Кому на МФ жить хорошо

Рядом со своими мы нашли место, где можно присесть. И тут же, не смотря на ночную прохладу и уже выпавшую росу, заснули, совер -шенно не переживая о том, что у нас вдруг что – то может пропасть.

В наш сладкий сон врезался кто – то посторонний и начал всех будить.

С огромным трудом разлепив чугунные веки, мы увидели моло -денького милиционера, который методично прохаживаясь от скамьи к скамье, поочерёдно будил каждого из нас и при этом при- говаривал, что здесь спать не положено, что у нас украдут наши вещи, чтобы мы спать шли домой или в гостиницу.

Но стоило ему только отойти от разбуженного к следующему субъекту его внимания как предыдущий тут же засыпал!

В конце концов, этот милиционер плюнул на своё безуспеш -ное занятие. Избрав эту аллею своим объектом охраны, начал прогуливаться по ней туда – сюда до окончания своего дежурства, охраняя нас спящих и наше имущество от посягательства злыдней.

А утром он нас снова разбудил, сказал, что его смена окончена до вечера, а нам пора освобождать скамейки для обычных людей.

Последующие две ночи мы уже не подвергались попыткам нас разбудить, так как дежурил здесь всё тот же уже знакомый нам, а мы ему, милиционер.

Он уже был в курсе: кто мы, откуда прибыли, куда путь держим и почему не уезжаем.

Проведённые в Москве три дня нас вполне устроили и утолили жажду познакомиться со столицей.

А что же наша та троица, которая решила получить спальные

места?

Они почти ничем не отличались от нас. Вся разница только в

том, что они «имели право» находиться в коридоре комнаты отдыха и там спать на полу, точно так же, подстелив газетку. Так они провели две ночи и только одну спали как «белые люди» в постели, на матрасе с простынями и одеялом.

Что ж, может быть они и правы в чём – то, за то они не увидели Москвы, не увидели, что и среди московских милиционеров встре – чаются добрые, отзывчивые, и я бы даже сказал, по – своему, гостеприимные люди!

А это дорогого стоит, особенно в юности!

Прошло три дня отведенных на «разграбление города» и мы двинулись дальше к цели нашей поездки.

В оговоренное время все как один собрались на перроне поезда Москва – Минск.

Вот поездка, спокойнее которой у меня никогда не было!

Езды по расписанию было что – то около суток. Мы все, как только уселись на свои места, тут же приняли горизонтальное положение и до самого приезда в столицу Белоруссии не меняли его!

Минск!

Столица Советской Белоруссии!

Ранее утро, что – то между шестью и семью часами утра.

Ещё не сошла легкая влажная дымка над городом, когда мы выса -дились из вагона и вышли на широкую привокзальную площадь.

Молодой, цветущий город, утопающий в зелени и, как мы потом выяснили, это была зелень плодовых деревьев. По всему городу росли вишнёвые, грушевые, сливовые деревья, с веток свисали плоды уже созревающих яблок.

Для нас, прибывших из «Сибирских руд» зрелище оказалось

не слабым! Для ребят, приехавших в Томск учиться из южных Азиатских республик, такая картина, конечно, была не в диковинку. Зато для тех, кто родился и вырос в Сибири, не имея возможности хоть ненадолго съездить куда – ни будь на юг, это зрелище просто сносило «башню»!

– Как?! Тут растут яблоки прямо на улицах, и никто их не срывает и не ест!?

И руки сами тянулись к ещё не созревшим плодам, а плоды тянулись в рот…

Вид у нас был такой, как будто мы прибыли из дикого края и нас там ни разу в жизни не кормили.

Постоянно сдерживая и одёргивая друг друга мы всё – таки нашли нужную нам остановку городского транспорта, но тут возникла острая необходимость сделать небольшой привал.

Дело в том, что от трехсуточного пешего марафона по Москве у Юхина полностью развалился ботинок, а когда он заглянул на подошву второго, то там оказались просвечивающиеся пальцы.

Нужно было делать срочный ремонт.

На противоположной стороне площади мы увидели большую вывеску: «Рамонт абутку». Похоже это то, что нам нужно, только написано, как – то странно.

