Дом презрения

Еще одно наблюдение, сплетенное из только что полученных ощущений: Дом, как бы это парадоксально ни звучало, так и не стал никому из нас домом, хотя бы вторым. Школу мы ненавидим, презираем, прогуливаем, но, думаю, мало кто будет отрицать, что за одиннадцать (в мое время – десять) лет у нас с ней налаживается энергетическая связь. Когда мы, прощаясь с ней, в последний раз проходим по ее коридорам, под потолками до сих пор как будто гуляет наш ребяческий смех, в кабинетах чувствуется то же напряжение перед диктантом, а за шкафчиками и сейчас хочется прижаться к дверцам сильнее, чтобы, не приведи Господь, не спалил какой-нибудь учитель. И все это волей-неволей привязывает к этим ненавистным сейчас, но любимым в вечности стенам. С Домом же все обстоит иначе. Находясь в нем, особенно в светлое время суток, ты не испытываешь ничего сверхъестественного, ничего такого, чтобы тяготило или отталкивало. Но только выйдешь за порог, как почувствуешь легкое, но облегчение, какое бывает, когда сходит на нет то незначительное напряжение внутри тебя, к которому ты привык или та легкая боль, которая стала частью полупрозрачной повседневности. Это блаженство тишины в квартире после долгой работы пылесоса. И это ощущение выявилось здесь у всех как бы невзначай, в ходе естественного циркулирования разговоров по отделу. На это же указывает и то обстоятельство, что сотрудники, уволенные или ушедшие по собственной инициативе, будто навсегда рассеиваются во внешнем мире, прерывая контакты любой близости с бывшими коллегами. У нас даже был случай, когда дело шло к свадьбе, но у будущего жениха сдали нервы, и он уволился. Бедняжка-девушка, до сих пор работающая у нас, видимо, подверглась самой страшной из пыток в отношениях – постепенному выветриванию любимого человека из жизни. Об этом говорила еще долго читавшаяся в ее лице озадаченность, с которой человек в вагоне метро смотрит то на окружающих, то на схему в надежде понять, проехал ли он свою станцию или нет. В общем, любые отношения здесь, выходящие за рамки формальных, как школьная любовь до гроба, только поделенная на ноль.

Люди словно бы выздоравливают от заразы, живущей в каждом из подчиненных Дома (или подчиненных Дому) и сжигают все мосты, ведущие к зоне карантина, как раньше сжигали одежду и дома чумных. Кто-то выздоравливает, потому что уходит, вдохнув непривычно легкой грудью только за порогом Дома, кто-то уходит, потому что выздоравливает, однажды утром обнаружив в себе его тлетворные споры…

Усилием воли я впираю свой взгляд в бумаги, проглядываю страницу за страницей общих сведений о процессе задержания, универсальных почти для каждого дела, пробираясь к заветному последнему развороту. Здесь обычно указывают вещи, изъятые у задержанного и представляющие ценность для следствия. По правде говоря, иногда для составления полного отчета достаточно заглянуть именно в эту графу, дающую адрес ячейки в нашем отделе вещдоков. Но, как и при прошлом изучении, графа оказалась пустой. Испытывая немалое облегчение, я перевернул последний лист так, что открылась оборотная сторона скрепленной степлером распечатки. И этот маленький торжествующий жест, какой многие из нас делают после прочтения толстой книги, привел меня к «сопутствующим материалам». Видимо, лист положили не той стороной перед скреплением. Видимо, секретари у нас столь же одаренные, что и люди с блокнотами на месте происшествия.

Не буду скрывать – сейчас во мне играет лишь желание смотаться отсюда поскорее. И все же адрес ячейки уже был у меня перед глазами, и от этого никуда не деться. Мне предстояло пройти по темному коридору мимо изолятора к ячейке «217». Если этот парень у нас задержится, должен признать, я мог бы стать настоящим асом челночного бега. В пакете на вакуумной застежке оказалась флешка. Краешки ее корпуса были прилично оплавлены, и, если бы я не знал обстоятельств дела, подумал бы, что пользователь пренебрег безопасным извлечением. Увидев ее, я уже почувствовал, что быстро я не отделаюсь. Что ж, так тому и быть, тем более что вся предстоящая ночь была в моем распоряжении. Ну, или я в ее.

