Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Оценив деятельность «подвешенного» Генерального прокурора на протяжении восьми месяцев и убедившись в его абсолютной преданности, президент вновь попытался навязать Совету Федерации отвергнутого ранее А. Ильюшенко. Б. Ельцин возлагал на повторное голосование большие надежды. Даже прислал накануне голосования письмо на имя сенаторов, в котором сконцентрировал внимание на достоинствах претендента, прежде якобы не замеченных членами Совета Федерации. Теперь представлять его в верхнюю палату парламента был направлен лично руководитель Администрации президента Сергей Филатов.

Многие члены Совета Федерации РФ первого созыва были достаточно опытными политиками. Они хорошо понимали значимость прокуратуры и ее генерального. Помнили они и деятельность А. Ильюшенко в Контрольном управлении президента, в Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией, сфальсифицировавшей «дело» А. Руцкого, В. Баранникова, А. Дунаева. Уловили они и появившиеся у и.о. барские замашки, менторский тон, вседозволенность. Да и представлять генерального Б. Ельцин доверил С. Филатову, отношение к которому у многих членов Совета Федерации, помнивших его роль в событиях сентября – октября 1993 г., было весьма однозначное.

Результаты голосования: «за» назначение А. Ильюшенко Генеральным прокурором РФ – 72 при требуемых 89. Провал А. Ильюшенко в Совете Федерации, неутвердившем «карманного» генерального, был ударом не только для Б. Ельцина, но и публичной пощечиной для главы его Администрации С. Филатова. Президент был очень недоволен тем, что С. Филатов не сумел отстоять его кандидатуру. С этого момента отношение Б. Ельцина к С. Филатову существенно изменилось. Тогдашний Председатель Совета Федерации В. Шумейко в одном из интервью не преминул сказать, что повторное отрицательное голосование Совета Федерации по Генеральному прокурору не помешает А. Ильюшенко оставаться и.о. Нигде, мол, в Конституции не сказано, сколько может длиться и.о. Одно забыл этот «…божья роса», что в Конституции не предусмотрено никакого и.о. Генерального прокурора. «Гаранта Конституции» в очередной раз подставили, не предупредив, что все решения, принятые нелегитимным Генпрокурором, не имеют юридической силы и могут быть оспорены в судебном порядке.

Но в конечном счете Б. Ельцин, целых полтора года навязывавший А. Ильюшенко парламенту, вынужден был с позором освободить его от должности и.о.

С санкции уже не подведомственной А. Ильюшенко Генпрокуратуры против него 15 февраля 1995 г. было возбуждено уголовное дело по статьям 170 (злоупотребление властью или служебным положением) и 173 (получение взятки) Уголовного кодекса Российской Федерации.

Вот как прокомментировал эту ситуацию бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР, депутат Государственной Думы второго созыва Тельман Гдлян, которому дела о взятках известны не понаслышке. «У меня не было никакого сомнения, что Ильюшенко должен оказаться на скамье подсудимых. Слишком сомнительные морально-этические нормы были у этого человека, к тому же сказывалось отсутствие должного профессионализма, что в итоге и толкнуло его на преступный путь».

Относительно же перспектив дела А. Ильюшенко Тельман Хоренович сказал: «…Многое будет зависеть от того, инкриминируют ли Ильюшенко фальсификацию уголовного дела против Александра Руцкого или нет… Если вспомнят дело Руцкого, то может разгореться большой скандал, в ходе которого Ильюшенко может потянуть за собой и тех, по чьей указке он занимался, по сути, прямым уничтожением политических противников».

По чьей указке? Это интересный вопрос. По прошествии времени вскрылись многие факты относительно того, как расправлялись с политическими противниками.

К числу таких громких дел относятся «дело Руцкого» и «дело жен Баранникова – Дунаева».

Вот как рассказывает об одном из таких дел сам Б. Ельцин. Зимой и весной 1993 г. в средствах массовой информации появились разоблачительные материалы Якубовского, который «начал сдавать своих бывших друзей и покровителей, на свет стали выползать первые представленные им документы»[638].

В Швейцарию вылетели А. Ильюшенко (начальник Контрольного управления Администрации президента РФ) и А. Макаров (председатель Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с преступностью и коррупцией). Через некоторое время они привезли документы, из которых «становилось абсолютно ясно, что Виктор Баранников, министр безопасности России, генерал армии, был примитивно и пошло куплен»[639].

