Соседи и родня Оттавии Малевольти

Оттавия, поглядывая на племянницу, злорадно представила, как выволакивает ту за волосы из спальни Орина, спускает с лестницы и вытаскивает на улицу под хохот толпы. Она вздохнула, потому что это несбыточная мечта, но ей начало нравиться доводить эту семейку.

Джессика грустно взирала на кушанья и нехотя отправляла вилку в рот.

Ровным, без оттенков эмоций голосом, Наяда спросила у Оттавии:

–А кому достался дом Освальда Боу?

–Я попросила Эммита вернуться в родной дом.

Многочисленные дети теперь ели в детской, где им поставили столы.

–А что слышно о Рут Боу?– не унималась миссис Олди, выпытывая семейные секреты Малевольти.

–Она теперь Рут Торнтон и уехала с мужем в Америку.

–Так это правда…Говорят же, что женщина лёгкого поведения никогда не упустит своего счастья,– протянула Наяда.– Говорят, что Оллинхэм её с позором выгнал, застав с Артуром…Это правда?

–Человека легко можно обвинить, но зачастую это бывают всего лишь наветы,– встала на защиту дальней родственницы Отта,– Помните о происшествии в Холланд Хаусе в мае 1.816 года? Лорд Букингем поссорился с сэром Томасом Харди. Лорд Букингем опустился до мерзкой кляузы, он написал сэру Харди анонимные письма, в коих уличал его жену, как распущенную особу. Но всем известен подчерк лорда и его разоблачили.

Олди со знанием дела дополнял:

–И как было непристойно то, что лорд Букингем принялся отрицать очевидное, заявляя, что истинный джентльмен не способен на гнусную ложь. Общество, естественно, поддержало богатого, влиятельного и именитого лорда Букингема, хотя всем известно, что он грязно волочился за леди Харди.

Затем Оттавия с дочерью Джесс играла во дворе с дочерьми Филдинга и Фрэзи в игры с мячом. Скрипя зубами, Орин наблюдал из окна своего кабинета, как все они кружились, бегали и счастливо смеялись.

Дэниэл жил теперь в одной комнате с Энджелом. Наяда зашла навестить любимого племянника. Мальчики играли на полу, выстраивая солдатиков рядами. Женщина нагнулась над белокурым малюткой Дэном, погладила его по голове.

–Какие мягкие, шелковистые волосы!– воскликнула она.– Совсем, как у Фрэзи!

Наяда осеклась и почему-то внимательно вгляделась в Дэниэла.

Когда Оттавия вошла в дом с улицы, гувернантка сообщила ей, что в библиотеке её ждёт Наяда Олди.

И с порога библиотеки итальянку оглушили вопросом:

–Освальд Боу ведь не является отцом Дэниэла?

Отта задумалась: стоит ли обнажать правду? Но правда больно ударит ту, которая всегда ненавидела её.

И итальянка призналась:

–Освальд Боу договорился с Норманом Сэндлером о свадьбе Орина и Лэсли, я послужила вознаграждением сговорчивому адвокату. Я ничего не знала, меня заманили в ловушку.

–А, вот она поездка Илларии в Европу…Вы были в горах…

–Да.

–Значит, у Фрэзи и Джозефа есть ещё один брат…Как всё запуталось в нашей семье…

–Что вы тут секретничаете?– спросил вошедший Джозеф.

–Я выяснила, что Дэниэл не просто похож на Фрэзи, он её брат,– заявила ему мачеха.

–У Вас горячка?– передёрнул плечами Сэндлер,– Схожесть детей – простое совпаденье.

–Как всё-таки слепы мужчины!– запричитала Наяда,– Эта шлюха Оттавия побывала со всеми мужчинами нашей семьи!

Джозеф замахнулся на мачеху. Лицо миссис Олди не выражало ни тени испуга, в её глазах он прочитал: всё, что она сказала – правда. Зэф опустился руку и забормотал слова извинений. Наяда хмыкнула и вышла прочь.

Юноша обрушился с упрёками на жену:

–Почему ты не сказала мне, что Дэниэл мне не просто пасынок, а вдобавок мой брат!

