Театр очищения

Желание духовно очиститься подавило страх и дало возможность спокойно размышлять. “В любом случае, я переступлю порог палаты, рано или поздно. Все идет по сценарию. Как бы мне не хотелось соглашаться с Тоддом, но он был прав. Что в конце этого сценария? Я вернусь в театр? Я не хочу. Может, я погибну? А, возможно, на самом деле, я все еще во сне. Да. В месте, где меня невозможно разбудить. Все сны имеют Катарсис такой силы, от которой ты просыпаешься. А значит, нужно зайти и завершить мою пьесу. Тогда я проснусь. Тогда освобожусь. Надеюсь”. С этими мыслями Ричард зашел в палату.

Он почувствовал, будто существует во временных рамках события ушедшей эпохи. Время остановилось, а, возможно, даже откинуло его в прошлое. Среди в ряд стоящих кроватей он сразу нашел ту, где лежала его мать. Он подбежал к ее койке и присел с краю у ног. Лекарство медленно капало в капельнице. “Морфий”, подумал Ричард и осознал, насколько все плохо. Пару лет назад он и подумать не мог, что все к этому придет. Он коснулся лбом ее ладони и сразу расплакался, вспомнив, насколько редко в его жизни происходило взаимопонимание с матерью. Только сейчас, когда она умирает. “Вряд ли это взаимно”, подумал он.

– Прости, что не пришел. Если бы не я, ты продолжала бы сиять. Не только в моих галлюцинациях, но и в реальном мире, – сказал он и поцеловал ее в лоб.

Слезы накатили сильней. Он не мог держать глаза открытыми. Ричард встал и пошел прочь. Камень с души не упал, а напротив – он стал еще более тяжелым от подобного финала. Но едва он коснулся двери, услышал хрип:

– Ричард…

Он, не веря своим ушам, вернулся к койке.

– Я верю в тебя…, – прохрипела она.

Теплая и сырая дрожь пробежалась по его телу.

– У тебя получится… И всегда получалось.

Прошедший ужас навалился на него, как рояль, увечья от которого останутся с ним на всю жизнь, если таковая еще осталась. Ричард стоял возле открытой двери в мастерскую Роджера.

Мысли, что может сделать с маленькой девочкой это чудовище, заставляли колени дрожать. Ричард вспомнил чувство неминуемой гибели и гору тел, по которым он карабкался. Ему ни за что не хотелось опять испытывать это вновь. Он захотел убежать прочь, но после слов матери не имел права отступать.

Он молил, чтобы его не заметила Алиса, пока он выглядывает, и не вызвала у Роджера подозрений внезапной радостью или удивлением.

– Самое ужасное в слепоте, – начал Роджер. – Это не невозможность полноценно жить… – услышал Ричард и выглянул.

Роджер стоял рядом с котлом кипящего воска и держал Алису рукой за волосы над полом. Она верещала и дергалась.

– В невозможности созерцать. Все теряет смысл, если ты этого не видишь. Я не вижу их испуганные глаза, синеющие тела. Приходится ставить пьесы, опираясь на воображение, но поистине насладиться я ими не могу.

В котле забулькал воск. Роджер обхватил ее горло.

– Я лишен удовольствия. Думаешь, мне приятно тебя душить? Нисколечко. Я… Я ощущаю лишь пародию на чувства, которые я мог бы испытать. Все бы отдал, чтобы увидеть твое синеющее личико.

Алиса начала хрипеть и истерически биться ногами, ухватившись за его кисть и подтягиваясь.

– Хотя вынужден признать, что, создавая пьесы по памяти, я развил хорошее воображение.

Ее ноги никак не могли попасть по котлу.

– Так что сейчас я представляю, как твои глаза выпадают из глазниц и, ощущая твою шею, я чувствую нечто, похожее на радость и блаженство, – прохрипел улыбающийся Роджер.

Алиса мычала, хрипела и потихоньку раскачивалась.