В примечаниях к конфискату написали, что ни один видеофайл задержанным не был загружен в сеть и что флешку отдала его мама со словами, мол, она может быть полезна для следствия. На ней была всего одна папка под названием «видосы для блога», и с одной стороны я был рад от мысли совместить работу и развлечение, с другой – было немного жутко оказаться на этой импровизированной встрече подписчиков.

Немедля ни секунды, я выстроил видеофайлы по дате, поставил воспроизведение по порядку и нажал кнопку «play».

Pi-search_01.mp4

– Всем привет, – раздался неуверенный сипловатый голос, который до этого не мог вытянуть ни один из наших экспертов. – За окном вечер тринадцатого марта две тысячи восемнадцатого года, вторник. Забавно даже… я никогда не думал, что вот так вот буду сидеть перед монитором и говорить в неподвижный зрачок камеры. Вообще видеоблогинг, особенно хающий систему, – это когда ты строишь Вавилонскую башню вместе со всеми, но свои кирпичики ты украшаешь матерными словами. Но да ладно, это я так к сути дела не подберусь и к первому уроку. Все началось с того, что наткнулся я как-то в интернете… и нет, это не нативная реклама – у меня и канала-то своего пока нет, – эта судорожность в его речи сейчас ощущается как горькая предпосылка к тому, что ныне происходит в соседней комнате за мягкими стенами. – Так вот, наткнулся я в интернете на сайт, где можно найти свое имя в числе Пи. Я думаю, не нужно объяснять, что в Пи после запятой идет бесконечное множеством чисел. И если принять каждую цифру в нем за порядковый номер буквы в алфавите, можно найти целые слова, зашифрованные в числе Пи. Это же просто пи… – он обернулся на чуть приоткрытую дверь своей комнаты, за которой пульсировали голубые отблески телеэкрана. – Ну вы поняли – а то еще монетизацию снимут… Меня зовут Петя, но искал я «Петр», чтобы несколько усложнить машине задачу, – Петя (после того, как он назвался, я могу, наконец-то, называть его по имени) осекся, на пару секунд отведя глаза куда-то в сторону. – Да, я знаю, что у меня проблемы с математикой. Но в ней важнее любознательность, ведь так? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Мое имя начиналось с двадцать одна тысяча семьсот какого-то символа – точно уже не помню. Но не в этом суть. Означает ли наличие моего имени в Пи, что все Вани, Пети, Маши были вписаны в этот природный реестр, когда эти имена могли носить только динозавры? Но дальше – больше. А что, если в числе Пи можно найти не только отдельные слова или простые предложения, а, скажем, целый текст? Естественно, пока небольшой, страничка-две, но вы только представьте, какой это инфоповод! – в моменты такой риторической эйфории Петя поправлял длинную челку, выбивающуюся из темной мотни на его голове. – Писатель сгорал в муках творчества, страдал в нерешительности, но на деле он лишь механически следовал своему предназначению, а именно – показать миру кусочек Пи, пометив его своим именем. Это предположение наводит на некоторые мысли о происхождении самого слова «писатель», – Петя на несколько мгновений застыл, расплывшись в какой-то похабной улыбке и, видимо, ожидая оваций. – Или же писатель, как и любой творец, даже пищевых отходов, сам плетет бесконечное веретено числа Пи? Но ведь всю эту числовую бесконечность могли найти – чисто гипотетически – и задолго до появления всех великих текстов мировой литературы. И даже конвертер из чисел в буквы могли бы сварганить. Но в любом реестре можно что-то найти только в том случае, если знаешь, что искать. И потому писатели, поэты и прочие пьяницы и тунеядцы, в первую очередь, разгадывают генетический код мироздания, даже не осознавая того. Так очередной стартапер, разгадав ДНК общества, делает свой бизнес на недостающих в нем звеньях. Но что, если вся наша многовековая культура, то есть все то, что можно измерить словом или цифрой, на деле – пшик, иллюзия, морок, один большой придуманный насмех природе Пи, который мы прядками распутываем, как колтун? Прусь, дай ответ – не дает ответа… – видимо, привыкнув к отсутствию закадрового смеха, Петя продолжил: – Ладно, достаточно лирики – завтра в школу… – он завис, будто бы мысленно уже очутившись в ней, – где мы будем, как индусы-нелегалы на подпольной текстильной фабрике паленого «найка», плести ненасытное Пи… Но да ладно. Что ж… – Петя потянулся, воздев кверху сложенные в замок руки, – так как на том сайте нельзя искать больше одного слова, свое дело я начну с того, что возьму оттуда механику и интерфейс и сделаю из них что-то вроде утилиты с открытым кодом. Принцип работы будет тот же: преобразуешь текст в цифры типа А-1, Б-2 и так далее и ищешь нужное созвездие в космосе Пи. Осталось только текст выбрать. Ну, и учебники в рюкзак покидать. Конец записи.

