Соперники. Любовно-производственный роман

Но внимание заводчан сконцентрировалось на новой неотложной проблеме – подступила необходимость приватизации предприятия. Отношение к ней в коллективе было настороженное, если не сказать больше. Заводской центр изучения общественного мнения провел опрос, результаты которого стали ошеломляющими: более 70 процентов работников не одобрили предстоящую приватизацию.

Но процесс, как говаривал первый и последний президент СССР, пошел, и его уже было не остановить. Областной фонд имущества включил славский завод «Молмаш» в план приватизации. Надо было подготовить необходимые документы: акт оценки заводского имущества, план приватизации предприятия, проект устава акционерного общества открытого типа «Славский машиностроительный завод «Молмаш». Координировала подготовительную работу комиссия по приватизации, которую возглавил сам директор. За конкретное исполнение принимаемых решений отвечал специально созданный отдел по акционерной собственности под руководством молодого юриста Сергея Панкратова.

Поворотным моментом стала конференция трудового коллектива, собравшаяся в заводском Доме культуры. Заводчане делегировали на конференцию по одному представителя от десяти работников цехов и отделов. Около двухсот делегатов решали дальнейшую судьбу завода и коллектива.

Первым делом надо было определиться, какой вариант приватизации выбрать. Выступивший с разъяснениями Сергей Панкратов рекомендовал остановиться на втором варианте: он предусматривал, что 51 процент акций (контрольный пакет) остается за трудовым коллективом. За половину распределенных акций работник может расплатиться ваучерами (приватизационными чеками), другую половину оплатить деньгами (учитывая бедственное материальное положение заводчан, расплатиться можно в рассрочку). Оставшиеся 49 процентов акций должны были распространяться за деньги по открытой подписке.

Конференция одобрила второй вариант приватизации завода. Камнем преткновения стал принцип распределения контрольного пакета акций. Токарь механического цеха Виктор Пименов (сын полного кавалера ордена Трудовой Славы) предложил разделить акции по простой и понятной схеме: всем поровну. Это предложение нашло многих сторонников. Но послышались и не менее массовые возражения: уравниловка – не лучший принцип. Несправедливо, если одинаковое количество акций достанется и начинающему работнику, и работнику с большим стажем. Несправедливо делить поровну между подсобным рабочим и специалистом высокой квалификации. Словом, нужен дифференцированный подход.

Спорщиков попытался примирить директор. Он высказался за компромиссный вариант: половину контрольного пакета поделить на всех, включая неработающих ветеранов завода, равными долями, а другую половину распределить в зависимости от стажа, квалификации, сложности выполняемой работы, наличия наград и поощрений или, напротив, мер наказания. На том и порешили.

Отдел по акционерной собственности несколько дней проводил сложные подсчеты. Наконец, список будущих акционеров с причитающимся им количеством акций был обнародован. Не обошлось, конечно, и без недовольных, но большинство принцип распределения акций устроил. Выявились и обладатели солидного пакета акций. Самым «богатым» становился бывший директор завода Малышев.

Наконец, все документы для акционирования были готовы и представлены в областной комитет по управлению имуществом. Получив одобрение комитета, администрация Славского района зарегистрировала акционерное общество открытого типа «Славский машиностроительный завод «Молмаш». Заводчане из наемных работников превратились в собственников. Впрочем, тогда мало кто из них осознал важность момента.

На общем собрании акционеров были сформированы руководящие органы акционерного общества – совет директоров и правление. Андрей Панкратов вошел в состав совета директоров. Он был назначен генеральным директором завода, возглавил правление акционерного общества.

Покупка акций по открытой подписке шла вяло, и это беспокоило Андрея. Идеальным вариантом было бы продать пакет акций крупному инвестору, который бы вложился в техническое перевооружение завода, но шли месяцы, пакет таял, а солидного покупателя не находилось. Когда почти растаяли надежды, инвестор пришел с неожиданной стороны.

Как-то на исходе дня Панкратову позвонили из администрации района и сообщили о завтрашнем визите на завод иностранного гостя. В область по линии народной дипломатии прибыла делегация европейских общественных деятелей и предпринимателей для налаживания деловых контактов. Один из прибывших пожелал посетить с визитом завод «Молмаш». Так что, сказали на том конце провода, готовьтесь как следует принять неожиданного визитера.