Виталик, Калдыров и я устремились к столь странной, но так нам необходимой надписи. Переходя пока ещё малолюдный перекрёсток, я почувствовал какую – то странность под ногой. Дотерпев до ремонтной мастерской, где Виталий сел в кресло и стал разуваться, я тоже присел, чтобы посмотреть, что же на подошве оказалось «не так».

К своему большому удивлению на своих туфлях обнаружил примерно то же самое, что и Юхин несколькими минутами ранее, причём тоже на обоих туфлях. Делать нечего: пришлось и мне сдавать свои туфли в ремонт. Но надо сказать, что мы я Виталием об этом не пожалели, так как

нам очень быстро обувь вернули отремонтированной и в ней мы не просто доходили всю практику по Минску, но ещё приехали в Томск, сдали отчёты по практике и уехали каждый к себе домой на отдых.

А стоимость ремонта была столь мизерной даже для студенческого кошелька, что она и не запомнилась.

Пока мы были в ожидании ремонта, пытались осмотреться по сторонам и прислушаться к разговору.

Оказалось, что местные разговаривали на русском языке, но их родной, конечно, наложил отпечаток в виде не назойливого приятного акцента, который прослушивался таким образом: там чаще, чем мы, приехавшие из России, при разговоре нажимали на буквы «Ц» и «Ы» и произносили нередко её вместо «И».

А вот надписи нас просто умилили!

Такое впечатление, что их писал заскорузлый двоечник по рус- скому языку. Потому что везде, где грамматика русского языка вместо слышащейся буквы «Ц» требует писать «ТС», в белорусском написании это выглядит «как слышится, так и пишется».

Скажем, для примера, мы жили, в последствии, в районе, где все улицы носили Сибирские названия: вулица Иркуцкая, вулица Брацкая и тому подобные.

От железнодорожного вокзала вдоль по Партизанскому проспекту мы добрались через весь город до места нашей практики, МАЗа, Минского автозавода, но время было раннее.

Утренняя рабочая смена в цехах уже началась, а заводоуправление начинало работать с девяти утра.

Посидев под дверьми проходной около часа, мы быстро устроились на завод. Нас, оказывается, очень ждали!

Вот ведь времена были! Такая нехватка рабочих рук, что аж из

Томска заказали практикантов, чтобы как – то помочь предприятию с выполнением производственного плана!

И надо отметить уважительное отношение, которое было высказано нам тем, что оформлял нас на завод лично начальник отдела кадров предприятия. А принимал нас и проводил собеседование главный инженер этого огромного предприятия.

Он нас встретил и забрал прямо из отдела кадров, завел на территорию и у центральной проходной показал нам стенд предприятия с показателями работы. В левом верхнем углу электронные окошки, где стояли цифры: дата, время и некая неподвижная величина близкая к семистам, а правее такое же окошко с цифрами, но в котором постоянно, не очень быстро, но по возрастающей эти цифры менялись.

– Что означают эти цифры?

– Это сегодняшняя дата, дальше план по сдаче готовых авто -мобилей, а правее их количество на сию минуту.

– Вы хотите сказать, что ежедневно предприятие должно сдавать почти семьсот МАЗов и сейчас, к девяти часам, уже готово шестьдесят три штуки?

– Я хочу сказать, что ежедневно мы выпускаем по семьсот двадцать автомобилей, один автомобиль каждые две минуты и сейчас вы можете наблюдать, как меняются цифры на табло. Пока мы с вами обменивались мнениями, рабочие уже выпустили четыре новеньких МАЗа!

– Лихо! А за счёт чего такая скорость?

– Мы работаем по принципу конвейера.

– «Фордовский» конвейер?!

– Ну почему сразу «Фордовский»? Наш, МАЗовский, советский конвейер. У нас нет такой потогонной системы, нет гонки за счёт интенсификации труда. Нормы труда у нас расчётные, и, если возникнет необходимость увеличить скорость выпуска, то вначале будут думать конструкторы, технологи, как ускорить операции за счёт автоматизации и механизации процесса.

– Мы тоже будем работать на сборочном конвейере?

– Ну не все же на конвейере работают. Кто – то и комплекту -ющие детали производит. Мы только двигатели получаем из Ярославля и кое – какие кузовные штампованные части привозим. Да и то со смежных предприятий, входящих в наш комбинат, но находящиеся в других городах. А всё остальное производим сами!

