и слёзно простилась с роднёй. Но уезжать из столицы миссис Сэндлер не собиралась. Она сняла номер в гостинице на краю города и собралась вечером посетить сомнительный трактир. Ещё со времён Карла Великого и Артура с Лонцелотом вельможи переодевались в простолюдий и пилигримов, чтобы попасть в атмосферу народа. Для кого это приключение, развлечение, а порой и военная или революционная необходимость. Наяду будоражила мысль: примут ли её за свою или узнают сразу же «голубую» кровь?

И вот вечером, с замиранием сердца она вошла в трактир в одежде, что носят по выходным служанки. Косметику она на лицо не стала наносить, чтобы не сочли за проститутку. Заранее наменяла побольше фартингов, чтобы не вызвать подозрение более крупными монетами.

Мебель, если её так можно назвать, была неимоверно загрязнена, перекошена, и вообще не напоминала творение рук человеческих, будто в обширную берлогу какой-то медведь натолкал брёвен и пней. За этими столами сидел грязный и оборванный сброд.

Побаиваясь этого отребья, Наяда села поближе к столу трактирщика.

Хозяин заведенья умильно смотрел на толстушку за соседним столиком. Восхищенья срыть не смог, и шепелявым, смешным голосом излил ей свой комплимент:

–У, какая сочная ягодка.

Наконец, трактирщик обратил внимание и на новую посетительницу.

Наяда спросила:

–А салатик у Вас есть?

По округлившимся глазам мужчины, она поняла, что сморозила глупость. Улыбнулась и поправилась:

–Шутка. Принесите вина из бочек венгров.

–Сколько?

–Кружечку токайского и пару кусочков сыра.

«Вкушать еду надо без своей обычной помпы, делая вид, будто сижу на торжестве у министра культуры»,– решила вести себя более раскованно аристократка.

К ней подсел здоровяк, заказавший уйму закуски. Он без энтузиазма стал поглощать яства.

–Нет аппетита,– с безразличным видом пояснял толстяк.

–Что же будет, когда аппетит всё же придёт? Подумать страшно,– не выдержала и съязвила Наяда.

–А ты весёлая,– одобрил сосед по столу.

«Почему этот толстый господин так запросто со мной разговаривает? И смотрит так нахально…»,– подумала женщина, и чуть не прыснула со смеху: её всё же принимают за шлюшку! Ну, конечно, она же пришла одна в столь поздний час!

Когда сальная рука здоровяка очутилась у неё на колене, Наяда поперхнулась, и вино выплеснулось на платье.

Она вскочила, и спросила у девиц за соседним столом:

–Дамы, у вас нет носового платка?

–Нам нечего тебе предложить, кроме, как, дать тебе пинка под зад,– злобно, явно с завистью, процедила одна из шлюх.

Баронесса ошеломлённо попятилась, что вызвало нескромно громкий смех у всех посетителей трактира.

Вошедший обаятельный молодой человек, казалось, ошибся заведением, так он весь светился лоском. Его чёрные локоны аккуратно уложены в изящную причёску и намазаны фиксатуаром, эта помада для волос придавала особую гладкость волосам. Отглаженную одежду украшали белоснежный галстук с булавкой из серебра с рубином и такие же запонки.

Новый посетитель лениво обвёл присутствующих взглядом, пока не увидел Наяду. Его брови удивлённо поползли вверх. Ему показалось лицо блондинки неправдоподобным для сего местечка, слишком чистым и ангельским. Более женственного облика барон Биффорд Олди ещё не встречал. Её красота со строгими, спокойными чертами лица, исполненное достоинством, выигрывала у крикливой, броской красоты шлюх. Биффорд удивился себе: почему он сразу решил, что эта особа не из числа дешёвых проституток? Особое мужское чутьё?

Наяда, испуганная всеобщим вниманием села на место.

Олди сел за её стол. Здоровяк недобро на него глянул.

Франт делал заказ:

–Бутылочку самого лучшего вина и что-нибудь мясное.

Трактирщик засуетился возле богатого клиента.

–Милочка, подайте мне соль,– попросил молодой человек, как ему казалось весьма галантно по отношению к этой оборванке.

Девушка пододвинула солонку на ноготок.

Биффорд ухмыльнулся и от души поблагодарил:

–Спасибо, Вы очень любезны.

–Я здесь не официантка, это Вы должны быть внимательны к даме. Могли бы из вежливости предложить ей что-нибудь.

–С какой стати я должен оказывать услуги неизвестно каким нищенкам?

Это ужасно возмутило Наяду, но тут же она взяла себя в руки и продолжала играть роль развязной девицы.

–Если я сейчас не поем, то потеряю контроль над собой,– пугала она.

–Ой, это, наверное, интересное зрелище!– издевался Олди.

