Соперники. Любовно-производственный роман

Обрел-то обрел, но как ею распорядиться, Волосов представлял плохо. «Смычка», производившая то же оборудование, что и в советские времена, едва сводила концы с концами. Виталий понимал, что поглотить более успешный «Молмаш» не удастся. Он уже жалел о необдуманном шаге по завладению «Смычкой». Но что сделано, то сделано. Надо было искать другие подступы к Панкратову.

Выход неожиданно подсказал Сарычев. Он прознал о заказе из бывшей братской республики на комплекты оборудования для небольших молочных заводов.

– Давайте возьмемся! Что сами не производим, на других заводах разместим. Они предоплату дают и цветным металлом обеспечивают.

Виталий согласился. Но заказ достался «Молмашу». Тогда Лошаго, способный мыслить материально и прямолинейно, и предложил совершить налет, завладеть цветметом. Панкратов сорвет заказ – это будет сокрушительным ударом по его репутации. Да и огромный штраф заказчику придется заплатить.

Чем закончился налет, мы уже знаем. «Смычку» пришлось продавать задешево.

От сокрушительного провала Виталий впал в ступор. Он уже почти совсем отказался от мести ненавистному сопернику. И семь лет Панкратова не трогал. Так продолжалось бы и дальше, если бы не встреча с Альбертом Жирковым.

Глава 19. Родственные натуры

В Славске Альберт Жирков оказался неожиданно для себя. Вопреки обыкновению он увязался за женской юбкой.

В свои тридцать три года Альберт считал, что не способен на импульсивные поступки. И вот – не удержался. Впрочем, этому способствовали предшествующие обстоятельства, которые в какой-то мере оправдывали сбой в поведении.

Альберт, коренной москвич, сразу после школы поступил в престижный столичный вуз, окончив его с красным дипломом. Его охотно оставили на кафедре. Побыв положенное время аспирантом, успешно защитил диссертацию, став кандидатом экономических наук. Но научная стезя его не прельстила. Покинув альма-матер, Альберт два года проработал в правительственных структурах, приобрел полезные связи во властных кабинетах. Но и чиновничья карьера его не влекла. Хотелось не зависеть от начальства, а вершить судьбу самостоятельно. И он ушел в бизнес.

Но и с бизнесом не сложилось. Хлопотным это оказалось и нервным. Налоговая инспекция наседает, менты покоя не дают. А прибыли – кот наплакал. Вспомнил тогда Альберт тему свой диссертации (отъем собственности, слияния и поглощения) и решил применить знания на практике, найти способы быстрого обогащения. Порылся в Интернете. Отыскал своего рода рейтинг специалистов специфического профиля. С одним из них, отъявленным дельцом Борисом Рискиным, близко сошелся. Вместе они по дешевке скупили блокирующий пакет акций домостроительного комбината в подмосковном городе. Акции покупали у спившихся рабочих, пенсионеров, которые предпочли живые деньги, пусть и мизерные, взамен каких-то непонятных акций. Комбинат продали в третьи руки – деньги поделили и положили в карманы.

Дальше Альберт действовал самостоятельно. Используя разные схемы, усвоенные при подготовке диссертации, он прибрал к рукам маслоэкстракционный и эфирный заводы в южных городах. Выгодно их перепродал. Стал состоятельным человеком. В рейтинге специалистов по проблемным активам (так изящно он себя называл) входил в первую сотню. А всего таких ловкачей в рейтинге было более тысячи.

Обжегся Жирков, пытаясь продать по поддельным учредительным документам ликеро-водочный завод. По обвинению в мошенничестве угодил в следственный изолятор, где провел восемь месяцев. На суде был освобожден из-под стражи за недостаточностью улик.

Пребывание за решеткой Альберт вынес с большим трудом. Вновь в камеру не хотелось Поэтому решил на время от дел отойти, затаиться. Но и затворничество стало тяготить. Заглянул в родной вуз проведать знакомых, а выходил из него в ранге преподавателя. Альберту предложили прочитать выпускникам факультативный курс лекций по экономической безопасности и принять у студентов зачеты.

Он положил глаз на нее на первой же лекции. Высокая, румяная, с выдающимися формами девушка заметно выделялась на фоне худосочных, бледных однокурсниц. Природную красоту дополняла толстая русая коса до пояса – предмет зависти коротко стриженых девиц – таких было большинство в просторной аудитории.