– Но вас мы хотим использовать на ином производстве. Вот туда мы и направляемся сейчас. Это будет у нас эксперименталь -ный цех, там вам будет интереснее. А на конвейер мы вам обязательно экскурсию устроим.

– Так что же мы стоим, ждём? Пошли в цех!

– Ребята! У нас по территории ходить пешком запрещено, раз -решается только в пределах своего цеха и прилегающей террито -рии.

– И потом, пешком мы с вами дойдём до экспериментального цеха как раз к завтрашней смене. А будете работать в эксперимен – тальном цехе, узнаете, что у нас существуют даже внутренние пропуска. Так что праздно шатающихся обязательно остановит охрана и сообщит начальнику цеха.

– А территория у нас огромная! Только работающих более пятидесяти тысяч, а цеха какие по величине!?

– Вот вы только подумайте, каким должен быть по величине и мощности пресс, который за один свой цикл целиком штампует кузов автомобиля! А ведь такой пресс не один, да и ещё имеется масса деталей, подлежащих штамповке.

– А валы, карданы, а литьё корпусов редукторов…

– Немного освоитесь на заводе, я вас проведу по нашим

ведущим цехам, познакомлю с автомобильным производством.

В это время подошел автобус.

Главный инженер сказал, что здесь, у центральной проходной, сходятся все маршруты внутренних автобусных маршрутов. Так что прежде, чем сесть в автобус, спрашивайте, доедите ли вы на нем до места.

– Потом привыкните и узнаете, как они движутся, где сходятся и куда расходятся. А пока садимся в этот автобус и поехали.

Мы едем и удивляемся.

На территории завода существуют улицы Штамповочная, Прессо – вая, Литейная и прочие, отмечены остановки маршрутного автобуса.

Минут через двадцать езды мы прибыли на место.

Экспериментальный цех стоял как бы в стороне от трассы и выглядел как средней величины завод, спрятавшейся весь под одной крышей.

Да, по сути, так это и было, поскольку в этом корпусе по замкну -тому циклу от начала и до конца, выпускалась специальная техника на базе МАЗа.

Это были тягачи с двумя кабинами, которые известны как военные тягачи «Ураган», перевозившие ракеты стратегического назначе -ния. Кроме того, такие машины заказывали спасатели и пожарные.

Главный инженер у входа в цех передал нас начальнику цеха, который у себя в кабинете устроил нам распределение по мастерам и рабочим местам.

Кто – то попал на токарку, кто – то на фрезеровку. Кого – то поставили на револьверку, кого – то на расточку…

Рабочие места раздавались, люди расходились со своими масте -рами и только я сидел в стороне и про меня как будто забыли.

Тогда я сам подал голос:

– А про меня забыли? Моё рабочее место где будет?

– Нет! – говорит начальник цеха. Про тебя я помню. Я вот смотрю на тебя и думаю предложить тебе особый участок работы, очень ответственный…

– У нас очень не хватает людей на протяжке. Я думаю тебя поставить на протяжные станки. Что ты по тому поводу думаешь?

– Я думаю: «Нет! Только ни это!» Я прошлогоднюю практику всю провёл на протяжных станках. Они мне за это время обрыдли! Поставьте куда – ни будь на другое рабочее место.

– Ха – ха – ха, довольно засмеялся начальник цеха.

– Нет! Ты представляешь, какое у меня чутьё, обратился он, как потом узнали, к своему заместителю! Из тридцати человек выбрал того, кто нам нужен позарез! И, главное, нет необходи -мости обучать.

– К Михалычу его отведи, обратился он к своему заму, пусть покажет станки, инструменталку, где чертежи получить и немного поможет освоиться. И приступай к работе, это фраза уже предназначалась мне. Ты нам на сегодня во! как нужен!

– А когда «разошьём» немного «узкое место», переведу тебя токарем – револьверщиком. А сейчас догоняй своих, идите, оформляйтесь на работу, устраивайтесь с жильём и тебя уже во вторую смену ждём. К четырём часам дня подтягивайся!

Получив рабочие места, мы собрались в отделе кадров.

Там нам представили нашего руководителя производственной практики от предприятия, дали направление на расселение.

