Эссе о развитии христианского вероучения В переводе Малимоновой С.А.

Поэтому не представляется возможным не прийти к выводу, что, какой бы ни был подходящий ключ для согласования произведений и документов ранней и поздней Церкви, и каким бы истинным ни считалось изречение Винсента формально, и каким бы ни было его применение в его собственную эпоху, когда оно могло обратиться к первоначальным векам Христианства для доказательства, вряд ли оно является подходящим сейчас для достижения какого-либо удовлетворительного результата. Решение, которое оно предлагает, так же сложно, как и исходная проблема.

20.

Другой гипотезой, объясняющей отсутствие соответствия между ранним и поздним аспектами Христианства, является та самая Disciplina Arcani22, выдвинутая на основании предположения, что в учении Церкви от начала до конца не было никаких изменений. Утверждается, что учения, которые связаны с более поздними веками Церкви, в действительности, были в Церкви с самого начала, но не преподавались открыто по разным причинам: из-за благоговения, чтобы священные темы не были осквернены язычниками, а также из-за новообращенных, чтобы они не были угнетены или чересчур увлечены неожиданной информацией о целой области обнаруженной истины. И действительно, факт сокрытия вряд ли можно отрицать, в какой бы степени оно ни принимало форму определенного правила, которое могло изменяться в зависимости от разных людей и мест. То, что подобное имело место даже в отношении Таинств, по-видимому, признается всеми. То, что подобное имело место и в других отношениях, как практика, понятно из обстоятельств и из сочинений апологетов. Минуций Феликс и Арнобиус в полемике с язычниками отрицали, что в их время христиане использовали алтари, однако же, Тертуллиан говорит прямо об aра Dei23 в Церкви. Что же мы можем сказать, кроме того, что апологеты отрицали алтари в том смысле, в котором они высмеивали их, или, что они отрицали алтари, так как языческие алтари не допускались христианами? И таким же образом Минуций считает, что у христиан не было храмов, однако, наличие храмов отчетливо отражается в указах Диоклетиана той эпохи, а как известно, они существовали и гораздо раньше. Тенденция каждой доминирующей системы, такой, как Язычество в Доникейскую эпоху, победить своих оппонентов самой враждебной и ревностной точкой зрения из-за опасений, которые они чувствовали, чтобы, если оппоненты действовали иначе в тех пунктах, в которых они приближены к ним, они были бы неверно истолкованы и подавлены авторитетом. Самый главный недостаток, который теперь обнаруживается у священнослужителей Англиканской Церкви, желающих сообразовать соответствующие обычаи, правила богослужения и доктрины богословов с таковыми же из семнадцатого века, состоит в том, что они, хотят они того или нет, правильно это или нет, все равно будут санкционировать и поощрять религию Рима, в которой есть подобные доктрины и практики, более определенные и более влиятельные; так что, во всяком случае, в данный момент нецелесообразно пытаться делать то, что, несомненно, ошибочно. То есть, они обязаны следовать Disciplina Arcani; и подобная же сдержанность была неизбежна со стороны Католической Церкви в то время, когда священники, алтари и обряды вокруг нее были посвящены злостным и неисцелимым суевериям. Было бы, конечно, неправильно наличие христианских храмов и алтарей отрицать, но было важно соблюдение церемониала Христианства, и поэтому апологеты могли иногда поддаться искушению отрицать абсолютно то, что в самом крайнем случае можно было бы отрицать только при определенных условиях. Идолопоклонническое Язычество, как правило, подавляло внешние проявления Христианства, также как в наше время само существование Протестантизма подавляет, хотя и по другой причине, проявления Римо-Католической религии.

Таким образом, опираясь на различные основания, можно утверждать, что некоторые части церковной системы были сформированы еще в первые века Христианства, и, конечно, этот факт в какой-то мере объясняет то кажущееся изменение и рост доктрины, которое так смущает нас, когда мы обращаемся к истории за истинной христианской идеей; однако, это не является ключом ко всем затруднениям по очевидным причинам: потому что изменения продолжаются и после того времени, когда можно предположить, что установленный порядок вступил в силу, и потому что изменения появляются закономерно, не резко, но с видимым ростом, который продолжается доныне без каких-либо признаков своего окончания [30].