Суть дела Б. Ельцин излагает так: «Западная фирма «Сиабеко», которой руководил Борис Бирнштейн, пригласила в Швейцарию на три дня жену Виктора Баранникова и жену первого замминистра внутренних дел России Дунаева. И там они килограммами, авоськами скупали и сгребали духи, шубы, часы и прочее, и прочее. Всего на сумму более чем 300 тысяч долларов. В Москву жены привезли двадцать мест багажа, а за перегруз фирма заплатила 2 тысячи долларов, что в три раза дороже, чем сам билет на самолет в Швейцарию. 27 июля 1993 г. я подписал указ о снятии Баранникова с должности министра безопасности»[640].

А теперь приведем слова другого руководителя, из контекста которых можно сделать вывод, что именно он являлся одним из авторов этого сфабрикованного дела: «Приехал из-за рубежа Андрей Караулов (автор и ведущий телепередачи «Момент истины». – Примеч. авт.), позвонил мне и попросил о встрече. Сказал, что виделся в Канаде с Якубовским, тот понимает игру некоторых и имеет на них серьезные документы. Были названы несколько фамилий… Документы Якубовский готов был отдать при условии, если Борис Николаевич или я дадим ему такое поручение. Я согласился.

За рубеж направились Ильюшенко и Караулов. Они подтвердили, что имеется большое количество документов, но могут сказать о них только при встрече. Они привезли с собой оригиналы документов о покупках, которые делал Бирнштейн женам Баранникова и Дунаева за рубежом и в Москве. Здесь просматривался денежный оборот через государственные, акционерные и коммерческие структуры. Когда я сказал Борису Николаевичу, что привезли такие документы, он изменился в лице. Результаты проверки подтвердили их подлинность. Решение президента было бескомпромиссным – Баранников и Дунаев были освобождены от занимаемых должностей (курсив мой)»[641].

Эти слова принадлежат… главе Администрации президента С. Филатову. Даже неискушенный читатель знает, что оригиналы счетов из зарубежных магазинов привезти нельзя – они остаются в самом магазине. Что касается «подлинности» счетов, то «траст Руцкого» отчетливо показал, как и за какую цену готовились такие «подлинники».

Видимо, почувствовав, что в угоду популизму (интервью давалось в декабре 1995 г., когда многие фигуранты были еще в силе!) «нагородил» лишнего, Сергей Александрович в другом интервью той же газете «Аргументы и факты» решил несколько перевести стрелки и вспомнил, что однажды даже высказал А. Ильюшенко мнение, что в «деле Баранникова – Дунаева» их кто-то подставил (опять кто-то – КПСС, ФСБ, МВД?..). В дальнейшем, видимо, желая обелить себя окончательно и забыв все, что он раньше «честно» рассказывал, С. Филатов несколько по-иному, «несекретно» раскрыл политическое «дело Баранникова – Дунаева» в книге «Совершенно несекретно». Оказалось, что «произошло все довольно случайно», что «дело» «было разыграно Коржаковым и Барсуковым», что «подлинность документов подтверждают Андрей Макаров и Ю. Калмыков (в то время и.о. министра юстиции. – Примеч. авт.)»[642].

Единственным, кто из той камарильи понял, что документы фальшивые и дело носит политический характер, был В. Черномырдин: «Виктор Федорович (Ерин. – Примеч. авт.), забирай документы… Имейте в виду, сегодня компромат на Баранникова, а завтра может быть на всех вас. Все надо тщательно проверить». Но документы В. Ерину не дали. Каждый решал «свое»[643].

Из текста книги С. Филатова отчетливо просматривается, что именно он почему то хотел быстрейшего завершения «дела Баранникова – Дунаева». Приведу финальные выдержки этой истории: «В 10.40 (27 июня 1993 г. – Примеч. авт.) раздается звонок президентского телефона. Поздоровавшись, Борис Николаевич произносит:

"Ну, что будем делать с Баранниковым?"

"Теперь можно снимать, Борис Николаевич. Баранников начал сбор компромата на членов комиссии и уже завел несколько уголовных дел. Он теперь не остановится ни перед чем. Не снимете – он со всеми счеты сведет, а вас предаст, если уже не предал".

