Русская философия. Анализ истории. Том 2

После грехопадения, для человечества ничего не изменилось, оное так и продолжает лицезреть Творца и слушать Его Речь абсолютно всеми гранями природы, в том же числе позиционируя теперь себя в иной точке мировосприятия – естественного для змия-искусителя. Теперь он смотрит на мир с иной стороны – не с той, с какой мир старается показать себя Богу (с тыльной). Понятно, что у всех растений мира эта сторона не самая лицеприятная, но оная также является проводником Божественного. Этот носитель несет уникальный образ богообщения. Так как Божественное, согласно Закону Сохранения, всегда непреходящее, меняет только свой образ, то в таком своеобразном богообщении перемалывая носитель в поте лица, человек делает Его Энергии удобоприемлемыми для усвоения ослабленной грехом природой человека.

1.0.2.-71. Жизнь поражённая грехом не может пребывать во Царствии Небесном без нарушения полноты в себе самой. То есть радость теперь должна вписываться в пределы возможностей природы человека, чтобы не было передозировки. Всё в меру. Иными словами. нужна строгая удобоприемлемая дозированность счастья, а потому чтобы не погубить её Бог отводит от Себя на некоторое безопасное расстояние437. Не творит убийство в наказание за преступление, а просто прячет, чтобы сохранить живое209 бытие непрерывной цельности, вне коей возрастание до Образа Божьего невозможно438 и вообще ничего невозможно, а потому невозможна и сама жизнь. Бог никого не убивает, но выводит из Царствия Небесного ради того, чтобы на человеке до конца был исполнен замысел полноты становления личности439 только теперь уже по иному плану. Нужен карантин-изоляция, ибо для больного грехом нельзя многое. Теперь познание Бога наделённым естеством воспалённой грехом природы, возможно лишь в той степени постепенности, в какой Бог ради безопасности самого же человека подпускает к Себе. Поэтому на природе, ослабленной скверной греха, выражение полноты Творца необходимо также всеобъемлющее и при этом удобоприемлемое ради всеобъемлющего. То есть постепенное и по мере возможности природы безопасно вбирать в себя всю полноту, нести печать на себе Его, то есть этот «след Божий» – по чуть-чуть, как проявление нежности (нежность – это свойство любви Божьей), чтобы выразиться в конце конов уже всей полноте абсолютно, во всех гранях Творца. Вот где берет начало родительская забота о чадах своих и Его. Нарушение последовательности и нарушение этого принципа неизбежно становится погибелью, ибо человек утрачивает способность возрастания438. Мало-помалу каждый из нас раскручивает этот клубок с Божественного и накручивает на самого себя, постепенно приобщаясь то к Его одной грани, потом к другой и далее ко всей полноте Его, при которой самая эта физическая смерть – лишь новая уходящая из поля зрения ступенька вверх, за коей скрывается следующая реалия Божественной полноты живого, новый горизонт полноты свидетельства о Господе в пределах той же самой порционной204 возможности познавать Творца. Это новое качество, перешедшее из определённого количества – мы постоянно умираем и вновь рождаемся, но уже в инобытии, в ином естестве не изменяя основному принципу всего живого – возрастанию.

