Кому на МФ жить хорошо

Не теряя времени, я пошел по цеху поискать моих товарищей, посмотреть, чем заняты они.

Первым, кого я увидел, был Кадыров.

Он стоял за зубофрезерным станком и фрезеровал небольшие шестерёнки для шестерёнчатого насоса из металлических цилинд -риков, которые он одевал на оправу и вертикально крепил в станке, опустив центр и зажав фиксатор. Не отвлекая Николая, я со стороны наблюдаю весь этот процесс и вдруг вижу, что очередную деталь он, опустив центр, не зажал фиксатором.

Подошедшая фреза начинает с усилием врезаться в металл, оправку выдавливает в сторону … и вырывает из центров вместе с надетой на неё деталью.

Вся конструкция прямо – таки выстреливает из станка с очень большой скоростью, ударяется в стойку станка и летит в мою сторону. Моей молодой реакции хватило, чтобы увернуться от летящего снаряда.

Всё закончилось хорошо: все целы, станок не поломался. Заменяй оправку новой и продолжай работать дальше…

Вот только у меня в животе подступила тошнота, а Николай, побледневший осел на табуретку.

Несколько успокоившись, Коля говорит:

– Пойдём к Виталику сходим, развеемся. Он здесь не далеко работает на радиально – расточном станке.

Заходим за загородку, где стоят радиально – расточные станки. Станки на столько большие, что деталь стоит на вращающемся столе метрах в пяти от станочника, резцы или в данном случае торцевая фреза опускается по направляющим сверху, а оператор стоит вдали и управляет всем процессом с кнопочной станции.

Виталик обрабатывал корпусные детали двигателя. Отлиты они из алюминиевого сплава, а это очень неудобный и привередливый для обработки металл: мягкий и очень вязкий. Увеличишь подачу или скорость вращения детали и металл начинает оплавляться. Мы же заглянули по драматургии события прямо вовремя. Как раз в тот момент, когда нашему другу надоела медленная работа и он

начал экспериментировать со скоростью и подачей. Наверное, до определённого момента у него получалось неплохо, потому что он «ввалил» станку такое сочетание скорости и подачи, что металл будущего корпуса поплыл и стал запаивать своей расплавленной массой резцы фрезы.

Такого безобразия они не пережили и стали поочерёдно обламываться.

Некоторые осколки заплывали алюминием, а те, которые пошустрее стали со свистом стрелять по всему помещению, в том числе по экспериментатору и по его сопереживающим зрителям… то есть по нам!

Мы, приседая и уклоняясь, уворачивались от обстрела. Этим же был занят и Виталий. Наконец он вспомнил о пульте и остановил станок.

– Ну, ни хрена себе, развеялись! – сказал облегчённо Микола.

– Согласен! – подал свой голос и я.

– В смысле, «развеялись»? – Да меня вот только сейчас, Микола чуть не прострелил своей шестерёнкой. Теперь ты пластинами от зубьев фрезы…

– Пойду, пожалуй, лучше на своё рабочее место. Наладчик уже должен, по идее, освободиться.

Появился я вовремя. Как раз при моём появлении Михалыч освободился и ему не пришлось меня искать.

– Ты где бродил? Не видно было тебя. В туалет, что ли, ходил?

– Практически, да!

– Не понял, но не важно! Пошли настраивать станок.

Подойдя к станку Михалыч взял в руки протяжку и, чтобы прикинуть длину рабочего хода штока протяжного станка, сдвинул шток в стартовое положение, приложил к нему протяжку и полез в настройки станка, желая укоротить длину холостого хода.

Ему это удалось, и он решил, по – видимому, устанавливать оправку, но для этого ему нужен был замок, цепляющий инстру -мент у места захвата протяжки.

Михалыч нажал кнопку возврата штока и тут же, моментально вспомнил, что внутри, на направляющих штока лежит протяжка. Реакции этого пятидесятилетнего мужика мог бы позавидовать чемпион Мира по боксу в лёгком весе.

Крикнув в воздухе:

– Ложись!!! – он упал за станину станка и был полностью обезопасен от травм, в отличие от всех остальных, включая меня.

Закалённое тело протяжки из инструментальной стали от резкого и сильного удара со звуком выстрела раскололась, а тысячи мелких и крупных осколков с жутким свистом и жужжанием поле -тели по цеху, в основном вверх. Разбили стекла фонарей остекле -ния цеха и уже оттуда посыпался основной и самый опасный дождь из больших и малых осколков стекла. Они падали вертикально вниз, некоторые имели форму ножей или сабель, причем не мало из них и достигали таких же размеров.

Но всё обошлось и здесь без отягчающих последствий. Вот только за станок сегодня, как – то, не очень хотелось вставать.

Пришедший в себя, видевший весь этот концерт, мастер, разразился в адрес Михалыча, меня и всего обслуживаемого Михалычем оборудования непередаваемой игрой слов, что всё же позволило ему «разрядиться».

– Значит так! Ты сегодня свободен – это он мне, а потом Михалычу:

– А ты настраивай станок, завтра он придет и сразу станет протягивать карданные детали, они как раз подоспеют ко второй смене.

Затем снова мне: – Детали срочно нужны на сборку. Завтра они подоспеют ко

второй смене и тебе будет задание их все протянуть, если потре – буется, то сразу прошу задержаться на работе, пока все не протя -нешь!

Спорить не чего! Приехали помогать производству, значит, надо помогать.

К началу работы Михалыч мне подобрал нужную оправку, а вот про ориентирующий фиксатор забыл.

– А как я буду устанавливать правильно деталь?

Наладчик почесал затылок и сказал:

– Вот эти лепестки должны смотреть вот в эту сторону.

– И всё?

– И всё!

По молодости лет ума не хватило посмотреть самому в чертёж на указанные допуски на отклонения. Михалыч – специалист, его словам поверил. Как научил, так и сделал.

Работал долго и усердно, прихватив половину следующей смены.

С чувством исполненного долга ушел на отдых.

На следующий день, когда пришёл на своё рабочее место, то немало удивился, что все детали продолжали лежать на том же самом месте, где я их оставил вчера.

А вокруг этой маленькой кучи собрались мастер участка, контролёр ОТК, технолог цеха и начальник цеха со своим замом по производству.

Все они, как один, держали в руках мою продукцию и тупо её рассматривали.

– Вот и наш герой труда пришёл, раздался ехидный голос.

– А в чём дело?

– Дело в том, дружок, что все детали ты отправил в брак! Все!!!

– Как это в брак?

– А так, что ни одной детали ОТК принять не может и на сборку не пропускает.

– Из – за чего брак?

– Не выдержаны допуски по осевому отклонению.

– Вот оно что, подумал я, именно то, что меня смутило вчера. Мне же наладчик так настроил станок. Я же у него спросил:

– Как деталь ориентировать?

– Да? А он что сказал?

– Говорит: надо, чтобы лепестки были сориентированы в эту сторону и всё!

– Так ты будущий инженер, не мог посмотреть чертёж?

– Я и спросил, после того, как посмотрел чертёж.

– И что, он ничего не ответил?

– Я думаю, что он ещё не отошёл от разрыва протяжки, не совсем соображал.

– Какой ещё разрыв. Какой протяжки?

– Я Вам докладывал вчера, что разорвало протяжку. Поразбивало стёкла фонарей…

– Разбирайтесь здесь сами с технологом, Вы, Иван Романович, это он к заместителю, закажите срочно литейщикам новые отливки, эти оформите браком на ученика и отправьте их с глаз долой!

И, хотя в последствии всё шло нормально и никаких претензий по качеству работы ко мне не было, но именно так я стал самым большим бракоделом из нашей студенческой группы. Но работа – работой, а в середине августа подкрался мой день рождения.

В один день со мной родился ещё и Остроносов Слава. Выпала столь замечательная дата на выходной день, на субботу.

Каждый из именинников в своём кругу отметил день своего рождения. Потом компании слились в единую и вновь отметили это дело уже совместно.

Жара стояла сильная. Поэтому мы не стали напрягать организм тяжёлыми напитками, а предпочли по рекомендации Дудина уже из числа испробованных им местные креплёные плодово – ягодные вина или как местные их называли «чарнила».

Этого нам вполне хватило, чтобы возникло желание пойти на танцы к дому культуры автозавода. Да и местные парни нас давно приглашали.

По пути мы зашли в соседний двор и прихватили с собой ещё одну группу своих ребят. Славика хотели оставить, поскольку из двух именинников этот был уже полостью «готов», но он всё равно пошел со всеми.

Танцплощадка находилась в очень зелёном месте у дворца культуры: кругом было настолько много деревьев, что, находя -щуюся метрах в тридцати магистраль, было совершенно не видно и не слышно. Да, говорят, и наоборот. С магистрали музыка точно так же слышна не была. По другую сторону от танцплощадки, где – то совсем рядом находилось здание дворца культуры, но его увидеть тоже не получилось.

По периметру всего сквера росли густые колючие, красиво цветущие кустарники.

Пробраться через кусты было не реально. Так что эти кусты обрам -ляли полностью культурное место и тянулись они с двух сторон до – рожек, радиально отходивших от танцплощадки в сторону дороги, являясь естественным забором. Один радиус уходил в сторону центра города, другой, в сторону остановки транспорта, идущего в направлении нашей окраины.

Народу на площадке было не меряно! Вся публика из ребят и девчат заводчан. По именам мы их, конечно, не знали, но уже многие лица были знакомые.

Всё шло очень дружелюбно до того момента, пока на арену не вышел пьяный Славик.

Он стал распихивать нас, других танцующих, попадавшихся ему под пьяную руку. Такое поведение не могло ускользнуть от зоркого, хотя и тоже изрядно пьяного, взора местного «короля». Тот подошел к нашему Славику нетвёрдой походкой и стал с ним, о чем – то беседовать, явно желая «нарыть» скандал. Не такой человек Слава, чтобы заставлять других себя о чём – то долго просить. Ему очень быстро надоело пьяное бурчание незнакомого типа ему в лицо. Он отклонился на нетвёрдых ногах и резко подался вперёд головой.

Удар пришелся «в яблочко»!

Нос местного «короля» моментально превратился в кровавое месиво, а по обоим глазам наплыли фиолетовые круги.

Почти тут же танцплощадка полностью опустела от парней. На ней оставались лишь часть девчонок и мы.

Всё ясно! Нас ожидает весёлое окончание танцев и томный вечер.

А в скорости и музыка прекратилась. Пора возвращаться домой.

Да, и это главная задача! Нам предстояло добираться до дома. И проблема была бы нулевой, если бы ни пьяный, не стоящий на ногах Остроносов, которого не бросишь на растерзание.

Подхватив Славика под плечи вдвоем, в окружении остальных человек десяти мы вышли с площадки. Здесь начинались две радиальные тропы.

Посоветовавшись, мы решили пойти, всё – таки по той, что вела к остановке, потому что, скорее всего, нас ждут с обеих сторон.

Движемся по совершенно пустой дорожке и тут в её конце слышим крик:

– Вот они!

Нас встречало народу как первых космонавтов в Москве.

На нас надвигалась громадная толпа народу, и Славик сейчас был для нас тяжёлой обузой. С оглядкой продвигаясь, мы всё – таки настигли места остановки транспорта.

Отсюда никуда! Придёт первый попавшийся транспорт – прыгаем в него и едем!

В это время выпрыгивает из толпы кто – то один и летит на нас вперёд ногой.

Увернувшись от ноги, мы упустили из рук ничего не сообра -жающего нашего друга. Тот падает на асфальт. Его свёрнутые в спираль ноги придают телу вращательное движение и он, упав, закатывается под лавку. Пролетавший мимо меня кулак одного из нападавших я увидел в последний момент. Полностью уклониться от удара мне не удалось.

Летевший с большой скоростью кулак успел лишь терануть меня по губе и причинил что – то типа ожога. На губе моментально вскочил водянистый пузырь.

В этот момент подъехал к остановке наш троллейбус. Мы быстренько в него заскочили и не пустив никого из местных спокойно уехали.

Доехав до своей остановки, мы обнаружили потерю «бойца».

Славика с нами не оказалось!

Делать нечего. Требуется возвратиться чтобы разыскать его где – то на поле боя.

Пересев в идущий в обратную сторону троллейбус, мы вернулись.

Всю дорогу мы слышали воинственные крики молодёжи, которые нас потеряли, но доехав до места, мы увидели, что народ от сюда «рассосался», остановка пустая.

Но где искать нашу потерю? Главное, никто не помнит, куда он делся.

– Кто Славика нес?

– Я и Боря Хохряков!

– И куда вы его дели?

– О! Вспомнил! Когда на нас напали Славик упал на асфальт.

– Так его испинали?

– Нет, вроде. Не было такого. Не помню точно! А если «отметелили», то уже с остановки должны подобрать либо скорая, либо милиция.

С такими разговорами мы подошли к остановке.

По озирались по сторонам и вдруг видим, что под лавкой вроде что – то лежит, похоже на куртку Славика.

Подошли ближе, заглянули, а там наш Славик, цел и не вредим, спит как дома в кроватке!

Быстренько его извлекли из – под лавки.

Сейчас же подошел следующий троллейбус, идущий в нашу сторону. Мы теперь уже точно все погрузились и благополучно добрались до дома.

Дома успокоившись, сидим и думаем…

Ладно! Сегодня всё благополучно обошлось. А в понедельник нам на завод идти к эти же парням. Там то, каково будет?

И вот он, понедельник, наступил!

Приехав на завод, мы ничего страшного не увидели. Только заметили сильно увеличившееся к нам внимание окружающих.

Они нас внимательно рассматривали, что – то обсуждали меж собой и периодически тыкали в нас пальцами: то в одного, то в другого.

В цехе до обеда всё шло примерно так же. Но приставаний не было.

В сам обед, когда вышли из столовой, то увидели у входа довольно большую толпу молодёжи. Они явно нас дожидались.

– Ну что, пообедали?

– Пообедали.

– Как самочувствие после субботней взбучки?

– Да всё хорошо.

– А как мы вас погоняли?

– Да так, неплохо, главное за дело!

– Это точно, что за дело. Только вы не подумайте, что за того хмыря, конкретно. Он гад такой, что ему точно рожу нужно было набить. И вы это правильно сделали.

Просто вы гости, а в гостях стали задираться к местным. Вот только из – за этого всё и случилось.

– Так мы, наверное, если бы пошли в другую сторону, то спокойно ушли?

– Нет! Мы вас с обеих сторон ожидали. Человек по шестьдесят с каждой. А вы так ловко проскочили и почти никому не досталось.

– Да, можно сказать, что вообще никому и ничего не досталось. Только одному остаток от удара немного ухо рассёк, и мне губу обожгли.

– Как это «обожгли»?

– Да кулак пролетел с таким свистом, что, вскользь задев губу, не разбил её, а вот волдырь изготовил. Вот, видите волдырь

вскочил?

Все дружно начали смеяться.

– А вы нормальные мужики. Вы откуда приехали?

– Из Томска! Это Сибирь, до нас четверо суток на скором поезде!

–А у вас все такие как вы?

– Ну все не могу быть одинаковыми. Могут случиться и говнюки, но наш город студенческий, поэтому говнюки у нас не приживаются. Вот приезжайте сами к нам, увидите, а мы всегда будем рады вас встретить!

– Нет! Уж лучше вы приезжайте. Будем рады вам!

– А мы вам!

На этом весь конфликт был полностью разрешен.

Прослышал про наш конфликт и хозяин дома, в котором мы жили.

Он работал водителем – дальнобойщиком, ездил по Европе, возил всевозможные грузы. Был громадного роста и имел соответствую -щий его габаритам выдающейся живот. Нас поселила его жена пока он был в рейсе. Приехав, и увидев пятерых взрослых парней, он тут же поехал куда – то в совхоз и скоро вернулся, привезя половину кузова яблок. Он подъехал к дому со стороны нашего входа и вывалил весь груз прямо на траву.

– Это вам, парни, ешьте!

Через неделю он попросил нас помочь ему по хозяйству с выполне- нием строительно – ремонтных работ. Он наметил в саду бетонные дорожки и вот нас попросил их залить. Работы было не много, ду -маю и работа сама была не спешная, даже скорее всего надуман -ная. Просто ему очень хотелось с нами поближе пообщаться. Пока мы работали, хозяйка накрыла стол с богатым угощением. За столом, за стаканом водки он спрашивает у нас:

– Дык вы откуда приихалы?

– Из Томска.

– Из Омска?

– Нет! Из Томска.

– А это где?

– А это примерно там же, только ещё на тысячу километров восточнее Омска, в глубине Западной Сибири.

– А там сильно холодно?

– Да всяко, конечно, бывает. Но жить можно.

– Вот у нас в Белоруссии, в этом году зима была сильно холодная. Целую неделю, подряд, стояли морозы пятнадцать градусов!