"Хорошо".

И президент положил трубку. Начались мучительные (?! – Примеч. авт.) ожидания… В 11.40 еще один звонок президентского телефона, быстро снимаю трубку.

"Я подписал указ об освобождении Баранникова". И телефон отключился. Можно было вздохнуть с облегчением»[644].

Только через три года после указанных событий С. Филатов поймет, что совершил «предательскую ошибку». Встретившись как-то с А. Карауловым, С. Филатов задал ему вопрос, который мог задать только весьма наивненький человек, «винтик», но не искушенный политик и тем более не руководитель Администрации президента: «Андрей, меня постоянно преследует ощущение, что мы в деле с Баранниковым и других (курсив мой. – Примеч. авт.) сами попали тогда в чью-то разработку. Скажи, что здесь все-таки истина, а что заготовка, причем, похоже, фальшивая? Я на днях видел документ Генпрокуратуры о том, что уголовное дело на Баранникова и Дунаева прекращено за отсутствием состава преступления»[645].

С. Филатову «до сих пор неловко и совестно, что оказался как-то причастен к этой туманной истории…»[646] А то, что искалечены семьи людей, остается за кадром. Всё!

Как только А. Ильюшенко был арестован, начались поиски того, кто рекомендовал его на должность Генерального прокурора. А. Коржаков, на чью сторону переметнулся «друг семьи» С. Филатова, валил на главу Администрации, последний – на А. Коржакова. Но суть не в этом. Каждый из них старался переманить генерального, когда тот был у власти и в силе, на свою сторону, чтобы использовать в своих корыстных целях.

Прошло более пяти лет. Дело А. Ильюшенко до суда так и не дошло, а весной 2001 г. было прекращено. Вот как это комментирует сам А. Ильюшенко: «Устинов (Генпрокурор РФ. – Примеч. авт.) зачитал мне постановление, датированное седьмым мая, о прекращении в отношении меня уголовного дела за отсутствием состава преступления. Затем встал и принес официальные извинения за допущенное прежним руководством Генпрокуратуры беззаконие».

Ильюшенко утверждает, что стал «жертвой заговора спецслужб» во главе с Александром Коржаковым, который хотел снять его с должности.

Может быть, в деле А. Ильюшенко и не было состава преступления – примем это на веру. Хотя, если говорить честно, Устинов просто грубо нарушил закон! Во-вторых, я, будучи членом Совета безопасности, хорошо помню, как он, являясь начальником Контрольного управления президента и членом Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией, «доказывал» Б. Ельцину чистоту «траста Руцкого». Читатели, наверное, помнят, что страсти вокруг этой истории бушевали на страницах не только российской прессы, но и западных газет. Когда же «дело Руцкого» за отсутствием политической надобности было прекращено, прокуратура почему-то не стала искать и привлекать к ответственности авторов и разжигателей этого скандала.

Тогдашний начальник отдела по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры РФ С. Аристов констатировал: «…В процессе следствия установлен факт поддельности трастового соглашения "Руцкой – Керрет", и в рамках данного дела принимались меры к установлению лиц, организовавших это соглашение… Следствие исчерпало свои возможности по собиранию дополнительных доказательств».

Из слов С. Аристова также следует, что в отношении членов пресловутой Межведомственной комиссии, куда входили А. Ильюшенко, А. Макаров и другие, возбуждалось уголовное дело по обвинению их в изготовлении подложного документа. Оно тоже было прекращено за отсутствием состава преступления. Но, прекратив уголовное дело, прокуратура, согласно закону, была обязана, при наличии обращения, возбудить дело по факту клеветы, но почему-то не сделала и этого.

Одним словом, судьба распорядилась так, что А. Ильюшенко попал в те же сети, которые он в свое время расставлял для других, чтобы убрать их с политической арены.

Вскоре после снятия А. Ильюшенко Совет Федерации Российской Федерации с первого захода утвердил на посту Генерального прокурора Юрия Ильича Скуратова. С 1993 г. он возглавлял Институт проблем законности и правопорядка при Генпрокуратуре. Доктор юридических наук, специалист по конституционному законодательству, Ю. Скуратов всю жизнь занимался наукой и никогда не работал в органах прокуратуры.