1.0.2.-72. То есть человек все вокруг, всё несущее в себе Божественное, адаптирует под естественные запросы своего ребёнка, вычленяет из всего вокруг Божественное и Оным наделяет дитя. Хорошо все то, что хоть как-то утверждает живое. Только одно утверждение непрерывности может быть более временным, а другое более вечным, а Божественное в чистом виде, без всяких примесей, свойственных злу, наделяет человека и детей его ещё одной важной гранью Божественного – вечностью в абсолюте. Дает новую поддерживающую в состоянии вечного частицу-импульс живого, тем самым вновь стимулируя постоянно угасающую воспаленную грехом210 земную жизнь. Это важные утверждения для обоснования влияния, исходящего от мощей угодников Божьих. Утверждение живого происходит двумя способами – толчок новым импульсом энергии и чистота, как Божественное свойство постоянства. О первом говорить не приходится, ибо это есть восполнение сил, ушедших на восстановление затрат. (07.01.00) А вот второй момент – это уже особенный случай – это когда живое оказывается в образе недосягаемости Бога, то есть в образе Его пребывает вне области досягаемости для покушений, исходящих из преисподней на живое и, как следствие, восполнение сил уже менее всего востребовано. Бог абсолютно не досягаем, а потому и Его Сын тоже вне досягаемости для смерти, даже если он будет распят на Кресте, Он проходит мимо смерти. В этом прообразе утвердилась жизнь и этому закону формирования подчиняется эволюция, в коей формируются глаза и вообще дар видения и предвидения. Человечество пошло по этому второму пути – мы ходим в прообразе недосягаемости Бога, то есть там и пребываем там, где нет покушения на жизнь и здоровье нашего тела, то есть нет затрат на восстановление после воздействий, что и выразилось на природе человека, ибо оная не имеет никаких достоинств для успешной борьбы за выживание. Человеку остается только почаще чистить этот образ подобия Богу от всего инородного ему в душе. А мощи усопших праведников имеют ценность именно в этом – несут в себе чистоту в абсолютном образе, этот первопринцип формирования живого из абсолютно простого в сложное в данном направлении в пределах счастливой случайности, как раз эту составляющую351. Не энергии, как импульс солнечной энергии, а именно как частицу стабильности, что также есть влияние, как образ излучения. В этом природа счастливой случайности.

1.0.2.-73. Итак, когда это все началось? Это началось во Царствии Небесном, да и потом по грехопадении замысел о человеке не изменился. Бог, в виду Его абсолютной святости, никогда не ошибается, а потому всякое Своё Слово произносит раз и навечно, а потому изменился только лишь этот образ пути обоженья мира через связующую все поколения людей нить. Если там, в Раю, было все сразу и одновременно, то теперь тоже самое качество бытия несет иной образ единства – он стал постепенной, последовательной, неразрывной цепью событий278. И этого ещё мало. Бог велик и величие Его нужно адаптировать под запросы естества земного бытия человека. Хотя, что адаптировать? Если сказать, что по грехопадении человечество потеряло все, это будет ересь. Всё не утрачено, но изменилось в нашем мировосприятии, как не учтенное, отвергнутое нами ранее – такова природа ограниченной грехом возможности принимать мир. Что-то осталось в прежней возможности свидетельства о Боге и вот это «что-то» в свойствах Его нетленно, неизменно, постоянно и передается нам от Бога по наследству от родителей – это то, что остается жить после смерти и то, чем мы все имеем возможность жить. Получается, что сама зримая нами природа, наделенная свойством временности, отдаёт дань и временному, и в то же время, как бы держится430 за вечное Божественное, за Его образ в человеке по слову св. Максима Исповедника. Тут много сказано о Божественном влиянии опосредовано мощей усопших праведников, что в них эта грань Божественного связывает или должна связывать нас с теми временами бытия абсолютного мирового постоянства, когда произошло сотворение мир и первого человека в нем. По крайней мере, если этот момент имеет место в бытии, то должен как-то обозначится в реальности, он должен проявиться в истории человечества. То есть что нам говорит об этом сама практика?