21.

Настоящее Эссе направлено на разрешение затруднения, о котором уже было сказано; затруднение, как таковое, обнаруживается в том, что мы используем в полемике свидетельство нашего наиболее естественного информатора о вероучении и культе Христианства, а именно, свидетельство истории восемнадцати столетий. Воззрения, на которых оно основано, возможно, богословы принимали во все времена и без колебаний, и я полагаю, оно в последнее время было проиллюстрировано рядом известных писателей континента, таких, как Джозеф де Местр и Иоганн Адам Молер, которые писали, что увеличение и расширение Христианского вероучения и обряда, а также изменения, которые произошли у отдельных авторов и в Церквях, сопровождают вообще любую философию или политику, которая завладевает умом и сердцем, имеет какое-либо широкое или длительное влияние, потому что, согласно природе человеческого разума, необходимо время для полного понимания и совершенствования великих идей и самых возвышенных и удивительных истин, которые, хотя и были уже доведены до мира раз и навсегда через вдохновленных учителей, но не могли быть постигнуты сразу всеми получателями, и, будучи восприняты и переданы разумом, не вдохновленным и через средства, которые являются человеческими, требовали более длительного времени и более глубокого размышления для своего полного выяснения. Это можно назвать Теорией развития вероучения, и прежде чем продолжить рассматривать ее, нужно сделать здесь одно замечание.

Эта гипотеза, несомненно, является объяснением затруднения, но для сравнения, таковы же и различные объяснения, даваемые астрономами от Птолемея до Ньютона видимым движениям небесных тел, и возражать против первого также нефилософично, как возражать против второго. И также неразумно выражать удивление, что в данное время нам необходимо представить эту теорию для аргументированного доказательства как новый закон, как и выказывать аналогичное удивление ради пренебрежения теорией гравитации или теорией о плутонии в геологии. Несомненно, теория Неизвестного и теория Развития доктрины являются целесообразными, и таким же является изречение Винсента, таково же есть и искусство грамматики или использования квадранта; потому что целесообразно дать возможность нам решать, что ныне стало необходимо сделать, и какие существуют проблемы. В течение трех последних столетий документы и факты Христианства подвергались ревнивой проверке; работы, которые когда-то были общепризнанными, стали считаться ложными, факты, которые являлись когда-то первыми принципами в доказательстве, были отброшены или изменены, появились новые факты и новые принципы; философские взгляды и дискуссии различных направлений отстаивались с большим или меньшим успехом. Изменилась не только ситуация относительно разногласий в теологии, но и недостаток веры, нужно это признать, стал различным с точки зрения Христианства. Факты Религии Откровения, несмотря на то, что их содержание неизменно, в настоящем имеют менее прочный и упорядоченный фасад перед атакой врагов, чем прежде, и допускают внедрение новых исследований и теорий относительно ее источников и ее возникновения. Положение вещей сейчас не такое, каким оно было, когда апеллировали к предполагаемым работам Ареопагита или к первоначальным установлениям, или к ответам Святого Дионисия Павлу, или к Cœna Domini24 Святого Киприана. Противниками догматической истины становятся приверженцы любого вероисповедания; философия теперь лишь завершает то, что начала критика, и не без основания возникают опасения, что нам придется снова завоевывать мир прежде, чем мы будем иметь оружие для войны. Отступничество от веры уже имеет свои взгляды и предположения, на которых оно выстраивает факты церковной истории, и оно обязательно будет считать отсутствие каких-либо антагонистических теорий доказательством реальности своих собственных. То, что гипотеза, которая рассматривается здесь, учитывает не только Афанасьевский Символ веры, но и Символ веры Папы Пия, не является ошибкой тех, кто принимает ее. Никто не имеет сил свыше своих возможностей, мы не можем управлять нашим доказательством, как нам заблагорассудится. Доказательство необходимо, если Христианство не желает отказаться от дискуссии, и тот, кто нашел недостаток в толковании предлагаемого здесь исторического явления, пусть считает своим долгом представить собственное доказательство.