Внося его кандидатуру на рассмотрение Совета Федерации, президент как бы облагодетельствовал его, очевидно, надеясь, что им можно будет легко управлять. Все это отчетливо просматривалось по первым встречам между Б. Ельциным и Ю. Скуратовым, которые некоторое время еще транслировались по телевидению.

Мировоззрение нового Генпрокурора формировалось на преподавательской работе в провинциальном, но крупном городе и вузе, в аппарате ЦК КПСС, в структурах ФСБ, в научно-исследовательских кругах, настроенных весьма оппозиционно и к «реформам», и к горе-реформаторам. Можно совершенно однозначно констатировать, что после назначения этот багаж не был выброшен на свалку, а сформированные убеждения не были поменяны, как устаревший костюм.

У меня было несколько встреч с Ю. Скуратовым как в деловой обстановке, так и на отдыхе[647]. Могу с уверенностью сказать, что Ю. Скуратов был и остается в оппозиции к самым тяжелым «ошибкам», допущенным при реформировании страны. Он против произошедшего развала СССР в августе – декабре 1991 г., грабительской приватизации, криминализации власти, безудержной вестернизации жизни, разрушающей духовные основы России, расстрела народных депутатов и т. д. По сути своих убеждений Ю. Скуратов является государственником, переживающим за беды России и готовым бороться с этими бедами в команде единомышленников.

На первом этапе своей работы Ю. Скуратов вел себя так, что вполне устраивал Администрацию президента. При встречах с Б. Ельциным Генеральный прокурор убеждал его, а также и общественность, что «имеются существенные подвижки в громких делах об убийстве В. Листьева, Д. Холодова». К ним прибавлялись новые громкие убийства – банкиров, крупных предпринимателей, депутатов. Конкретные и вполне очевидные дела – о «коробке из-под ксерокса» или о немыслимых гонорарах за ненаписанную книгу, не говоря уже о более серьезных экономических и финансовых преступлениях, – блокировались. И хотя ряд чиновников федерального и регионального уровней были привлечены к ответственности (губернаторы Вологодской области Подгорнов и Тульской Севрюгин, министр В. Ковалев, руководители федеральных ведомств Бычков и Юрков, заместитель министра Кобец и др.), все это было «каплей в море» и не могло изменить общей криминальной ситуации в стране.

Сложилась ситуация, когда преступный мир бросил открытый вызов правоохранительным органам, когда эти органы стали стороной, обороняющейся от нападения.

И все развивалось бы и дальше в подобном русле, если бы в январе 1999 г. Генпрокуратура и лично Ю. Скуратов не дали хода нескольким уголовным делам против крупных отечественных «персон». Я достоверно знаю, что, прежде чем решиться на это, Ю. Скуратов заручился поддержкой премьер-министра Е. Примакова, который на том этапе был уверен в непоколебимости своего могущества. Однако вскоре он попросту «кинул» Генпрокурора.

Расследование началось после приезда в Москву в апреле 1998 г. Генерального прокурора Швейцарии г-жи Карлы дель Понте. Она проинформировала Генеральную прокуратуру России, что у полиции Швейцарии, Италии, Германии есть данные о том, что ряд швейцарских фирм связан с очень высокопоставленными российскими чиновниками. Началось совместное расследование, и в октябре 1998 г. Генпрокуратура России уже смогла возбудить уголовное дело. На основании запроса Ю. Скуратова 22 января 1999 г. были произведены обыск и выемка документов в швейцарском офисе фирмы «Мабетекс». Более 750 высокопоставленных государственных чиновников были замешены в крупномасштабной афере, которым строительная фирма «Мабетекс» заплатила взятки на сумму в несколько миллионов долларов и получила взамен подряд на реставрацию таких лакомых кусков, как Белый дом, пристройки в Кремле, Счетная палата и другие[648]. В списке фигурировали Павел Бородин – управделами президентской администрации, почти все его заместители, но самое страшное, напрямую касающееся безопасности страны, – коррумпированность президента Б. Ельцина и его семьи.

