Иллюзия

Вполне возможно что это и была Энергии Знания.

– Как вы себя чувствуете? – Агафья Тихоновна сидела рядом и внимательно наблюдала за мной.

– Прекрасно. Но я не знаю что делать и пробую разные, возможно, глупые вещи.

– В мире нет глупых вещей, – она улыбнулась, – ведь что бы вы ни сделали, вы сделали, основываясь на каких-то умозаключениях и выводах или на своем опыте. А это значит что любое решение было достаточно обосновано для того чтобы воплотить его в жизнь. Это также подтверждает то, что ошибок не существует вообще, так сказать, в принципе. просто не существует и все.

– Да, да, верно, – я все еще ощущал потоки непонятных мне пока что чувств.

– Итак? Придумали что-то?

– Автомобиль или самолет, ракета в конце концов, – я нерешительно взглянул на Агафью Тихоновну, ожидая реакции.

– Автомобиль… – задумчиво повторила она, – автомобиль с фарами-глазами, двигателем-сердцем, трубами-сосудами и компьютером-мозгом? Можно, конечно поспорить, но я с легкостью продолжу этот список и докажу вам что любой автомобиль создан не то что по природному подобию, это было бы сложнее, но по подобию самого человека, что гораздо проще. Ну, например, различные фильтры в машине по своему назначению скопированы с человеческих почек и печени, а колеса разве не идентичны по назначению с конечностями? И их даже четыре штуки, – Агафья Тихоновна засмеялась, – тут полное соответствие.

– А ракеты?

– Ракеты отличаются от автомобилей незначительно. И сама реактивная тяга очень широко распространена в живой природе. Медузы, например, вовсю используют реактивное движение. А растение под названием бешеный огурец, произрастающее в южных странах, и на берегу Черного моря тоже, использует реактивную тягу при размножении. Так, при созревании семян, окружающая их ткань превращается в слизистую массу. При этом, в плоде образуется большое давление, в результате чего плод отделяется от плодоножки, а семена, вместе со слизью с силой выбрасываются наружу через образовавшееся отверстие. Сами огурцы при этом отлетают в противоположную сторону, иногда более чем на двенадцать метров. Так что реактивную тягу в природе можно встретить повсеместно. И человек лишь копирует идею. Не более.

– Но получается что человек не в состоянии создать ничего нового? То есть он не может творить?

– Достаточно трудно творить, используя инструменты, а именно – человеческий мозг, данный тебе Природой и построенный по ее законам, – Агафья Тихоновна усмехнулась, – трехмерным законам, вы понимаете меня?

– Да, – только и смог вымолвить я, глубоко задумавшись. Немного погодя, я повернулся к Агафье Тихоновне и спросил, – а куда делась краска? Испарилась? Впиталась? Ведь она – это мое Знание. Мой опыт, мой разум. Неужели это все пропало?

– Нет, что вы. Ничего никуда и никогда не пропадает. Как и ничего ниоткуда не берется. Все существует постоянно и везде. И ваши Знания, мысли, опыт, ваш Разум, который их произвел или принял, не сделал это самостоятельно. Подключившись к чему-то общему, к чему-то знающему, Разум попросту скачал информацию на ваш жесткий диск, то бишь в ваш мозг, в ваши нейроны и их сплетения. Точно также и все ваши Знания, весь ваш опыт не пропадут со смертью физического тела, а останутся невидимо витать где-то рядом. Бери кто хочешь. Подключайся. Качай. Используй.

– Но как это сделать? Подключиться к общему?

– У каждого свой путь. Но есть одно главное правило.

– Какое?

Агафья Тихоновна посмотрела на меня, как мне показалось, с сомнением, и промолчала. Она сохраняла молчание достаточно долго, а я не решался его нарушить.

– Вы все узнаете в свое Время, – вдруг произнесла она, – в свое Время, – она повторила и взяла в плавники бутылочки со временем, – но вы должны это узнать сами, понимаете? Сами. Тогда это будет действительно ценно. Это единственная дорога.

– Но почему? Мы могли бы сэкономить кучу Времени!