– Ты можешь не ворочаться?! – Роджер затряс Алису, и та зацепилась ногой за котел. Он оказался слишком горячим и Алиса сразу отпрянула.

– Хмм, – промычал Роджер. – Ты в курсе, что тебе конец? Твой отец умер. И никто тебе не поможет. Знаешь, что мы сделаем с его телом? – спросил он.

Алиса захныкала. Роджер посмеялся, его голос задрожал.

– Мы… Мы порежем его на кусочки и разбросаем по всему залу, – он не мог сдерживать возбуждение. И не мог стоять на месте и перебирал ногами. – Публика разорвет его, как голодные пираньи кусок мяса, коим твой бездарный отец и является, – он засмеялся.

Алиса перевела взгляд на Ричарда, который подставил палец к губам. Она вцепилась Роджеру в руку, оттолкнулась со всей силы от его живота и зацепилась теперь уже обеими ногами за котел. Она закричала и опрокинула его, отчего воск облил грудь и ноги Роджера. Алиса обожгла стопы. Воск не сильно задел ее кожу – благо, она была одета в длинное платьице.

С ревом Роджер отпустил Алису и она упала на четвереньки, жадно глотая воздух.

– Я тебя убью, заживо сожру, сука мелкая, – зарычал Роджер, махая руками от боли и бегая вокруг себя.

Ричард подбежал к Алисе на носках, не спуская глаз с обезумевшего Роджера, который тянулся к стене. Рука Роджера дернула рубильник около комнаты с трупами, и свет погас. Если с чем и можно сравнить эту темноту, то только со сном без сновидений. Ричард сразу же потерялся в пространстве. Когда он пытался предположить в какой стороне находилась Алиса, он тут же думал, что ее не существует. А существовал только дикий рев и скользкий от воска пол. “В…Вперед…”, подумал он и только решился сделать шаг, как сразу передумал.

– Ну, что, теперь мы с тобой в равных условиях. Добро пожаловать в мой мир, – отдышавшись, прорычал Роджер.

Ричард стоял на месте и трясся от страха. Любой вздох или движение выдали бы его в руки ужаса.

–Где же ты? Может, здесь?

Резкий грохот раздался за его спиной. Здесь и сейчас он умрет. А может, он уже мертв. Определить это было невозможно, но неестественная темнота вызывала такие мысли. Топот ног Роджера слышался со всех сторон. Он, как медведь, ходил вокруг загнанной добычи, наслаждаясь каждым моментом его страха.

– А может, тут?!

Раздался сильный удар по котлу, и в руку Ричарда бешеной хваткой что-то вцепилось. Ричард не издал ни звука. Вернее, если бы он мог, закричал бы во все горло, но он не мог. Неведомая сила тянула его назад. Сделав несколько шагов, он услышал недовольный голос Роджера, который твердил, что найдет девочку любой ценой. Ричард почувствовал на коже очертания маленьких ручек. Небольшими рывками они молили его поскорей прийти в чувство. И вновь внутренний голос говорил ему следовать за этим маленьким порывом к свободе. Нужно лишь подчиниться – и все позади. Не так-то это просто, когда тело тебя не слушает. А мышцы сжимает спазм.

Тогда Ричард вспомнил все те ужасы, что с ним происходили. То, как он попал сюда, как убили Бена, как медленно превращали его убеждения в шизофренические. “Будьте вы прокляты со своим гребанным очищением!” – кричали его мысли. Вся нечисть вырвалась из его горла безумным воплем. Он схватил Алису на руки и побежал в сторону, куда она его дергала. Он был уверен, что там выход из комнаты. Так оно и оказалось. К счастью, Роджер отрубил свет только у себя в комнате, а в конце коридора, как маяк, мигала та самая лампочка.

Топот приближался с чудовищной скоростью. Тут же Ричард рванул по коридору. Тело Роджера вылетело из комнаты и врезалось в стену.