Человек эту связь узрел! Что такое мощи усопших? Как-то включаю запись уже давно почившего Патриарха Алексея Второго, на которой он вместе с отцами Троице-Сергиевой Лавры читает акафист Живоначальной Троице. Почему эта запись сохранилась? Потому что оная имеет способность проводить Божественное279, то есть оная востребована только как проводник-носитель Божественного, адаптированного к человеческому мировосприятию, благодаря чему оная сохранилась. Слушая чтение великих подвижников, ловлю себя на мысли, что в эти моменты ни о чем более думать не могу, но только о соучаствовать богообщении в аудиозаписи с теми, кого уже нет на Земле. Точно также всё вокруг имеет бытие только как несущее в себе Божественное и Божественный образ, подобно этой аудиозаписи. Вне этого образа нет ничего вообще111 и как не востребованное уходит в небытие. Этот образ несет в себе не только весь материальный мир, но и мир флоры-фауны – это носители Его присутствия или можно сказать о том, что это Речь Его к человеку. Следуя этому же курсу мышления, мы осознаем, что только для этого возникла письменность – для того чтобы фиксировать духовный опыт, приводящий к разного рода успеху и победам в каких-то важных делах. Это такие вот своеобразные мощи-следы к победе, которыми дорожит человечество и которые остались в этой реалии только лишь потому, что они имеют живительную значимость для вечности живого, для неуязвимости перед опасностью. На том месте, где было спасительное в какой-то ситуации Божье знамение обычно строят Храмы. Точно также обстоит дело с мощами усопших людей, носителей в себе трудно поддающегося осмыслению Божественного присутствия. Все мы люди едины с предками в одном общем первоначале, но различны во всем остальном.

Так как дети становятся свободными от родителей только лишь очевидно, то есть постоянно усложняющимися формами богообщения, но никак не по сути, то человеку неизбежно было дано распознать не это формальное (мощи – это форма присутствия живого Бога), а благотворное живительное сущностное влияние, это сущностное единство с теми людьми, кто уже отжил свой век. Хотя мы едины с ними и без присутствия их мощей-останков. Они в нас не нуждаются, но нуждаемся в них мы, ведь они есть тот самый путь, который максимально адаптирован к природе человека. Счастливый человек нужен всем и его близость к Богу после смерти имеет значение и для живущих. Он жил счастливо и дарил счастье, и продолжает также дарить только счастье. В этих сферах-областях бытия и орудуя этими критериями, работая с этими инструментами или мерой данной природы распознается присутствие или степень присутствия Творца на мощах.

Бог велик и абсолютно многогранен, а потому приобщение к Нему требует строгости, то есть через то, что более всего удобоприемлемо к живущим на Земле. Причем это влияние мощей усопших на живых работает в том же с ракурсе, в каком идут процессы формирования эмбриона в утробе матери. То есть через это влияние живое имеет способность вести ту же линию правильного отделения доброго от злого. Иными словами, живое имеет способность вычленять Божественное или отделять от всего инородного и второстепенного непрерывную жизненную нить-постоянство, коя несет в себе живительную силу, от всего того, что мертво есть по сути, отделять от того, что не ко времени, не в меру и не к месту. Сами по себе мощи усопших – это не первопричина, а след когда-то прошедшей по Земле жизни в данном направлении к Богу, как бы натоптанная тропа маршрута победоносного опыта, по которой лучше всего идти нам живущим. Это проводник из Царствия Небесного и во Царствие Небесное. Понятно, что дорог к Богу множество, но из всех их мы выбираем самую оптимальную, что, в конце концов. эволюционно отражается на природе живого и человека в особенности, ибо оный как раз и несет в себе оптимальность во всем. То есть влияние, исходящее от мощей, работает в том же образе-первопринципе, в каком оное возникло в самом начале всех времён и в образе дальнейшего направления развития эволюционно становления живого в виде человека: сначала в нем – во влиянии постоянством – самоорганизуется хаос279, а потом направляет солнечную энергию уже не в хаос, а уже в некоторую упорядоченную форму его, основанную верными решениями утверждения жизни в отдаленном прообразе343 постоянства311 Божественного, поддерживая данную форму бытия и утверждая в данном качестве способность к возрастанию211 до более всеобъемлющей исповеди об Истине. Причем подпитка энергией в данном случае достаточна случайным образом, ибо постоянство сохраняет возникшую форму. Человек живет именно этим единением в Боге, а не поиском носителя Его энергии, а потому довольствуется случайностью получения энергии. Именно поэтому он в своей природе не несет каких-то достоинств, столь нужных для успешной борьбы за выживания. Тут нет необходимости особо что-то комментировать, но отчасти верно говорили даже самые радикальные материалисты эпохи Просвещения (в том же числе современная наука) о том, что организм – это есть высокоорганизованная материя, только добавить ещё надо было слова: поражённая грехом. Но какой бы высокоорганизованной материя не была, а все равно в ней есть общая для всех сущность, то есть некая постоянная, недвижимая точка отсчета (берег)43 и оная остается абсолютно непреходящей принадлежностью Божественного и всякого живого, и при этом в пределах косвенного восприятия поражённой грехом чувственной природы. Мы видим только и только множественные и косвенные свидетельства о неподвижной точке отсчета (береге)43, как о первом самом простом элементе порядка, сообразно коему строится вся Вселенная в этих множественных свидетельствах о точке-первопринципе, согласно коему происходит становление всего остального вокруг и, множественные грани коего, выразятся во множественных формах выражения свойств берега в нашей реалии. Мы видим, что материя организована в живую структуру двоичности природы. То есть человек – это выражение этой двоичности природы в чистом виде и, как пик эволюционного становления совершенства, только человек есть личность, опосредовано коей бесконечная Вселенная общается с Богом. То есть, рассуждая в критериях математики, от тех далеких предков нам досталась эта неподвижная точка (доступное для математического обозрения грань Духа Святого, вдунутого в лицо человека Богом), которую мы передаем своим потомкам, но не только именно её, а также направление эволюции развития живой структуры к совершенству только в образе и подобии Богу. (До этого, ранее по тексту, сие мы назвали непрерывной нитью, единящей нас в настоящем и наше будущее с актом творения человека Богом). Это все то, что наиболее удобоприемлемо любому человеку во всех смыслах. Сама по себе точка отсчета, которую мы назвали в одном случае берегом43, а в другом случае нолем, несет в себе бесконечный спектр возможностей в потенции. Вот этот бесконечный спектр возможностей в потенции, адаптированный по максимуму к природе живого человека через мощи усопших, столь важен для нас, ибо Через них Сам Бог адаптирован к нашему естеству и именно это мы имеем способность распознать как Его влияние, распознаваемое в процессе жизнедеятельности человека, как стимулирующее счастливые случайности, отклики Царствия Небесного, столь жизненно важные и востребованные жизнью в трудных условиях (что и распознал древний). Просто в ноле потенциальных возможностей множество, но мы пользуем только то и даем раскрыться только тем возможностям, кои востребованы жизненной ситуацией. Так формируется образ становления в процессе эволюции. Великое беспредельное Божественное посредством мощей любящих нас усопших избирательно трансформировано в удобоприемлемое для нашей ослабленной грехом природы.

1.0.2.-74. Именно по этой причине наши дети становятся свободными от нас, но только чисто формально. Дети вышли из нашего внутреннего мира, в коем едиными с нами они уже тогда не были, но при этом остаются единосущными с нами, мы остаемся навсегда единой сутью с ними280 (остается просто самому безоглядки! идти к Богу, а они сами сущностно потянутся следом). И даже не только с ними, но и с теми далёкими предками, которые давным-давно отжили свой земной век и может быть были не так святы как нам хотелось бы. Мощи – это такой же человек, с которым мы можем входить в своеобразное общение и этот момент распознал уже древний человек. Просто диалог с теми, чьи мощи перед нами лежат, изрекают словеса в иных реалиях и иными реалиями в пределах изначального общего, понятийным языком Творца и потому оной не может быть столь узко специализированным в ограничениях естественного для нас частного. То есть речь их нам не может быть о том, что привычно для нас пребывающих в суете212, но только о том, что жизненно важно в судьбоносных моментах. Чтобы слышать эту речь нужны особые условия и трудности выживания, приобщающие к чистоте. А потому их присутствие помогает совершить подвиг, то есть общение с ними деятельное, а не пустословие – в рамках быть или не быть.

1.0.2.-75. И вот тут следует немного подробнее провести исследования, чтобы можно было сделать нужные нам выводы. По определению, Божественное абсолютно безгранично и многогранно. Но как тогда в эту множественность вписывается единство и одиночество Творца? Представьте себе хаос. С одной стороны, хаос – это свойство всепрощающей любви Бога и, в то же время, в некоторой степени, условие жизни. Бог принимает мир таким, каков он есть. А с другой стороны, хаос есть смерть281. Представьте себе, что вы на космическом корабле попали в Солнце, в саму звезду. Там хаос множественного проявления жизненных колоссальных энергий (ведь оные трансформировались на Земле во множество упорядоченных явлений по имени жизнь, то есть там на Солнце как бы максимум всего живительного). С другой стороны, корабль напичкан всякой электроникой и этот порядок для нас спасителен. Мы бережёмся от хаоса здесь, ибо нарушение цельности нашего организма, а значит и образа Божьего, что инородно живой личности. Являясь единосущными с тем, что в максимуме437 творится за стенками космического корабля, мы в то же время бережёмся от всего того, что там происходит. Это также как первый Адам прятался от Творца своего за ветви деревьев, сберегая в себе неразрывную цельность, вне которой невозможно дальнейшее возрастание в Боге. Он абсолютно велик и рвет наше естество Своим величием – вот в чем дело333,666,777. Иными словами, когда мы воспринимаем Бога, то, как бы, созерцаем на Него через призму первородного греха – собственной слабости, греховной ничтожности. Мы ищем в Нем ничтожество и находим эти максимумы ничтожества, кои представлены нам распадом в чистом виде, имеющим имя Солнце. Но все равно это жизнь, а потому ей присущи все грани полноты Божественного, что возможно при соблюдении порядка порционной удобоприемлемой постепенности поглощения всего Его, всех Его энергий ослабленной грехом природой. Не одновременного, а постепенного долевого приобщения к полноте Божественного на протяжении всего бытия человечества. Приобщение ко всему этому максимуму всего живительного должно быть, повторюсь, удобоприемлемо постепенно. Потому Бог для нашего воспаленного грехом разума, в пределах ничтожности нашей природы, в критериях научной механики и богообщения – это как бы точка без прообраза величины греха. Он представлен нам некоторым местом, абсолютно ограниченной порцией всего реально существующего. Телесными очами мы видим то, чем является наша телесная природа и точка – это, в духовных очах, вершина совершенства, Вершина вершин, в пределах образа коей происходит становления всех форм и реалий. Подобное рождает только свое же подобие. Это уже есть начало некоторого наиболее совершенного в максимуме порядка343, который укладывается в нашем разуме и оная же точка-эталон для всех форм мер, измерений, самый элементарный шаблон111,666,777. Эта точка-шаблон несет в себе и грани единой полноты, и противоречия, укладывающиеся в гармонию (излучения происходит в абсолютно все стороны из центра, то есть излучение происходит также в противоположные стороны), и элементы сопредельности, и единства всего этого противоречивого (излучение происходит из единого центра). Поражённая грехом чувственная природа способна созерцать лишь некоторый фрагмент полноты Божественного в пределах дозволенного её способностью, оная как бы вычленяет из абсолютного многогранного Его общего, множественного естества Божественной Природы какой-то оттенок или то, что подобно ей и при этом безопасно вписывается в пределы ограничения нашего естества греховной слабостью, то есть ограничения возможности вмещать Божественное – точку или ноль количества разрушения, свойственных Созидателю. Точка, как ноль разрушенного или разрушения, несет в себе грань упорядоченности777-102, благодаря чему мы, нося её в себе, можем устраивать порядок сообразный ей и видеть порядок, и понимаем Божественный порядок, что он есть порядок – прообраз её, её ноля разрушения, хотя для природы телесного в пределах ее возможности распознавать окружающий мир порядком не является – он хаос, ибо телесность не имеет того, подобием чего является всякая структура. И при этом принимать всю полноту Творца. Не смотря на то, что Творец бесконечен, мы телесными очами видим только такой образ Его, каким сами телесно являемся. Мы видим ничтожную точку777.

1.0.2.-76. Порядок343 – это только лишь одно из множественных возможных стечений обстоятельств бесконечного хаоса, несущего в себе структуру, сообразную точке. То есть не смотря на исключительную упорядоченность, всякий прядок – только лишь некоторый частный случай хаоса, а потому одно другому не является инородным. Если во Царствии Небесном всепрощающая, жертвенная любовь поглощает даже хаос, который прощён281 (пусть будет все как есть – лишь бы было все живым и значит в радости), то наша воспаленная грехом любовь несет в себе элемент эго в плохом смысле слова и следовательно хаос становится инородным. Точнее хаос так и остается хаосом с его единственным живительным оттенком Царствия Небесного (свободой самоопределения), но только теперь востребовано стало его бытие адаптированное к данным реалиям выживания, в коих, чтобы жить пребывая в пределах жизненно важной свободы самоопределения хаоса теперь уже востребован порядок, в виде последовательности и субординации приоритетов вещей. Это новый вид явления двоичности, ее новое имя. Хаос представляется нам отсутствием порядка по причине той, что как порядок он нами не воспринимается (хотя таковым является, ибо в Самой Живоначальной Троице семя порядка и присутствует обозримо) и отсутствует для нас по причине абсолютного величия281, которое запредельно нашему восприятию. Поэтому, как носитель свободы, как составляющая хаоса, порядок нам не инороден, зато инороден хаос в границах порядка (это насилие). Потому мы видим Бога тоже сообразно своей слабости – порционно – в прообразе своего эго213, чтобы порядок не был в пределах инородности. Вместо того, чтобы общаться с Ним и возрастанием обретать Его Образ, мы лелеем, прячем свою слабость, как форму живого, которая также имеет право на жизнь. Мы прячемся от Него за деревья и прикрываем свою наготу сообразно библейским «опоясаниям из смоковных листьев». Ведь нам теперь надо, чтобы возрастание происходило удобопостепенно, ведь Бог абсолютно велик и нужно подобие Ему для общения. А мы подобны Ему в этом свойстве величия, если есть возможность непрестанно возрастать до этого величия123-456-7. Поэтому общение с Богом сопряжено с трудностью вечных перестроений до большего подобия Ему, что неизбежно при общении с Ним, а потому сие всегда болезненно. Ад – это возрастание до величия Бога без сущностного единения с Ним, в коем этого возрастания уже не может быть. А так как ад имеет бытие, то сам факт этого существования уже говорит о том, что возрастание до Его величия имеет место быть. Возрастание вечное, а потому и муки будут вечными. Хотя это страдание по природе часть физиологии, то есть естественно для организма, но должно быть в меру. Ведь, не смотря на напряжение в природе человека, связанное с возрастанием, общение с Творцом несет только скрадывающую боль даже на Голгофе радость, так как Он есть счастье в абсолюте. Человек не замечает ту черту, преодолев кою обратно возврата нет. То есть, пребывая в экстазе, есть опасность незаметно порвать самого себя и этим порывом разрушить образ Божий в себе, явленный в бесконечной слабости (из-за греха). Вне образа Ему нет живого, то есть имеется опасность даже погибнуть. Нужна мера333,666. Ибо сочетание (возрастание до образа Божьего и сам образ Божий) – суть полнота живого, как одно без другого невозможное. То есть и стоять на месте нельзя, дабы не повредить образ Божий214 и чрезмерно быстрое возрастание тоже нельзя215, дабы в ином не повредить образ Божий, вне коего нет жизни666.

Природа, как много раз здесь оговаривается, поражённая грехом свидетельствовать может о Боге только в силу своих природных возможностей и в пределах ограниченности таких возможностей, но в нашем случае важно сказать о проявлении в виде ином – порционно-частично, односторонне. Поэтому, в границах возможности свидетельствовать о Божественном, природа, поражённая грехом, самопроизвольно начинает подчиняться высшему Закону, выстраиваясь в сообразность, с одной стороны, ничтожеству и, в то же время, сообразно совершенному порядку – с другой стороны. И то и другое (и ничтожество, и порядок) свойственны точке, несущей в себе все. В прообразе точки природа, поражённая грехом, может свидетельствовать о Боге в тех прекрасных формах живого, которые доступны нам для созерцания – мы видим мир в прообразах точки – в отдельных предметах и многочисленных формах их. Природа, без поражения грехом, наделена полнотой и бесконечностью. И то, и другое должны выразиться во Вселенной. Тогда сам по себе порядок востребован для того, чтобы Божественные полнота и единство реализовались в ином качестве исповеди о Нем: в прообразе точки порциях-частицах. Каждая порция-частица несет в себе вид законченной в себе полноты первообраза посредством уникального первопринципа изложения-исповеди Истины. Далее в прообразе точки – в соединениях порций-частиц, в которых одно достоинство, как нетронутая порчей часть полноты тварной природы, дополняется другим достоинством, образуя в соединении иное проявление одного и того же для всех и всяких форм исповеди Божественного – устойчивость к данной реалии хаоса и к данной среде окружающих условий, как подобие пустоте, как иное имя пустоты в данных специфических реалиях окружающих условий. Нетронутая порчей часть полноты, как новый возникший образ Творца и при этом обязательно надо добавить, в природно доступных нам пределах обозрения, оказывается в какой-то грани менее видимой – по образу не видимого Божественного, что и формирует тот вид, который предстает перед нашими телесными очами в привычном качестве. А именно, либо обозреваемый вакуум, либо разрушение. Но в поле зрения законченная в себе полнота бытия оказаться не может. (07.01.00 новое имя двоичности) Если мы созерцаем Божий мир через призму анализа, то перед нами встает реальность с отсутствием величины греха, то есть как уже сказано ранее – ноль-точка197(то есть выглядеть оная может только как полость пустоты) или же распадом ,как новое свидетельство о ноле-точке. Отсутствие греха телесными очами распознается либо постоянством вакуума, либо развитием процесса распада. Перед нами новое имя двоичности бытия и человека в нем. Если присмотримся к этому объекту, причем самому элементарному, то увидим, что в самых элементарных проявлениях на ноле-точке выражены все грани привычно созерцаемого нами порядка777, который становится в поле нашего обозревания, когда оные, грани, оказываются удобно приемлемыми для нашего ослабленном грехом естества. Это два в одном одновременно и единство, и неразделенная протяженность с началом и концом. Это и многомерность и величина. Из ноля-точки-корпускулы-формы родился мир777 в Божественном первопринципе и все природные реалии точки этот мир должен в себя вобрать в сообразных ей дефинициях, ибо подобное родит только свое подобие440. Иными словами, вне образа точки никакое развитие невозможно282 – только во множественных прообразах её и в пределах ее подобия777. Это с одной стороны. С другой, в данный момент времени в природе, пораженной грехом, в каждом единении составляющих посредством грани абсолютного постоянства, слабая сторона одного дополняется сильной стороной другого, образуя нечто новое, но только опять же в прообразе той же точки-ноля-корпускулы только с иным первопринципом самовыражения-исповеди Истины, то есть лишь границах подобия изначальной полноте бытия Царствия Небесного в привычных для земного бытия реалиях – тому же самому образу цельной полноты – точки. С третьей стороны, приходит иной момент и то, что было слабостью оказывается в сменившихся условиях силой. Каждому воздействию своя грань противостояния. И тут трудно понять, что сила, а что слабость. Ибо слабость наделена свойством проникать в слабое и малое, благодаря сему быть вездесущей, чтобы потом возрастая в эволюционном становлении от слабого в силу, раскрывать великое уже в иных областях бытия, отвоевывать у абсолютной слабости – смерти новые пространства и побеждать её. То есть слабостью Божественное наделено лишь в земных формах проявления Его, ибо живое, явленное здесь в условиях Земли, может быть легко разрушенным. Силой же предстает перед нами, как неземное, как не от мира сего тленного и слабого.