И так как никакая особая цель Римско-католической доктрины не должна задавать направление исследования, то и принятие этой доктрины не может быть основано на ее выводах. Работой всей жизни могло бы стать тщательное применение теории развития к сочинениям Отцов и к истории дискуссий и Соборов, чтобы тем самым можно было оправдать обоснованность каждого решения Рима; но небольшая возможность дать такое обязательство у того, кто начинает жить заново в середине своей жизни. Тем не менее, многое может быть почерпнуто даже из Эссе, подобного представленному, из-за объяснения здесь столь многих из известных заблуждений относительно вероучения и обычаев Римской Церкви. Эссе может служить в качестве законного основания для доверия Церкви в подобных случаях, когда исследование не было проведено.

Примечания

1. Church of the Fathers [Hist. Sketches, vol. i. p. 418.]

2. Proph. Office [Via Media, vol. i. pp. 55, 56.]

3. [Там же. p. 181.]

4. [British Critic, July, 1836, p. 193. Vid. supr. vol i. p. 130.]

5. Конечно, это было оспорено, как и почти все факты, которые имеют отношение к разрешению споров. Я не думаю, что необходимо обращать внимание на возможность или факт возражений по вопросам, относительно которых многие могут сейчас сказать, что они согласованы; например, по вопросу арианизированного стиля Евсевия.

6. [schedon tautesi tes nun perithulloumenes asebeias, tes kata to Anomoion lego, houtos estin, hosa ge hemeis ismen, ho protos anthropois ta spermata paraschon.] Ep. ix. 2.

7. Bull, Defens. F. N. § 6.

8. «Авторы, которые составляют поколение того времени и упоминают нечетко о чем-либо другом, следующие: Иустин, Афиногор, Феофил, Татиан, Тертуллиан и Ипполит» – Waterland, vol. i. part 2. p. 104.

9. «Levia sunt, – говорит Маран в его защиту, – quæ in Sanctissimam Trinitatem hic liber peccare dicitur, paulo graviora quæ in mysterium Incarnationis». – Div. Jes. Christ. p. 527. Shortly after, p. 530, «In tertiâ oratione nonnulla legimus Incarnationem Domini spectantia, quæ subabsurdè dicta fateor, nego impiè cogitata».

10. Епископ Булл, который деликатен по отношению к нему, допускает: «Ut quod res est dicam, cum Valentinianis hic et reliquo gnosticorum grege aliquatenus locutus est Tertullianus; in re ipsà tamen cum Catholicis omninò sensit». – Defens. F. N. iii. 10, § 15.

11. Adv. Praxeam.

12. Defens. F. N. iv. 3, § 1.

13. Basil. ed. Ben. vol. 8. p. xcvi.

14. Ante-nicene Test. to the Trinity, p. 69.

15. «Quia et Pater Deus est, et judex Deus est, non tamen ideo Pater et judex semper, quia Deus semper. Nam nec Pater potuit esse ante Filium, nec judex ante delictum. Fuit autem tempus, cum et delictum et Filius non fuit, quod judicem, et qui Patrem Dominum faceret». – Contr. Herm. 3.

16. См. далее, ближе к концу Эссе, Глава 10, где будет упомянуто больше цитат.

17. Of Justification, 26.

18. Works, vol. ix. p. 396.

19. «Quamvis igitur quam maximè fallantur Pelagiani, quum assersant, peccatum originale ex Augustini profluxisse ingenio, antiquam vero ecclesiam illud plane nescivisse; diffiteri tamen nemo potest, apud Græcos patres imprimis inveniri loca, quæ Pelagianismo favere videntur. Hinc et C. Jansenius, 'Græci,' inquit, 'nisi caute legantur et intelligantur, præbere possunt occasionem errori Pelagiano;' et D. Petavius dicit, 'Græci originalis fere criminis raram, nec disertam, mentionem scriptis suis attigerunt». – Walch, Miscell. Sacr. p. 607.

20. Horn, Comment, de Pecc. Orig. 1801, p. 98.

21. Hær, iv. 18. § 5.

22. Justin Martyr, ch. 4.

23. Clem. Alex. ch. 11.

24. Works, vol. vii. p. 118-120.

25. Там же. p. 121.