Гость прибыл ближе к полудню. Это был мужчина солидных лет, высокий, худощавый, щеголевато одетый. Уже на пороге директорского кабинета он объявил по-русски с едва уловимым акцентом:

– Здравствуйте, я – Георг Зотофф. – Заметив недоумение на лице генерального директора, добавил громче: – Я – внук Ивана Егоровича Зотова.

Андрей не сразу понял, чей это внук. Когда дошло, принялся энергично и радостно пожимать руку прибывшему гостю. Усадил за стол, стал угощать чаем. Потекла беседа.

Внук рассказал историю свой семьи, оказавшейся за границей. Мать со старшим сыном прижились во Франции, средний обосновался в Бельгии, младший осел в Голландии.

– Младший из братьев – это мой отец, – объяснил Георг. – А я – младший из внуков Ивана Егоровича. Мне первому удалось приехать в Россию. Это наказ всей семьи – побывать на родине предков, посетить завод, если он еще сохранился. Прибыв в Россию, с радостью я узнал, что завод, основанный дедом, жив, и настойчиво напросился сюда приехать. Хоть что-нибудь из дедовского наследства еще осталось?

– Сами увидите, – заверил Андрей и повел гостя на экскурсию по заводской территории.

Георг то искренне восторгался увиденным в бывшей вотчине деда, то столь же откровенно огорчался. Его умилили сохранившиеся с зотовских времен постройки: круглая водонапорная башня из красного кирпича, один из производственных корпусов в стиле промышленной архитектуры конца XIX века, старое здание заводской конторы, в котором теперь располагались отдел главного конструктора и отдел главного технолога. В механическом цехе гость погрустнел: некоторые станки были едва ли не ровесниками его деда.

После экскурсии беседа продолжилась. Георг не стал скрывать тягостное впечатление от устаревшего станочного парка и заявил, что готов помочь его обновить.

– Вы можете это сделать в качестве совладельца завода, – предложил Андрей.

– Вы шутите! – изумился внук Зотова.

– Вовсе нет. На заводе еще не завершена приватизация, у Вас есть возможность купить по открытой подписке 12 процентов свободных акций и стать одним из крупных собственников. В качестве оплаты за акции хорошо бы получить новые металлообрабатывающие станки и линии.

– Прекрасное предложение! Я согласен! И семья обрадуется тому, что мы вновь причастны к делу, начатому нашим дедом.

Не откладывая в долгий ящик, добились разрешения на продажу пакета акций зарубежным потомкам основателя завода, составили перечень необходимого оборудования, оформили требуемые документы. Наследник Зотова уехал, а на заводе остались ждать результата. И он пришел – по железной дороге. На завод стало поступать новое оборудование – из Франции, Бельгии, Нидерландов. Добрая половина станочного парка обновилась.

Теперь появилась возможность обеспечить требуемое качество новых разработок, над которыми трудился конструкторский отдел под руководством Елизаветы Юрьевны Калугиной. Завод переходил на новую линейку продукции – комплект оборудования для небольших молочных заводов. Опытные образцы повезли на столичную выставку, где новинка приглянулась потенциальным покупателям. Пошли первые заказы, и не только из России. Заинтересовались новым оборудованием и за рубежом. Появилась валютная выручка. Завод воспрял.

Глава 16. Вызов принят

Генеральный директор Андрей Петрович Панкратов приболел, поэтому на доклад Баранов решил ехать к нему домой без предупреждения. Коротко сообщил о назойливой иномарке Лизе, главному конструктору завода – она напросилась с мужем.

Панкратовы жили вдвоем в небольшом красивом домике на окраине Славска. Сюда они переехали два года назад, оставив старую квартиру сыну Сергею. Дом стоял впритык к сосновому бору. Зелень могучих деревьев едва проглядывала сквозь пласты белейшего снега, под тяжестью которых ветви опасно прогнулись. Снег укутал толстым слоем и четырехскатную крышу дома, и землю вокруг. От калитки к высокому крыльцу вела широкая расчищенная дорожка. На крыльце заботливые хозяева приготовили веник, чтобы смести снег с обуви.

Анна встретила гостей у порога, провела в гостиную. Хозяин, облаченный в свитер и обутый в валенки, предупреждающе поднял руку:

– Обниматься не будем. И близко не подходите. Гриппую. Еще заразитесь от меня. Ну, что стряслось, Паша? Так внезапно нагрянул!