Pi-search_02.mp4

– Сегодня четырнадцатое марта, среда, я начал запись в двадцать тридцать семь, – Петя выглядел… ну, он выглядел как проигравший в драке со средой. – Не знаю, зачем я это говорю, тем более что время, когда я это записываю, показывает таймер в уголке экрана, который вам должно быть видно. Наверное, затем, что так делают в крутых заумных фильмах. Все-таки вселенная – очень забавная штука. Сегодня на геометрии у нас был специальный урок по случаю дня числа Пи – в американской системе сегодняшняя дата записывается как 3.14. Такое, как мне раньше казалось, бывает только в тех самых крутых заумных фильмах. Но сегодня я узнал много нового. Пи – это не просто какая-то скучная математическая константа, оторванная от реальности. Пи – это отношение длины окружности к ее диаметру… – Петин голос, чем дальше, тем больше проваливался в зевке, становясь все глуше. – Короче, если вы упали на оживленную трассу и у вас есть время подумать о жизни, узнав высоту колеса мчащейся на вас машины, вы можете определить, насколько метров она приближается к вашей голове за полный оборот колес; а если это грузовик с метровыми покрышками, тут и гадать нечего – сразу кричите «Пи!», ведь длина отрезка, преодоленного за один оборот колеса, так относится к его диаметру, как три четырнадцать относится к одному.

Еще в древней Индии знали, что Пи примерно равно корню из десяти. Архимед смог определить первые два разряда после запятой, выведя формулу вычисления Пи вида 22/7. Дальше были формулы Евклида, Виета, Валлиса, ряд Лейбница, но все они приоткрывали Пи лишь на несколько цифр в очень долгие сроки. Голландский ученый ван Цейлен потратил десять лет на вычисление двадцати цифр после запятой. Он завещал, чтобы эти цифры выгравировали на его надгробии. Но с развитием математического анализа счет пошел на тысячи, а с появлением компьютеров – на миллионы. Сейчас Пи вычисляют уже так, для научной забавы, однако забава, судя по тому, что вычислено уже десять триллионов символов после запятой, немного затянулась. Особенно, если учитывать, что для стабильной работы высокоточных телескопов достаточно и тридцати девяти. Что ж, в моем эксперименте мне это только на руку. И я даже сомневаюсь: а хватит ли мне этого? Время покажет.

Но чтобы перестраховаться, после урока я подошел к Настасье Петровне, мы поговорили. Оказывается, есть какая-то формула братьев Чудновских, с помощью которой Пи можно вычислять и на домашнем компьютере. Скорость вычисления зависит от производительности машины, но с ней проблем не будет. Хоть где-то подсобила моя детская игровая зависимость. Я вошью эту формулу в мой «П-браузер», чтобы при случае расширить простор для поиска. О своей идее я пока предпочел Настасье Петровне не рассказывать. Если все получится, пусть это будет сюрпризом, а если нет, то и нечего воздух колыхать. А вот кому я рассказал, так это Полине…

Здесь стоит прерваться, чтобы разъяснить: Полина – это девушка Пети. Они учились в одном классе. И все эти несколько дней, что Петя пребывает здесь, она приезжает его навестить. Видеться с пребывающими в изоляторе не позволяют правила, и потому Полина Павловна неустанно осаждает нас вопросами об изменениях в самочувствии Пети. Нам приходится, глядя в ее полные трогательной твердости глаза, врать о положительной динамике, но, когда она подходит к маленькому окошку в его двери, эта ложь, хоть и на время, становится правдой. Что-то в Пете преображается, когда он, мотая головой, улавливает взгляд ее влажных серых глаз. Он как бы осекается, будто его поймали за чем-то постыдным и глупым, и тогда он складывает руки на груди, словно самостоятельно заковывая себя в смирительную рубашку, и впирает напряженный взгляд в стену напротив, изредка крадясь им к двери. Продолжим просмотр.

– Она меня внимательно выслушала, а потом сказала, что, если я не знаю, как еще увеличить ежемесячный счет за электричество, мне стоит превратить свой компьютер в криптоферму – хотя бы польза от этого будет. В ответ на мои слова о том, что это число говорит с нами и нам просто нужно его услышать, Полина посмотрела на меня уже без смешинки во взгляде и спросила: «Ты знаешь, куда попадают люди, которые говорят с числами?». Что ж, теперь я хотя бы знаю, что мне искать. Это будет Чеховская «Палата №6». Да, я понимаю, что это далеко не одна-две странички, но я тут подумал: а к чему мельчить? С Полиной я согласен в одном – эксперимент действительно безумный. И потому нет у меня времени на разминку – тут либо пан, либо пропал, – сказал эти последние слова Петя с немного настораживающей рассудительностью и хладнокровием. – Дело за конвертацией текста и поиском десяти триллионов знаков Пи где-то в дебрях Даркнета. Это сродни поиску стога сена в иголке. До связи.

Pi-search_03.mp4

Перед камерой показался один только овал лица Пети, выхватываемый из темноты серо-голубым светом монитора.

– Сегодня семнадцатое марта, суббота, стрелки часов чуть перевалили за три ночи. В квартире все уже спят, поэтому шепотом. Думаю, если эксперимент не удастся и все пойдет насмарку, хотя бы эта запись подарит незабываемые минуты любителям ASMR, – Петя тихонько усмехнулся. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы написать сам «Пи-браузер», вшить в него формулу Чудновских и добавить конвертер из букв в цифры. Ну, если быть честным, не мне, а моему брату-программисту. И давайте проясним все начала, ну, или почти сначала: когда я говорю про свои действия в вопросах сложных математических и софтовых операций, речь идет о моем брате. И я бы мог назвать себя мозгом, а его – руками, если бы в реальности и то, и другое не принадлежало только ему. Скажем так: он – мозг и руки, а я – идея. Лишних вопросов он не задавал, а изложить свой замысел я не потрудился. Надеюсь удивить и его в том числе. Но не увидеть его в том числе – это было бы жутко, – Несколько секунд было слышно только тихое гудение компьютера, заменявшее, по-видимому, стрекот сверчков. – Если серьезно, мои суеверия не позволяют мне без страха говорить о еще не сделанной работе. «Пи-браузер» полностью готов к работе, хоть, на радость мировым IT-компаниям, еще не запатентован. Я супер-дупер сурьезен, как говорил Эл Гор из «Южного парка», и потому считаю крайне важным начать этот поиск, сопоставимый по значению для всего человечества разве что с запуском спутников «Челленджер», бороздящих открытый космос в поисках неземной жизни, именно в три часа четырнадцать минут. Что ж, довольно высокопарностей, в добрый путь!

Pi-search_04.mp4

– Я нашел ее. Очень далеко, на самой границе, – как-то отстраненно сипел Петя. В научном экстазе он даже забыл каноны крутых заумных фильмов, так что поясню: запись датируется тремя часами ночи субботы двадцать четвертого марта, так что света опять можно было не ждать. – Неделя поиска, и я нашел ее, «Палату №6», – его руки потянулись к камере, после чего комната завертелась и показался экран монитора. Весь он был заполонен мелкими, едва различимыми значками и поделен надвое. В левой его части был открыт «Блокнот» с высокой, уходящей далеко вниз, за границу экрана, стеной цифр, в которую, видимо, превратилась «Палата», правая же вся была плотно усеяна крошечными черными точками на белом фоне. Эта карта звездного неба в негативе стала увеличиваться, и среди черных точек показалась одна желтая. Она стала распускаться, словно подсолнух, раскрывая все шире маленькие семечки цифр, и в следующее мгновение она оказалась огромным, не умещающимся в монитор числовым полотном с желтым фоном. – Все сходится до последнего знака, – шепотом комментировал Петя. Камера сильно тряслась, по-видимому, тоже охваченная тихим восторгом, так что пришлось просто поверить ему на слово. – Я чувствую, это начало чего-то большего. Скоро все изменится. До связи.

