Незаменимый человек. По следам пропавшего директора

– Любовь Олеговна, это было всего лишь раз, – не выдержала Екатерина. – Я попросила нашего сотрудника сходить к Вам, потому что возникла срочная необходимость. И мы признательны Вам, что не отказали, в противном случае сделка бы сорвалась.

– Надеюсь, в дальнейшем будем придерживаться принятых стандартов, – поддержал я экономиста. – Не так ли, Екатерина Юрьевна?

– Будем придерживаться, – подтвердила Катя.

Сделал небольшую паузу, чтобы погасить эмоции, и продолжил совещание:

– Поводом сегодняшнего заседания стал запрос из Администрации города. Нужны данные по прошлому году и…

Не закончил фразу, поскольку у меня зазвонил мобильный телефон.

– Извините, – сказал я присутствующим и взял трубку. – Алло!

– Марк Сергеевич! – раздался «на том конце провода» взволнованный голос Грачёвой.

– Наталья Игоревна? Что-то случилось?

– Он заговорил!

– Кто, простите?

– Вам удобно сейчас говорить? – спохватившись, спросила следователь.

– У нас совещание, давайте я немного позже Вас наберу. Хорошо?

– Да, конечно, – согласилась Грачёва и положила трубку.

Ещё раз извинился, и заседание возобновилось. Через некоторое время слово взял аналитик. Все со вниманием слушали его доклад. Все кроме меня, поскольку я стал думать о звонке Грачёвой. Её слова не давали мне покоя. Конечно же, сейчас она сообщила про Усова. Наталья Игоревна хотела поделиться со мной неожиданной развязкой. Вероятно, органам дознания удалось сломить сопротивление задержанного, и продвинуться в расследовании, а главное выяснить, кто эта убитая женщина. А потом предстоит розыск настоящей Коневой…

– Марк Сергеевич, – обратилась ко мне Любовь Олеговна.

– Да? Что? – встрепенулся я, понимая в какое неловкое положение мог себя поставить, отстранившись от разговора.

– В докладе нашего аналитика были названы некоторые закрытые данные для внутреннего пользования, – продолжала главный экономист. – В документах для городской Администрации мы можем их убрать. Или всё-таки оставить?

– Э-э, нет,… думаю, лучше убрать.

– Как ска́жите.

– Так, мы всё обсудили? – с плохо скрываемым нетерпением спросил я. – Тогда все свободны.

Специалисты стали покидать мой кабинет. Осталась только Екатерина.

– Марк, по-моему, ты чуть не уснул, – улыбаясь, сказала она. – Не выспался сегодня?

– Нет, просто немного задумался.

– Расшифровал записи Ткачука?

– Записи-то?..

– Марк, что с тобой?

– Кать, извини, был звонок из Следственного комитета. Надо срочно перезвонить.

– Ладно, зайду позже.

Екатерина вышла из кабинета, а я тем временем набирал Грачёву:

– Алло, Наталья Игоревна!..

– Вы уже освободились?

– Да, извините, что не смог Вас выслушать. После Ваших слов у меня сложилось впечатление, что задержанный Усов сказал нечто важное. Вы же про Усова хотели сказать?

– Марк Сергеевич, не хотите встретиться? Пообедаем вместе.

– Хорошо, сейчас кое-что доделаю и попробую «вырваться».

– Уж постарайтесь.

Вон оно, как закручивается! Вообще, не до работы. Быстрее бы обеденный перерыв настал…

На столе зазвонил телефон, прервав мои мысли. Звонила Екатерина:

– Алло, Марк!

– Да, Катя.

– Только что мне сообщили, что из Германии в Москву на пару дней прилетает Рихард Шальке.

– Это ещё кто?

– Как это кто? Самый главный инвестор! Я же тебе про него рассказывала. Забыл что ли?

– М-да, припоминаю.

– Марк, надо срочно планировать командировку в Москву.