– Однажды, – Агафья Тихоновна говорила тихо и размеренно, будто рассказывая притчу, – однажды один человек заметил как бабочка пытается вылезти из кокона через узкую щель. Он наблюдал достаточно долго за ее безуспешными попытками, и наконец решился ей помочь. Аккуратно, чтобы не повредить насекомое, острым ножом он поддел кокон, расширив отверстие, и помог ей выбраться наружу. Однако, этот человек не знал, что будущая бабочка, продираясь сквозь тугой кокон, очищает свои крылья от слизи и мусора, и выбравшись, обретает способность расправить крылья и улететь. Расширив отверстие, человек, сам не хотя, оказал ей медвежью услугу, и ее крылья не смогли расправиться более никогда. Конечно же, она погибла.

– Но человек мог помочь ей очистить крылья и научить летать.

– Человек так и сделал. Он пытался очистить крылья толщиной с паутину и закончилось все тем что он их повредил окончательно.

– Каким образом? Он был не аккуратен?

– Он был предельно аккуратен. Но не смог отличить структуру крыла от структуры строительного материала, его окружавшего.

– И…

– И бабочка погибла.

– И это значит…

– Это значит что только вы сам, используя свои внутренние чувства, сможете найти необходимое крыло в куче отработанного материала. Используйте вашу боль как маяк, светящий вам же, Любовь – как награду и Энергию, и вы неотвратимо придете к цели, сколько бы вам не пришлось идти.

– Я понимаю.

Агафья Тихоновна положила посудины со временем на металлический пол и посмотрела вдаль, туда, куда улетел Артак. Казалось, она ждала его возвращения. Ждал и я, окруженный сорока девятью разноцветными бутылочками и одной пустой, потихоньку наполняющейся сказанными словами. Словами и заключенным в них смыслом.

– Смыслом? – акула усмехнулась, – а что такое смысл?

– Информация.

– Ну что ж, вполне может быть…

– А помните, – после довольно продолжительного молчания я обратился к Агафье Тихоновне, – вы говорили что все элементы тяжелее железа образуются только при взрыве суперновой?

– Конечно, помню, – она повернулась ко мне.

– И какой элемент будет последним? Самым тяжелым? Каким элементом все закончится?

– Свинцом. Все закончится свинцом.

– Значит черные дыры из свинца?

Агафья Тихоновна посмотрела на меня сначала изумленно, но потом в ее взгляд добавилось немного грусти.

– Черные дыры, как и все остальное, из наших мыслей…

16

Артак с шумом приземлился в пяти метрах от нас. Он был какой-то светящийся, взбудораженный. Полет явно пошел ему на пользу и дракон искрился Энергией. Протянув крыло, как мостик, по которому мы смогли зайти на его спину, он подождал пока мы поднимемся и мощно оттолкнувшись от стальной поверхности, полетел вертикально вверх, прямо к нарисованным, но от этого не менее горячим, звездам.

Устроившись поудобнее на спине дракона я, предварительно убрав в рюкзак использованную бутылочку из-под краски, лямками надежно закрепил его на спине, привязав свою ношу крепко-накрепко к телу. Продвинувшись немного вперед, я прижался к Артаку и так же крепко обхватив его за шею. Неправду говорят что все рептилии скользкие и холодные. Кожа Артака была теплая и шелковистая, немного шершавая, с крупными чешуйками, защищавшими его от возможных врагов. Тепло драконьего тела успокаивало меня и, можно даже сказать, подпитывало. Я оглянулся назад – Агафья Тихоновна так и сидела между крыльями, она была неподвижна, смотрела вдаль и молчала.

Звезды-горошины, нарисованные на куполе зонта, светили все ярче, и казалось, приближались к нам с огромной скоростью, однако реальное расстояние до них не поддавалось определению. Насколько я понимал, мы летели вдоль кажущейся нам бесконечной металлической ручки зонта, иногда огибая ее вокруг, поддаваясь в полете гравитации металла, и с помощью этого нехитрого маневра, используя притяжение железа, увеличивали уже и так немалую скорость. Эта ручка, как ориентир, как дорожный указатель, неминуемо должен был привести нас в самый центр купола, в место, где сходятся все спицы, в место, вокруг которого вращаются все, пусть и нарисованные, но реальные солнца. Рисунок ведь тоже часть реальности, не так ли? Если на мгновение представить, что кто-то огромный подойдет к оставленному около озера на Земле зонтику и провернет его вверх тормашками на манер юлы, а купол зонта начнет вращаться, и соответственно все что есть на куполе будет вращаться вместе с ним, таким образом создавая иллюзию центра зонтичной галактики, то по аналогии с любой из известных человечеству галактик – в центре вращения, в центре масс и будет находиться сверхмассивная черная дыра.