Девушку звали Инга Орешкина. Иногда на лекциях она останавливала внимательный взгляд карих глаз на молодом преподавателе, который хорошо подвешенным языком излагал довольно специфичную тему, стараясь придать ей черты детективного романа. Но одаривала Альберта своим взором девушка нечасто и не долго. Слушала невнимательно. Альберт подозревал, что в мыслях она пребывает далеко за пределами аудитории и слова преподавателя воспринимает вполуха. «Ничего, на зачете сойдемся поближе», – подбадривал себя Альберт.

Так оно и случилось. На зачете Инга знанием темы не блистала, как, впрочем, и многие другие. Но другим Альберт зачеты ставил, а Орешкиной предложил прийти еще раз – после всех.

– Садитесь поближе, Инга. Зачет я вам поставил. Давайте просто поговорим.

И Альберт принялся рассказывать смешные истории из своей студенческой жизни. Комично изображал действующих лиц. Настороженность у девушки прошла, она слушала заинтересованно, слегка приоткрыв рот в полуулыбке. А Жирков ею любовался. Одета была Инга строго – в черную юбку ниже колен и свободную белую блузку. Которая, тем не менее, не могла скрыть ее высокую грудь. Окрыленный пробудившимся интересом девушки, Жирков подсел поближе к Инге, положил руку на колено и стал двигать ее вверх по бедру. Переместился на грудь. Другой рукой обхватил за плечи и смачно впился в губы. Девушка яростно вырвалась, отвесила Альберту пощечину, схватила зачетку и выбежала из аудитории.

В свои тридцать лет Альберт был холостяком, но недостатка в женском внимании не испытывал. К отношениям привык легким, необременительным. Желающих поддерживать такие отношения находил без труда. Реакция Инги на его приставания удивила. Жирков решил найти ее, чтобы извиниться и продолжить знакомство. В деканате узнал: студентка Орешкина жила в общежитии. В каком общежитии конкретно, в деканате не знали. Альберт обошел почти все университетские общежития. На поиски ушла неделя. Нашел девушку, с трудом уговорил выйти во двор. С жаром в голосе стал извиняться:

– Инга, простите! Затмение какое-то нашло. Но оправдательный момент у меня есть: вы мне очень-очень нравитесь. Еще с первой лекции понравились.

Долго Альберт извинялся-каялся, пока не вымолил прощение. Когда девушка собралась возвращаться в общежитие, он спросил с надеждой:

– Мы еще встретимся?

– Вряд ли. Я диплом сегодня получила. Завтра утром уезжаю.

– Куда?

– Домой, в Славск. Отдохну и пойду работать на завод.

Альберт рассчитывал, что скоро забудет об уехавшей девушке. Не получалось. Клял себя за ненужную привязчивость. Месяц терзаний – Инга не забывается. Решил ехать в Славск. Завел черный джип и рано утром отправился в неблизкий путь. Добрался еще засветло.

Славск представлялся Жиркову глубокой дырой, но оказалось, что город вполне себе симпатичный. Две реки через него протекают. Старина сохранилась. Дворы утопают в зелени. И гостиница под милым названием «Светлица» выглядит современно.

Сняв номер-люкс, Альберт спустился в ресторан поужинать. В зале было безлюдно. Заняв столик, Альберт стал изучать меню.

– Можно к тебе?

Альберт поднял глаза: высокий мешковатый мужчина навис над столом.

– Свободных мест полно.

– Не люблю сидеть в одиночку.

– Мне не жалко – садитесь.

Мужчина, назвавшийся Петром, заказал графинчик водки и мясной салат. Выпил и принялся за закуску. Чтобы завязать разговор, Альберт поинтересовался:

– Городок, я вижу, патриархальный. Наверное, и промышленности путной нет?

– Как не быть! – Лошаго (а это был, конечно, он) обрадовался возможности поговорить. – Завод «Молмаш» вовсю гремит. Дипломы на выставках берет. Компаньон мой на него давно зуб точит. Не на сам завод, а на директора.

– Чем он досадил вашему компаньону?

– Бабу не поделили. Давно еще. Никак забыть не может. Разорить мечтает соперника, но не знает как.

– Я готов помочь компаньону. Опыт есть.

Лошаго откровенно обрадовался такому предложению. Альберт в общих чертах рассказал о своем послужном списке, про СИЗО, естественно, умолчал. Зато в красках расписал легкие способы завладения заводами. Лошаго слушал заинтересованно. Достал мобильник, позвонил. Наутро Альберт навестил Волосова в его особняке. Родственные натуры сразу поняли друг друга. Договорились вложиться в рейдерскую акцию поровну, поровну разделить и барыш при ее успешном завершении.

Увлекшись, Жирков как-то забыл о цели своего приезда. Вспомнив об Инге, пожалел, что не спросил ни адреса, ни на какой завод девушка собралась на работу. Впрочем, можно не гадать: наверняка это «Молмаш». Надо барышню разыскать, в предстоящей акции она может пригодиться. Альберт довольно потер руки: романтический флер с него почти спал, а деловая хватка вернулась. Подготовку к операции можно начинать.

Глава 20. Двойной агент

Инга Орешкина уже полгода работала на заводе. Определили ее в отдел по акционерной собственности. Девушка слабо представляла, чем будет здесь заниматься. Кроме нее, в отделе работала Наталья Ивановна, женщина в возрасте, начинавшая еще в советские времена экономистом в плановом отделе. Она и успокоила Ингу: ничего сложного в работе не будет, надо вести учет акционеров и не допускать ущемления их прав.

А руководил отделом Сергей Панкратов – сын генерального директора. Самого генерального Инга впервые близко рассмотрела, когда Андрей Петрович зашел в отдел. Держался просто, без начальственной напыщенности. Он даже коротко с новой сотрудницей побеседовал. Инга обмолвилась: ее дедушка долго на заводе токарем работал, по его уговорам она и в университет поступила, и на завод попросилась. Андрей Петрович, оказалось, давно знал деда, сказав, что еще студентом техникума на практике работал рядом с ним.

Отец и сын чем-то были неуловимо похожи, хотя внешне и различались. Инга исподволь их разглядывала, сравнивая. Андрей Петрович коренаст, Сергей высок ростом, сын светловолос, отец – темный шатен с заметной проседью. Лицо у отца – будто вырубленное, у сына черты более мягкие. Но вот волевые подбородки, упрямые складки между бровей – одинаковые. Одевались они тоже по-разному. Отец – в строгий деловой костюм несколько старомодного покроя, сын предпочитал спортивный стиль – джинсы, клетчатая ковбойка, свитер.

Когда Сергей вышел провожать директора, Наталья Ивановна рассказала Инге: Андрей Петрович буквально спас завод в начале девяностых. Тогда выпускали лишь один вид продукции – сепараторы. Это было губительно для завода. Панкратов задумал разработать комплект оборудования для небольшого завода: молокохранильные танки, сепараторы, пастеризаторы, оборудование для производства кефира, сметаны и творога, разливо-укупорочные автоматы. И все это – миниатюрное, не требующее больших площадей. Андрей Петрович ночами сам стоял у кульмана, конструировал. Ему и главному конструктору Елизавете Юрьевне Борисовой удалось создать уникальный комплект оборудования для мини-заводов. Когда появились фермерские хозяйства, они и стали первыми покупателями. Потом мини-заводы пошли и за границу, а валютная выручка помогла пережить и «черный вторник», и «черный четверг», и дефолт.

Поведала Наталья Ивановна и семейные подробности о Панкратовых. У Андрея Петровича – жена-красавица, до сих пор прекрасно сохранилась. Единственный сын Сергей, учась в Москве, женился, но с женой отношения не сложились – развелись. Поговаривают, причина в том, что Сергей все никак не может забыть свою первую любовь. У бывшей жены – новая семья, а сын Павлик живет с отцом.

Нетрудно догадаться, что Инга без ума влюбилась в своего начальника. А он ее откровенно не замечал. Неискушенная в искусстве обольщения, девушка стала приходить в обтягивающей одежде, рельефно выделяющей ее телесные достоинства. Но продолжалось обольщение недолго. Сергей вскользь посоветовал на работе быть одетой скромно, чем вызвал потоки слез у девушки. Отчаявшись завоевать сердце начальника своей внешностью, Инга старалась выложиться на работе в надежде на похвалу. Начальник изредка лишь удовлетворенно кивал в ответ на ее старания. Не в силах выдерживать сердечных мук, девушка однажды (в отсутствие Натальи Ивановны) выпалила:

– Сергей Андреевич, вы не хотите куда-нибудь меня пригласить?

Начальник удивленно поднял голову:

– В смысле?

– Ну, на свидание. В кино, в ресторан…

– Инга, у вас это обыкновенная девичья влюбленность, – как можно мягче заговорил Сергей. – Многие этим переболели. Влюбленность пройдет – любовь придет. Вокруг столько достойных парней!. Так что выбросьте из головы ваши романтические фантазии. – И добавил чуть строже: – На работе лучше поддерживать чисто служебные отношения.

Разговор проходил вечером в пятницу. Два выходных Инга проплакала. А в понедельник на работе изо всех сил старалась держаться отчужденно. Вечером, когда возвращалась домой с завода, рядом притормозил черный джип. Из него выскочил Жирков, распахнул дверцу, приглашая садиться. Инга колебалась недолго. Хотелось отомстить отвергнувшему ее начальнику поездкой с москвичом в роскошной машине, благо эта сцена происходила на глазах идущих с работы заводчан. И девушка впорхнула на переднее сидение джипа.

Прошлым летом Жирков все-таки разыскал Ингу. На окраине города, в доме деда. Тот вдовел, и любимая внучка скрашивала его одиночество. Визитер деду не понравился с порога. Столичного хлыща ждала холодная встреча. Так что с Ингой он успел обмолвиться несколькими словами. Узнав, на какой завод девушка пойдет работать, горячо одобрил ее выбор. Прощаясь, сказал, что приедет еще. И вот – объявился.

– Ну, куда едем? К строгому деду? – весело поинтересовался Альберт.

Девушка задумалась. Упрямо качнув головой, решила: мстить так мстить! На всю катушку!

– Я не спешу. Вечер – в твоем распоряжении.

Жирков удовлетворенно хохотнул:

– Тогда – в ресторан. Идет?

– Идет! Век не была в ресторане.

Поселился Альберт опять в «Светлице», в том же люксе. В ресторане выбрал тот же столик, за которым летом беседовал с Лошаго. Девушка заинтересованно оглядывалась: в «Светлице» она была впервые, да и ресторанный опыт у нее был мизерный.

Ужин начался с бокала шампанского. Жирков развернул меню, предложив на выбор все, что нравится. Пили терпкое полусладкое вино, закусывали изысканными блюдами. Инга млела и постепенно пьянела – с алкоголем воспитанница старорежимного деда прежде почти не дружила. В девять вечера заиграл оркестр, появилась ярко накрашенная певица – под медленную музыку Жирков повел девушку танцевать. Не забыв о полученной пощечине, поначалу волю рукам не давал, но под влиянием винных паров и завораживающей музыки осмелел, опуская в танце ладонь ниже талии, а другой рукой будто ненароком касался груди. А Инга млела – и от выпитого, и от романтической музыки. Да и столичный кавалер уже не казался ей противным.

Вечер закончился в гостиничном люксе и продолжился ночью. Утреннее пробуждение для Инны было ужасным. Она обнаружила себя в гостиничной постели, причем – совершенно обнаженной. Одежда была аккуратно сложена на прикроватной тумбочке – видимо, педантичный Жирков постарался. Его самого в постели уже не было. Судья по шуму льющейся воды, Альберт плескался в душе. Вышел оттуда одетым в завернутое вокруг бедер полотенце. Бросил ей банный халат.

– Уже проснулась? Чудный был вечер, прелестная ночь!

– Прекрати! Что ты со мной сделал?

– Всё! И тебе очень понравилось. Ты стонала от наслаждения…

– Негодяй!

– Ну, зачем же так? Ты ведь уже большая девочка, извини за банальность. А ночью стала совсем-совсем взрослой.

Пререкаться не было ни сил, ни времени – Инга опаздывала на работу. Наскоро собравшись, выбежала из номера. Жирков прокричал вслед: после работы ее встретит. И встречи продолжились. Девушка теперь уже не могла квартировать у деда, перебралась к родителям. Альберт по вечерам подъезжал к заводу, Инга садилась в машину, и они ехали то в кино, то на спектакль местного драмтеатра. Ужинали в ресторане, шли в люкс, но на ночь девушка больше не оставалась.

Альберт вскоре придал отношениям деловой характер. Объяснив, что готовит докторскую диссертацию, попросил Ингу снабдить его подробными сведениями об акционерах завода. Вечером девушка передала Жиркову всю папку, предупредив, что утром ее надо вернуть. Альберт, изменив привычному маршруту, довез Ингу сразу до родительского дома и распрощался. Утром вернул папку.