–Красотка, давай я закажу тебе поесть,– встрял в разговор здоровяк.

–Нет, пусть он хоть раз побудет джентльменом не на словах, а на деле.

Биффорд зло сверкнул глазами на хулиганку.

–Твоя взяла. Трактирщик, принеси даме за моим столиком пару мясных блюд!

У Олди было ощущение фальши, что-то с этой красавицей не то. Служанки, даже если долго живут у господ, так не разговаривают…но, может, исключения бывают везде? Есть же до ужаса глупые аристократки.

–А Вы не считаете чернь за людей?– с вызовом докучала Наяда джентльмену.

–Конечно же – нет! Вот Вы, например, забавная зверушка!

От оскорбления она подскочила на месте.

–Да я…да Вы…– слетали с её губ неопределённые слова.

–Да, кстати, как Вас зовут?– как бы опомнился молодой человек, подливая в её кружку своё вино.

Она себя опять успокоила, говоря себе: «Я же актриса на сегодня», и представилась чужим именем:

–Джейн.

Рассматривая её холёные руки, он узнавал:

–Нянечка?

–Ну да, да. А Вы кто?

–Я – любитель разгадывать загадки.

–Загадки?

–Да, ведь каждая женщина – загадка.

–А, бабник, значит,– презрительно скривила губы Наяда.

«Почему она создаёт впечатление порядочной женщины?– опять удивлялся Биффорд,– Ну да, шлюха не стала бы кривить нос от ловеласа».

Вслух же он сказал:

–А кто говорит о тонкости чувств? Чернь способна оценить высокие отношения?

–Зажравшийся аристократ!– выпалила девушка.

«Почему мне так хочется оскорбить его? Это ведь не мой муж Норман…А, может, все мужчины гады и бабники?»– поражалась себе баронесса.

–Вот она благодарность простого народа за кусок хлеба! Кстати, что-то Вы едите без особого аппетита.

–Поглощена разговором с Вами!– огрызнулась Наяда.

Впервые в жизни она взяла кусок мяса в руку и стала отчаянно рвать его зубами. Соус стекал по её подбородку, она вытирала его обшлагом рубашки, и у Олди исчезли последние сомнения – перед ним обычная девица из рабочей среды.

Сделав большой глоток вина для храбрости, она встала из-за стола.

–Спасибо и прощайте,– заявила она.

–Уже уходите?– вскинул вверх брови Олди,– А Вы оказывается: холодная обольстительница, лишённая чувственности. Я думал, что отблагодарите меня теплом своего тела…

–А где высокие чувства альтруизма, попытка накормить голодающего?

–Так ты не одна из тех…– джентльмен кивнул на девиц лёгкого поведения,– Ты не боишься, что я мог бы избить тебя?

Устремив взгляд полный лживой нежности, Наяда молвила:

–Я надеюсь, мне впредь удастся избежать такой отчаянной неприятности, как встреча с Вами.

Слегка пошатываясь, она вышла из трактира. «Какое всё-таки пьяное это вино! Может, зря я ругаю Нормана? Если от нескольких глотков так кружится голова, как же устаёт муж, которому приходится иной раз пить с нужными людьми»,– думала баронесса.

Она немного отошла вглубь улицы.

Невдалеке стояли отвратные типы. Аристократка, разглядывая их, подумала: «Такие странные, несуразные выпуклости на лице вон того амбала, его кличут не иначе, как Лошадиная Морда».

Этот субъект спросил товарища:

–Дружище, тебе доводилось видеть танцующие звёзды?

Все сопровождающие стали пялиться на небо и в голос уверять:

–О, да, сегодня удивительный день. Я тоже вижу такую небесную феерию в первый раз.

«Да они пьяны!»– сообразила дворянка.

А бродяги стали приближаться к ней. И она с ужасом осознала, что за нищую гражданку никто не вступится. Она растерялась, остолбенела.

Верзила смеялся каким-то утробным звуком, как бы выдавливая смех из себя: «Хо-хо-хо». Другой пьяный хохотал, будто старался подражать кудахтанью курицы. Намеренья этих типов показались Наяде подозрительными. Звать на помощь? Но кто осмелится сразиться с пьяным сбродом?

–Пожалуйста, не троньте меня,– жалобным голосом, чуть не плача, умоляла красавица.

–Ты их не разжалобишь. Их сердца закалились и огрубели в пьяных драках и сабельных боях на пиратских суднах.

–Пришёл посмеяться?!– вскинулась на Олди женщина.

–Нет. Пришёл спасти тебя.

И джентльмен врезал близстоящему так, что тот чуть не прилип к стене.

Затем аристократ достал из-за пояса пару пистолетов. Бандиты дали дёру. Дворянин водрузил оружие на место.