Что же это может быть за место такое, центр масс нашей Вселенной? Из школьного курса физики я знал что чем массивнее объект тем большей гравитацией, большим притяжением он обладает, и что самые массивные объекты во Вселенной – это черные дыры – места, поглощающие все что их окружает, места, вокруг которых вращаются целые галактики. Так что же это за место такое, в самом центре купола, как не самая настоящая черная дыра? Объект, обладающий колоссальной массой и гравитацией, объект, играющий исключительно важную роль в создании Вселенной, объект, на котором сходятся все точки и линии. Объект, гравитация которого так сильна, что даже луч Света, приблизившийся к нему достаточно близко, изменяет свое направление и втягивается внутрь последнего, не имея возможности более вырваться на свободу. Что происходит там? Что происходит внутри этого непонятного нам объекта, вбирающего в себя сотни миллионов тонн различного, вращающегося вокруг него на немыслимых скоростях вещества? Что происходит когда материя попадает под колоссальное давление черной дыры, давление, многократно превышающее давление в центре любой, даже самой огромной звезды? Науке это еще неизвестно, но когда-нибудь человечество обязательно докопается до истины, когда-нибудь мы обязательно узнаем правду.

И судя по направлению нашего движения, мы с Агафьей Тихоновной узнаем это первыми из живущих на Земле особей, ведь никто еще не подходил так близко, пусть и к выдуманной и искусственно созданной, но самой что ни на есть настоящей черной дыре. Никто. И ничто, ибо вблизи черной дыры местоимения Никто и Ничто смело можно объединить в одно смысловое понятие.

Меня немного успокаивало уверение Агафьи Тихоновны в том что нам ничего не грозит, однако все Знания, которыми я обладал, убеждали меня в обратном, и иногда, стоило мне задуматься о происходящем, я испытывал жгучее чувство страха. Страха, смешанного с любопытством. Даже не знаю, что во мне преобладало. Скорее всего, любопытство, ибо я не настолько дорожил своей жизнью, чтобы отказаться от такого увлекательного приключения, как путешествие в центр черной дыры.

– А информация? – вдруг прокричал я в сторону Агафьи Тихоновны, – информация может покинуть черную дыру? Ведь если мы пройдем сквозь горизонт событий, и первыми узнаем что там внутри, то даже погибнув, оставим после себя мысли, полные важной для науки информации, и возможно, кто-то другой сможет подключиться к нашему потоку и описать все то что мы увидим и успеем узнать.

– Информация, как и Свет, невесома, однако обладает специфическими свойствами, – Агафья Тихоновна одобрительно кивала головой, слушая мои мысли, – например, информацию можно передать, используя световой луч, но никак нельзя передать Свет, используя информацию, то есть на словах. Свет можно только постичь, постичь Разумом, используя всю имеющуюся у вас информацию, постичь, но никак не передать, – она замолчала, будто подбирая необходимые слова, – понимаете? Именно поэтому путь к Свету, к Знаниям каждый должен пройти сам, прилагая определенные усилия, и никакой учитель не сможет вам просто подать Свет на тарелочке. А познав Свет – вы познаете и его отсутствие, в вашем земном понимании, то есть познаете черные дыры. И для того чтобы кто-то смог настроиться на вашу волну и смог подключиться к вашему информационному потоку необходимо одно – чтобы этот кто-то обладал неуемной, я бы сказала – пустынной жаждой Знаний. Чтобы этот кто-то уже обладал Светом. Ведь Свет и Знания – почти одно и тоже.

– И в этом случае совсем неважно подключится ли этот кто-то именно к нашему потоку Знаний? Природа и так сможет дать ему любую информацию?

– Да, конечно. Поток-то общий. Информация доступна каждому, действительно желающему ее получить, – Агафья Тихоновна засмеялась.

– Я понимаю… Но все таки что же там происходит? Внутри черной дыры?