– Стряслось! Вновь пожаловал старый знакомый – Лошаго. Акции скупает!

Баранов коротко рассказал о непрошеных визитерах. Панкратов посерьезнел.

– Анюта, позвони Сереже – пусть подъезжает. Совет будем держать.

Пока дожидались Сергея, Анюта поила гостей чаем с домашним вареньем из костровских запасов. Родителей Андрея и Анюты уже не было на этом свете, оба дома в селе порывались продать, но – не поднималась рука. В Кострово супруги Панкратовы изредка наезжали, возделывали огороды, чтобы не оставлять домашние усадьбы в запустении. В город возвращались с деревенскими припасами. За чаем с вишневым костровским вареньем женщины и вели неторопливый разговор. Лиза спрашивала – Анна отвечала.

– Сережа не собирается еще раз жениться?

– Одного раза хватило. Бывшая жена с другим уже живет. Павлика к Сереже привезла. Сын – помеха ей в новой жизни. А Сережа уже два года холостякует, всё Алену никак забыть не может.

– А где она, кстати? Что слышно?

– Как услал ее Виталька неизвестно куда, по слухам, в Сибирь, так больше здесь и не появлялась. Вроде бы замужем.

Подъехал Сергей – разговор перешел в деловое русло.

– Сережа, какой у нас расклад по акциям? – спросил отец.

– Акции Малышева, которые он передал тебе в доверительное управление, оказались ко времени: после его смерти стали твоими.

Андрею вспомнилось, как после конференции трудового коллектива, на котором распределение акций было окончательно утверждено, бывший директор пришел в кабинет к Панкратову и предложил: «Андрей, бери мои акции. Я – одинокий человек, мне они ни к чему. А тебе пригодятся – всякое может случиться». Вот, похоже, и случилось.

– Если взять нас с Павлом и Лизой, что получается?

– На троих с Павлом Ивановичем и Елизаветой Юрьевной у вас – блокирующий пакет. И даже с лишком. Наследников Зотова я в расчет не беру. Там еще 12 процентов.

– Значит, опасаться скупки особо не стоит?

– Опасаться как раз надо. Акционер даже с небольшим пакетом получает все права собственника и может наделать нам неприятностей.

– А народ заводской уже продает акции? Или ты пока не в курсе?

– Ну, почему не в курсе! Информацией владеем. Пока смельчаков из наших работников – единицы. Люди побаиваются. Но визитеры нагло действуют: обходят квартиры, шантажируют скорым банкротством завода, да и цену за акцию предлагают в три раза больше, чем она торгуется на фондовом рынке.

– Лошаго мы давно знаем. А второй кто? Удалось выяснить? – вопрос уже к Баранову.

– Удалось кое-что. Альберт Жирков его зовут. Кандидат экономических наук. Москвич. Специалист по проблемным активам – так он рекомендуется. На самом деле специализируется на завладении чужой собственностью. Лошаго с недавних пор тоже этим промышляет. Тертые калачи оба! Предприятия перепродают, а вырученные деньги – в свой карман. Что будем делать, Андрей?

– Будем людям разъяснять, что к чему. А еще – надо самим скупать акции у тех, кто колеблется. Лошаго с Жирковым не будут долго в машине дежурить, офис откроют, помощников станут набирать. Надо будет внедрить к ним своего человека, чтобы собирал информацию и передавал нам.

Андрей на минутку задумался, потом заговорил снова:

– Ты вот, Паша, про карман упомянул. Деньги с нашего завода когда еще к ним потекут, да и потекут ли вообще – большой вопрос. А на скупку акций деньги нашлись уже сегодня – и деньги, судя по всему, – немалые. Я сомневаюсь, что Лошаго – первая скрипка в этом деле. С его бандитскими замашками – вряд ли. Да и в привычке у него действовать под прикрытием. Под чьим только на этот раз? У меня мысль: не рулит ли всем мой дружок детства Виталик Волосов? Они с Лошаго уже давно одной веревочкой связаны. Вспомните хотя бы про их монастырские делишки. Да и «Смычка» тоже мимо Волосова не прошла. Все одно к одному. На меня Волосов давно зуб точит. Почти уверен: и за скупкой акций Виталик стоит, на его деньги все и делается.

