Дневники Сузурри

Тик-так, щелкают стрелки, устремляя время вперед, проволакивая меня быстрее скорости света по всем тропам Лавовой Долины, заставляя пропускать огромные отрезки самой жизни. Мила подолгу, иногда целыми днями напролет, сидит возле могилы брата и все так же шепчет ласковые слова, продолжая плакать. Если бы Дмитрий не забирал ее оттуда, то, наверное, она бы там и жила. Но слезы в Миру такие не значимые, даже смешные. Моя милая Мила, скоро ты вновь сядешь рядом со мной, вложив свою ладонь в мою, и засмеешься как прежде. Я больше не позволю тебе плакать, обещаю.

Придя к себе, я вольготно развалился в кресле, все еще прибывая в странном отмороженном состоянии. Отпечаток звездной ночи умиротворенной улыбкой покоился на моем лице. Удивительно, но я раньше не обращал внимания на эту странную холодную красоту. И вряд ли обратил, если бы не ангел, что показала мне ее.

– Что-то ты похож на восторженного идиота, – усмехнулась Тина, усаживаясь мне на колени и руками обвивая за шею.– Где был? Я же скучала.

– Эх, Тина, – вздохнул отчего-то я и ухватил ее покрепче, – знаешь, есть много удивительных вещей в мире, кроме секса. Хотя тебе вряд ли это понять.

– А мне не нужно, – она облизнула мою шею длинным теплым языком и прикусила ухо. – Мне достаточно твоего жара, – но тут же брезгливо отстранилась. – Что-то ты мерзенький сегодня, где тебя угораздило?

– Ну и зачем тебе знать? Сейчас я здесь, не так ли?

– Так, – рассмеялась суккуб и оседлала меня, повернувшись лицом. И был ее смех знакомо злым, глухим, с нотками приглушенного шипения, будто вода попала на нагретый камень. Он туманил голову, выбрасывая прозрачную свежесть ночного неба. Теперь уже мной владела похоть, передавшаяся от ненасытного суккуба. Я тоже умею испытывать эмпатию, но только, наверное, на необузданные желания, свойственные всем демонам. Не утруждаясь особой изобретательностью, я воспользовался всеми доступными возможностями Тины, пока она, наконец, окончательно не задохнувшись от страсти, не выскользнула из моих рук, счастливая и уставшая.

– Сузурри, проказник! У меня уже нет сил на тебя, всю выпил. Позвать подружек?

– Иди, – усмехнулся я, – мне пока достаточно.

Немного отойдя от безумия, мыслями я возвратился к звездной ночи, и стало совершенно очевидно – меня опять обманули. Ей надоело мое общество, и ангел избавилась от неугодного демона, а я так легко принял на веру россказни о несуществующих братьях. Всю ночь Милен говорила на отвлеченные темы, о звездах и планетах, пытаясь остудить меня, удержать на безопасном расстоянии. Она так ловко вошла в доверие и заставила раскрыться, что ее профессионализму мог позавидовать любой. Я зря разоткровенничался и теперь злился на себя за это. Как ей удалось? Каким же коварством необходимо обладать, чтобы все вот так вывернуть? До такой низости мне падать и падать. Я же шел к ней с конкретной целью, а под конец обо всем забыл, вероятно, слишком остыв. Ангел должна за это поплатиться! Не хватало, чтобы пошли слухи, будто какой-то божий агнец может управлять мной.

И чем больше я думал о сложившихся обстоятельствах, тем сильней разжигалось во мне праведное возмущение, подпитывая уже устоявшуюся ненависть. Теперь я желал окунуть ангела в кипящую лаву, слушая ее крик. Но уже не хотелось быстрой расправы. Я жаждал наказать Милен, как наказывал до этого грешников, пусть бы и она посидела в клетке вместо того несчастного, что томится там уже давно. Я заставлю ее танцевать, петь похабные частушки, запрещу смеяться, навсегда. Ее дерзкий рот будет целовать меня, каждый раз сжигая губы о горячую плоть. Только теперь я поступлю умней, подожду в ее же Обители, где ничего не сможет меня отвлечь от задуманного.

Я назвал ее имя и щелкнул хвостом, разрывая пласты миров, что бы оказаться там.

Меня перенесло в холодное, слепящее яркостью голубого неба, место. Трава, мягким зеленым ковром простиравшаяся по всей небольшой поляне, услужливо приняла мои раскаленные ступни в объятия, и я почувствовал, что ноги смертельно устали. На краю склонилось к обрыву большое дерево, наподобие земной ивы, с длинными ветвями, свисающими практически до корней, покрытое маленькими зелеными листиками. Оно манило своей недоступностью, хотелось присесть и облокотиться на этот могучий ствол, скрывшись от всех, и предаться медитативным размышлениям о Пути и Смысле. Вся Обитель ангела отражала ее Суть, и невольно впитывалась с атмосферой в меня. Я зажмурился, сбрасывая наваждение и выстраивая невидимый барьер от проникновения извне.

Милен сидела по центру поляны, обняв свои тощие коленки, и смотрела куда-то вдаль, как будто увидала там что-то интересное. Мне показалось, что она даже не заметила меня, но только я сделал шаг и земля содрогнулась, ангел обернулась и, вставая, с какой-то странной решимостью, произнесла:

– Я ждала тебя, Сузурри. Хорошо, что ты пришел.

Ее голос помог мгновенно ощутить привычное состояние, и накал страстей вновь захлестнул мою Суть, возвращая привычную уверенность и осознания себя.

– Трудно уйти от искушения, остаться с ангелом наедине, – я ухмыльнулся. – Как и тебе, думаю, охота ощутить мой жар на себе.

Она часто заморгала и удивленно спросила:

– Как это?

Глупая девчонка, даже простых намеков не понимает. Или опять за свое? Я прошагал к ней в центр и нарочито вальяжно огляделся вокруг.

– М-да, скукота у тебя тут. Дерево – это вообще что такое? Где стол и стулья для гостей?

– Присядь на траву, коли ты устал, – она жестом пригласила. – Я не испытываю голода, поэтому не смогу и тебя ничем накормить, – и на всякий случай добавила: – Дерево есть не стоит. Это Отражение Души, оно вряд ли съедобное.

– Хм, разве не Обитель – Отражение Души? А если я из вредности наломаю веток или отдеру кору?

– Если очень хочется, то пожалуйста. Правда, мне будет больно, – вздохнула ангел.

– Но ты не будешь сопротивляться?

Она только пожала неопределенно плечами.

– Если тебе это поможет мне доверять и раскрыться, то, что ж, я готова пожертвовать и этим.

– Глупый ангел. Не буду я есть твою траву, не затем сюда пришел, – проворчал я, устраиваясь поудобней на прохладной земле. Потом схватил хвостом ее за талию и дернул вниз, приказывая так же сесть.

– Можно было просто попросить, – спокойно ответила она, вытягивая вперед ноги и распутывая хвост, – я готова выслушать тебя.

– Почему ты решила, что я пришел говорить? Это ты меня к себе позвала.

– Мне показалось, что тебе необходимо исповедаться. Ты страдаешь, а я могу помочь, только и всего.

– Какая же плата полагается за такую услугу?

– Твоя душа, – расхохоталась Милен. – И ты называешь меня глупой? Ничего мне от тебя не надо, если ты действительно готов меняться.

– Именно глупая, зачем кому-то помогать просто так? Или занимаешься самолюбованием?

Она покачала головой.

– Ничегошеньки-то ты не знаешь про устройство ангелов.

– Я знаю всё, что мне необходимо. Вот крылышки, – я провел по ним рукой, оставляя черный след сажи, – хрупкая шея, тонкие ноги, сними тунику, и я дальше проведу исследования.

– Фу, гадкий демон! – она неожиданно покраснела. – Все бы тебе анатомией заниматься. Я имела в виду про внутреннее устройство.

– Я смотрю, ты у себя посмелей стала, дерзишь! А недавно про звезды плела, про черные дыры спрашивала.

– Это ночь на меня так действует, – вздохнула ангел. – Ничего с собой не могу поделать. Как вижу млечный путь во всей красе, так и становлюсь немножко тронутой.

– Вот и я, видать, тронулся слегка, – хмыкнул я. – Говоришь, звезды так влияют? Ну, а сейчас?

– А сейчас, я все вижу отчетливо. И ты меня видишь хорошо. Тяжело откровенничать, когда невозможно скрыть своего лица, а на нем следы стыда, горя и раскаяния, как будто это что-то позорное. Поэтому и выговориться тяжело, я знаю, что ты сейчас чувствуешь.

– Ничего ты не знаешь, – рыкнул я. – Ты просто дерзкая девчонка, наивно полагающая, что можешь перевоспитать демона!

Она повернулась и тревожно посмотрела на меня. Милен долго хмурилась и разглядывала мое лицо, а потом, привстав, приложила свою холодную руку к моей обнаженной горячей груди. Ее прикосновение совершенно не обожгло. Кто-то мне говорил, что ангелы, если захотят, могут подстроить температуру своего тела, как им вздумается, а кажущаяся холодность – это только защита, но времени вникать в это всё, да и интереса, у меня никогда не было. Смотря в глаза, Милен тихо сказала:

– Нет, Сузурри. Я не хочу тебя перевоспитать. Ты прекрасен в своей жестокости и ненависти ко всему живущему. Но это тебя губит. Я чувствую, как ты горишь, и этот огонь проходит так же по мне, оседая где-то в глубине. Я чувствую твою острую боль, ту боль, о которой ты и сам бежишь.

К вам когда-нибудь заглядывал в душу ангел? Вот и ко мне впервые. Мгновение – и я пронесся миллионы лет от большого взрыва до нынешнего момента и понял, наконец, из чего состоит канва жизни. И эти звезды, и эта Земля, и верхние миры. Кто есть мои Создатели, кто есть Бог, а кто Дьявол. И это было настолько прекрасно и удивительно, что кружилась голова, а меня впервые за существование наполнило понимание счастья. Простого безграничного счастья от того, что я живу и нахожусь здесь, рядом с ангелом. И одновременно я почувствовал глубину боли, боли всех тех, кто сейчас томился в огненном пекле Лавовой Долины. Боли сотен мучеников и свою собственную застарелую, взращённую мной обидой и потерей, пережитой когда-то очень давно. И после такого водоворота я ощутил успокоение, потому что познал сочувствие, ангел взяла на себя всё это, давая возможность отпустить терзающие переживания. И как только пришло осознание случившегося, я потерялся в огромной пустоте, что называется бытие. Я не был больше Сузурри. Встревоженный таким поворотом, признаться, первый раз за свою долгую жизнь, я испугался, что потеряю Суть. Это меня привело в чувства и разозлило. Я опять позволил ввести себя в заблуждение. Какой же все-таки лживый Путь ангела. Хотелось крикнуть, сбежать, но гордость и чувство собственного достоинства не позволяли так с собой обращаться.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, – прошипел я в злобе, сбрасывая с себя ее руку. – Я здесь с одной целью, забрать тебя к себе!

– Забрать меня? – моя реакция ее совсем не удивила, как будто ангел привыкла, что все бегут от таких прикосновений. – Куда?

– Я же сказал, к себе. Посажу на цепь рядом с троном.

– И что это тебя даст? А крылья?

– Крылья обломаю, думаешь, не хватит сил?

– Допустим, обломаешь их, посадишь – и что? – она пожала плечами, насмехаясь над моими словами, совершенно не воспринимая их всерьез.

– Станешь развлекать меня. Позову гостей, других симпатичных демонов. Представь только, как я буду выглядеть при гостях, имея живого ангела на цепи. Король вечеринок просто!

– Начнем с того, что развлекать я тебя не стану. Ангелы умирают в неволи, ты же знаешь, они никогда не покоряются.

– От боли все покоряются.

– Боль? То, что ты называешь болью – всего лишь тактильное ощущение. От всего этого можно уйти. Я знаю, что иногда совсем невыносимо, и даже атеист молится всем богам, лишь бы боль утихла. Но она не страшна мне. Я умею абстрагироваться от происходящего.

– Вот и проверим на практике!

– Ты только погубишь себя и меня, – безразлично хмыкнула она. – Я все равно не покорюсь и умру от душевной муки, а тебя заставят перерождаться или, вообще, растворят.

– То есть растворят?

– Особо нерадивых растворяют, бросая в Болото Забвения насильно, чтобы освободить частицы метафизической материи для создания новых душ. Мой Отец взял на себя функцию селекции. Иначе бы на самоубийцах популяция наша давно исчезла.

Слова были ее логичны, к тому же я никогда не задумывался, что будет, если ангел и вправду не подчинится мое воле. Просто слезы и заунывные стенания Милен мне быстро надоедят.

– Ты пытаешься меня запугать, думаешь, куплюсь на это? Вставай, – я поднялся и схватил ее за запястье, увлекая за собой.

– Я никуда не пойду, – вырывая свою руку, произнесла она, жмурясь от ожога. – Если ты и дальше намерен себя так вести, я применю силу.

И посмотрела на меня бесстрашно в упор, своими стальными серыми глазами, проникающими в саму мою Суть. Во взгляде этом чувствовалась такая колоссальная сила, какую не возможно даже заподозрить в этом хрупком существе. Она действительно все это время вводила меня в заблуждение, притворяясь слабой и беззащитной. Но я уже проходил это и знал, как защитить себя. Наше противостояние длилось довольно долго, и ангел первая сдалась. Взгляд ее потеплел, а озорная улыбка появилась на лице.

– Ты проверяешь меня, насколько я тверда? Разрабатываешь стратегию?

– Что? – возмутился я.

– Сузурри, – она пригрозила пальчиком, – давай заключим сделку? Я больше не лезу к тебе со своей навязчивой идеей помочь, а ты не пытаешься меня уволочь в свое Отражение! Мы совершенно из разных миров. Признаюсь, мне интересно, что там у вас и как, да и я думаю, ты бы не обратил внимания на невзрачного ангела, если бы я первой не пошла на контакт. А теперь в тебе борется любопытство, и ты прикрываешь его обычными своими страстями, пытаясь убежать от новых неизвестных доселе чувств.

Как и все ангелы, она говорила ту правду, о которой сам я боялся и подумать.

– Сделку? – я расхохотался. – Но это же моя реплика! Демон должен предложить сделку, а не ангел. Мне уже кажется, что мы поменялись ролями – я добрый и пушистый, а ты коварная и злая, заманиваешь меня в ловушку.

– Ну брось, я ангел, – умиротворенно улыбнулась Милен. – Я не знаю, что такое коварство и злость. К тому же я перед тобой честна, не умею обманывать.

– Ну что ж, сделка так сделка. Пойдешь ко мне по доброй воле?

– Когда-нибудь я посещу твою Обитель, обещаю. Но пока еще не готова, – кивнула она головой.

– Я буду ждать.

– И я еще прошу тебя, – Милен взглянула на меня исподлобья, – не хватай так больше. Для прикосновения мне необходимо внутренне подготовиться. А так, ты горячий, жжешься сильно.

– Ты же не боишься боли, – вновь рассмеялся я.

– Ну за правое дело героически пострадать – это одно. А так, для социальных игр, как-то неприятно очень.

– Ты сама не мучаешься от такого количества личностей в себе? – все продолжал смеяться я. – То ты философ, то великомученик, то целитель, теперь вот слабая жертва демонических манипуляций.

– Не правда, – насупилась ангел. – Я всегда целостная и собранная.

– Тогда и ты обещай мне кое-чего. Не забирай мой хлеб – обман, совращение, интриги, это все-таки моя прерогатива. И да, сделки. Сделки тоже, впредь, предлагаю я.

– Ну за это не волнуйся. Я не умею всего того, что ты перечислил. Это, действительно, твоя прерогатива.

Так была заключена мной сделка с ангелом, и долго размышляя о случившемся в своей Обители, я простил эту слабость себе. Мне действительно не нужно было ее мучить или душить, чтобы однажды отомстить. И мне действительно любопытно, каково это жить тысячи жизней, перерождаясь вновь и вновь.

Глава 6

Стрелки щелкают: тик-так. И мне кажется, что именно с заключения сделки я сбросил то внутреннее напряжение, что накапливалось во мне веками, как будто просто выдохнул его. Но может быть и правда ангел взяла эти скрытые от глаз переживания вместе с частичкой меня.

Тик-так – щелкают стрелки, своим тиканьем предвкушая сближение с тем блаженным состоянием, что я испытывал тогда, в первые дни наших встреч: когда вылавливал ангела на утесах и мы подолгу созерцали звездное небо или же в Обители вели тихие разговоры о жизни, делясь опытом. Матильде стало хуже. Она уже не ходит никуда, а лежит в своей постели, не вставая, пытаясь во сне забыть горе. Дмитрию тяжело одному с этим справляться. Первые дни он уговаривал жену хотя бы поесть, но сейчас, похоже, сдался. Ему советуют решить проблему простым и доступным способом. Советчик этот всегда мечтал о такой участи для Милы, и вот теперь, в этом странном стечении обстоятельств, ее желание исполняется. Дмитрий вызывает врача.

Мы стали часто видеться. В ее Обители, где я горел в первый раз ненавистью, остался большой след на траве. Отпечаток меня теперь будет вечно жить в ее душе. Зная это, я все равно старался при любой возможности его освежить, прочерчивая глубокую борозду хвостом по контуру всей отметины. С каждой новой встречей я замечал, как понемногу дерево души расцветало. Покрытое вначале несколькими небольшими цветами, оно уже вскоре всё стало розовым и источало сладкий удушливый аромат, схожий с земляничным, да и сама ангел пропахла им насквозь. Теперь, сидя у себя в Обители и размышляя об очередном прошедшем свидании, невзначай произнося вслух полюбившееся мне сочетание 'моя милая Мила', я чувствовал, как этот запах скатывался с моего языка, оставляя сладкое послевкусие. Я сдался ангелу. Нет, я все еще преследовал единственную цель – подмять крылья, заставить быть моей, но уже по собственному желанию. Во мне родилась новая страсть – жажда познания. Я хотел познать этого ангела.

– Ну-ка, закрой глаза, у меня сюрприз!

– Сюрприз? – улыбнулась Мила. – От демона это звучит тем более опасно, чем больше знаешь о его методах искушения.

– Ну, прекрати паясничать! Давай, закрывай глазки свои лучезарные, уста сладкие и доверься мне.

Ангел жмурясь, внутренне подготовилась к нашим соприкосновениям и протянула руку. Я бережно взял её ладонь в свою и прыгнул сквозь пространство к ранее выбранному астероиду, очень далеко от галактики Млечный Путь. Мне не терпелось показать Милен удивительную туманность Единорога, обнаруженную в результате долгих поисков. Манящую своей загадочной формой, ошеломляющую размерами.

Мы оказались на здоровенном булыжнике, летящем в космической глуши по своей траектории, но немного не рассчитали стремительность перехода. Милен оступилась, и мне пришлось обхватить ее, боясь, как бы она не упала. Ангел усмехнулась, но не стала сопротивляться, а только оперлась о мои руки, стараясь сохранить равновесие.

– Ух ты, где это мы? – огляделась Милен.

– Точно не знаю. Но скоро увидишь мой сюрприз.

– Интересно! Ой, а можешь показать мне вон ту планету поближе, пожалуйста, – указывая вперед, попросила ангел. – Никогда не видела голубое солнце на небе.

– Ладно, время у нас еще есть, – и телепортировался на планету, ближайшую к голубому гиганту.

– Жарко, – поджала она губы.

– Ладно, – вздохнул я и перенес нас на другую, более дальнюю. Но опять не рассчитал, так как не бывал там раньше, и попал прямиком в океан. Вода поглотила меня, остужая и причиняя тем самым сильную боль. Стон непроизвольно сорвался с губ, а Мила, схватив за хвост, первое, что попалось ей в руку, взмыла в небо и перелетела на небольшой песчаный островок.

– Прости, прости, милый Сузурри, я не хотела, – расплакалась она. – Прости меня, – и все гладила и гладила по лицу своими холодными ладонями.

– Все нормально, – злясь, прорычал я и скинул с себя ее руки. – Ты делаешь только хуже.

– Я ужасна, я только всё порчу, – промямлила себе под нос Милен и принялась тереть кулачками глаза, в попытках справиться с истерикой.

– Прекрати рыдать, – шикнул я на нее, начиная злиться, – и так слишком много воды!

Ко мне в голову пришла мысль о том, что мы совершенно одни, далеко от остального мира, и я вполне могу сейчас сделать с ангелом всё что захочу. Она растеряна и плачет, утешая, можно воспользоваться ситуацией, подмять крылья и Милен от меня больше никуда не денется. Эти размышления мгновенно согрели, давая хороший приток энергии. Я уже приготовился сделать первый шаг, но на горизонте показались местные аборигены, напоминающие издали людей. Шли они враскорячку, так как вместо ног имели коротенькие перепончатые лапы, а все тело покрывали своеобразные перья. Мила, забыв обо всем, тут же взмыла в воздух и закружила над ними. Я начинал уже привыкать к такому ее ненасытному любопытству, ей отчего-то необходимо было всё знать. Подчиняясь этим порывам, ангел засовывала свой нос даже туда, куда не следует. Заметив, что один из уткоподобных обитателей островка весьма заинтересовал мою спутницу и она, усевшись ему на плечо, намеревалась что-то нашептать, я последовал туда же и одернул ангела, заставив остановиться.

Тот, на ком мы находились, отделился от остальных и шел, тяжело вздыхая, обреченно опустив голову и глядя под ноги.

– Моя дорогая Эльхауна, моя возлюбленная, моя недосягаемая! – шептал он. Его монотонный бубнеж отдаленно напоминал молитву. – Когда-нибудь ты меня полюбишь! Я чувствую, что достоин тебя, мне нужен только шанс, один шанс.

– Он безнадежно влюблен в какую-то высокородную особу, – шепнула Мила, как будто я и сам не понял этого. – Я слышу его чувства.

Парень, тем временем, присел на песок, туда же, где только что согревались мы и горько заплакал. И я видел, как эти слезы искажают гримасой лицо моего ангела, чувствующей в этот момент то же, что и парень.

– О, Океан! Я молю тебя! Жизни мне нет без моей Эльхауны, я прошу тебя, сжалься! Ниспошли мне благословение, подари удачу! И если с ней она меня не примет, я отдам себя в твою власть, можешь рассчитывать.

Говорил он это искренне и так чисто, что я вполне поверил: если ему опять откажут, то абориген этот пойдет и утопится.

– Я так не могу, – вздохнула Мила и, спорхнув с плеча, крыльями разметала песок рядом с перепончатой лапой подопечного, обнажая сверкающую безделушку. Парень удивленно таращился на свершившееся чудо, а потом подхватил драгоценность и подпрыгнул, пританцовывая:

– О, Океан! Ты услышал мои молитвы! – ликовал он, а я схватил Милу за руку и телепортировал обратно на астероид.

– Ты сошла с ума? У них там свои пастыри, нельзя влезать на чужую территорию!

– Но я же не могла не помочь ему! Тем более, что это было так рядом!

– Ты знаешь какая у него Судьба? Зачем вмешиваешься? Может он отрабатывает безразличие!

– Прости, я…, я да… что-то не подумала, – испугалась Милен, осознавая свою ошибку.

Чертыхаясь и усаживаясь на каменный астероид, я в негодовании сложил руки у себя на груди. Сделал сюрприз: сам чуть не остыл, влез благодаря ей в чужую Судьбу, и если Отец меня не накажет, то ее Боженька обязательно это сделает. Скажет, старый демон ее наущал, ангел же такая невинная овечка. Овца она, самая настоящая! Злость вновь меня согрела.

– А по-моему это самое прекрасное в жизни! Я не могу не помогать в такие моменты, – прошептала ангел, усаживаясь рядом со мной.

– Ты о чем?

– Как о чем. Я про любовь, конечно!

– Пффф, это не любовь, это стремление к удовольствию. Думаешь, им движет что-то еще кроме желания поиметь королеву?

– Конечно, я уверенна! Если бы его избранница была другой, он все равно бы также хотел ее удивить. И это не ради получения плотских утех, а ради восторга в глазах возлюбленной.

– Забавная теория.

– А ты что, совсем не веришь в любовь?

– А что в нее верить?

– Ну, что она существует.

– Очевидные вещи не нуждаются в нашей вере, они есть и без этого. Просто, – я помолчал, раздумывая, как правильно преподнести свою мысль, – просто ты так обеляешь это чувство, будто оно способно возвысить тебя, или меня сделать светлым. Будто любовь может каким-то образом улучшить чью-либо Суть, усовершенствовать что ли. И уж тем более это ей не подвластно сделать с Сутью в воплощении.

– А мне кажется, может! Я много раз видела, как люди шли на самопожертвования ради любимых, как боролись за свое счастье и счастье другого.

– А я много раз видел, как люди впадали в беспричинное буйство, видел безумие ревности, поглощающую похоть, мрак отчаяния. И всему этому причина была – любовь. Так что не думают, будто это порождение Бога, скорей моего Отца.

Мила задумчиво поджала губы. Покусывая нижнюю, она, что-то обдумывала, а потом завертела головой.

– Я не буду с тобой соглашаться, нет. Все-таки любовь – это другое. То, что ты говоришь – это только от страха и непонимания. Если бы знать, что тебя так же любят или что Судьба, то наверняка такого ничего не почувствуешь.

– Ты так говоришь, будто любовь всегда взаимна, – усмехнулся я.

– А как же?

– Вот так же. Бывает, знаешь ли, не очень-то… – я не успел договорить, астероид долетел до той точки, с которой был хорошо виден мой сюрприз, и мне захотелось поскорей его показать, а не спорить о таких глупостях. Указывая пальцем, я заставил повернуться ангела: – Гляди, какая красивая туманность.

Она проследила взглядом за моей ладонью и удивленно распахнула большие серые глаза, а ее рот беззвучно выдохнул 'О'.

– Вот это да! – прошептала Мила, восторженно улыбаясь. – У меня от грандиозности такой, прям, голова закружилась.

– Нравится? – самодовольно спросил я.

– Еще бы!

И мне стало приятно, почему я не знаю, но это удовольствие было для меня в новинку, несравнимое с остальными, получаемыми когда-либо. Не от вкуса и не от тактильных ощущений, это было от чего-то, что витало в безвоздушном вакууме и заставляло чувствовать меня важным и нужным. Гордо я смотрел на своего ангела, а она продолжала восхищенно разглядывать мой подарок.