Наяда обрадовано тараторила:

–Теперь эти сомнительные джентльмены долго не захотят видеть Вас.

Олди взял за грудки распластоного по земле громилу, встряхнул его и потребовал, кривляясь:

–Природа постаралась наградить меня добрым, влюбчивым сердцем, потому я сразу не убью тебя, а дам возможность раскаяться.

–О, добрый мистер, я приношу искренние извинения Вашей даме,– заливался соловьём верзила.

Джентльмен отбросил его в сторону. Как мусор, Тот упал, вскочил и побежал на заплетающихся ногах.

Биффорд свистнул, и к ним подъехала карета. Кучер услужливо открыл дверцу перед господином.

–Куда Вас отвезти?– спросил джентльмен у спасённой дамы.

–К гостинице «Большой кит».

–Работаете там?

–Не Ваше дело.

–Благодарности, я вижу, от Вас не видать. Тогда оставайтесь здесь.

–Нет, прошу Вас: возьмите меня с собой,– взмолилась Наяда.

–Полезайте в карету.

Женщина с радостью протянула мужчине руку. Тот с изумлением помог ей подняться по ступенькам. «Что я всё время удивляюсь? Если она разъезжала с хозяйкой и хозяином, то должна была привыкнуть к галантному обращению»,– успокоил он себя.

Карета тронулась.

Наяда спросила:

–А что Вы искали в той дыре под названием трактир «Тайна»?

–Приключений. И я их нашёл. Это – Вы. Хотя обычно я сталкиваюсь с ворами или разбойниками. Отрабатываю на них удары, которые пригодятся в боксе.

–Жестоко искушать, а затем нокаутировать жертв.

–Разбираетесь в боксе?

–Брат занимался…

–О, как похвально для слуг…А вот мы уже и подъезжаем. У меня будет к Вам маленькая просьба: поцелуйте меня в знак Вашей благодарности за спасение.

Женщина опешила.

–Столь незначительная просьба поставила тебя в тупик, Джейн?

И он попытался её обнять. Она с визгом ожесточённо отпихивала его.

С возмущением вопила:

–Не смейте прикасаться ко мне!

–Вот только не надо подмешивать в свой образ притворного благонравия!

–Что-о?

–Если Вы такая недотрога, тогда какого чёрта сидели в столь разгульном заведении с дурной славой? В свои двадцать пять ты до сих пор без семьи, почему?

И он предпринял новую атаку на её добродетельность. Его руки с силой сжали её плечи, его горячие губы впились в её трепещущие от негодования уста. Она билась и вырывалась, но мужчина не отпускал её, пока полностью не сбил дыхание от затяжного поцелуя.

–Вы – подлец, мистер Вседозволенность,– тоже задыхаясь, процедила в лицо нахала Наяда.

Карета остановилась, Олди сгрёб девушку в охапку и вынес. Перед ними было здание, но не гостиницы.

–Я предлагаю стать тебе своей служанкой. Я буду больше платить.

Она поняла, что криком ничего не добьётся, а только разозлит насильника. «Ладно, пусть делает что хочет, всё равно он лучше, чем та пьяная орава головорезов»,– смирилась с судьбой женщина. Ей льстило и то, что мужчина дал ей всего двадцать пять, тогда, как ей исполнилось тридцать один.

Биффорд отнёс добычу в свою спальню. Аккуратно положил на постель, и сам лёг сверху. Он гладил прекрасное лицо, едва касаясь, зачарованно рассматривая каждую чёрточку её божественного лица. Никогда ещё он не похищал женщин, но нисколько не раскаивался.

Он осыпал лицо похищенной осторожными поцелуями, а затем присел и освободил её от панталон. Бельё на ней было дорогое, и он решил, что у плутовки есть богатый любовник.

Наяда бесстрастно уставилась в стену. Но через мгновенье её глаза расширились от изумления и небывалого восторга. Незнакомец целовал её между ног!

–Так заниматься сексом нельзя,– выдохнула ошеломлённо Наяда.

На что Биффорд рассмеялся.

–Почему же что дозволено французам – не дозволительно англичанам?– усмехался он.

И он продолжил сладостную пытку. Женщина выгибалась и стонала.

Её благонравие молило:

–Прекратите.

Но тело желало продолжения.

Доведя её почти до оргазма, он остановился и издевательски спросил:

–Что, остановиться?

–Нет, продолжай!– горячо взмолилась Наяда.

Мужчина скинул с себя одежду и проник в тело женщины как подобает мужу. Впервые она радовалась интиму, впервые нестерпимо хотела обнять того, кто подарил ей блаженство. Когда новое ощущение вожделения сменилось сладостным взрывом, Наяда поняла, что изменилась её сущность женщины.

Она пребывала в истоме, а незнакомец раздевал её притихшую и безропотную.