– А у нас эта зима была теплая. Всего две недели постояли сорокаградусные морозы и отступили. Да и то пришлись на сессию. Так что мы их и не заметили.

– Боже мой! Минус сорок! Как же вы там живёте?

– Да это не так страшно в самом деле, потому что при таких холодах не бывает ветра. Зато красота неописуемая: стоит туман, из которого на всех предметах нарастает иней. Он покрывает все деревья, кустарники, заборы, дома… Красота сказочная!

– А неприятно при начале потепления. Ещё мороз не спал, а ветер уже поднялся…Вот тогда тяжело! Но это обычно не более одного дня.

Да! Если бы у нас такие морозы. То все партизаны бы замерзли в лесу!

– А Вы тоже воевали?

– Нет! Но партизанил. Еще пацаном был и был связным. Периодически ходил в лес к партизанам. Я в этом доме и жил до войны, только вот этих домов ещё не было, он показал через дорогу на соседние дома. Там сразу начинались болота, да такие, что немцы их страшно боялись, а наш дом, получается, был крайним. Глубина болота очень большая, а сверху только травяной дёрн. Корни травы мой пацанячий вес держали, не рвались, а взрослый пройти точно не мог. А я, когда иду, то подо мной болотная трава проваливается почти на глубину моего роста. Я выходил из дома, заходил в болото и меня уже никто не видел. Я шёл без опаски, но было очень тяжело. Потому что всё время приходилось как бы в горку идти. Представляете?

Мы представили пацана лет двенадцати – тринадцати бредущего по продавливаемому грунту, а под ним нет дна, который идет к своим и несёт какую – то важную информацию, а возвращаясь, он в любой момент может попасть под немецкий обстрел, а ещё хуже если схватят в гестапо…

– Да! Сильный, смелый, отважный народ белорусы! Просто – настоящие люди!

Хозяин довольный самим собой, довольный нами и произведён -ным на нас эффектом, ласково оглаживая своё огромное круглое пузо нежно произнёс:

– Это точно! Ежели взять белоруса, али какого другого народу – большая разница!

Глава 14

Impression (Впечатление)

Лагерный сад.

Место историческое. В далёком 1812 году в этом месте формировались полки для отправки на войну против наполеонов -ских войск. Стояли полки палаточным лагерем. Здесь формирова -лись, здесь обучались, отсюда ушли на защиту Москвы. Люди ушли, время ушло, а память осталась. Так до сих пор это место на высо -ком берегу реки Томь в городе называется Лагерный сад.

Место, любимое коренными Томичами и студентами, приез -жающими на учёбу. Место, где прогуливаются под ручку или в обнимку влюблённые парочки и в глубокой задумчивости бродят по аллеям учёные мужи с полными мыслей и планов головами. Место, которое меняется с годами, становясь только моложе и краше.

В семидесятых годах это был кусочек, практически, девствен -ного леса в черте города.

Правый, западный край этого сада был «оккупирован» стадионом политехнического института. Там имелось вытоптанное ногами студентов футбольное поле, рядом с которым располагался фанерный аквариум с находящимися в нем лыжной базой, тиром и раздевалками. За этим зданием были летние теннисные корты. Само здание, возможно и отапливалось. Но зимой в нем на полу всегда лежал не таявший лёд или снег. К нему примыкала часть зарослей очень похожих на дикий лес. Там можно было найти кусты смородины и малины, а если туда привести человека с завя -занными глазами, то он вряд ли сумел бы легко сориентироваться и понять, что он в пятидесяти метрах от центральной улицы города! Зимой вокруг футбольного поля с частичным захватом этой части сада и теннисных кортов, проходила лыжня.

Южная часть Лагерного сада упиралась в берег реки Томь. Но этот берег был и рядом и далеко одновременно, поскольку до него по прямой – рукой подать, а, чтобы добраться нужно было спус –титься вниз по не просто крутому обрыву, а вертикальному. Места- ми берег обрывался даже с «поднутрением» в грунт. Высота же обрыва в этом месте была метров тридцать – тридцать пять. Внизу повсеместно пробивались родники, сбегающие к реке, делая берег неустойчивым, очень опасным, постоянно обрушающимся. Этому процессу способствовало ещё и искривление русла под прямым углом и весь поток воды, а весной он представлял собой очень могучее зрелище, с разгона ударялся в берег и нещадно рушил его.