–Прости, Зэф.

–Наш город нужно переименовать из Милфорд-Хейвена в Содом-и-Гоморру! Билинда Драммонд вышла замуж за кузена, хотя её отец путался с его матерью. Тим Торнтон сошёлся с Рут, хотя та была замужем за его дядей. Мой дядя Орин перебрал два поколения Малевольти. И ты не лучше остальных!

–Дорогой, чего ты злишься? У тебя теперь веский довод любить Дэна не как пасынка, а как родного брата.

А Наяда уже делилась новостью с братом:

–Хочешь знать кто отец Дэниэла?

–Очередные сплетни…

–Мне сейчас призналась сама Оттавия.

–Ну-ка, ну-ка…

–Отец Дэниэла – Норман Сэндлер!

–Ну, конечно же! Как я сам не догадался! Он же постоянно твердил, что любит её, а она его презирает! Вот за что она его презирала…А я не поверил ей, что это муж сам привёз её! Конечно, Освальд Боу отплатил за старания со свадьбой Лэсли натурой жены.

Сестра задумчиво смотрела на брата и думала: «Орин никогда не давал мне понять, что он – хозяин дома, терпеливо выслушивая моё нытьё».

Вслух она сказала:

–Ты в третий раз взял чистую, непорочную девушку…и испортил ей жизнь. У меня нет сил смотреть на это безобразие… Мы с Биффом решили уехать в Лондон…навсегда.

–А, может, тебе стыдно встречаться с пасынком?

–И это тоже веский аргумент! Да и я уже не тщеславна, я не хочу блеска Высшего общества, я хочу тишины и уединения со своим мужем.

–Хоть ты счастлива,– вздохнул Орин.

Наяда пошла к выходу.

Брат окликнул её:

–Не бросай меня среди врагов. Временами я был несносен и жесток, но я всегда любил тебя, сестра.

Женщина заплакала, вернулась и обняла младшего брата.

-А не пошёл бы ты погулять, Зэф?– спросил Орин у племянника, появившись в гостиной.

–И не подумаю, я охраняю жену от посягательств грабителей.

Оттавия сидела на диване и рассматривала эскизы шляпок. На вошедшего хозяина дома она даже вскользь не глянула.

Амбиционная корректность Джозефа выводила Филдинга из себя.

–Перестань прикидываться ледяной глыбой!– потребовал дядя от племянника.

–Мне так проще смотреть на обстоятельства.

–Мне бы поговорить с Оттавией наедине.

–Странное желание, ведь она – моя жена.

–Считай это моей прихотью…ну, Зэф, всего несколько минут с глазу на глаз с Оттой.

–Только пару минут,– пошёл навстречу пожеланиям дяди Джозеф,– И знай: я рядом.

Когда Сэндлер вышел, Орин покаянно заговорил:

–Прости меня, я некогда обвинил тебя ложно в прелюбодеянии. А ты стала жертвой насилия.

–Ты только в этом каешься?– подняла голову Оттавия.

–Как ты могла поменять фамилию на Сэндлер!? Ты же всегда ненавидела эту фамилию, связанную с человеком, который удалил тебя от меня!

–Ты сам всегда бежал от меня, Орин…Разве я не права? Ты давно мог надеть мне на палец обручальное кольцо, но всё медлил, вывод один – ты не любил меня.

–Да я всегда сгорал от любви к тебе!

–А как же другие женщины? Их ты разве не любил?

–Нет! С Розой меня сблизила похоть. С Элеонорой – глупость, фанфаронство, стремление к молодым прелестям…ну, в общем…наверное, опять похоть…

–Нам не о чём говорить,– встала с места Отта.

–Оттавия, я – болван! Оттавия! Оттавия! Я – кретин! Я – паскудный бабник, я – ничтожество…Не мучай меня, ответь на мою любовь!

–Ты – эгоист, Орин. И не способен на настоящую любовь. Скорее всего, в наших отношениях, тебя манил секс. Сначала тебе мешали мои дети…

–Это ты не решалась бросить детей Боу!