Pi-search_05.mp4

– Всем привет, сейчас вечер понедельника двадцать шестого марта, – Выглядел Петя слишком бодро для понедельника, так что я даже сверился с датой в углу экрана – он не врал. – Я извиняюсь за тот пафос и ту таинственность, которой я окутал прошлую запись, но думаю, вы были удивлены не меньше моего. Итак, сегодня после урока геометрии я показал, так сказать, находку Настасье Петровне, попутно рассказав ей суть эксперимента. Она женщина… как бы сказать… не очень поворотливая, но я не думал, что это распространяется на ее профессию – числа. Честно, я пытался объяснить все как можно более доходчиво, да и объяснять тут нечего, – фыркнул внезапно возмутившийся Петя: – в числе Пи зашифрована «Палата»! Но по каким-то неведомым мне причинам Настасья Петровна лишь щурилась на отдельные числа, копалась в безжизненных частностях, не забывая продемонстрировать свое превосходство надо мной в вопросах науки и будто вовсе не замечая самой находки. Когда я сказал прямо в лоб, мол, «вот, разве вы не видите чеховскую «Палату» в Пи?», она назвала мое поведение ненаучным, причем таким тоном, каким обычно пресекает баловство или хамство на уроке. Не знаю, в чем тут дело, но, видимо, двойку за дз на сегодняшний день она не собирается исправлять. Затем я подошел к Пелагее Ивановне, нашей учительнице по литературе. Углубляться в формулы и конвертации я не стал, объясняя все так, как бы я объяснял самому себе. Глаза Пелагеи Ивановны временами округлялись, что я, не без удовольствия, счел за восторг, однако, когда я закончил с объяснениями, она с некоторой неловкостью поднялась из кресла и попятилась к выходу из класса, заслоняясь словами восхищения, мол, какой я большой молодец и вообще открытие совершил, только ей надо бежать на совещание. В следующий момент я остался один в классе, стоя перед учительским столом. И… – тянул Петя, явно ломаясь, говорить ли то, к чему уже вплотную подвел, – я воспользовался случаем. Я залез в ее компьютер и перекинул на флешку программу, в которой Пелагея Ивановна проверяет наши сочинения на плагиат. И если вы смотрите это, Пелагея Ивановна, не сердитесь, пожалуйста – все на благо науки! – по всем канонам подобных обращений, адресата оно могло только еще больше разъярить. – Зачем мне эта программа, я расскажу чуть позже. Полине я все показал уже после уроков. Пожалуй, только она одна меня сегодня выслушала. Пришлось долго показывать, что к чему, но не потому, что ее внимание было отвлечено самолюбованием или совещанием, а в силу того, что она не могла до конца поверить, что такое вообще возможно. Но вместе с осознанием в ее взгляде я увидел еще что-то… настороженность что ли. Не знаю, возможно, мне показалось. Сегодня она как-то особенно сильно настаивала на том, чтобы провести время вместе. Это странно, потому что по понедельникам после школы у нее вокал. В любом случае, мне пришлось отказаться – предстоит еще много работы, – с видимым даже через монитор усилием Петя собрался с мыслями: – Я намерен закрепить, а может, и улучшить результат, но не количественно, а качественно. Искать «Войну и мир» было бы предсказуемо. К тому же, как мы знаем, чтобы воссоздать ее, достаточно усадить миллион обезьян за миллион пишущих машинок, а для детективов Дарьи Донцовой так и вообще одной будет достаточно, – судя по тому, что при обыске Петиной комнаты следов творчества Дарьи Донцовой обнаружено не было, можно заключить, что мнение о ее бездарности Петя принимал на веру. – Также у меня нет желания искать таких титанов, как «Архипелаг ГУЛАГ» или «Властелин Колец», потому что первое можно найти, просто выйдя на улицу, а второе – включив новости об этой самой улице. Когда я говорю о качественном приросте, я подразумеваю поэзию. Конечно, найденную цифровую строку надо будет нарезать на четверостишия, но вы только представьте: ведь поэзия – это совершенно другая природа, звуки совершенно иных лир; там же царство тончайшей гармонии формы и смысла, ритмики и мелодики! Стихи – это же настоящие ноты! И это я вам как неудавшийся поэт говорю, – последовавшая за этими словами горькая улыбка говорит мне, неудавшемуся психологу, об угрызениях совести, какие он испытывал, опошляя публичностью свою еще свежую рану. – Когда мне пришла эта мысль, почему-то сразу возникла ясность, чтó искать. Ну конечно, это «Пророк» Пушкина, – одобрительно воскликнул Петя после небольшой паузы, словно он был ведущим телевикторины. И я не удивлюсь, если в Пи окажется описание становления поэта и его роли в миропорядке. Это было бы даже логично. Такой своего рода мануал для тестировщиков нового расширения Пи, которым предлагается промо-тур с последующим накаливанием людских процессоров. Что ж, попробую не подпалить свой. Тем более что сейчас придется задействовать все его вычислительные мощности – здесь нам не обойтись без раскрытия новых широт Пи, как невозможно их упустить, когда есть кнопка «Подробнее» рядом с новостью, – не дождавшись зрительской реакции на свою шутку, Петя закончил запись.