Кроме этого, в разработке Генпрокуратуры оказались дела по Центробанку, и в частности по деятельности его бывшего главы С. Дубинина, других высших чиновников, связанных с операциями на рынке ГКО, который фактически служил им не чем иным, как «стиральной машиной» для отмывания незаконно полученных высоких доходов; дела по фирмам «Андава», «Атолл», Аэрофлот и других, связанных с Б. Березовским. Все попытки окружения президента утихомирить Ю. Скуратова «в узком кругу» ни к чему не привели.

Как гром среди ясного неба была воспринята широкой общественностью статья, опубликованная в газете «Нью-Йорк таймс» 19 марта 1999 г., в которой со ссылкой на министра финансов США Роберта Рубина говорилось, что заем в размере 4,8 млрд долларов США, выделенный Российской Федерации Международным валютным фондом 14 августа 1998 г., «возможно, был использован на другие цели неподобающим образом». Это было первое публичное заявление администрации президента США Клинтона о подозрениях, что кредит МВФ, выделенный на оказание помощи России, расхищен наиболее влиятельными российскими олигархами и чиновниками высшего ранга.

По информации, полученной от компетентных иностранных источников, вышеупомянутый кредит МВФ был распределен следующим образом: 2,3 млрд долларов были направлены в Бэнк оф Сидней (Австралия), причем часть этих финансовых средств была зачислена на счет австралийской компании, где Татьяна Дьяченко, дочь Б. Ельцина, через подставное лицо имеет 25 % акций. Остаток был конвертирован в английские фунты и перечислен в Национальный Вестминстерский банк в Лондоне. Далее, 1,4 млрд долларов были перечислены в Бэнк оф Нью-Йорк; еще 1 млрд долларов был направлен в швейцарские банки. (История со швейцарскими счетами высоких кремлевских чинов тесно переплетается с расследованиями систем отмывания «грязных» денег, то есть денег, добытых преступным путем в России и переправляемых на счета в зарубежных банках.)

Мартовскому финансовому скандалу многие не поверили. Однако через четыре месяца – в августе 1999 г. – на Западе вновь разразился скандал. Всплыла новая афера, на этот раз по отмыванию в Бэнк оф Нью-Йорк, являющемся 13-м по величине американским банком, 15 млрд долларов. Характерно, что поступавшие на счета этого банка деньги из России тут же переводились на счета в других американских банках, а оттуда – в офшорные зоны по всему свету.

Более того, газета «Уолл-стрит джорнэл» опубликовала материал о том, что через Бэнк оф Нью-Йорк на счета частных российских банков переведено 200 млн долларов, полученных Центральным банком России в счет одного из траншей кредита Международного валютного фонда. Генеральная прокуратура не могла стоять в стороне от расследования такого рода материалов.

Наивный Ю. Скуратов полагал, что раз на стороне Генеральной прокуратуры Закон, то и победа должна остаться за Законом. Святая наивность в эпоху ельцинизма. Впервые в новой истории России Генеральный прокурор РФ начал расследование, непосредственно касающееся действующего президента страны, его семьи и «Семьи». Чиновники высшего ранга, с которыми были связаны громкие дела, незамедлительно объединились с целью скомпрометировать и сместить Генерального прокурора. Уже 1 февраля 1999 г. Ю. Скуратова пригласили в Администрацию президента к ее руководителю Николаю Бор-дюже, который положил перед Ю. Скуратовым видеокассету, на которой якобы Генеральный прокурор был запечатлен в недвусмысленной позе якобы с двумя проститутками. Ю. Скуратову мягко предложили уйти с поста Генерального прокурора по собственному желанию. В противном случае широкой общественности будет показана видеопленка с его якобы интимными похождениями. Съемки производились скрытой камерой. Это был уже грубый шантаж, преследовавший цель замять ход конкретных уголовных расследований. Дальше события стали развиваться, как в детективном романе.

Российское телевидение (ОРТ) по «чьей-то» команде продемонстрировало видеокассету. В СМИ появилась расхожая фраза – «человек, похожий на Генерального прокурора». Правдивая она или нет – якобы должно выяснить следствие. Но ясно одно, что скрытая съемка проводилась целенаправленно и целью ее был именно Ю. Скуратов. Стал же он таковой целью по той простой причине, что занимал пост Генерального прокурора и влез якобы «не в свою сферу».

Позднее выяснилось, что одну из главных скрипок в деле Ю. Скуратова сыграл директор ФСБ В. Путин, пользовавшийся абсолютным доверием «Семьи». Именно он был инициатором появления пресловутой видеокассеты. Именно он настаивал на отставке Ю. Скуратова, с которым с 1996 г. конфликтовал из-за преследования Генеральной прокуратурой А. Собчака.

С полным пренебрежением к действующему законодательству 2 апреля 1999 г. заместитель прокурора Москвы Вячеслав Росинский, специально приглашенный ночью в Администрацию президента, спешно возбуждает уголовное дело по «делу Ю. Скуратова». Материалы, которые подготовили для Росинского в Администрации президента и которые этот «опытный юрист» – В. Росинский заглотнул, представляли собой несколько заявлений граждан с некой информацией, касающейся Ю. Скуратова. Ни одно из этих заявлений не было надлежащим образом оформлено – на них не было дат, не было обозначено, куда данные заявления адресованы, и т. д. По мнению военного прокурора генерала Ю. Баграева, начальника отдела надзора Главной военной прокуратуры, даже если закрыть глаза на эти «мелочи», то и тогда содержащаяся в заявлениях информация не дает достаточных оснований усматривать в действиях Ю. Скуратова признаки должностного преступления.

Как стали развиваться события дальше? Вы угадали, уважаемый читатель… Подобный ход Б. Ельцин уже опробовал в 1993 г. против вице-президента А. Руцкого.

В тот же день, то есть 2 апреля, Б. Ельцин, вопреки действующей Конституции, своим указом отстраняет Ю. Скуратова от должности Генерального прокурора… на период расследования уголовного дела.

Недаром бывший Генпрокурор России А. Казанник сказал: «Скуратов слишком серьезно воспринял указ президента о борьбе с коррупцией в верхних эшелонах власти… Как показывает мой опыт, если будешь сохранять напряженность в отношениях с президентом или его администрацией, работать не получится»[649].

И вновь, как в 1994 г., и так же, как тогда, вопреки Конституции РФ Б. Ельцин своим указом вводит «неконституционную» должность: «и.о.». «И.о. Генерального прокурора РФ» указным правом назначается Ю. Чайка. И… «охранитель закона» Ю. Чайка с этим антиконституционным действом соглашается! Закон столкнулся с большой политикой, и колесо детектива закрутилось еще быстрее.

Юрий Чайка окончил Свердловский юридический институт, где учился вместе с Ю. Скуратовым. Более двадцати лет трудился в прокуратуре Иркутской области, пройдя путь от рядового следователя до прокурора области. Несколько лет возглавлял государственно-правовой отдел обкома КПСС. В Москву, в Генеральную прокуратуру, Ю. Чайка попал в конце 1995 г. благодаря стараниям только что назначенного Генпрокурора Ю. Скуратова, который сделал однокашника своим первым замом.

Ю. Чайку готовили стать «нашим прокурором». Напомню читателю, что еще в начале 1999 г. некая фирма «Формпост» из Одинцова пожаловалась в местный отдел по борьбе с организованной преступностью на рэкетиров – выходцев с Кавказа. Машина, на которой рэкетиры приезжали к фирмачам, числилась за… первым замом Генпрокурора Ю. Чайкой. Когда машина была задержана милицией, в ней оказались два ингушских гражданина с доверенностью на машину от имени сына Ю. Чайки. При «пассажирах» – Ибрагиме Евлоеве и Хункаре Чумакове, входивших в ингушскую группировку братьев Оздоевых, – было оружие (револьвер, граната РГД-5 с запалом), героин, спецталон, запрещающий проверку авто, выданный на имя… Ю. Чайки. В любой стране Запада, да и у нас в советские времена, этого было бы достаточно, чтобы чиновник такого ранга вылетел из своего кресла[650]. Но его сохранили для будущего – «наш». Пригодится.

Совет Федерации, заслушав на своем заседании Генерального прокурора Ю. Скуратова, проявил политическую волю и не согласился с его отставкой. Для членов Совета Федерации было ясно, что вся процедура отстранения Ю. Скуратова сопровождалась слишком многими нарушениями закона: использование полученного незаконным путем компромата, спешное ночное возбуждение в Кремле уголовного дела после 22 часов, что также незаконно, незаконное отстранение от должности лица, утвержденного Советом Федерации, незаконное назначение и.о.