Русская философия. Анализ истории. Том 3

Без любви нет свободы личности. Без свободы нет этого счастья выполнения своего долга – созидать Божественный порядок. Только Любовь Божья, как иное имя Божественной радости, всегда остается стимулятором всех устремлений к порядку во Вселенной, ибо быть с Ним рядом просто хорошо. Также и организм человека – это есть порядок, выражающий Божественную Любовь, применительно к земным условиям. Именно в этом и состоит противоречие между Вселенной до грехопадения с тем, чем оная стала после него – мы мерим своими земными мерками то, что не сопоставимо с оными в Райских Обителях. И вообще именно в этом явлен Закон Любви Божьей, который постоянно заявляет о себе, как нарушающий обыденный умопостигаемый порядок вещей, но при этом сие Ему не противоестественно – просто вписывается только в естество Божественного, но не вписывается в воспаленную грехом природу человека. Также как оказывается не противоестественным для «мертвой» материи всё то, в чем оная соучаствует, как строительный материал во флоре и фауне. И в тоже время «мертвая» материя, в пределах ограниченной грехом природы распознания, может быть инородной законам любви и самой жизни флоры и фауны, хотя оная является строительным материалом для жизни в земных условиях169. Иными словами, абсолютно «мертвой» материя быть не может, о чем убедительно говорят западные мыслители эпохи Возрождения, в противном случае, оная была бы инородным материалом в живом теле. А так как материя имеет отношение к живому организму, как строительный материал, то неизбежно, оная также наделена какой степенью жизни, как имеющая в какой-то степени подобие ей, тем более оная сотворена Богом. Подобное творит себе подобие – закон природы. То есть Бог не может творить инородное Самому Себе. Можно сказать иначе, рассматривая материю через призму Божественного, мы видим свое подобие в ней, а именно то, что роднит нас ней – родственные нам Божественные оттенки, элементы порядка, свойства, изучаемые теперь уже наукой.

3-2.5.-13. Чувственно распознаваемый хаос (так мы понимаем порядок во Царствии Небесном) в этом бытии порывается из Царствия Небесного, образует чувственно распознаваемый порядок – формы живого, которые не всегда имеют живучесть в земной реалии, ибо не выдерживают естественного отбора в земных условиях. Но это не означает, что всевозможное уродство безжизненно. Оно всё равно наделено жизнью Царствия Небесного, а так как форма земной жизни не всегда может удовлетворять запросам жизнеспособности организма, то данный образ присутствия Царствия Небесного не может долго задерживаться в данной реальности отверженного мира после грехопадения и отмирая для нашего восприятия, дает толчок более усложнённым в Божественной субординации, более жизнестойким, приемлемым для земной реальности, жизненным формам. Просто постепенно выстраивается порядок, когда хаос принимает форму, ставшую частным проявлением его же самого – хаоса, благодаря чему нет покушения на свободу личности и закон Царствия Небесного не нарушен, и жизненная форма обретает некоторое подобие Божественному в иной грани в какой-то степени схожести с вечностью бытия. Просто в чувственно воспринимаемом хаосе остается место для промысла Божьего. Так одно уживается с другим, ибо одно в другом есть170.