– Откуда же у него деньги? – усомнилась Лиза.

– А я думаю: деньги у Витальки есть, – убежденно проговорила Анна. – Я тогда не стала тебе рассказывать, Андрюша. Как раз по денежному вопросу мне и пришлось с ним встречаться…

– Когда? Где?

– Давно. В «Жар-птице».

Глава 17. Корпорация «Жар-птица»

Виталий Волосов после выборов директора завода, скрепя сердце, смирился с тем, что Панкратова ему не достать. По крайней мере, пока. Впрочем, ненависть к сопернику теперь сменила не менее сильная страсть – страсть к деньгам.

Когда Лошаго посадили за аферу с иконами, Виталий прибрал к рукам его лесопилку в монастыре. Поставил во главе оказавшегося не у дел Люсина. Вскоре лесничий Баранов покинул свой пост – его пригласил на завод Андрей. Теперь ничто не мешало беспрепятственно пользоваться дармовым лесом. На лесопилке круглые сутки трудились полупьяные мужики, два грузовика практически ежедневно увозили под Москву брус и доски. Деньги потекли рекой. Их Виталий прятал в подвале своего особняка.

А вот к партийной карьере он охладел. Особенно после того, как Съезд народных депутатов отменил шестую статью Конституции – о КПСС как руководящей и направляющей силе советского общества, ядре политической системы. Оставаться внутри ядра, лишенного силы, расхотелось.

В девяностом году Волосов на альтернативной основе избрался в областной совет народных депутатов по Славскому сельскому округу. В совете возглавил постоянную комиссию по сельскому и лесному хозяйству, вошел в президиум совета. Получил право работать в совете на постоянной штатной основе, за зарплату – пост первого секретаря горкома партии покинул. Вскоре грянул августовский путч. После поражения заговорщиков партийные органы были распущены. Виталий хвалил себя за то, что вовремя сориентировался и избежал унизительной роли первого лица, в одночасье лишенного власти.

Работа в совете имела ценное преимущество – он мог вольно распоряжаться своим временем. Его Виталий посвящал новой страсти – накоплению денег. Их он теперь держал в надежном коммерческом банке. Особняк приватизировал, но бывал в нем редко, когда приходилось наезжать в округ, встречаться с избирателями.

После смерти родителей Алла унаследовала их четырехкомнатную квартиру в областном центре. Дочь жила далеко – в Сибири. С женой сохранялись лишь формальные отношения. Располневшая и подурневшая Алла уже давно не привлекала его как женщина. Высокий, подтянутый Виталий выглядел молодцевато, лишь благородная седина выдавала его возраст. После секретарши Татьяны он утратил счет стройным, голубоглазым блондинкам – ни от одной из них отказа не было. И ни перед кем из своих любовниц он не имел никаких обязательств. Только секс, не обремененный глубокими отношениями. Легким отношениям он предавался в перерывах между непыльной работой и бизнесом, которым Виталий теперь мог заниматься вполне легально. У него было уже пять пилорам в разных уголках области. Высокое положение позволяло пользоваться лесом бесконтрольно. Счет деньгам пошел на миллионы. Для надежности все капиталы Волосов перевел в один из европейских банков.

С непыльной работой пришлось распрощаться вскоре после октябрьского конфликта девяносто третьего года. В новую областную думу избираться не рискнул. Высвободилось время – его надо было чем-то занять. И Виталий задумал соорудить финансовую пирамиду местного масштаба – рекламный Леня Голубков, агитировавший доверчивых граждан вкладываться в МММ Сергея Мавроди, натолкнул его на это решение. Волосов зарегистрировал финансовую корпорацию под многообещающим названием «Жар-птица». Головной офис разместил в своем славском особняке.

Корпорация распространила влияние и на две соседние области. Пришлось потратиться на рекламу – в телеэфире, на радио, в газетах, на уличные баннеры. Бросил солидный куш на первые баснословные выплаты вкладчикам. Затраты понес из собственных капиталов. Но вскоре в «Жар-птицу» потекли чужие деньги – людская молва распространялась быстро, возможность поправить пошатнувшееся из-за гайдаровских реформ финансовое положение привлекала представителей разных слоев населения. Корпорация обрастала штатом наемных сотрудников. Устав от рутинной работы, Виталий искал надежного человека, которому мог бы доверить управление пирамидой.