–Потом ты спутался с индианкой…– не обращая на него внимания, продолжала женщина,– А теперь вот польстился на красоту молоденькой…

Не успела Оттавия выйти, как в гостиную вошла Элеонора.

Жена потерянно спрашивала:

–Почему ты не хочешь близости со мной?

–Тебе надо было выбрать мужа помоложе, и резвиться с ним!– грубо прикрикнул на неё Филдинг.

–Ты очень верно любишь свой призрак!

–А ты и вовсе меня не любила! Я – твоя детская мечта.

Она убежала из комнаты. Девичьи ожидания счастья не оправдались, обаятельный Орин так и не полюбил её.

Джозеф нашёл Оттавию у Джессики.

–Всё, моё терпение кончается, мы уезжаем в своё имение в горы,– заявил он.

–Но я люблю жить в городе…И как же мои магазины?

–Продай бизнес пасынку или конкурентам, мне плевать, я не хочу больше жить у Филдинга!

–Но почему?

–Ещё спрашиваешь? Да он на весь дом орал: «Оттавия вернись ко мне!» Слуги на меня косятся, да и мачеха смотрит, как на заклятого врага!

–Сколько ты дашь нам на сборы?

–Не больше недели.

На следующий день за завтраком Элеонора задумчиво всматривалась в мужа. Он ничего вчера не сделал, чтоб успокоить её. И она угрюмо думала: «Я не могу доверять Орину. Поэтому, скорее всего, не смогу жить с ним дальше. Мне больно терять его, но нестерпимо обидно за обман, наглость и подлость. Я не верю, что он станет другим, потомучто не вижу раскаянья в нём. Я отомщу за себя, я лишу его детей».

И Элеонора предложила прокатить детей до пристани, посмотреть на корабли, затем проехаться за покупками по магазинам. Орин не возражал.

Собрать детей было не так-то просто. В кабинет Орина заскочили Энджел и Элеонора.

–Скажи сыну, чтоб ехал с нами!

–Нет, тётя, я не поеду! Папа вчера обещал мне научить фехтовать!– перечил ребёнок.

–Нельзя перебивать старших,– одёргивала его мачеха,– Орин, почему ты способствуешь его неповиновению? Он оскорбляет меня своим непослушанием! Мы же договорились ехать все вместе.

–Ну, ему, наверное, уже не интересно в женской компании,– встал на защиту мальчика отец.

–Вам всем нравится злить меня!– фыркнула Элеонора.

«Как быстро из добродушной девушки получилась властная мегера,– удивился Филдинг, его мысли переключились на другую женщину,– Интересно, Отта в браке стала бы такой же? О. нет, она вьётся возле Джозефа, сопли ему вытирает каждую минуту!»

Энджел остался с отцом, и недовольная Элеонора волокла за руки Тэрэми и Фиону к карете.

Наяда пыталась что-то говорить о соблюдении приличий в публичных местах.

Жена брата одёрнула её, напомнив:

–Поубавь свою спесь, Наяда: я такая же аристократка, как и ты.

Дорогой Элеонора глядела прямо перед собой в стену, а перед взором проносились ненавистные лица тётки Отты и мужа. Злоба исказила мимику девушки. Кто-то должен ответить за то, что её мечты не сбылись, что мир оказался жесток.

Руперт Буркс вбежал к Орину с криком:

–Элеонора выгнала кучера и перевернула карету! Твои дочери пострадали!

–Элеонора – проклятая жаба!– возопил Филдинг.

Но душа его подсказала, кто истинный виновник трагедии: разве не он сам сломал жизнь молоденькой девушке?

–Элеонора погибла,– тихо добавил камердинер.

Филдинг бежит в комнату дочерей. Над ними кружит врач. Капитан еле сдерживает слёзы. Фиона без сознания, у Тэрэми безучастный взгляд.

Наяда прижимала к себе Фиону и причитала:

–Я была не права, обвиняя индейцев в недоразвитости, утверждая, что они не такие же, как мы. Моя малышка Фи-Фи… Моя любимая Фи-Фи…

И миссис Олди зашлась безутешными рыданиями.