3-2.5.-14.Тогда в пределах нашего мировосприятия становится ясным, каким образом мир мог возникнуть из пустоты. Все дело в том, что хаос не воспринимается органами чувственной природы – он есть чувственная пустота. Представьте, что вы идете по пустыне и вам попадается на пути какая-то фигура из песка. Просто созерцание Вселенной происходит в несколько в иной проекции – порядок-хаос или материя-пустота. Если все вокруг не привлекает внимание, ибо пустота есть, то фигура, как некий порядок, цепляет внимание и оная становится объектом исследования. Представьте себе, что вы стоите в комнате, с закрытыми дверями. Вы ничего не чувствуете. Но вот открыли дверь и окно. Появился сквозняк. Когда двери были закрыты и не было воздушного потока, то мы не чувствовали воздух, но это не означает, что так как нет элементарного порядка упорядоченного движения воздушной массы, то нет ничего вокруг. Только когда появляется одно общее направление движения частиц, как первое проявление элементарного порядка, мы распознаем воздух. То есть мы распознаем всеми органами чувств и мыслью только порядок, как свое подобие, который возник из относительного ничего. (Тогда можно сформировать закон сохранения энергии: порядок порождает только порядок). Так как мы сами по природе своей являемся некоторым порядком вещей (точка отсчета, заложенная в нас этим порядком уже наделена, как мы уже выяснили ранее), то смотрим на мир через эту призму и ищем то, что прошло через её фильтр и обозначилось в уме, как родственное, как порядок вещей, а потому можем созерцать только своё подобие – порядок вещей, имеющего общее с самым первым порядком вещей в точке. Точка – это самый первый трафарет, который мы можем применять для исследования воспаленной грехом природой, который усложнился в процессе эволюции до привычных образов. А так как хаос порядка усложненного до привычного образа трафарета не имеет, то данное положение воспринимается, как отсутствие порядка – пустотой порядка или как чувственный вакуум. В то же время общая составляющая остаётся важным качеством и хаоса, и порядка – это пространство, что свидетельствует о наполненности пустоты. То есть мы мерим мир тем, чем сами являемся – порядком вещей, заложенном даже в точке. Если эта мера натыкается на то, что порядком не является, то это есть обозреваемая пустота, не распознавшая идентичность себе. Таким образом, сам по себе шестоднев не нарушает законов физики, ибо работает с материалами, которые обозначили уже себя в этом бытии порядком вещей. Когда молекулы двигаются хаотично, то мы не чувствуем их, а когда у них появляется одно направление, мы тут же распознаем их реальность. Отсюда можно сделать заключение о том, что материя – частный случай вакуума, а вакуум – частный случай того, чувственно распознаваемого посредством воспаленной природы греха, о чем нам повествует Библия, но нам уже это даже представить невозможно.

3-2.5.-15. В то же время следует сказать о порядке вещей более подробно. Законодателем порядка становится Сам Бог, ибо в этих критериях познания мира, порядок-хаос, Он несёт в себе элемент и хаоса, и элемент порядка. Рассмотрим этот момент на примере из математики. Как нам уже известно из всех суждений в этой книге, ограниченной грехом чувственной природой человека можно познавать только то, что несет в себе печать порчи первородным грехом. То есть посредством ограниченной грехом чувственной природы мы узнаем о Божественном в пределах доступного такой природы распознавать Божественное. Грех – это разрушение. То есть, чтобы познать вкус яблока посредством пораженной грехом природы, надо разрушить его клетчатку и так познание всего остального возможно только через разрушение. То есть для возможности познания всякого явления должен быть распад и то, о чем этот распад свидетельствует – сам предмет, терпящий процесс разложения. Следовательно, Бог, как Тот, Кого разрушить невозможно, не имеет греха, а потому не может быть распознанным нами как реальность чувственной воспаленной грехом природой. В системе координат Его нет, то есть греховная пустота выражена нолем, ибо у естества Бога нет единицы измерения с именем «грех разрушающий». Так вот, это точка, которая, с одной стороны, есть частный случай хаоса, ибо в ней нет структуры порядка – оная есть ноль, а с другой стороны, точка несет в себе элементарную структуру порядка, его законодатель – тот самый принцип, который заложен в устроении всей Вселенной – это самый примитивный элемент структуры порядка. Этот порядок наделён свойством цельного единства, закона, постоянства, симметрии, полноты и взаимосвязи. Это все мы видим в точке, в самом начале координат, как задающее весь этот набор свойств, который множественно раскрывается в во всевозможных закономерностях и зависимостях. Таким образом точка начала координат и все координатное пространство – это одно и то же есть, только в разных природах инобытия171. Все эти функции – формы свидетельства о цельном, едином. Хаос рожден тем, что нет последовательности сообразно Ему (в пределах нашей возможности воспринимать реальность), в Боге, ибо Он один. А порядок рожден тем, что есть последовательность сообразно Богу. Он влиянием Своим рождает единство, оформленное во множественных образах – множественные подобия, равенства, тождества, последовательности, симметрии, следствия одного из другого и так далее. К примеру, если мы смотрим на фигуру, то что мы можем увидеть в ней Божественного и почему мы её выделяем из хаоса, из не фигур или из пустоты отсутствия фигур? Бог один и Он явлен нам в этой Вселенной, осквернённой грехом, абсолютной симметрией (вспомним, что точка этой симметрией обладает). Если мы присмотримся к пространству вообще, то увидим, что также и само оное наделено абсолютной симметрией, ибо пространство и точка – это есть самотождественные различия, свидетельствующие о причине их обоих, как говорит великий Лосев. Иными словами, точка и пространство – это одно и то же явление влияние Божественного, только явленное в различных инструментах или описывается различными наборами инструментов, наделённых разной природой. Поэтому все то, что обозначилось в пространстве – то автоматически наделено свойствами пространства и оное будет заметно, как наделённое некоторыми гранями подобия точки адаптировано к возможности природы человека воспринимать и симметрия – одна из сопутствующих характеристик. Фигура же именно этой симметрией выделяется из хаоса, как некоторая грань подобия нашей природе в специфическом выражении порядка. Поток воздуха, ставший ветром, подобен Богу в другом качестве или свойстве Его, характерно проявляющегося для падшего во грехе бытия – упорядоченным в одном направлении движением. От Него постоянно исходит то, что толкает жизнь – энергия. Поток воздуха как раз этим наделён. Сам человек в окружающем мире ищет иные проявления Бога в других образах и гранях проявления. Он смотрит на мир через эту призму трафарета в окружающий хаос и замечает только то, что оказалось наделённым подобием трафарету – свойством Божественного – счастья и любви. Порядок постоянно меняется, а потому мы видим два в одном – порядок в хаосе, две грани одного. Отсюда мы понимаем почему эволюция пошла именно в этом направлении, ибо наш организм – это постоянно меняющий форму порядок. Наш организм как бы наделен свойством меняться, имеющий в этом качестве свойства хаоса в допустимых пределах (трафарета). Человек не может жить по закону и то самое чудо сотворения мира, описанное в Книге Бытия, несет в себе элемент хаоса, но ведь мы все у Бога просим не закономерного развития событий, как фатальной неизбежности, но чтобы как раз эту закономерность разрушить, внести элемент хаоса. Отсюда перед нами встает иной образ человека. Человек – это образ милости Бога, который постоянно меняет форму тела, разрушая закон. Мы когда-то перестали быть деревом, ибо, не утратив богообщения, сломали сковывающий душу закон. И этих примеров множество, ибо из них состоит обозреваемая Вселенная.

3-2.5.-16. И в то же время, этому нельзя верить хотя бы потому, что вписалось в логический анализ. А потому здесь речь не идёт о какой-то всеобъемлющей полноте Истины, а лишь о «следе от протектора ботинок» с Его ног, который никак нельзя брать за основу, ибо это лишь ничтожно жалкое свидетельство о жизни, о полноте, ограниченной спецификой понятийного языка исповедующего эту полноту. Хотя надо сказать, что хоть и жалкое свидетельство, но все равно – свидетельство о жизни. Этот «след от протектора ботинок Бога» наделён полнотой, ибо, в противном случае, мы бы так никогда бы и не распознали его как Божественное присутствие, как намек на свое подобие или, как оттенок самого себя – след, но без всеобъемлющей полноты. Да это тоже полнота, но не всеобъемлющая. Как полнота – это все равно есть жизнь и распознается, но так как оная не всеобъемлющая, то не Бог, а лишь Его след, который возрастает до всеобъемлющей полноты, ибо оный есть жизнь, хотя и в таком вот образе. Всякая научная деятельность оперирует только с этими критериями полноты, то есть ограниченной, но не всеобъемлющей реалией.

Нельзя сие игнорировать при постижении Бога, ибо нам ясно важное – вот в этом месте Бог, где оказался Его характерный след чудодействий. Только и всего, более никакой пользы нам от этого нет и привязываться к нему в отрыве от самого Творца никак нельзя. Нам следует верить и брать за основу лишь то, что тяжелее всего воспринимается разумом, ибо мысль, как поиск Истины, удел души, утратившей связь с Ним, с Его Истиной, то есть это состояние доставшееся от грехопадения (… сказал змей жене: подлинно ли (сие можно заменить так: «Истину ли») сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?…(Быт.3:1,2)…). То есть, если верить Творцу Райских Обителей, то мысль должна умереть, взойти на Голгофу и быть распятой. Мысль должна умереть и душа должна воспринять на веру эту Божественную реальность абсолютного вечного счастья. Христианство, по слову отцов Церкви – это Голгофа для мысли.

3-2.5.-17а.Человек всегда делиться тем, что у него в переизбытке, ибо ему естественно желать, чтобы у всех это было. Если чего-то нет, то он не может этим делиться. Женщина хочет рожать не ради какой-то выгоды или спортивного интереса, а просто так, чтобы поделиться своей радостью, чтобы было дитя, от любви своей. Это возникло не на ровном месте, а имеет место быть изначально в самом первом акте зарождения мира. Бог наделён высочайшей степенью счастья, Он абсолютно счастлив и настолько в переизбытке, что просто возжелал поделиться им – так Бог сотворил Вселенную и человека в ней – у этого всего вокруг нет смысла и какого-то предназначения, а просто пусть всё будет хорошо и красиво. Пусть всё это будет вечно и в абсолютной радости. Пусть всё живет вечно в радости и счастье. Для того, чтобы творить, человеку в первую очередь нужна именно такая установка на жизнь – радость и счастье. Без этого самого главного он не может ни творить, ни устраивать, не способен на подвиг самопожертвования. Без этого он не может прощать и ищет того, с кем поделиться горем, тяжестью горя – требует справедливости распределения своей горькой ноши. Понятно, что взять эту радость жизни человек может только в одном месте – у Бога.

Отцы каппадокийцы отталкивались именно от этого в своих суждениях в борьбе с арианством – рушили хоть какое-то послабление логике, как ересь, как первые начинания разрушения связи с Богом, со счастьем быть в Нём. Вот к чему толкает нас Священное Писание с самых первых его страниц Книге Бытия и в последующих после неё книгах.

3-2.5.-17.б Всякий анализ и реальное положение дел – всегда в корне несопоставимые. Это видно из примера с табуретом или палкой, которые мы пытались на одной точке опоры вывести в положение равновесия. Природа познания такова, что мы можем воспринимать только то, что терпит разрушения, распад, то есть видит живое через процессы отмирания (Бог дает нам видеть хаос и распад только для того, чтобы мы трудами в поте лица восстанавливали порядок и преображали этот созерцаемый мир). Мы можем подвергать анализу только то, что стало в области досягаемости для его инструментов. Например, мы можем сделать расчёты, как своеобразность познания, траектории падения палки из вертикального положения равновесия в горизонтальное. Но это только падение, а живое подчинено другим принципам, в которых эти логические расчеты уже не работают. Если вертикально стоящая палка на полу постоянно выходит из состояния равновесия, так как оная есть мертвый безжизненный предмет, то живой организм постоянно, подвергающийся воздействиям извне, это равновесие наоборот восстанавливает. А это, повторюсь, не поддается никакому анализу с помощью тех же инструментов, которые мы использовали для описания падения. А так как нет освидетельствования, то и нет чувственного узнавания172. В этом отличие живого от мертвого, при котором какому-либо анализу поддаётся лишь то, что разрушается, терпит распад, отмирает, а это и есть «след от протектора ботинок», как свидетельство о том, что есть некоторое состояние, от которого началось развитие распада. Сам по себе распад – свидетельство о какой-то первоначальной энергии, некоторый след неё, то есть это как бы след от протектора ботинок, в которых ходит живой организм, бесконечно многогранный и сложный. Мы чувствуем вкус яблока, только после того, как разрушили его ткани; мы познали строение организма только лишь тогда, когда он умер; мы видим Солнце благодаря тому, что произошёл распад в ядерных реакциях, благодаря чему появился поток световых волн и так далее. (Бог дает нам видеть хаос и распад только для того, чтобы мы трудами в поте лица восстанавливали порядок и преображали этот созерцаемый мир. Здесь мы видим направление преображения природы – сама трапеза, как перемена к более совершенной исповеди о Боге, когда одна форма жизни переходит в другую более подобную Богу. Этот момент важен, ибо если мы творим молитву во время трапезы, то вкушаемое нами сослужит нам Богу, а если нет молитвы, то становимся убийцами вкушаемого). Природа, осквернённая грехом, не даст нам ответ, что именно было предметом распада нам с помощью анализа, ибо сие никогда не узнать не разрушив. То есть многие вещи мы должны принимать как истинную реальность только лишь потому, что это ломает нашу логику, тяжелее всего воспринимается разумом и даже не воспринимается вовсе. Вот что такое Священное Писание. Так воскрес из мертвых Сын Божий Христос.

3-2.5.-18. Исходя из сказанного, нам открывается то, чем именно отличается жизнь до грехопадения от той, что после него? За жизнь в этом чувственно воспринимаемом хаосе173 (за счастье абсолютной свободы личности) после грехопадения уже надо платить – постоянно восстанавливать равновесие. Теперь уже «… со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб…» Райских Обителей. То есть вся та полнота Царствия Небесного, которая есть условие жизни, без которой жизнь невозможна вообще никоим образом, то есть всё то же самое, абсолютное счастье Райских Обителей, с этого момента со скорбями нудится. Не изменились сами принципы жизни, но только образ её пребывания в реальности Вселенной. Это такое самотождественное различие в инобытии, наделённом совсем иными законами, но суть бытия – счастье – остается прежним условием жизни.

Тогда становятся ясными некоторые иные моменты из Священного Писания. К примеру, сами светила до грехопадения также имели иную природу и иную функцию при той же цели. Почему? Согласно нашим суждениям, тяжелее всего оказаться нам во Царствии Небесном – этот путь через Голгофу лежит. А если мы немного подумаем, то нам откроется нечто важное – где именно Само это Царствие Небесное, из которого был изгнан Адам. Понятно, что туда более всего тяжело нам проникнуть во Вселенной. Мы можем достать до самых краёв галактик и уже достаем. Но оказаться в центре центральной звезды Солнечной системы – никогда. Никогда не будет у нас таких приспособлений, позволяющих проникнуть внутрь её, ибо оные так и останутся природным достоянием этой бездны. Но именно Солнце дает нам земную жизнь своими энергиями и именно от туда исходит всякий обозреваемый порядок вещей, ибо он самоустраивается, если говорить в категориях нашего материалистического научного мировосприятия (в категориях богословия Бог устраивает всё Сам). Вот как об этом сказано в Священном Писании: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни.» (Быт.3:24). Интересно, как именно звучит сие на родном языке и не был ли хоть как-то изменён смысл слов? Может быть не «не обращающийся», а вращающийся? Но в любом случае мы понимаем, что речь идёт именно о Солнце, как о вратах во Царствие Небесное, в которое нам никогда не попасть с нашей падшей природой. Итак, мы имеем то место, из которого исходит энергия и оное имеет вид обращающегося пламенеющего меча. До этого момента в Священном Писании нигде о пламени не сказано, то есть пламя возникло в реальности только после этого. Все смыслы этого выражения мы наблюдаем. Мы с лучами Солнца выходим из Звезды и в след за нами вся флора, и фауна были изгнаны именно через эти врата. Примерно так научное воззрение адаптируется в богословских трактатах.

3-2.5.-19.Так как до первородного греха само по себе творчество Бога уже закончено, о чем сказано «Бог почил день седьмой от всех дел Своих, которые творил и созидал отдыхал», то после отпадения из Царствия Небесного реальность отверженного грехом окружающего мира подчиняется уже своим законам – законам распада. От нас сокрыто Лицо Божье и мы уже видим то, что стало злом всеобщего распада. Мы не видим в человеке его золото, но видим его недостатки и ненавидим за них. Но даже таких вот падших Господь не забывает о нас и являет Себя через то, что нам естественно и так как это нам естественно, делает Себя для нас удобоприемлемым. Представить себе трудно насколько велика Его сила и насколько велика Его любовь к человеку: сотворивший целый бесконечный мир вдруг уничижает Себя настолько бесконечно сильно, что делается удобоприемлемым для падшего человечества. Потрясает ещё и то, что в таком Образе Бог удобоприемлемым для общения становится только на Голгофе. Ради этого наиболее адекватного образа богообщения имеет место уже Божественный промысел над самим человечеством, которому Бог открывает Себя, сначала как единого (а не множеством). Потом Отец Небесный являет нам Своего Сына. Сын Божий оглашает о Святом Духе, пребывающим с нами до скончания века. И то самое, что уже закончено, как Акт Творения Бога на Небе, То Самое стало в нашем падшем естестве лишь очевидным свидетельством об этом Акте Творения шестоднева в образе флоры и фауны, и вселенной вообще, правда выраженным относительно очень слабо и в критериях бытия Царствия Небесного, точнее бесконечно мало и частично, то есть заявляет о полноте этого Акта Творения не всеобъемлюще односторонне. Мир, проклятый за грех Адама, с момента сего наделён совсем иным качеством, чем то, каким он был до этого и свидетельствует о полноте Его совсем иначе, в силу уже своих новых свойств и уже привычно нами постигаемых.

3-2.5.-20. В теории общепринятого Вселенского Взрыва для религии важно не физические процессы развития Вселенной. Тут совсем не важно для нас, желающих уверовать в Господа, что именно должно возникнуть в результате взрыва от порчи грехом. Написавшему Книгу Бытия важна лишь та грань этого явления, которая утверждает религиозность в его душе, восстанавливает прежний мир Царствия Небесного в общественных отношениях и его семьи, и в его душе. А поэтому он в Книге книг выражает лишь то, каким был мир человека при сотворении – он подчеркивает, что это был и есть Сад бесконечного счастья и радости172, что то, к чему мы хотим все вернуться вновь, что это уже было заложено, как семя, которое выразилось во многообразии. Это можно сравнить с трамваем, который едет из пункта А в пункт Б. Для священного Писания важно не передвижение трамвая между остановками, а то, что сокрыто за этим передвижением – люди сидящие внутри трамвая, людские судьбы, общение, радости и горести, заставившие сесть в этот вагон. Ученые видят одно, а мы видим иное – противопоставления тут нет, но есть одно в другом. Скажу ещё раз. Важно, что это все нами обозреваемое возникло не случайно, а было сотворённым. Всё это уже было заложено в самом семени, которым является мир шестоднева,в пределах коего развивается весь сюжет истории. Сотворены в абсолютном счастье и счастьем мерим всё вокруг, и мы к нему же должны вернуться не только после своей кончины, но даже уже сейчас распознать и пребывать уже здесь на грешной земле ради любви и радости.

3-2.5.-21. Как уже сказано, Бог не оставляет Вселенную даже после падения Адама, и Промысел Божий творит порядок и мир Энергиями, устраивает его красоту и гармонию даже в таком вот отпавшем от Бога состоянии. Если пребывая в Раю, первый человек чувствовал только радость, то теперь природа чувственного постигает только ту часть Вселенной, которая имеет природное подобие с поражением грехом, как свое подобие – только то, что терпит разрушение. Чувственно мы не видим Бога, ибо Он не терпит распад и не творит грех, но абсолютно бездействует во грехе разрушения. Но, пребывая вне самого себя в помыслах, мы терзаемы либо горем и зломыслием, либо освещены радостью, потому в наших силах сказать только о том, как Он являет себя в естестве человека опосредовано свидетельств о Нем даже разрушающейся природой. В наших силах утверждать с позиции материализма только одно, что это часть нашей природы, несущая в себе постоянную, относительно которой заметны перемены, которая остается жить после смерти и, так как оная не разрушается, то именно она есть активатор высшего состояния счастья в мире всеобщей относительности174. Хотя, надо сказать, что для чувственного и логического анализа о бесконечной всеобщей относительности всеобщее постоянство Царствия Небесного сокрыто этой береговой линией, за пределами которой бесконечная радость бытия всего вне утрат во всех смыслах этого слова.