Оказывается, у предприятия со своими работниками заключён договор о сдаче жилья работникам предприятия, так как мест в общежитии не хватало. Все эти люди проживали в своих домах с участками земли и располагался этот заводской посёлок на

окраине Минска. Но добираться туда было удобно.

Очень хорошие, добрые люди – белорусы, приняли нас как родных. У каждого хозяина в частном доме имелась отдельная комната со своим входом, у каждого имелось множество кроватей и постельных принадлежностей. Так что мы как жили в студенчес –ком общежитии своими коллективами, так и здесь расселились. Поселили по соседству друг с другом. Мы быстро сориентировались и узнали, где кто проживает и где кого найти.

А когда поближе познакомились с хозяевами, то эффект приезда к ним сибиряков оказался нам в плюс.

Людям, всю жизнь прожившим в Белоруссии, в месте, где мягкий климат, короткая, тёплая зима и длинное, тёплое не знойное лето, трудно представить, что зима может длиться восемь месяцев, а весна, лето, осень два! Причём зимой морозы, как правило, легко перешагивают за отметку – 40 градусов. Летом же может вдруг наступить неожиданная сушь, что кругом горит тайга. И даже в городе висит такой смог, что солнце и днем не может пробиться через окутавший всё и вся дым! Свободно дышать можно только, находясь в закрытом помещении.

Хозяева жилья на нас смотрели как мы, пожалуй, смотрели бы на инопланетян.

Поговорив меж собой, они единодушно вечером нам все в своих владениях объявили:

– Робятки! Вот сад, всё, что в саду созрэло, можете спакийно кушать в своё удовольствие, бэсплатно. Тольки дэрэвья не ломайте.

А зачем нам ломать деревья, когда плоды от зрелости своей сами падают вниз с деревьев.

Так началась наша практика.

Кстати, в самый первый день, как мы только поселились, в хозяйском дворе, Серёжа Дудин присмотрел яблоньку Белый налив с очень спелым плодом на самом верху.

Яблочко было на столько созревшим, что падающий на него солнечный свет просвечивал плод насквозь, даже были различимы коробочки, в которых спрятаны семена и сами семена. Оно так привлекало Серёжу, что он не мог оторвать от яблочка своего взора и постоянно проверял, весит оно ещё на дереве или его уже кто – ни будь съел.

Но яблочко висело как прибитое гвоздём к дереву. Другие падали от червоточины или от спелости, а это всё дразнило его, находясь на большой высоте. А при этом хозяева просили деревья не трясти, так как это вредит их здоровью.

Отношения Дудина и яблочка напоминало басню Крылова «Лисица и виноград». Когда это сравнение прозвучало вслух, то оно, почему – то Серёжу сильно обидело.

Он нам заявил:

– Сейчас я его сниму! И пошел в сад.

Мы подались за ним. Огромный ростом и очень тяжёлый массой он прошел по тропинке, идущей мимо злополучного дерева, и, как будто невзначай, долбанул его своим могучим плечом.

Дерево так встрепенулось, словно под ним произошёл взрыв противотанковой мины, его крона дернулась сначала в одну сторону, затем в другую, и, прежде чем остановиться, затрепетало каждой веточкой и листики на них испуганно зазвенели, а некоторые, не выдержав такого испуга, вспорхнули со своей обители, и подхваченные легким летним ветерком, боязливо приземлились за забором.

Всё это произошло за какие – то доли секунды.

Пока крона трепетала, Серёжа поднял глаза вверх, туда, где висел вожделенный плод.

От удара по стволу дерева яблочко тоже, вместе с кроной, дёрнулось в одну сторону, затем в другую и, подрожав со всей кроной, успокоилось и осталось висеть на месте, как ни в чем не

бывало.

Гнев Никтарьевича был неудержим!

Он изрыгнул из себя такую тираду, какую можно ожидать от человека, долбанувшегося ночью мизинцем ноги о край пианино.

Но вот чего ни он, ни все его зрители не могли ожидать, так это то, что яблочко такой речи тоже не выдержит.

Остановившись от дикой тряски и совсем успокоившись, оно тихонько соскользнуло со своей плодоножки и кинулось вниз.

Долетев до нижней толстой ветки яблочко ударилось о ветку и раз- летелось на мелкие брызги, окатив ими страждущего Дудина. Сто -ял он злой, обиженный физически и униженный морально, потому, что вид у него был такой, будто яблоко плюнуло ему в лицо.