В комнату вбежала Оттавия.

–О, Орин…Орин…какое несчастье…

Она стояла рядом, мялась, пока мужчина не поднял голову, взглянув в глаза любимой женщине большими от ужаса глазами. Оттавия бросилась в объятия Орина, уже не сдерживая себя ни в рыданиях, ни в любви, целуя самого дорогого человека.

–У меня было много женщин, но самая лучшая – ты,– шептал Филдинг, обнимая Отту.

–Я люблю тебя…но я не должна прикасаться к тебе, я же жена другого,– шептала Оттавия, но не могла оторвать рук от Орина.

–Как я всё запутал…Я виновник этой трагедии. Любя тебя, я позарился на молодую, хотя ты лучше в миллион раз. Своим глупым поступком я вверг дорогих мне людей на дорогу страданий и горя. Таких бесконечно любимых и дорогих мне людей…

–Оттавия!– вскрикнул вошедший Джозеф,– О, ты как была шлюхой, так ею и осталась! Тебе доставляет удовольствие изменять мужу?

–Ты прекрасно знал, Зэф, что я люблю Орина!– возражала итальянка.

–И не смей оскорблять Оттавию!– вскричал Орин,– Я её никому больше не отдам.

–Безумная затея была жениться на тебе, Оттавия!– в сердцах воскликнул уязвлённый юноша.

Джозеф выскочил из комнаты. Он думал, жена побежит за ним, но Оттавия осталась с Орином. В коридоре он налетел на Джессику.

–Куда Вы так бежите, мистер Сэндлер?– выдохнула девушка,– Случилось что-то ужасное?

–Я – придурок,– зачем-то пожаловался ей Зэф.

–Моя мать не отходит от Орина?– поняла сердцем Джесс.

–Да,– выдавил из себя юноша.

–Вы…ты сильно любишь Оттавию?

–Я любуюсь ею. Она так красива…

–А я? Разве я не похожа на неё? И…и…я люблю тебя, Джозеф.

Юноша пристально вгляделся в глаза красавицы. Глаза не лгали! В них горела зовущая страсть и страдание. Джозеф в порыве прижал к себе падчерицу. Та всхлипнула.

–Не бойся, я огражу тебя от негодования матери,– уверял джентльмен.

–Ты не понял, это слёзы счастья. Я боялась, что никогда не смогу обнять тебя.

Прошёл год. Счастливый Орин склонился над колыбелью дочери Рэйчел.

Тэрэми и Фиона восхищённо разглядывали маленькие ручонки сестры. Энджел и Дэниэл теребили подарки в руках.

–Посмотрели? Теперь бегите играть,– выдворил их отец из спальни жены.

Дети, шушукаясь и хихикая, вышли из комнаты.

Орин обнял Оттавию.

Он говорил ей:

–Все мои дети до этого были ошибкой выбора невесты. Только этот ребёнок – центр моей Вселенной. Была ты одна, теперь вас двое.

Затем он взял ребёнка в руки и принялся тискать.

–Ты зацелуешь малышку до дыр,– смеялась Отт.

–Жаль, что она похожа на меня…

–Зато у Джозефа с Джессикой родилась дочь, похожая на нашу породу.

–Чему я очень рад. Зэф уже не сердится на нас, зовёт в гости.

–Конечно, поедем! Джесс я всегда любила немного больше, чем Умбриэль.

–Ещё надо съездить в Лондон к Наяде с Биффордом. У них растёт сын.

–Наяда растит ребёнка, как своего.

–Энджел часто у них бывает…– задумчиво вторил муж, затем незлобно упрекал,-Ну, ты и попила моей крови, пока была женой племянника…

–Мне стоило невероятных усилий корчить из себя подобострастие…Ходить возле тебя и не сметь хотя бы прикоснуться…

–А какой важной ты была!– смеялся, вспоминая, Орин,– Даже Наяда оставалась в тени, когда ты вышагивала по залу, как королева.

–Да меня буквально распирало от своей сверхзначимости,– хохотала Оттавия.

–Не смейся над собой, переоценить тебя невозможно.