– Кто ты такой? Ты намного старше девчонки, – кричал он вслед.

Ричард прижал к себе Алису и продолжал бежать не оглядываясь. Поворот направо. Наконец-то свет. Роджер повернулся и, проскользив, упал на бок. Он зарычал и, ухватившись за угол стены, встал на ноги и побежал дальше.

– Вот оно что! Любимчик Картера! Слышал, ты лучший в своем деле, – прорычал он. – Жаль, мне не увидеть, как ты выступаешь! – движения Роджера стали намного резче.

Алиса наблюдала через плечо, как он отталкивал столики у стены и с яростью приближался. Роджер схватил один из них и бросил вперед. Столик пролетел чуть выше головы и врезался в стену. Ножка от него отлетела к аварийному выходу. Выжимая из своих ног последние соки, Ричард двинулся вперед и схватил эту ножку. Он забежал за дверь аварийного выхода и поставил Алису на пол. Она сразу спряталась под лестницей. А сам он ухватился за дверную ручку и потянул ее на себя. Силуэт Роджера скрылся за дверью, и та хлопнула. Затем он просунул палку через дверную ручку в надежде, что она надежно заблокирует дверь. Сразу же раздался грохот, ножка от стола завибрировала и издала негромкий треск.

– Это его не задержит, бежим, – сказал он Алисе.

Ричард схватил девочку и побежал вверх по лестнице. Ступенек намного больше, чем было тогда, когда он сюда спускался, или ему так казалось. “Скоро все закончится. Все, к чему я стремился, исполнится, и накроет меня покоем”, думал Ричард. “Да когда кончатся эти чертовы ступеньки?”. Он помахал головой, пытаясь вытряхнуть все лишнее и развеять гипнотическое влияние ступеней. Выход все ближе. Вот он, почти, почти, почти. Каждая пройденная ступенька вселяла восторг и предвкушение хорошего конца. Все! Они оба оказались перед дверью. Пересадив Алису на левую руку, он потянулся к дверной ручке в надежде, что дверь не закрыта.

К самому глубочайшему сожалению, она открылась. То, что было за ней, порождало в голове только один вопрос.

– Да что тут вообще происходит? – не веря своим глазам, спросил Ричард.

Он повернулся к Алисе, не сводя глаз с дверного проема.

– Это как вообще? Ты это видишь? – спросил он.

Девочка кивнула.

– Либо это коллективное безумие, либо то, что на самом деле существует. Лучше бы нам сойти с ума, – говорил он ей.

Роджер выбивал дверь. Это уже не важно. То, на что они смотрели, можно описать как пульсирующая тоннелеобразная глотка, вдоль стен которой торчали острые зубы. Гул кошмарного тоннеля ясно давал понять, что конец у него есть. Однако, ничего хорошего он не предвещал. Сначала Ричарду показалось, что это звуки грешников Ада, но то, что он слышал, было намного хуже. Сквозняком через тело он ощутил всю мерзость человеческого грехопадения. Все самое ужасное, на что способен человек, пробило его тело насквозь и он согнулся, как от сильного удара в солнечное сплетение. От неожиданности он резко запер дверь и присел отдышаться.

– Что это было? – спросила его Алиса.

Ричард просто молчал, тяжело дыша. Пытаясь осмыслить все, что он увидел, а увидел он далеко не все, Ричард прижал колени к груди. Никакое решение в голову не лезло, кроме как сидеть на месте. Пять минут назад он был уверен, что на пути к выходу его остановила бы только смерть. Но когда вместо выхода – лишь бездонная колючая пасть, так и тянет стоять на месте и думать об упущенных возможностях.

Как только он захотел встать и пойти, в голове возникала кошмарная картина, поджидающая за дверью. Он взялся за голову и стал качаться из стороны в сторону.

– Нужно разобраться, – он повторял это из раза в раз.