26. Там же. p. 127.

27. [Dr. Pusey's University Sermon of 1843.]

28. Numer. Hom. xvi. 9.

29. Interp. Com. in Matt. 85.

30. [Vid., Apolog., p. 198, and Difficulties of Angl. vol. i. xii. 7.]

Часть 1. Догматичекое развитие как таковое

Глава 1. Развитие идей

§ 1. Процесс развития идей.

§ 2. О видах развития идей.

Математическое развитие.

Физическое развитие.

Политическое развитие.

Логическое развитие.

Историческое развитие.

Этическое развитие.

Метафизическое развитие.

Примечания.

§ 1. Процесс развития идей

Наш ум характеризуется тем, что он всегда занят вынесением суждений о том, что происходит вокруг нас. Как только мы что-то постигаем, мы выносим об этом суждения: мы не позволяем, чтобы что-либо осталось не принятым во внимание, мы сравниваем, противопоставляем, абстрагируем, обобщаем, соединяем, приспосабливаем, классифицируем; и мы рассматриваем все наше знание во взаимосвязях, которыми происходящие процессы его наделили.

Из вынесенных таким образом суждений, сделавшихся в наших умах выражением фактов, с которыми мы столкнулись, некоторые суждения – просто мнения, которые как появляются, так и исчезают, или остаются с нами только до какого-либо случая, разрушающего их, каким бы ни было влияние, которое они тем временем на нас оказали. Другие суждения прочно укореняются в наших умах с подходящим для этого обоснованием или без него, влияют на нас, имеют отношение к особенностям нашего поведения или становятся нашими воззрениями на жизнь и общество, или предубеждениями, фантазиями, мнениями. Многие из них относятся одному и тому же предмету, который, таким образом, с разных сторон может быть рассмотрен не только различными умами, но и одним и тем же умом. Суждения иногда находятся в таком близком родстве, что одно подразумевает другое; некоторые суждения не только не противоречат друг другу, но имеют общее происхождение, другие, как действительно несовместимые друг с другом в одном или другом, ложно связаны в наших умах со своим предметом, и в каком-либо случае они могут быть пустыми идеями, нашими заблуждениями о предметах.

Соответственно, Иудаизм является идеей, которая когда-то была объективной, а Гностицизм – идеей, которая никогда не была таковой. Обе эти идеи имеют различные аспекты, и если Иудаизм – это монотеизм, определенная этическая дисциплина, служение ради божественного воздаяния, подготовка к Христианству, то гностическая идея – это доктрина двух принципов, эманации, существования внутреннего зла в материи, виновности плоти или вины каждого чувственного удовольствия, и из этого последние два пункта в Гностицизме проявляются в ложном аспекте и только субъективно.

2.

Идея, которая представляет объект или предполагаемый объект, соизмерима с общей суммой всех своих возможных аспектов, как бы они ни различались в каждом отдельном сознании у индивидов; и пропорционально разнообразию аспектов, под которыми она предстает перед различными умами, проявляется ее сила, глубина и доказательство ее истинности. Обычно идея не отшлифовывается интеллектуально как объективная иначе, чем через такую множественность аспектов, подобно материальным субстанциям, которые не понятны иначе, как через их свойства и следствия, которые признаются прошедшими круг и рассмотренными с противоположных сторон, в разных ракурсах и в противоположном освещении при доказательстве их истинности. Суждения о материальных объектах могут быть получены из источников таких непохожих и противоположных, что они кажутся, на первый взгляд, несовместимыми, и как тени они будут несоразмерными или даже чудовищными, но когда-либо все эти аномалии исчезнут, и все эти расхождения будут скорректированы в установившейся точке зрения или внешней проекции в каждом случае. Также и все аспекты идеи способны к соединению и растворению в объекте, которому они принадлежат; и primâ facie25 несходство его аспектов становится, когда его объясняют, аргументом в пользу его субстантивности и целостности, а их множественность – в пользу его оригинальности и силы.

3.

Нет ни одного настолько глубокого аспекта, чтобы он полностью исчерпывал содержание реально существующей идеи, нет термина или утверждения, которые бы служили определением ее; и хотя, конечно, одно определение идеи может быть более близким к истине и точным, чем другое, однако же, если идея очень сложная, допустимо для удобства рассматривать ее отдельные аспекты как отдельные идеи. Соответственно, при всем нашем знании о жизни животных и о строении конкретных животных, мы не пришли к подлинному определению какого-либо из них, но вынуждены перечислять его свойства посредством описания. Также не можем мы заключить в формулу интеллектуальный факт или систему мышления, которую мы называем платоническая философия или исторический феномен вероучения и внешнего поведения, который мы называем ересь монтанистов или манихеев. Кроме того, если бы о Протестантизме говорили, что он лжет в своей теории Личного Суждения, а о Лютеранстве – в доктрине Оправдания, это на самом деле могло бы быть приближением к истине, но очевидно, что спорить или действовать так, как если бы тот или иной аспект был достаточным объяснением этих форм религии в отдельности, было бы серьезной ошибкой. Иногда делают попытку определить «главную идею» Христианства, как это называют, претенциозную попытку решить такую сверхъестественную задачу, тогда как даже то, что касается видимого творения и сотворения человека, есть задача, превышающая наши возможности. Так, одни считают, что единственная идея Христианства – это восстановление нашего падшего рода, другие – филантропия, третьи – весть о бессмертии, а также духовность истинного религиозного служения или спасение избранных, или ментальная свобода, или союз души с Богом. Если, на самом деле, есть единственное средство, чтобы использовать ту или иную идею как главную идею для удобства, для того, чтобы группировать другие идеи вокруг нее, никакой ошибки не может быть обнаружено в таком действии, и в этом случае я должен сам назвать Воплощение центральным аспектом Христианства, вне которого три основных аспекта становятся важными: священный, иерархический, и аскетический. Но нельзя допустить, чтобы один аспект Откровения исключал или затемнял другой; Христианство является догматическим, благочестивым и практическим одновременно; оно эзотеричное и экзотеричное, снисходительное и строгое, светлое и смутное; оно – любовь и трепет.

4.

Когда идея, независимо от того, истинная она или нет, принята из мира и завладевает умом, она, можно сказать, получает жизнь, то есть, живет в уме, который ее принял. Математические идеи, какими бы они ни были истинными, едва ли могут по-настоящему быть названы живыми, по крайней мере, обычно. Но, когда какая-нибудь великая идея, истинная или ложная, о человеческой природе или о настоящем благе, или о правительстве, или о долге, или о религии продвигается в общественную массу людей и привлекает внимание, она в той или иной форме принимается пассивно многими умами, она становится активным принципом в пределах этих умов, направляя их к вечно новому рассмотрению и приложению себя в различных аспектах и распространению во все стороны. Такова доктрина о божественном праве королей или о правах человека, или о несветском поведении священства, или об утилитаризме, или о свободной торговле, или о проведении благотворительных мероприятий, или о философии Зенона или Эпикура; все это доктрины, которые по своей природе привлекают, производят впечатление и имеют такую значительную primâ facie26 истинность, что они могут быть рассмотрены с разных сторон и оказывать влияние на различные умы очень по-разному. Позвольте одну такую идею дать во владение народному уму или уму любой части общества, и нетрудно представить, каким будет результат. Сначала люди не до конца поймут, что ими движет, и будут выражать и объяснять это неадекватно. Далее начнется общее волнение умов и действия умов друг на друга. Наступит время неопределенности, когда концепции и заблуждения вступят в конфликт, и будет неясно, выйдет ли что-нибудь вообще из этой идеи, или какие-либо воззрения получат ли начало от нее. На первоначальные утверждения выдвинутой доктрины прольется новый свет; суждения и аспекты идеи будут аккумулироваться. Через некоторое время возникнет определенное учение; и с течением времени одна точка зрения будет видоизменяться или расширяться за счет другой, а затем соединяться с третьей, пока идея, к которой принадлежат эти различные аспекты, не станет для каждого ума в отдельности тем, чем вначале она была только для них всех вместе взятых. Она также будет рассмотрена в своем отношении к другим доктринам или фактам, к другим естественным законам или установленным обычаям, к различным обстоятельствам времени и места, к другим религиям, образам правления, философиям в зависимости от ситуации. То, как идея влияет на другие системы, как она видоизменяет их, до какой степени она может сочетаться с ними, насколько это допускается ими, когда она служит препятствием для них, – все это последовательно будет выясняться. Идею будут критиковать ее враги, и защищать доброжелатели. Множество мнений, сформированных относительно нее в этих и многих других отношениях, будут собраны, сравнены, отсортированы, просеяны, отобраны, отвергнуты, постепенно присоединены к ней или отделены от нее в умах индивидуумов и общества. В соответствии со своей природной силой и утонченностью идея будет введена в структуру и элементы общественной жизни, изменит общественное мнение, укрепит или подорвет основы учрежденного порядка. Таким образом, со временем она уже разовьется в Этический кодекс или в систему управления, или в теологию, или в ритуал, согласно своим возможностям. И этот корпус мысли, таким образом, кропотливо собранный, в конечном счете, будет лишь соответствующим представлением одной идеи, сущностью того, что идея означала сначала, ее законченным образом, видимым в комбинации разнообразных аспектов, с предложениями и исправлениями от многих умов и иллюстрацией большого накопленного опыта.

5.

Этот процесс, короткий или более длительный по времени, с помощью которого аспекты идеи будут приведены в последовательность и сформированы, я называю развитием, которое заключается в прорастании и созревании некоторой истины или кажущейся истины на большом ментальном поле. С другой стороны, этот процесс не будет развитием, если совокупность аспектов, составляющих его конечную форму, не принадлежит идее, из которой они возникли. Республика, например, не является развитием из идеи чистой монархии, хотя она может последовать за ней; тогда как греческий «тиран» может считаться включенным в идею демократии. Кроме того, развитие будет характеризоваться тем, что, поскольку действие его разворачивается на сцене человеческой жизни, оно вообще не сможет прогрессировать, не разрушая, не видоизменяя и не соединяя с собой существующие способы мышления и действия. Таким образом, развитие идеи не похоже на исследование, разработанное на бумаге, в котором каждое последующее продвижение есть чистая эволюция из предыдущего; но здесь движение вперед происходит посредством сообщества людей, их лидеров и проводников, и оно использует их умы как инструменты и зависит от них, несмотря на то, что использует их. Итак, что касается существующих мнений, принципов, критериев и установлений сообщества, в которое идея вторглась, то она развивается, устанавливая взаимосвязи между собой и ими; она использует себя для придания им нового значения и направления, создавая то, что можно назвать юрисдикцией над ними, отбрасывая все, что в них не может быть ею ассимилировано. Идея растет, когда она что-то в себя включает, и ее идентичность обнаруживается не в изоляции, но в преемственности и суверенитете. Именно это придает истории, как государств, так и религий, особенно бурный и полемический характер. В этом заключается объяснение споров разных школ или парламентов. Все это – столкновения в различных аспектах стремящихся к совершенству идей, каждая из которых является смелой, захватывающей, сильной, более или менее несовместимой с остальными, сплачивающей последователей или волнующей противников, в соответствии с тем, как она воздействует на веру, предрассудки или интересы партий или классов.

6.

Кроме того, идея не только модифицирует, но и сама модифицируется или, по крайней мере, испытывает влияние обстоятельств, при которых она появляется, и зависит по-разному от обстоятельств, которые окружают ее. Развертывание идеи может начинаться быстро или медленно; порядок ее развертывания на отдельных этапах переменный; идея проявляется по-разному в небольшой сфере действия и в расширенной; развертывание ее может быть прервано, задержано, искажено, извращено внешним воздействием; оно может быть ослаблено усилием, освобождающим внутренних противников; оно может быть затруднено и отклоняться или даже быть поглощено мощными встречными идеями; может быть окрашено истинным оттенком мысли, в которой оно появилось, или извращено вторжением чужеродных принципов, или сильно разрушено разработкой некоторого изначального искажения в своих пределах.