Бывало, что сегодня пришел на берег, постоял на крутизне, полюбовался далью, а на завтра этого места уже как не бывало! Внизу же лежит огромная глиняная куча вперемешку с деревьями и кустами.

Восточная часть сада нехотя становилась положе, постепенно понижаясь и переходя в Потаповы лужки. Дальше, за несколько километров отсюда виднеется место, где Томь делает ещё один крутой поворот. Это место всегда находится в голубоватой дымке и представляет собой такой же высоты выступ скального грунта и называется Синий утёс.

С северной стороны Лагерный сад упирается в самое начало центрального городского проспекта. Поспект тянется через весь город, нанизывая на себя корпуса институтов, жилые дома, театры, городскую и областную администрации, промышленные предпри – ятия и многое – многое другое. Именуется он, конечно, проспектом Ленина. А как же иначе? Хотя ему больше бы подошло название «Университетский». Поскольку начинается он сразу несколькими большими корпусами нашего института, а дальше… Ну где ещё имеется такой город, где на одной улице, больше того, по её одной стороне стояло бы сразу четыре главных корпуса четырех больших университетов!?

Сейчас в Лагерном саду стоит величественный монумент в честь защитников Отечества. Большая площадь перед монументоми все дорожки заасфальтированы или уложены тротуарной плит – кой, а когда мы учились тропинки имели более естественный, дикий вид. Вдоль сада параллельно берегу реки тянулась одна заасфальтированная тропинка, да и то вся вспученная и порушен – ная корнями деревьев, растущими под ней. Все остальные узень -кие, петляющие среди зарослей или широкие и достаточно прямые, все были проложены и поддерживались подошвами ног гуляющей публики.

Зимой они все были завалены глубоким снегом и превраща -лись в тропинки, где можно было идти только вдвоём, тесно прижавшись друг к другу, любуясь друг другом, белизной, и чистотой природы.

Весной снег начинал постепенно оседать, слегка темнеть, но ещё долго – долго лежал, даже когда уже его полностью вывозили из города.

Таять снег начинал вокруг деревьев. От яркого солнышка и увеличивающегося дня стволы деревьев прогревались и долго хранили в себе это тепло, постепенно отдавая его таящему снегу. Всего за несколько дней тепла вокруг деревьев образовывались глубокие, вытаявшие до самой земли круглые ямы. И, несмотря на то, что зима ещё ни один раз вернётся до наступления устойчивого тепла, около стволов деревьев из слегка оттаявшего грунта уже повыскакивали коротенькие, почти не зелёные палочки и ждут пригрева. Вот зима слегка отступила и эти палочки оказываются цветущими ярко жёлтым цветом шариками цветов мать – и – мачехи.

Летом, гуляя по Лагерному саду можно ощутить себя далеко за городом, в лесу. Через заросли больших и маленьких деревьев шум совсем рядом расположенного города, совершенно не долетает, а на глаза попадаются кроме всевозможных деревьев кусты ягодника, под ногами можно увидеть грибы. По деревьям и по тропинкам скачут сказочной красоты белки, совершенно руч -ные. Прыгают среди людей и выпрашивают для себя семечки или орешки. В кронах деревьев поют лесные птицы. Дятел добывает из – под коры питательных личинок, поэтому немилосердно долбит своим клювом по стволам деревьев. И этот стук разносится на всю округу. Дополняет картину леса поселившаяся в Лагерном саду кукушка. Она своим пением вещает каждому желающему о продолжительности его жизни…

Много прошло времени с тех пор.

Сейчас центральную аллею занимает целый мемориальный комплекс, куда приходят Томичи поклониться солдатам, когда – то отдавшим свои жизни за мирную жизнь людей. Сейчас это место в городе не менее любимо, но мне вспоминается милый сердцу старый Лагерный сад.

Она Томичка…

Согласно учебного плана нам надлежало сдать всем поголовно нормативы комплекса ГТО.

Если для сдачи основных видов программы нам вполне хватало не совсем оборудованного, но собственного стадиона, то с нормативами по плаванию задача так просто не решалась. Бассейнов в городе было «кот наплакал»: если сильно упереться в воспоминания, то, пожалуй, два вспомню, не то что сейчас…