– Хочешь съездить? Съезди, Кать, я не против.

– Я думала ты поедешь.

– Ладно, приходи через двадцать минут, обсудим.

Потом позвонили из Фонда помощи детей-инвалидов, просили о материальной поддержке. Отказывать не стал, поскольку для нашего предприятия помощь этому Фонду давно стало традицией. Вызвал главного бухгалтера, обсудили с ней сумму, после чего я подписал платёжное поручение.

– Марк, я тут немного подождала, пока ты с бухгалтером закончишь, – сказала Екатерина, заглянув в кабинет.

– Заходи, Кать. Рассказывай, что там за «перец» из Германии пожаловал.

– Насколько мне известно, Шальке – супербосс и основной инвестор.

– Так.

– Наш московский коллега Иван Ельников сообщил о заинтересованности инвестора в долгосрочном сотрудничестве с нами. Именно Шальке одобрил консалтинг нашей компании, при разработке плана строительства Уральского завода. Но есть один нюанс: по своей натуре он материалист, поэтому охотнее вкладывает свои деньги в то, что можно «потрогать руками», то есть в реальные проекты.

– Что ты этим хочешь сказать? Причём тут материалист?

– Таким людям важно знать, что собой представляют подрядные фирмы и их сотрудники, которым он платит. Поэтому Шальке любит лично встречаться. Необходимо съездить познакомиться, рассказать о пользе нашего проекта и его финансовых перспективах. Будет круто, если удастся, завязать дружеские доверительные отношения, сыграв на опережение.

– А если не ездить, что изменится? Контракт-то у нас уже подписан.

– Так оно. Однако мы просто «плывём по течению» и полностью зависим от московских партнёров. Встретившись с основным инвестором, снимем все его вопросы и сомнения, узнаем лично от Шальке планы открытия производств в других городах. Возможно, он «подкинет» нам ещё не один проект.

– Ты права, надо бы съездить познакомиться. Уже известна дата его прибытия?

– На той неделе, в среду. В Москве он пробудет всего пару дней.

– Ясно.

– Марк, я уверена, что у тебя это получится. Ты у нас лучший переговорщик.

– Мне надо подумать. Видишь ли, есть ещё проблема, связанная с Ольгой. Я участвую в эксперименте по её реабилитации, пропуск занятий нежелателен.

– Может я смогу чем-то помочь?

– Вряд ли. В общем, Кать, беру тайм-аут до вечера.

– Хорошо, Марк.

После нашего разговора, оперативно собрался и выехал в Следственный комитет.

14

– Здравствуйте, Марк Сергеевич, – приветствовала меня Грачёва, садясь ко мне в машину.

– Рад Вас видеть, Наталья Игоревна, – ответил я, улыбнувшись.

– Я бы хотела извиниться за вчерашнее.

– А что такое?

– Кажется, я немного переборщила с вином. Меня «развезло», сказалась усталость…. Вас это не обидело?

– Абсолютно нет. Мне было интересно с Вами.

– Спасибо.

– Куда можно съездить покушать? Есть предложение?

– Здесь поблизости неплохое заведение, там стандартный бизнес-ланч и недорого. В обед, правда, бывает суетливо.

– Суета нам не союзник. Знаю ресторан сербской кухни. Зал просторный, можно пообщаться никто не помешает, кормят очень вкусно.

– Поехали.

Быстро прибыли в ресторан и сделали заказ.

– Марк Сергеевич, в общем, у меня есть новости, – сказала Грачёва, располагаясь за столом.

– Я уже это понял и с нетерпением жду, когда Вы мне их расскажите.

– Сегодня был допрос Усова. Естественно, на него «надавили», пригрозили обвинением в убийстве Коневой, с последующей проверкой показаний на полиграфе. Усов почти сразу перестал упорствовать, и кое-что рассказал о человеке из Дорогобужа.

– Кто он? – заёрзал я.

– Некий Григорий Стехин.

– