Русская философия. Анализ истории. Том 2

1.0.2.-22-а. И при этом следует быть осторожным, ибо на каждой ступени явлено нам свое специфическое свидетельство о Нём, несущее торжество, а потому рискующее стать идолом Бога.

Чтобы вести исследования, изначально уже следует сказать важное о том, что наша Истина должна обладать неотъемлемым свойством животворения, в противном случае, оная Правдой быть не может. Точнее надо сказать, что правда – это ещё одно имя Божье. Также, Истина, как реальность имеет ещё одно имя – радость, которая всегда есть вид общего плана тварного мира, в котором сливаются во единое целое все частности и конкретности119. Так как изначально мы несем в себе поражение первородным грехом, скрадывающего и отягощающего наши возможности быть с Богом и зреть общий радующий душу своей вечностью бытия план окружающего мира, то мы вынуждены всегда подниматься от конкретного, частного и множественного к общему и животворящему, жизнерадостному единому целому. Это важно, ибо имеет с одной стороны радостное, а с другой, несет в себе воспитывающее, объединяющее начало на человека, чтобы «мысль не могла блуждать, когда сначала созерцала Лица, чтобы затем перейти к созерцанию их общей природы». Итак, один из критериев свидетельства об Истине – радость от созерцания её.

Единство Бога отмечено на всех творениях Его. Прежде чем продолжать эту мысль, надо повторить важное, раскрыв сие в ином ракурсе, что несмотря на то, что мир перевернулся из-за грехопадения человека, само его естество осталось тем, каким оное было во Царствии Небесном. Это также как цветок мать-и-мачеха, у которого лепестки со стороны Солнца нежны и бархатные, а с другой шершавые. Но от этого сам цветок не перестает быть тем же цветком. Или, если кружка валяется на полу, то это не означает, что сама эта чайная посуда есть зло. Как зло оная даже не появилась бы в этом бытии. Злом стал изменившийся в противоестественную сторону порядок. Поэтому само единство Творца после поражения грехом не утрачено, по прежнему выражено на Его творении, и так и осталось важным условием жизни и бытия каждой микроны Вселенной. Пораженный грехом мир не перестал быть единым, только теперь об этом единстве исповедует сам процесс распада в самых разнообразных вариациях, обусловленных свойствами среды, разнопланово в различных степенях свободы. Если единства нет – жизнь невозможна и мир разрушается. К примеру, Солнце, как проводник Божественного, в образе Того, Кого оное проводит, неделимо и то, что имеет его образ и подобие в земных условиях должно обладать этим же свойством неделимости, а значит свойством единого для того, чтобы быть таким же как Солнце – делиться собой в меру возможного без покушения на цельность единого своего бытия, жертвовать также как Солнце. Тем самым обладать в пределах возможности природы, пораженной грехом, некоторым ещё одним подобием Солнцу и в ином свойстве – в степени совечности бытию Солнца. Солнце становится перво-принципом становления всякой структуры живого на Земле. То есть быть единым как Солнце, чтобы жить в условиях земных, причем также вечно как Солнце. Только если единство Солнца остается всегда вне пределов досягаемости для разрушения грехом, то единое в земных условиях, выраженное посредством пораженной грехом природы, пребывает в некоторой степени досягаемости для противоестественных, для разрушительных сил бездны. Даже малое нарушение цельности образа единства Солнца в земных условиях, даже малое прерывание его на одну микрону приводит к отсутствию подобия Солнцу, как одного из проявлений Бога, что равносильно разрушению(смотри 777-02-7). Нет единства, тогда жизни тоже нет – оная может остановиться, если не вмешивается Творец. Таким образом, непрерывный причинно-следственный механизм, как специфически выраженный образ единства в данном уникальном инобытии, есть специфическое отражение Единого Целого в пределах модуса двух степеней свободы, явленных как линейное течение времени, в котором есть начало и конец. Почему двух степеней свободы? Потому что, не смотря на то, что пространство трехмерное и даже многомерное, мысль человека и вообще наше естество наделено свойством двумерного пространства120, ибо в общем плане в наших силах двигаться либо вперёд, либо назад. Именно в этих же пределах движения (либо туда, либо обратно), мы в силах воспринимать чувственно мир. Просто наш мозг так устроен, что несет в себе две реалии. Одна из них вмещает все Царствие Небесное, а другая имеет образ змия-искусителя. И мы пребываем либо в одном, либо в другом. Точнее мы то в одном пребываем, то в другом. Так мы чередуем удобоприемлемо обе реалии своего миропостижения. Внимание может быть приковано к чему-то одному, в ходе мышления образуя линейный причинно-следственный механизм121. Да мы можем вновь выйти из себя, прикоснувшись с Царствием Небесным (мгновенно взобраться на вершину и потом, мгновенно распознав верный путь вернуться в прежнюю реальность и продолжить движение в верном направлении, что и происходит каждую секунду на протяжении всей жизни), чтобы переключаться, меняя направление, но опять же острие разума может быть направлено в одном лишь направлении и прикасается только последовательно к чему-то одному, а потом только к другому. Мы постоянно входим в инобытие и вновь выходим из него, чтобы

В этой специфике линейного мы можем распознавать единое, в виде отрезка, который цельный и без нарушения и разрывов в себе. Именно в этих аспектах формируется полнота единого в пределах возможности природы хоть как-то выражать Его присутствие, как образ уникально и специфично сложившегося следа Его Ступней. Отрезок имеет постоянство, ибо он непрерывен и не имеет искривлений, его направление постоянно. В то же время, отрезок имеет прообраз границы в чистом виде, то есть точки. Он подобен временности. Присутствие Творца теперь отразилось в реалии точки большим подобием пространству. Почему? Потому, что точка – абсолют временности в чистом виде, а пространство – это абсолют вечности в чистом виде. Когда одно входит в отношение с другим в данной степени, то получается образ пространства в точке в данной степени подобия.

1.0.2.-23. Вновь повернемся к математическому анализу. То есть если мы возьмем координатное пространство с центром в точке ноль, то очевидно, что все это пространство делится на две составляющие: сам ноль и окружающее его пространство. Тогда всякая функциональная зависимость – это есть уникальное повествование о гранях ноля в его множественных функционально оформленных проявлениях. Ноль виден нам во взаимодействии, через поведение окружающего ноль пространства, причем только в пределах естественной возможности этого пространства свидетельствовать о ноле. Таким образом, ноль в системе координат – это не просто число. Это то самое, о чем показано в видении одному старцу: группа бесов в процессе огромной суеты и усилия делали никчемное действо – волокли листик дерева. Бог вообще бездействует во грехе, то есть величина Его усилия во грехе равна нолю, но посмотрите насколько бесконечно сотворённое. «Упорядочение … управляется «светозарной силой», которой Бог пронизывает материю и которая есть те Его слова («логосы-воления» св. Максима Исповедника), те Его повеления тварным вещам, о которых повествует книга Бытия. Ибо Слово Божье, как говорит Филарет Московский, не похожи на слова человеческие, кончающиеся и исчезающие в воздухе, как только сходят с уст… . Его слова исходят, но не проходят. Он сотворил не на некоторое время, а навсегда.» Само же начало координат в пределах поражения грехом свидетельствует о величине греха, предполагает степень распада, но сам ноль – это есть вообще не сообразная этому пространству инобытия реальность, в коем все иначе абсолютно122. Но так как речь идёт о бытии Вселенной поражённой грехом, то приходится работать с тем инструментом, который оказался в поле зрения наших рук и соизмеримо возможности нашего естества, чтобы хоть как-то более адекватно свидетельствовать о процессах. Поэтому всё изменяется вокруг ноля только лишь потому, что сам ноль – постоянная в абсолютно во всех отношениях и мы замечаем пространство и все его перемены благодаря только присутствию ноля (хотя в настоящей реалии дело обстоит несколько иначе – это просто вид, который нам открывается с нашего поражённого грехом бытия), то есть на самом деле мы призваны видеть только ноль опосредовано перемен и во всех переменах находить характерную его природе печать. Ибо именно благодаря этому его свойству, человечество получило возможность в своей естественной полноте природы зреть все более и более всеобъемлющее восприятие.

Чтобы понять о чем речь, следует провести эксперимент. Возьмем цельную систему – мыльный пузырь. Вычленим в ней интересующую нас область, в которой анализ естественно функционален. Как замкнутая система, он не терпит распада, а потому оный в сфере распад-цельность остается аналитически распознаваемым нолем, то есть не поддающимся описанию посредством системы координат, с помощью которой мы анализируем только процесс распада. Но стоит только прикоснуться к его поверхности, так сразу включаются всякие функциональные зависимости. Мы можем видеть график распада на частицы в зависимости от времени. Дело в том, что прикосновение могло быть в любой точке мыльной сферы. То есть в любой точке её поверхности могло возникнуть начало развития и ее соответствие – координатной плоскости. Иными словами, вся плоскость (сферы с бесконечным радиусом) до распада была нолем. После начала распада мы видим отклонение от первоначального образа сферы и чем дальше, тем это отклонение все сильнее и сильнее. Сам процесс распада в системе координат односторонним образом исповедует нам только о том, чем был мыльный пузырь. Если бы пузырь был кубом, то после его распада, в самом его процессе развития мы получили бы свидетельство о кубе. И так далее, таких примеров множество.

1.0.2.-23-а. А теперь, если сказать, что в ноле есть и начало, и конец, все образы движения с любой скоростью, что он вершина всех множественных вершин в числовых рядах (А.Ф.Лосев замечательно этот момент разработал), и что он – неделимое (точнее как не дели он остается тем же по сути неделимым), то его разноликие множественные выражения или, иными словами, производные его абсолютного постоянства, также будут наделены этими же свойствами (разными именами постоянства), только теперь уже не в не в том абсолюте, каким является ноль, но теперь уже несущим в себе (кроме некоторого свойства постоянства, доставшегося от ноля) свойство нашего наделённого грехом пространства. К примеру, это свойство постоянства ноля выражено в образе непрерывности точки (начала координат) между началом и концом в ней самой, ибо как только обозначилось хоть какое-то не подобие ей в этом качестве, так сразу приходит не подобие во всех иных реалиях – в том же числе в свойстве быть или жить в земном естественном для нас проявлении жизни.

1.0.2.-24. И тут мне бы хотелось прояснить мысль более полно, исходя из работ великого Алексея Лосева. Само по себе Царствие Небесное едино и абсолютно велико в Себе Самом. После того как мы отпали от Бога и получили ничтожество из-за поражения грехом, воспринять или познать единое целое Божьих Обителей так, как это было естественно человеку до отпадения из рая, без покаяния или без уничижения себя в осознании своего ничтожества, оказалось невозможно. Но для бытия живого Царствие Небесное по прежнему востребовано в той же остроте значения для жизни. Не смотря на то, что грехопадение произошло, замысел Бога о человеке не изменился, он по прежнему должен жить и в полноте воспринимать Царствие Небесное, ибо Царствие Небесное так и осталось внутри нас. Хотя каждому из нас естественно быть по прежнему частью Его и Его обитателем. Только теперь с помощью новых посылов свойственных иной реальности надо этому же существу бытия дать имя, сказать о том же самом посредством иного набора инструментов, теперь уже свойственных пораженной грехом природе – теперь уже Его надо сначала разделить не разделимое, то есть сначала необходимо адаптировать под возможности нашей пораженной грехом природы, под пораженное грехом естество разума человека. Именно по этой причине появляется число. Мы не живем полнотой Царствия Небесного, но приобщаемся к Нему порционно кусочками и беспрерывно, в неразрывной цепи. И как только полнота оказывается нашим достоянием, так сразу же данная реалия уходит в небытие, а то, что разрушается вновь начинает возрастать до полноты, чтобы все повторилось вновь Нам чужда одно и то же, то есть постоянно необходимо что-то новое, причем более совершенное и только в Боге, а потому приобщаемся к Его абсолютной полноте постепенно, понемногу, «малыми долями-частицами», порционно-квантово, восходя к Его полноте до самой старости125. Именно поэтому и только для человека, для его ограниченной способности межличностного общения, все в этом мире пораженным первородным грехом Адама стало иметь порционный образ. Мы потому живем, что приобщаемся к Истине, но не сразу все одновременно126, а удобоприемлемо порционно. Счастье человеческое от общения с Истиной лучше всего беречь и растягивать до бесконечности, а не брать все сразу, ибо пораженная первородным грехом природа обрела абсолютную слабость. Если вы помните содержание того, что выше по тексту, то понимаем, что это еще одна грань образа святой Евхаристии. На святом Престоле разделяется Тело Христово. Мы так устроены, что перед тем, как познать и сделать возможным для усвоения нашим организмом, необходима предварительная обработка. Мы сначала делим мир на удобовоспринимаемые доли-кванты. Это не только первый этап переваривания пищи, когда во рту происходит измельчение продукта до удобоприемлемых маленьких порций, но и вообще любое устроительство жизни в земных условиях и за пределами оных. Дело в том, что комфорт в данной яви – это отражение Царствия Небесного, в котором все сослужит человеку или точнее служит Богу через человека, как через связующее звено между данным миром и Царствием Небесным. Поэтому-то создавать вокруг себя благоприятные богообщению условия – это заложено в самой природе людей127.

1.0.2.-25. Числовые операции – это тоже первоначальное действо, которое дает возможность делить всё мироздание на порции, и тем самым строить комфорт бытия – это один из критериев преображения Вселенной. То есть математика – это такие зубы, которые предварительно размельчают мир, адаптируют его под возможность человека им владеть или возможность Вселенной служить Богу, опосредовано того, кто призван привести её к Нему, кто должен в себе и ее, и Его носить – человека. А в нашем случае, математика – это копие для вершения Святого Таинства Евхаристии. То есть число, как это замечательно показал Алексей Фёдорович, это есть категория психологическая, то есть духовная128. Царствие Небесное с этой Вселенной имеет точку соприкосновения, через которую исходят все влияния. Только Бог обладает сутью жизненной и только оная имеет значение для нас. Точка соприкосновения становится проводником Божественного влияния в нашу Вселенную. Следовательно, все то в нашей греховной природе, что подобно сообразно этой точке соприкосновения, также имеет подобие в свойстве жизни, хотя и многоформенно. Неживое, если даже оное существует, но как неподобное нам, выпадает из поля нашего функционального постижения – с функционально мертвым мы не работаем, а только со своим подобием – с живым. Итак все вокруг нас живое.

(07.01.00) Как был представлен этот мир до греха? Если сказать, что греховное временно, то есть в самых абсолютно узких мгновениях времени (граница в чистом виде) и абсолютно не постоянно ни в чем, то влияние Его тогда будет несколько сдерживающим текучесть, несколько растягивающим эту временность до бесконечности продолжительности до Божественной вечности. Каким стал мир после грехопадения? Все поменялось с точностью до наоборот. Теперь о Мире Божьем мы судим иначе, в меру своей испорченности и греховной ничтожности. Для нас теперь Царствие Небесное – это такая ничтожная точка Начала всех начал абсолютного постоянства в окружении всеобщей относительности. И нам, великим в гордыне (всякое отличие или величина отклонения в данном бытии духом распознается как гордыня), надо умалить себя и уничижить свою гордыню настолько, чтобы пролезть в эту ничтожно малую узость бытия. Надо принять образ змия, чтобы войти в этот тоннель и в нем уже начать движение к свету вечной жизни в конце его. Именно по этой причине сие выразилось именно в таком образе зачатия новой жизни для продолжения рода, как вечности уже земной. И то, и другое нашло свое выражение на природе человека (и стало белой линией в древнейших религиозных системах, что нашло отражение на структуре организма самого человека). При этом надо сказать важное о том, что образ змия возник не на пустом месте. Это, как сказано уже ранее, есть образ спасения, который в образе Творца наиболее оптимален для бытия в данной реалии всеобщей относительности. Это очень важный вопрос для понимания национальной политики. (07.01.00) Мир, окружающий нас, полон всего и всяких крайностей, но только одна из них важна для спасения – святость в Боге. Именно этой гранью змий идет вперед и может пройти во Царствие Небесное. Это движение головой вперед несет важное для нас знание о природе человека. Голова имеет глаза для того, чтобы видеть Творца; уста для того, чтобы вести беседу с Ним; рот для того, чтобы принимать Его. Святость, как любовь в чистом виде, становится движителем эволюции. Так как святость – это есть любовь в чистом виде, то и представление о красоте тоже остается в пределах святости. Именно по этой же причине женщина любит не за то, что у супруга есть какие-то достоинства физиологического плана, с помощью коих он может противостоять смертельной опасности и не за его благосостояние, а за чистоту его души. Она любит его душу, пребывающую в Боге. Именно так возник человек и именно так идет его дальнейшее становление в этом бытии. Это важно сказать, ибо монастырский образ жизни – естество бытия всего живого и человек – венец монашества. Женщина любит то, что естественно вписывается в природу любви, то есть то, что не противоречит естеству ее любви. Она любит только это и дает дорогу в вечность земную только этому. Она проводник любви и этим ведет к Богу всю окружающую Вселенную. Царь же или вождь племени – это люди, которые ведут свои народы к этому. В противном случае, Бог их убирает с арены истории, как противоестественное Себе222-03-333.

Окружающий мир явлен нам, как спасительная речь Бога, если мы отреклись от своей воли во имя Его.

Чем ближе к нолю, тем выше подобие постоянству, но чем дальше от ноля, тем сильнее подобие временности – тем сильнее переменчивость. Исходя из этого нам становится очевидным многое. Ноль оказывает на пространство влияние, исповедуемое поведением всех функций и измеряемое координатным пространством, имеющим абсолютное подобие нолю посредством исходящих из ноля прямых. Каждая из них имеет подобие нолю – например, величина кривизны имеет постоянство – оная ровна нолю, то есть имеет одно направление, цельная и имеет непрерывность, как подобие непрерывности точки. Просто точка и прямая, из точки исходящая – это различные роды, объединенные некоторого вида, который А.Ф.Лосев называет «нечто». Иными словами, «числа не только тождественны между собой (они являются частью «нечто» (к примеру, прямой) – авт.), но ещё и различны между собой (они имеют свои уникальные значения). Однако, диалектическое исследование показывает, что эта самотождественность также необходима как саморазличие». То есть, как бы, ноль распространяет свое влияние через своеобразно выраженное подобие, на фундаменте которого потом уже перед нашим взором возникнут функциональные зависимости (весь сюжет мировой истории) и потому являющиеся его производными, а именно также наделены в какой-то степени подобием ноля. Мы, опосредовано мирового многогранного различия, можем, как и в математическом пространстве (видим этот же самый ноль), созерцать только ноль, но только посредством иного набора инструментов, свойственным реалии, взятой нами как метод познания. Это функциональные зависимости, которые, несмотря на всю сложность уравнений и функциональных формул, неизбежно имеют общее с нолем, а потому, так как попали в поле освящения, они чувственно воспринимаемы. Ведь всякая зависимость в функциях – это в первую очередь закон, наделённый свойством абсолютного постоянства ноля – он работоспособен одинаково во всех гранях координатного пространства и имеет подобие нолю в свойстве его логически обозреваемого постоянства, называемого нами законом взаимодействия двух реалий, одна из которых и есть постоянство. Просто это все предполагается автоматически с возникновением системы координат и заложено в ней. То есть, если мы назвали число, то автоматически мы назвали все координатное пространство с нолем в центре его. Единственное, что мы назвали не само числовое пространство, а какое-то его одно из множественных имен в виде этого числа, кое характеризует как-то все числовое пространство. В противном случае, имя, как число, не имело бы никакой значимости. Также как, если сказать слово «нога», то автоматически мы назовем всего человека, ибо вне его нога жить не может, но только вкупе со всем его телом. Отсюда становится ясным, что мы несем в себе эту точку соприкосновения с Царствием Небесным – с его умственно обозреваемым постоянством ноля, а потому видим только то, что имеет хоть какое-то подобие Ему в этом ноле или хоть какую-то констатацию ноля-постоянства в обозреваемой реальности, то есть какое-то ещё одно Его имя. Даже если это самые трудновообразмые комбинации и формы, возникших в эволюции жизни, нам без этого не жить в земных условиях, ибо поддерживать в себе постоянство.

1.0.2.-26. С другой стороны, отталкиваясь от определения о самой природе познания, мы утверждаем, что это есть та самая граница, в пределах коей происходят все события во Вселенной от начала до конца. Чтобы понимать этот момент более четко, следовало бы сказать вновь о том, что оговорено более подробно в третьем томе. То есть то, как соотносятся живущее тело с тем, что оное уже станет после смерти и уже распадающимся, точно также соотносится ноль (пустота или отсутствие распада живого тела) в системе координат к остальному численному распознаваемому пространству (к тому, что организм начал уже терпеть распад). Согласно определению о природе познания, в поле нашего зрения всегда оказывается только то, что имеет развитие разрушения. Мы чувствуем вкус разрушенного зубами яблока, мы видим свет, ибо световая волна – есть продукт распада, произошедшего на Солнце, материя – продукт внутренних процессов разложения в атоме в виде периода распада и так далее.66776677????? Такова природа познания опосредовано природы воспаленной грехом, которая видеть и познавать может только живое опосредовано уже мертвого, то есть то, что когда-то было цельно-единым живым, но само живое посредством оной, распадающейся, не распознается, то есть всякое живое остается чувственной пустотой, а на языке понятий математики – нолем. (Целое яблоко для органов вкуса – это пустота, его нет, ибо нет отклонения от нормы, покамест мы зубами не разрушили его – такова природа познания, которая может чувствовать то, что уже было, отжило) Точнее живое распознается тем, что смогло пройти очищение от греха в поте лица. То, что организм растёт, к примеру, фиксирует только ум, как созерцающий мир через призму его Творца. Животное идёт к водопою – понимает только ум. Планета вращается по окружности, значит, в центре есть Звезда – понимает ум. Человек в космосе пребывает в невесомости, но так как природа греха видит только свое же подобие, то есть не видит в чистом виде Божественное, то организм человека чувствует только свою невесомость, а то, что есть движение по круговой орбите – нет, но распознается сие только умом. То есть Божественное осознает Самого Себя через все вокруг. Ум, наделённый волей имеет возможность зреть Бога. Эта возможность получена от Него вместе с Частицей Его (Бог вдунул в лицо Адама жизнь), а потому пребывающий в молитве, видит свое подобие – Душу Бога, Личность Творца, понимает волю Бога. Таким образом, умом мы видим ноль, как свой же прообраз, как характерную для личности черту, чтобы быть в естественном для мира состоянии – в общении личностей друг с другом.

В целом мире мы видим только Его, который не может быть обозримым опосредовано греха, выражающимся в системе координат числовым пространством распада. Точно также вопрос стоит о постижении Бога умом129.

1.0.2.-27. Таким образом, мы стоим перед противоречием, которое не может укладываться в разуме. Но если эти противоречия являются реальностью, то оная обязательно должна как-то обозначиться в самой природе – ведь речь идёт об умопостигаемом проявлении Божественного в природе вещей. В противном случае, это все сказанное будет пустословием. Ведь всякое противоречие не свойственно Божественному, ибо ум не наделён свойством величины греха, протяженностью и временем, но должен в себя вместить одновременно и ту крайность, и эту. Для этого ум должен занять естественное место позиционирования для себя.