Разбираться он не хотел, но мозг требовал объяснений. Алиса побежала вниз по ступенькам. Ричарду было все равно. Он словно получил опыт всех самых жесточайших преступлений, на которые способен человек, на мгновение ощутив себя публикой этого кошмарного театра. Ричард чувствовал, как гнил изнутри. Он коснулся груди и омерзение растеклось по месту прикосновения, словно эта часть тела давно отмерла. Разорвав кафтан, он увидел темно-коричневое, словно присосавшийся осьминог, пятно в центре груди. Щупальца, как толстые вены, сужались, уходя под кожу.

– Что это еще за хрень? – он задышал глубже.

– Нужно идти, – подбежала Алиса. – Они вернулись, – сказала она и посмотрела на его рану.

Она пугливо протянула руку к груди Ричарда. Он почувствовал прикосновение.

– Все хорошо, – неуверенно сказала она.

Вдруг рана в груди растеклась в теплоте. Ричард осознал, что отсюда он сбежит только с ней. Он понял, что сейчас она – единственный настоящий друг, которому он может доверять. “Уверен, она думает так же. В самый ужасный момент она помогла мне, она заставила меня идти вперед”, подумал Ричард, уставившись на нее.

– Ты хороший человек. Спасибо, что спас меня, – сказала Алиса и обняла его.

Пятно на его груди все еще чернело, однако той мерзости от него больше не исходило. Ричард поднялся на ноги и взял Алису за руку. Он чувствовал себя так, как до открытия этой двери. Своими эмоциями Ричард давно не управлял, и он это прекрасно понимал. “От нее исходит столько добра, что можно было наполнить им целый театральный зал. Это волшебство, такого нет на самом деле. Она… она…” – Ричард боялся это признавать, и не стал.

– Расскажи мне, кто вернулся? – сказал Ричард.

– Все! Они готовы ставить пьесу и ищут нас. Опять, – сказала Алиса, прыгая с ноги на ногу. Ей не терпелось убежать отсюда, как можно скорее.

Они спустились вниз. Алиса хотела как-то помочь но не знала как. За дверью раздался голос:

– Эй, выходи, мы ничего тебе не сделаем.

Это явно был не Роджер, голос более мягкий. Ричард молча посмотрел на Алису, а она на него. Стук в дверь. Алиса спряталась за ногами Ричарда.

– Я тебе говорил, старый урод, что они сбегут, – говорил голос за дверью.

– Простите, шеф, я с ним поговорю, – сказал голос немного грубей. – Ричард, Вы тут? – три стука в дверь. – Признаюсь честно, то, что мы сейчас с Вами говорим, это акт милосердия. Я просто хочу, чтобы вы не наделали глупостей. Роджер выбьет эту дверь, как только мы ему скажем. Просто Вы теперь стали одним из нас…

Ричард посмотрел на пятно и отпустил руку Алисы. Оно снова заболело.

– Со своими мы можем договориться. Вы же не хотите закончить, как Гектор, верно?

Девочка скривилась.

– Я ничего не понимаю! – истерически закричал Ричард.

– Ничего, скоро поймете. Эта девочка – как опиум. Мы все к ней привязаны, она нам необходима. Вы ведь уже почувствовали ее влияние на себя? Представьте, что можно сделать с этой сило…

– Ты лучший в своем роде, Ричард! – кто-то перебил Тодда. Скорее всего это был Картер. Уж сильно он восхищался Ричардом.

– Понимаешь, ты был создан для искусства, ты им и являешься. Сегодня ты показал, на что способен, ты нам подходишь. Если сдашься, мы дадим тебе лучшие условия…

– Вы отдаете нам девчонку, взамен мы дарим Вам свободу, – теперь его перебил Тодд. – Хотя, скорее всего, вы вернетесь обратно. Еще никто не отказывался от тех условий, что мы предлагали. У вас три минуты на размышление, затем Роджер выбьет дверь и убьет Вас.

Ричард положил ладонь на плечо Алисы.

Акт 12

“Свобода – бред. Они прекрасно понимают, что я сразу пойду в полицию. Им незачем так рисковать. Что касается условий, даже если это так, где все те, кто на них согласился? Наверняка, среди той кучи тел у Роджера в комнате. Сплошное вранье”. Все эти мысли на фоне увиденного казались бессмысленными.

“Если несколько часов назад я согласился бы, то сейчас они не получат ее. Даже если я и хотел бы выдать девочку в обмен на свободу, эти ублюдки никогда не говорили правды, и доверять им – это как верить акуле, что она не нападет, почувствовав свежую кровь. Да и такое чувство, что ценность свободы сейчас меркнет по сравнению с этой девочкой”, продолжал размышлять Ричард.

Алиса посмотрела на Ричарда слезливыми глазами и помахала головой.

– Не делай этого… – дрожащим голосом прошептала она.

Ричард понял, что, положив руку ей на плечо, сильно напугал ее.

– Я и не собираюсь, мы выберемся отсюда, – сказал Ричард. – Дверь – может, это галлюцинация? Значит… – сказал Ричард и сел перед Алисой. – Ты… Что ты видела за той дверью?

Она вытерла рукавом глаза и ответила:

– То же, что и ты… Тоннель из зубов.

“Алиса видела то же, что и я, но почему она не корчится от боли, как я?”, подумал Ричард.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он и несильно потряс ее за плечи.

– Страшно. – ответила она.

– И только?

– Кушать хочу.

– Я не об этом. Когда ты смотрела в тот страшный тоннель из зубов, может, ты чувствовала себя… Не живой? “Слишком резко”, подумал Ричард. “У нее только что умер отец, наверное, не стоило так говорить”.

– Нет, – удивленно сказала Алиса.

– Что у твоего отца с руками? – он хотел опустить этот вопрос, но любопытство взяло верх.

– Я не знаю. Мы попали сюда, они посадили его писать. Потом его руки… Его… Руки… – она захныкала, потом зарыдала.

– Не плачь, мы выберемся отсюда, – Ричард погладил ее по голове и взял за руку. Алиса расплакалась сильней. – Слушай, мне жаль твоего отца, и мне, как и тебе, очень страшно, но чтобы сбежать, нам нужно успокоиться, – сказал Ричард так, словно успокаивал себя. – Скажи, ты знаешь, что там за дверью?

– Нет, – отрезала она.

– Ты облажался, старик. Роджер, приведи их, – прозвучал голос.

В дверь врезалась тяжелая туша.

– Теперь я нас выведу. Но ты должна мне довериться. Обещай, что доверишься мне.

Девочка кивнула. Он взял ее на руки и пошел вверх по ступенькам, попутно давая указания:

– Что бы ни случилось, не отпускай меня, – заявил он. А голос в голове кричал – «Это безумие!»

– Куда мы идем? – пропищала Алиса.

– Надеюсь, туда, куда нужно, – что расшифровывалось как «На верную смерть». – Готова?

– К чему?

– Прижмись и не отпускай меня.

Ричард открыл дверь. За ней все та же глотка с зубами и все тот же дьявольский сквозняк. Однако, теперь пятно на груди Ричарда никак не реагировало. “Работает!”, подумал он, посмотрев на Алису.

– И что теперь? – пропищала она.

Ричард прижал ее покрепче и переступил порог шизофренически пульсирующего коридора.

Склизкая жидкость салатового цвета ляпнула на плечо Ричарду прям перед лицом Алисы, отчего она переложила голову на другую сторону. Ричард сделал несколько шагов вперед и ударился пальцем ноги то ли о камень, то ли о зуб. Он шел с предельной осторожностью, так как упасть значило бы проткнуть себя или Алису зубами, торчащими в полу.

– Ричи, что это за место? – спросила Алиса.

Он промолчал и прошел еще несколько шагов, стараясь переступать зубы, но их было слишком много, так что приходилось наступать на них. Это как ходить босым по острым камням пляжа. Стопы постепенно покрывались ранами, а слизь на зубах их раздражала. Он наступил на клык и тот шевельнулся, заставив его потерять равновесие. Ричард отступил назад и смог удержаться на ногах. Алиса пискнула.

– И куда мы придем? – спросила опять его. Ее голос эхом раздался в тоннеле.

– Я… – он переступил скопление зубов. –…Не знаю, – ответил он.

И хоть то, что в конце тоннеля, заботило его сильней всего на свете, больше он думал о Алисе. О ее возможностях. Почему когда он с ней, его не посещал весь тот ужас который он испытывал от осьминогообразного пятна на груди? Зачем обычная девочка нужна шайке сумасшедших маньяков? Хотя, когда он замечал, как из стен выделяется слизь, все же, обычность этого места распадалась на кусочки.

“Она как опиум…”. Ричард посмотрел в глаза девочки, и, словно очнувшись от амнезии, осознал, что находится в пасти с миллионами острых клыков – и это не галлюцинация. Он обернулся. Дверь позади казалась уже достаточно маленькой, чтобы вернуться, а тоннель был еще слишком длинным, чтобы идти дальше. Хотелось опять сжаться в клубок, и размышлять – «Почему все так сложилось?». Но он не останавливался. Не мог, просто не мог. Ему казалось, что преследователи не осмелятся побежать за ними в это место.

И стоило ему об этом подумать, как дверь исчезла в объятиях глотки. Зубы на потолке и полу сомкнулись, после чего в тоннеле стало еще темнее и тише.

– Что это? – прошептала Алиса.

Ричард промолчал. Тот же звук смыкающейся челюсти встряхнул коридор. Когда это повторилось еще несколько раз, Ричард ускорил шаг, уже не пытаясь обходить клыки. Надвигающийся шум усиливался. Ричард прижал Алису крепче и побежал вперед. В конце тоннеля показался свет. Теперь он был частичкой надежды.

Сияние приближалось, но все еще находилось далеко. Стены задрожали, и стопа Ричарда подвернулась. Обычно подобную боль он терпел, зажмуриваясь, но, находясь в пасти, он боялся, что когда откроет глаза – свет исчезнет, а с ним и шансы выжить. Так что он даже не моргнул. Приходилось бежать дальше, игнорируя крики Алисы. Немного отъехав в сторону от боли, он наткнулся правой рукой на зубы. Клык проткнул ему ладонь, но не насквозь. “Царапина”, подумал Ричард и, прихрамывая, побежал дальше. Смыкающаяся пасть приближалась быстрее, чем свет. Алиса запищала так громко, что у Ричарда чуть не лопнула барабанная перепонка в левом ухе. Воротник ее платья зацепился за торчащий в стене зуб. Ричард дернул Алису несколько раз, но лишь разорвал воротник, загнав его сильней. Девочка заплакала.

– Черт, прости! – сказал он и попытался освободить ткань.

Держа девочку, он еще больше растягивал платье, отчего трясущиеся пальцы не могли ее освободить. Ричард зарычал, оскалив зубы, и разорвал воротник к чертовой матери. “Бежать! Нужно бежать! Чертова нога”, про себя матерился Ричард.

Свет начал освещать приближающееся месиво из зубов. Алиса смотрела, как зубы смыкались все ближе и ближе.

– Оно приближается, Ричард! – кричала Алиса.

Выбиваясь из сил, Ричард закричал и побежал по зубам раздирая стопы в кровь. Чем сильнее болели ноги, тем быстрее Ричард бежал. Клыки уже совсем рядом. Секундная задержка, малейшее сбавление скорости и челюсти перемелют их, как дерево-дробилка бревно. Впереди арочный проход, белый свет от которого начал приобретать очертания комнаты. Однако, осмыслить, что конкретно их там поджидало, не получалось.

Ричард думал о финальном прыжке перед порогом, который со скоростью выкинул бы их из пасти. “На сцену театра”, – щелкнула мысль в его голове и он чуть не остановился, как прямо перед его лицом возник теплый свет прожекторов, освещающих театральный зал. Пасть замкнулась, а за ней и дверь, из которой вылетел Ричард, проскользив по сцене. Алиса выскочила у него из рук и ударилась коленом о пол. Ричард стал корчиться от боли. Не от физической боли. Его ребра сжимала обжигающая пустота. На лбу выступил пот, а волоски на руках превратились в иглы.

– Нам не сбежать отсюда никогда! – кричал он со сцены.

К нему сразу подбежала Алиса.

– Нужно идти, вставай, – тонким голосом заявила она, потянув его за руку. Боль отступила.

– Сейчас… Сейчас… – задыхаясь, говорил он.

Это была точь-в-точь копия театра, только на сцене не было рельс.

Щелчок – и зал театра полностью осветился. Алиса перестала тянуть его за руку, а лишь, заикаясь, произнесла его имя. Он повернулся и увидел, как на них смотрели все те же предвкушающие пьесу светящиеся глаза. Однако, принадлежали они далеко не человеку. Ярко-желтые точки буквально просили выступления. Тела черного цвета, казалось, поглощали весь свет в области зрительских рядов. Сначала они выглядели, как одно большое облако. Затем, всматриваясь, можно было обнаружить различные очертания подобия людей. Лишь подобия. Если человек был бы похож на сгнивший труп без костей, повторяющий только его форму. Ричард поднялся на ноги. Сколько, черт возьми, вещей он повидал за последнее время, но эти глаза вызывали у него желание танцевать на потеху публики.

– Кто это? – Алиса взяла его за руку.

Видимо, она не понимала, насколько сейчас все ужасно. С каждой секундой желание в их глазах росло. Он чувствовал это своим телом.

– Ай, Ричи, ты делаешь мне больно, – сказала Алиса и Ричард перестал сжимать ее ладонь. Он хотел извиниться перед ней, но не мог пошевелиться. Он почувствовал себя опять привязанным к манекену.

На сцену выбежали несколько человек, они начали петь песни и танцевать в рамках поставленной пьесы. На этот раз плясали живые люди. Их непринужденность и актерские способности поражали воображение. Они играли выше любой похвалы. Актерская игра, как искусство, превзошло само себя на этой сцене. Живой человек не может настолько точно передавать образы, являясь кем-то другим. Если это система Станиславского, то актеры должны и в жизни быть персонажами. Они не играли. Они будто были созданы, чтобы двигаться таким образом, говорить такие фразы, изображать подобные эмоции мимикой лица.

Алиса заметила, что главный выход из театра открыт. Она подбежала к Ричарду, наблюдающему за пьесой с ужасным интересом. Ричард не реагировал на ее слова и тогда она его толкнула. Повернув голову, он посмотрел на нее так, словно не узнавал. Алиса показала пальцем на открытую дверь выхода и протянула руку. Ричард протер глаза и, кивнув, принял ее предложение. Они пошли вдоль дороги, отделяющей ряды. С двух сторон за пьесой наблюдали эти кошмарные существа. Ричард отдаленно понимал их интерес в сторону того, что происходит на сцене, но сам старался туда не смотреть. Один из зрителей встал и кинулся на Ричарда, как его остановили кандалы, которыми он был прикован к креслу. Тогда и другие существа перевели свое внимание с актерской игры на “отца с дочерью”.

Ричард ускорил шаг, опережая Алису. Гнилые руки существ тянулись к ним. Голодные, желающие. И чем больше Алиса и Ричард боялись, тем больше возбуждался интерес публики. Добравшись до двери, Ричард обернулся и увидел, как желтые точки уставились на них с неестественным интересом. Он практически слышал их голоса твердящие – “Танцуй, говори, пой, играй”.