Ни чего, кроме нашего истерического смеха эта история у нас не вызвала!

Поняв всю комичность ситуации, и, что на неодушевлённый предмет обижаться как – то глупо, с нами вместе посмеялся и сам герой истории.

*      *      *

На заводе нас распределили по сменам и не все мы оказались в одну смену. Но это нас не сильно огорчало, так как мы всё равно вечерами встречались вместе, а в выходные дни вообще не расставались.

В свободное от работы время мы осматривали город.

А посмотреть в нём было что.

Мы прекрасно осознавали, что этот город пережил всю войну на себе: бомбардировки, артобстрелы, оборону и оккупацию и, наконец, освобождение советскими войсками…

Было понятно, что здесь к моменту полного изгнания захватчиков, от города не оставалось камня на камне!

При этом мы гуляли по красивейшему городу, абсолютно молодому с широчайшими проспектами, тротуарами шире проез -жей части улиц Томска. С зелёными аллеями, цветущими разно -образными цветами клумбами и кустарниками. Могучими плакучими ивами, свесившими свои тонюсенькие веточки до самой воды, протекающей по городу реки Свислоч.

Вокруг нас ходили добрые люди с приветливыми взорами, готовые рассказать с неподдельным удовольствием как нам пройти или проехать к искомому нами месту. Такими добродушными, открытыми, отзывчивыми могут быть только люди, пережившие вместе великое горе.

Этот город и его людей мы полюбили сразу и навсегда!

А сравнивать нам было с чем: трое суток, проведённые в московской толкотне, суете, неотзывчивости даром не прошли. Я согласен, что в тех местах, по которым мы гуляли по столице страны местных жителей практически и не бывает, только приезжие. Поэтому у всех впечатление было не о москвичах, а о городе, нашпигованном людьми как засоленной рыбой бочка.

Гуляя по улицам Минска мы, даже при желании не могли столкнуться со встречными людьми, или пытаться оббежать впереди идущего, потому что люди спокойно шли каждый своим направлением, и места для остальных хватало, чтобы даже проехать на малолитражке, и не толкнуть идущего рядом.

Каждый из нас выбрал себе «объекты» осмотра.

Мы с Виталиком гуляли и рассматривали памятники, необычные красивые здания, церкви и костёлы.

Нашли стадион «Динамо», Дворец спорта, где посмотрели соревнования по борьбе и цирковую программу известного иллюзиониста И. Кио.

Калдыров Николай и Небогин Володя обследовали магазины фототоваров и сделали несколько видовых снимков.

Серёжа Дудин, большой любитель кино, нашел и постоянно посещал современный кинотеатр «Октябрь». Он же, большой любитель вкусной еды, нашёл кафе под названием «Бульбяная», а недалече погребок под названием «Мядуха».

Последних два его объекта мы тоже освоили с огромным для себя удовольствием.

В день нашего первого совместно посещения «Бульбяной», мы, ещё не зная всех вкусовых достоинств предлагаемых блюд набрали еды скромно, по подносику на человека. И втроём с большим трудом разместились за одним столом, рассчитанным на четырёх посетителей. Но даже если бы мы сильно уплотнились и очень постарались, то всё равно пристроить четвёртым Серёжу Дудина мы бы не смогли.

Он набрал столько еды, что, усевшись один за столом, не мог разместить все тарелки на столе и частично разместил их на стульях.

Зная много лет Дудина, мы отлично осознавали, что ест он значи -тельно больше нас всех, даже больше Миколы, который однажды на спор со всеми нами вечером съел две полные сковороды нажа – ренной на всю комнату картошки с двумя буханками хлеба, напил -ся чаю и лёг спать, наевшемся «от пуза» в отличие от нас совер -шенно голодных!

Но даже эти наши знания не предполагали, что Серёга один может столько съесть!

Мы сидели за своим столом и украдкой наблюдали как нашего Дудина втихаря фотографируют иностранцы за поглощением пищи!

Эти снимки вполне можно размещать как политическую рекламу: «Вот из – за таких голодает население Африки!»

В один из общих выходных мы посетили ВДНХ Белоруссии. Посмотрели автомобильную и тракторную технику, выпускаемую в Минске и Жодино.