– Я не знаю, – акула пожала плечами, – после горизонта событий любой существующей черной дыры теряется земное понятие массы, и возможно, та Вселенная, которая формируется внутри, построена именно на невесомых здесь материях – например, на Знаниях или на Информации. На абстрактных в нашем мире величинах. И это нечто совершенно другое, которое даже я не смогу вам описать. Не смогу, не потому что не хочу, а потому что используя все возможные элементы нашего Мира, такие как речь, язык, рисунки и так далее, невозможно описать то, что не является частью этого Мира, то, что априори является другим, и для описания чего нам бы потребовались совершенно другие инструменты. Потребовались бы инструменты того Мира, который мы хотим понять.

– Внутри черных дыр формируется своя Вселенная?

– А как вы думали, – Агафья Тихоновна весело подмигнула мне, – обязательно формируется, как же ей не формироваться? И вполне возможно что совсем скоро мы это сможем наблюдать.

– Но там же мало места, – ляпнул я, не подумав.

Акула залилась смехом. Насилу остановившись, и еще приходя в себя от не отпускавших ее приятных и веселых спазмов, она произнесла:

– Места везде достаточно. Не забывайте, что черная дыра втягивает в себя весь строительный материал, окружающий ее, даже Свет постигает такая же участь, так неужели это все пропадает просто так? Вполне возможно что черные дыры – это такие регуляторы Вселенных, отбирающие лишние материалы в одном Мире и забрасывающие его в другой? Возможно их задача как раз в этом и состоит – сохранять равновесие строящихся Вселенных?

– Я… Я не знаю, – я смотрел вперед и вдруг меня осенило, – подождите, внутри черной дыры все стремится в ее центр, и там, в центре, скапливается все больше и больше материала, который она вынуждена сжимать в сверхплотную ткань?

– Именно так, – акула прищурилась, еще не понимая к чему я клоню. Да я и сам еще не понимал, однако мысли несли меня как небольшую лодку в бурном течении перед водопадом.

– И это значит, что для того чтобы сложить там, внутри черной дыры, все то что она втягивает, – я растягивал слова специально, одновременно пытаясь понятно сформулировать все еще далекую, но уже осязаемую мысль, – ей необходимо все это уплотнять, а уплотняя – уменьшать?

– Можно сказать и так, – похоже Агафья Тихоновна уже догадалась что я имел в виду и судя по ее виду, была полностью со мной согласна. Да как могло ли быть иначе, если она – часть моего Сознания?

Я продолжал конвертировать мысли в слова:

– А уменьшая каждый атом, ну например, в два раза ежесекундно, черная дыра тем самым формирует необходимое ей Пространство, ведь там где был один атом, вдруг стало помещаться два, потом четыре, восемь, шестнадцать, – я загибал пальцы, считая вслух, – и по истечению пятой секунды, мы получим Пространство, в которое можно вместить тридцать два атома чего бы то ни было вместо всего одного начального, – я посмотрел на акулу и продолжил, – а с ее центра, с центра черной дыры, нам бы казалось что расширяется само Пространство, что оно становится больше, ведь сами атомы не в состоянии осознать что уменьшились именно они, а не расширилось Пространство. Ведь так? Так? Так, скажите?

– В том что вы говорите, есть зерно истины, – тихо произнесла Агафья Тихоновна и отвернувшись от меня посмотрела вперед, на неумолимо приближающее сочленение спиц купола зонта – насколько я понимал, конечную точку нашего путешествия.

– Но чем тогда отличается черная дыра от того места где мы сейчас находимся? – я наконец-то смог до конца понять и сформулировать словами свои мысли, до этого момента, очень сумбурные и несистематизированные мысли, – ведь все что мы видим вокруг – это отражение нашего, так называемого Большого Взрыва? И если заглянуть в самую дальнюю часть видимой Вселенной, везде вокруг себя мы увидим лишь Большой Взрыв, ведь так? И мы в самом его центре? Вселенная ведь не расширяется, это ведь мы уменьшаемся, так? – я посмотрел на Агафью Тихоновну, ожидая ответа и так и не дождавшись, тихо добавил:

– Мы ведь говорили об этом, я помню.

– Да, – только и произнесла она, – говорили.

– Значит ли это, что мы с вами находимся внутри черной дыры какой-то другой Вселенной? И наш Большой Взрыв, который мы видим на самом краю нашей Вселенной есть не что иное, как горизонт событий черной дыры, расположенной в совершенно другом Мире? И что мы имеем в своем Мире те же черные дыры, дыры – как центры формирования новых, бесконечных Миров?