Как-то, подсчитывая недельную выручку, он засиделся в своем особняке. От приятного занятия отвлек громкий стук в дверь. Кто-то пренебрег звонком. Стук повторился с более настойчивым грохотом. Виталий пошел к двери.

– Кто? Я никого не жду!

– Открывай, хозяин! Свои!

Голос показался знакомым. Виталий отодвинул массивный засов. На пороге стоял Петр Лошаго – собственной персоной. Отстранив хозяина, бесцеремонно прошел в гостиную и воззрился на стол, заваленный грудами бумажных денег.

– Ничего себе! Богатеешь, хозяин! Хваткий ты мужик! Пилораму мою присвоил, теперь народ обираешь. Где твоя партийная совесть?

– Там же, где и твоя беспартийная! Откуда взялся? Ты же вроде в тюрьме…

– На воле, давно на воле. Тебя долго разыскивал. Пока не вспомнил про этот особняк. А как узнал про «Жар-птицу» сразу понял: это Виталий Васильевич людей облапошивает. И решил тебя навестить. Помнишь, должок за тобой остался: не сдал я тебя тогда. Да и на пилораме моей ты поживился. Так что бери в долю!

Вот и появился помощник. Виталий не обольщался на его счет. Лошаго своего не упустит. Пришлось делиться с ним доходами и в корпорации, и в лесном бизнесе. Организационную работу с сотрудниками и вкладчиками теперь взял на себя Лошаго. Действовал в свойственной ему грубой манере. Виталий не придавал этому значения – а зря. Пирамида стала рушиться. Молва покатилась в обратную сторону. Вкладчики стали требовать возврата денег раньше оговоренного срока. Возле офисов корпорации возникали стихийные пикеты. На бумажных плакатах появились надписи типа «Волосов – грабитель!». А то и похлеще. В это же время накрывались медным тазом деньги вкладчиков МММ. Виталий решил: пора прикрывать лавочку.

Когда он окончательно подчищал дела в головном офисе, в особняк пришла Анюта. Возраст не был ей помехой – стройная, блондинистая, голубоглазая. От неожиданности Виталий оторопел: уж Анюту-то он здесь меньше всего ждал увидеть. Обрел дар речи, бросился навстречу.

– Ты! Какими судьбами? Как я рад, как я рад! – Виталий стал целовать руки, попытался обнять. Анюта отстранилась.

– Сядь, Виталик! Я к тебе по делу.

– Какое может быть ко мне дело? У тебя?

– Виталик, верни деньги моим коллегам-учителям. Ты их разорил!

– С какой стати! – Виталий попробовал было взъерепениться. – Они сами принесли деньги.

– Но обратно не получили. Ни денег, ни процентов. Твоя «Жар-птица» оказалась обманом. Так что верни.

Виталий молча подошел к сейфу:

– Сколько они заплатили?

Анюта назвала сумму. Виталий достал несколько пачек, помедлив, добавил еще одну и протянул деньги Анюте. Она положила их в сумочку и пошла к двери. Такая же стройная, такая же красивая. Виталий провожал ее тяжелым взглядом. Лишь одна женщина на всем белом свете имела над ним власть. Но это была не его женщина…

Злобная ненависть к сопернику, притихшая на время, пробудилась с новой силой.

Глава 18. Захват

Прикрыв «Жар-птицу», Виталий решил на какое-то время затаиться, чтобы не разделить участь недавно арестованного Мавроди. Приют нашел в Риге, где ему помог обосноваться бывший приятель по комсомолу. Вел Волосов скромный образ жизни, ни с кем не общался. Деньги, положенные в зарубежный банк, приращивались за счет процентов.

Из спячки вывела передача, на которую Виталий случайно наткнулся, включив российский телеканал. Шел репортаж с международной машиностроительной выставки. Среди участников он увидел Андрея. Окруженный зарубежными партнерами, генеральный директор завода «Молмаш» увлеченно рассказывал о новом комплекте оборудования, разработанного на предприятии, демонстрировал опытные образцы. Виталия захлестнула зависть. «Доволен? На гребне успеха? – пробормотал он. – Ну, погоди! Рано радуешься! Я тебя разорю! Отберу завод».

Вернувшись на родину, Волосов без труда разыскал своего компаньона Лошаго. Встречу назначил в славском особняке – он будто магнитом манил к себе Виталия. Лошаго еще более обрюзг, обзавелся животом, нос приобрел багровый оттенок.

– Не бережешь себя. Пузо нарастил, водку хлещешь без меры, – укорил Виталий, едва Петр переступил порог.

– Зато ты такой же красавчик! От девок по-прежнему отбою нет?

– Не до девок! За новое дело пора браться.

– Что на этот раз? Банк ограбим?

– Оставь свои бандитские замашки. Про слияния и поглощения что-нибудь слышал?

– А как же! Выгодное дельце. Кого поглотить собрался?

– Панкратова – кого же еще!

– Зазнобу свою все никак забыть не можешь? Видел я ее как-то раз в городе. Аппетитная бабенка! Жаль, не тебе досталась…

– Заткнись! К делу давай.

– Давай к делу. Есть у меня пара-тройка ребят с автоматами. Нагрянем на завод и вмиг захватим. Плевое дело.

– Нет, такой простой способ мне не подходит. Схему посложнее придумал: мы завладеем другим заводом, а потом Панкратова поглотим. Есть такой завод – «Смычка». Вот им мы сначала и займемся.

Захват готовили тщательно. Раздобыли сведения о составе собственников «Смычки». Перед выездом к месту операции Виталий сам проинструктировал лошаговских «ребят». Три мордоворота без малейших признаков интеллекта внимали наставлениям сосредоточенно, но доходило до них плохо. Один, видимо, верховод, перебил:

– Короче, хозяин! Не первый раз на грабеж идем!

– Это не грабеж, а смена собственника. Без грубостей. Сделаем все интеллигентно.

В город, где располагалась «Смычка» поехали на волосовском джипе. Заранее арендовали пустующую квартиру на окраине. Лошаго отправился на разведку. Выведал распорядок дня директора. Узнал, где тот живет. Налет на завод решили не делать. Рано утром вломились в директорский дом. Хозяин чаевничал, его жена хлопотала на кухне. Под дулом наведенного автомата директор с головы до пят покрылся испариной, утратив дар речи. Его жена впала в обморочное состояние.

Виталий уверенно держал роль, пользуясь внезапностью вторжения и информированностью. «Смычка» после приватизации считалась народным предприятием. По этим прикрытием реальными владельцами были сам директор и еще несколько человек из руководящей верхушки.

Отстранив мордоворота с автоматом, Виталий подвинул стул, уселся напротив директора, низкорослого полного мужчины с одутловатым лицом.

– Как себя чувствуете, Иван Иванович?

– Что вам надо? – обрел, наконец, голос директор. – Я скоро ухожу, мне надо на работу.

– Спешить вам сегодня не стоит. Важный вопрос будем решать. Пора поделиться собственностью, Иван Иванович. Теперь заводом мы займемся.

– На каком основании? У нас народное предприятие! Завод принадлежит всему коллективу!

– Давайте соберем коллектив. Всем любопытно будет узнать, кто реально владеет заводом. Красный директор Сарычев и четверо его дружков. Ловко вы коллектив обвели вокруг пальца! За это и в тюрьму, если мы посодействуем, можно угодить!

– Как обо всем узнали?

– Неважно. Из надежных источников.

– Вы не имеете права! Я буду жаловаться!

– Не советую. Мои люди навестили и семью вашего сына. Пока мы не договоримся, сынок будет под дулом автомата.

Сарычев вновь покрылся испариной. Виталий с улыбкой наблюдал, как директор дозревает. Наконец, тот хрипло произнес:

– Что я должен сделать?

– У вас пятьдесят семь процентов активов завода в собственности?

– Откуда вы?.. Впрочем, глупый вопрос. Да, у меня контрольный пакет.

– Его вы безвозмездно передаете мне. Бумагу я заготовил, осталось только подписать. Вашим друзьям о нашем договоре знать не обязательно. Вы по-прежнему остаетесь директором, но реальным руководителем буду я.

Тяжело вздохнув, директор подписал договор о переуступке права собственности на свою долю новому владельцу. Захват завода завершился бескровно и бесшумно. Зарегистрировать договор было делом техники. Так Виталий, не вложив ни рубля, обрел многомиллионную собственность.