Последняя особенно впечатлила, поскольку это были карьерные грузовики БелАЗы.

Рядом с таким автомобилем не только мы сами, но и техника, которую мы выпускали на заводе во время практики, казалась размером с муравья! Да! Нам с практикой здорово повезло, не зря «упирались» два семестра! На этой выставке мы увидели БелАЗ, грузоподъёмностью 240 тонн, который ещё не выпускался! А на самом МАЗе мы видели будущее грузового автомобилестроения страны – будущий КамАЗ.

Конструкторы, разработчики, рабочие и испытатели именно МАЗа строили новый автомобиль для завода, который ещё находился сам в стадии строительства!

Быть может этот самый будущий КамАЗ, возможно, мы с ребятами выпускали, изготавливая для его сборки всевозможные комплектующие детали, работая станочниками в эксперименталь -ном цехе.

Нам довелось видеть, как новую машину испытывали на автодроме, как её испытывали на прочность, разбивая о бетонную преграду, как испытывали на огнестойкость, сжигая её и засекая время сгорания…

Общее мнение было таковым:

– Групповые усилия в борьбе за это место практики себя полностью оправдало!

Ещё в один из общих выходных дней мы всем своим коллек – тивом посетили под Минском мемориал «Хатынь».

Не хотелось бы «в суе» рассказывать все наши впечатления от его посещения. А вот посетить этот мрачный, зловещий памятник войне и его жертвам от которого, по словам экскурсовода, сбежали даже все собаки округи, просто необходимо, особенно тем, кто сейчас вновь начал бряцать оружием!

*      *      *

Так как же всё – обстояли наши дела на производстве? Меня, как и пообещал начальник. Передали Михалычу. Именно таким образом он и представился.

Ни имени, ни фамилии. Просто «Михалыч», даже не «Михайлович»!

Дальнейшая жизненная и производственная практика показала, что есть такая категория работников, которые умеют в меру и вовремя выпить, поддержать, так сказать, коллектив, запросто поделиться взятым с собой обедом или одолжить некую не обременительную для себя сумму и никогда назад её не требовать, если взявший в долг забудет отдать своевременно. А, главное, для них предприятие, по жизни, роднее собственного дома. Эти работники знают всю продукцию, выпускаемую цехом, умеют работать на любых станках в цехе, и способны наладить и отремонтировать эти станки. Обучить работать на них даже обезьяну.

Такие как раз и становятся Михалычами, Николаичами, Савеличами, Петровичами…

Ни фамилии, ни имени, но придёшь в цех и спросишь у первого попавшегося:

– Где найти Петровича?

И тебе тут же расскажут, а то и проведут и покажут, чтобы не блудил в незнакомом помещении.

Вот такой же Михалыч достался мне в качестве наставника.

Первым делом он у меня спросил имя и тут же повел в инструменталку.

– Здесь будешь получать чертежи у технолога и инструмент у инженера или кладовщика. Всё под роспись! Получай!

– А что получать?

– Как что? Протяжки!

– Так они разные для разных отверстий: круглых, зубчатых, шлицевых, плоских, имеются первые, вторые и даже третьи… А я даже не знаю, что мы будем протягивать!

– Ну, я – то смотрю, ты молодец, соображаешь! Девочки, вот чертёж мне мастер передал. Запишите на практиканта и ещё подберите протяжки!

Взяв в охапку всё полученное в кладовой, я пошёл за наставником.

Вот станок, вот на тележке детали. Устанавливаем оправку со стеллажа и адаптер под размер протяжки.

Всё! Поехали!

Протянув парочку деталей самостоятельно и удовлетворив – шись качеством, он ушел на своё рабочее место и оставил меня одного.

Процесс протягивания деталей не длительный если всё настроено и, если не перепутаешь очерёдность первой и второй протяжек.

В данном случае всё прошло нормально, ОТК продукцию приняло. Оставалось ещё более половины смены, и я пошёл к мастеру за очередным заданием. За скорость и качество меня мастер похвалил и выдал новое, более сложное задание, потому что предыдущее отверстие было круглым, а новое отверстие было на карданной детали.

Я отправился искать Михалыча. Тот оказался занятым и мне пришлось ждать его полчаса.