Спустя два дня, подходя к заводу, Инга обнаружила в некотором отдалении знакомый автомобиль. Что он делает здесь в ранний час? Ответ на этот вопрос выяснился в отделе. Наталья Ивановна поведала: какие-то два типа скупают акции. Встречают людей у завода, звонят по квартирным телефонам, уговаривают акционеров на дому. «Откуда у них номера телефонов и домашние адреса?» – возмущалась Наталья Ивановна.

Вечером Альберт за девушкой не заехал, Инга разыскала его в гостиничном ресторане. Альберт занимал столик рядом с грузным мужчиной, которой сразу же ей не понравился откровенно сальным разглядыванием. Девушка бросилась с места в карьер:

– Ты меня гнусно использовал! Вино, музыка, танцы, ухаживания – всё ради той злополучной папки. Ты – подлец!

– Сядь, Инга, успокойся. Все было по-настоящему. Я же тебя люблю. Но дела есть дело.

– Диссертация твоя – обман. Ты приехал скупать акции.

– Хочу стать акционером – что в этом плохого? Да ты сядь, выпей с нами.

– Еще чего! Не хочу иметь с тобой ничего общего!

– Да все-таки успокойся, сядь. Ты мне нужна по делу.

– По какому еще делу?

– Мы с Петром Никитичем, – кивок в сторону соседа по столу, – открываем офис в центре. Увольняйся с завода, будешь работать с нами. Зарплата в два раза выше.

Инга после этих слов ощутила всю глубину своего падения. Ей предлагают стать сообщником в темных делишках. Это ужасно! А главное – она предала своего любимого Сергея Андреевича. Что же делать? Инга выбежала из ресторана и всю дорогу до дома не могла успокоиться. Провела бессонную ночь. Придя на работу, одним духом все выложила начальнику. А заключила свой рассказ запальчиво:

– Я – предательница! Теперь вы меня должны уволить!

Реакция начальника была неожиданной. Вспомнив наказ отца о внедрении к рейдерам своего человека, он предложил девушке:

– Отказываться от предложения поработать в их офисе не надо.

– Как это?! – оторопела Инга.

– А так. И увольняться с завода не надо. Мы командируем вас в офис со специальным заданием: узнавать их планы и нас информировать. Пусть думают, что работаете на них. Дезинформацию мы подготовим. Будете двойным агентом, – пошутил Сергей.

Инга впервые за долгое время вздохнула с облегчением:

– Я согласна! Спасибо, Сергей Андреевич!

– Вот и отлично! Мы с вами еще посмотрим, кто кого.

Назавтра Инга, вспомнив занятия в школьном драмкружке, изобразила из себя фурию, пулей ворвавшись в офис. Отвесила Альберту хлесткую пощечину.

– Радуйся, гад! Меня с завода уволили!

– Ну и прекрасно! У нас поработаешь.

С этого дня Инга и стала двойным агентом.

Глава 21. Нажим «сверху»

Вечером раздался звонок из администрации области. Генерального директора завода вызывал к себе заместитель губернатора Померанцев.

– По какому вопросу? – поинтересовался Андрей.

– Узнаете при встрече, – односложно ответствовала секретарша.

Несколько обеспокоенный, Панкратов пригласил на разговор начальника службы безопасности.

– Померанцев, замгубернатора – кто, откуда? Что-нибудь знаешь о нем?

– Дмитрий Матвеевич. Отставник. Начинал службу в КГБ. В администрации недавно, курирует силовой блок.

– Интересно, зачем я ему понадобился?

– Примерно догадываюсь, – Борисов помрачнел. – Но хотелось бы ошибиться. Вернешься – расскажешь.

В десять утра Панкратов уже был в приемной. Ждать долго не пришлось. Зазвонил телефон.

– Да, уже здесь. – Секретарша, ответив шефу, взглядом кивнула на дверь в кабинет.

Андрей вошел, бегло оглядел обстановку. Кабинет был обставлен в позднесоветском стиле. Ворсистый ковер у входа. Большой книжный шкаф у стены. Два стола буквой Т. Тот, что длиннее, покрыт светлым шпоном с полировкой. Вдоль – два ряда жестких стульев с высокими спинками. К большому столу приставлен еще один – поменьше, тоже полированный, за которым и сидел хозяин кабинета. На незахламленном столе – массивный письменный прибор с набором ручек и карандашей, кожаная папка. На тумбочке сбоку – три телефонных аппарата: черный, красный и белый. Над головой Померанцева – большой портрет президента. Из обстановки выбивалось разве что современное вертящееся кресло, на котором и раскачивался туда-сюда замгубернатора, направив на вошедшего цепкий, колючий взгляд. Открыл кожаную папку, достал какие-то бумаги.

– Располагайтесь, Панкратов. Как обстановка на заводе?

– Нормальная обстановка. Деловая.

– У меня – другие сведения. Завод находится в предбанкротном состоянии.

– Кто вам сказал такую чушь! Просроченных долгов перед кредиторами у завода нет.

– Вот и хорошо. Но инвестиции вам не помешают. Почему никак не договоритесь с «Капитал-инвест»?

– Как с ними договариваться? Пришли тайком, с заднего хода. Завладели конфиденциальной информацией, скупают акции по завышенной цене. Мы вынуждены принимать меры по охране акционерной собственности.

– Товарищи у меня вчера были. У компании – серьезные намерения. Готовы вложиться в техническое перевооружение завода. Взамен требуют блокирующий пакет акций. Я им пообещал.

– Зря пообещали! Перевооружение на заводе и так идет непрерывно белее десяти лет. А акции этим проходимцам даже я, генеральный директор, обещать не могу, а вы – тем более.

– Не забывайте, где находитесь! Здесь – власть! Мы заботимся о развитии промышленности.

– Если заботитесь – не мешайте работать! – Андрей повысил голос.

Померанцев впервые за время разговора встал, Роста он оказался невысокого, широк в плечах, с непропорционально маленькой головой на короткой шее. Крупный нос, узкие немигающие глаза. Ими он и сверлил Панкратова. Процедил сквозь зубы:

– Жаль, что вы меня не поняли. У завода непременно будут проблемы – тогда за помощью к нам не обращайтесь. Все! Я вас больше не задерживаю.

Вечером Андрей пересказал эту сцену в лицах Борисову. Тот все больше мрачнел.

– Одно не пойму, как Виталька на него вышел? – проговорил Андрей. – Судя по разговору, у Померанцева он был вдвоем с Жирковым.

– Пока ты ездил в губернию, я по своим каналам пробил подробности биографии Померанцева. В советское время он часто по линии КГБ сопровождал комсомольские делегации за рубеж. А Волосов эти делегации возил как руководитель. Так они, вероятно, и сошлись. Старые знакомцы!

– А Померанцеву зачем наш завод? Не думаю, что по старой дружбе, бескорыстно решил на нас надавить…

– Посмотри, что на самом верху делается! Силовики вторгаются в бизнес. Благо покровитель у них высокий. Самый высокий! Берут реванш за девяностые – тогда им от советского пирога почти ничего не досталось. Вот и Померанцеву Волосов наверняка пообещал от нашего пирога кусок.

В кабинет вошли Сергей вместе с Ингой Орешкиной.

– Отец, похоже, скупщики акций проиграли! Расскажи, Инга.

Девушка впервые оказалась в директорском кабинете. Заметно волнуясь, стала рассказывать:

– Позавчера вечером в офис «Капитал-инвест» внезапно приехал Волосов. Впервые за все время. В офисе оставались Жирков и Лошаго. Я хотела уйти, но Жирков меня остановил. Волосов велел доложить, как идет покупка акций. А вся статистика у меня. Назвала цифры: около шести процентов. На покупку за два месяца потрачено больше двадцати миллионов рублей. Волосов рассвирепел. «Полный провал», – кричал. Перед тем, как меня выставить из кабинета, сказал, что пора подключать власть. Что недавно назначенный заместитель губернатора – его старый знакомый. А вчера утром они с Жирковым уехали в область…

– Ну, вот видишь! – воскликнул Борисов. – Все подтвердилось!

Подтвердилась и угроза Померанцева. На завод нагрянули проверяющие: налоговая, пожарные, соцстрах, милиция. Целый месяц терзали все заводские службы, перешерстили документацию. Ничего существенного не нашли. Так, мелочи. Но нервы потрепали изрядно. Тревога по поводу скупки акций как-то отошла на второй план.

А в начале мая Инга Орешкина объявила:

– Все! В «Капитал-инвесте» скупка акций прекращена.

Сергей сообщил новость генеральному. Андрей радости не выказал.

– Зная Витальку, уверен: он не отступит. Придумает еще какую-нибудь пакость.

Но новую пакость приготовил не Волосов…