– Возможно, возможно, – Агафья Тихоновна бормотала что-то себе под нос, – а почему бесконечных?

– Потому что в нашем Мире мы имеем четко ограниченное Пространство, в котором находится наша черная дыра, но внутри черной дыры Пространство теряет ограниченность, оно становится безграничным, бесконечно уменьшая и уплотняя все что туда попадает.

Агафья Тихоновна внимательно выслушала мои предположения, но ни разу не перебила и не поправила. Я тем временем, продолжал:

– Но что такое тогда черная дыра? Материнское лоно всех существующих Вселенных? Или по-другому? Все что находится в непосредственной близости от черной дыры постоянно перерабатывается и переходит в новое качество, правильно? В новое, совершенно неизвестное нам качество материала. Ведь черные дыры тогда не что иное как заводы по переработке этого вселенского вторсырья? И их, черных дыр, ведь их тысячи, если не миллионы? – я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, и вдруг озаренный внезапной догадкой, почти прокричал:

– Но обязательно, слышите меня, обязательно должно быть нечто, наделенное возможностью свободно путешествовать между всеми существующими Мирами. Нечто, способное проходить черные дыры без последствий и без изменений. И это нечто должно присутствовать и в нашем Мире, так? Ведь наш Мир тоже часть Всего.

– Конечно должно присутствовать, – Агафья Тихоновна утвердительно кивнула головой и произнесла:

– И наверняка, присутствует. Но всему свое Время, – она мысленно притормозила Артака, – а сейчас нам надо отдохнуть.

– Но я не могу отдыхать. И не хочу, – я на мгновение отпустил шею дракона и замахал руками, – я не смогу заснуть. Ведь совсем скоро мы будем на месте.

– Вот именно поэтому и существует Время. Нет, правда, – акула усмехнулась, – если бы люди сами не выдумали его, его стоило бы придумать прямо сейчас, – она перестала смеяться, – потому что если один человек не хочет понять что Времени нет в принципе, и что отдых, так необходимый всем нам, никак не является остановкой в пути, а только лишь его частью, то Время действительно необходимо! – Агафья Тихоновна почти остановила Артака, – конечно необходимо, как же без него, – она опять улыбалась.

– Но мы совсем скоро прибыли бы на место назначения, – я слабо протестовал, уже понимая, что это бесполезно.

– Нет, что вы. Еще совсем не скоро, а возможно и никогда бы не прибыли. При приближении к черной дыре, мы попадаем в зону сильнейшей гравитации, которая разгоняет нас до сумасшедших скоростей, и Время, ваше придуманное человеческое Время останавливается, не в силах более контролировать процесс. В черной дыре не может быть ничего придуманного. Черная дыра – скопление настоящих вещей. Только настоящих. Так что наше путешествие вполне может затянуться навечно.

– Не в силах контролировать какой процесс?

– Подумайте сами, Время – это такая штука, благодаря которой все происходит не сразу, – Агафья Тихоновна повторяла уже пройденный материал, – понимаете? Время – это нечто такое, что как Ничто другое помогает человеку осознать его ограниченность. Если бы вы смогли увидеть все одновременно, то ваш мозг перегорел бы как лампочка, на которую дали слишком большой ток. Понимаете? Время вас охраняет от перегрузок. А при приближении к черной дыре ваша скорость становится настолько велика, что вы получаете возможность увидеть, если не все, то очень многое, и главное – сразу. А что такое сразу?

– В один момент, в одно мгновение.

– Именно. В единицу времени, которая даже не поддается исчислению. Не в секунду или минуту, а в одно мгновение.

– Моментально.

– Да. Представьте себе что ваша скорость такова, что вы можете мгновенно увидеть всю Вселенную. Существует ли для вас тогда Время, если вы в можете оказаться в любой точке существующего Пространства в один и тот же момент? Даже не так. Если вы находитесь в каждой точке существующего Пространства в одно и тоже Время?

– Не знаю, – я задумался, – а Вселенная, сама Вселенная изменяется во Времени?

– Вселенная статична, в ней есть все и сразу. Считайте ее кладовкой, в которой сложено все что есть в Мире, – акула подмигнула мне, – все что есть в Мире во все существующие Времена.