Pi-search_06.mp4

– Эм… привет. В общем…

Петя выглядел, как посетитель ресторана «Мариот», пытающийся объяснить официанту, что кошелек он забыл дома, потому, я считаю, можно было понять пропуск научных формальностей. На дворе за экраном было тридцать первое марта, вечер, то есть прошла еще одна неделя, но, судя по глазам и цвету лица Пети, бесплодно.

– Скажем так, наш болид покинул обозримые просторы и уткнулся в скоростное ограничение. И чтобы снова выехать на автобан, нужно немного смазать цилиндры мотора, а еще лучше – заменить его. Я что-нибудь обязательно придумаю, а пока – до связи.

Pi-search_07.mp4

Скажу заранее, датируется первым апреля.

– Говорит капитан корабля. Итак, проблема решена, корабль переоснащен, и мы снова готовы к дальним странствиям! – несмотря на всю эту наигранность и фигуральность его речи, Петя выглядел клоуном при исполнении, который перед самым выходом на сцену узнал, раз, о смерти жены, два, – что корпоратив у пидарасов.

И тут я кое-что заметил. Чтобы подтвердить свое предположение, я открыл предыдущую запись и сравнил. Да, мне действительно не показалось. Раньше я не обращал внимания на задний план, ибо он не отличался высокой художественностью: настенные часы, стилизованные под оранжевый цветок с летающими вокруг него пчелками-стрелками. «Да, вот почему надо вовремя съезжать от родителей» – подумал я. Чуть ниже торчала одна только спинка синего, цвета надвигающегося дождевого шквала, дивана. Сбоку от него – с левого или правого – вопрос затруднительный в силу пространственных коллизий – раньше выглядывали два гитарных грифа, оба с узнаваемой даже издалека надписью «Fender», однако один принадлежал электрогитаре, а второй, исходя из его толщины – акустической. Но на последней просмотренной записи видно – птичка лишилась одного крыла, видимо, уповая на аэродинамические свойства Серафима, который все никак не хочет являться на Пи-репутье.

Pi-search_08.mp4

Сразу хочу оговориться, что не знаю, умышленно ли тогда шла запись или нет, но, судя по титульному кадру видео, нас ожидала серьезная драма. Петя сидел за столом, обеими руками держа, кажется, сильно потяжелевшую голову, прикрыв глаза пальцами.

Запись шла несколько минут, однако кадр оставался статичным. Можно было подумать о зависании, если бы не прерывистое жужжание пчелок, совершающих свой ежеминутный полет. Хоть и сознание, напичканное плохими ужастиками, предательски вырисовывало сюжеты с внезапным подъемом головы, я позволил себе отвлечься на кружку остывшего чая. И как раз в этот момент Петя нарушил эту ровно нарезанную тишину своим голосом. Как человек здравомыслящий (по меркам Дома уж точно) я понимаю, что надлежащих красок для описания того спокойного, траурного отчаяния, которым были проникнуты его слова, у меня не найдется, поэтому предоставляю это акулам литературного бизнеса. Могу лишь передать его слова, да и то неточно, потому что Петин рот, подсказывают мне мои детские слезы, онемел от горечи. Кажется, он сказал: «Все потеряно. Все сгорело». Между двумя этими предложениями звучала или, правильнее сказать, жужжала значительная тишина, однако мне, как Маяковскому, никто не платит построчно, поэтому тут полагаюсь на вашу фантазию. Слова канули в тишину так же быстро, как вода, выброшенная волной и ушедшая в песок. И уверяю вас – это не пустое сравнение. Слова ушли в зернистую тишину, зерно которой произрастает из дешевого микрофона. Но приглядевшись, я понял, что не только звук теперь страдал от дефектов. Изображение едва ощутимо, но все же чуть больше дробилось теперь на ровные квадраты. Эти изменения, присущие только этой записи, в купе с немногословным выводом потерпевшего позволяют заключить, что если сгорело и не все, то, по крайней мере, Петин компьютер точно, а запись ведется предположительно с ноутбука. По шее одного лебедя медленно сползла капелька, сверкавшая холодной белизной экрана.