– И старость? И юность? Одновременно?

– Да, конечно. Более того. Не только старость и юность, но и бедность и богатство, счастье и горе, радость и печаль. И в старости и в юности. И в зрелости. Одновременно и то и другое. И не только эти характеристики, но и всевозможные их комбинации. Например, в этой кладовке на одной и той же полке лежит бедная, нищая, полная печали и горя старость и она же, насыщенная путешествиями и радостью, богатством и счастьем. Там же находится смерть под колесами грузовика и спокойный уход в своей кровати, авиакатастрофа и самоубийство, множество детей и внуков и полное одиночество. Любое возможное развитие событий сокрыто в этой кладовке. И все это одновременно лежит и пылится, а вы сам, как наблюдатель, стоите с другой стороны двери и подсматриваете в замочную скважину, – Агафья Тихоновна тихонько засмеялась, наблюдая за моим неподдельным изумлением, – но ваш цепкий взгляд в состоянии выхватить лишь что-то одно – молодость или старость, богатство или нужду, радостный день или хмурое утро, и так далее до бесконечности. Понимаете?

– Но если абсолютно все находится за дверью в этой самой кладовке, то что же тогда определяет что именно оказывается прямо перед замочной скважиной и попадает в мое поле зрения?

– Ваши мысли. Только ваши мысли и ничего более. На какой волне вы излучаете, тем боком и поворачивается к вам Мир, то и оказывается в поле вашего зрения. Ваши мысли как радиоприемник, настроенный на какую-то определенную волну, на какую-то зафиксированную частоту вещания, и именно поэтому вы в состоянии принять и прожить только ту часть Вселенной, на которую настроены сами.

– Хм. Мои мысли…

– Да, ваши мысли. Ваши мысли и есть тот самый ключ, который четко определяет что именно проявится в вашей жизни, какая материя будет вас окружать и что вы будете чувствовать. Ваши мысли – это строительный материал Вселенной, именно из них она формирует ваше наполнение и ваши чувства.

– Мои мысли обладают такой силой?

– Силой? – акула на мгновение замолчала задумавшись, – силой, говорите? Обладает ли силой кирпич, из которого выстроен дом? Не знаю. Да и что такое сила? Мысль – и есть этот кирпич, из которого построен наш Мир. Мысли – самые энергетически важные объекты во Вселенной. Только они на самом деле и важны. Слова вторичны и обладают меньшей Энергией и силой, действия – третичны, если можно так сказать, и это самые слабые проявления мировой Энергии. Да мы с вами говорили об этом, – Агафья Тихоновна немного приблизилась ко мне, – и теперь представьте себе что скорость вашего движения такова, что за одно мгновение вы сможете облететь всю кладовку, побывать на каждой полке, прикоснуться к каждой своей, возможно, еще не прожитой жизни. Существует ли для вас тогда Время?

– Наверное нет. Нет, точно нет. Нет. Оно исчезает.

– Оно исчезает, не в силах более контролировать процесс выборочного видения, не в силах более сузить ваш кругозор. Время просто перестает существовать, останавливается за ненадобностью. Растворяется в вашей скорости и в ваших возможностях.

– Время останавливается, – я утвердительно кивнул, – но в какой системе координат? Время останавливается лишь для стороннего наблюдателя, ведь так? Мы же, находясь внутри кладовки, даже не почувствуем эти изменения, ведь так?

– Так. Если бы мы действительно были в кладовке. И если предположить что мы там, внутри, на какой-то одной из полок, вцепившиеся в какую-то, пусть не самую счастливую жизнь, нам не пройти черную дыру, ибо как раз в ней теряется всякий смысл единственно возможного существования. Черная дыра показывает нам невероятные возможности всего и сразу. Невероятные возможности множества бытия, если хотите. Да, для этого просто-напросто необходимо измениться, но измениться ментально, и это того стоит, – Агафья Тихоновна засмеялась громко, в голос, так что ее смех покрывал все возможные вероятности, – но, позвольте, кто вам сказал что мы внутри, а не снаружи? Почему вы так уверены, что мы как раз не эти самые сторонние наблюдатели? Кто вас в этом убедил? – она перестала смеяться и уже серьезно добавила: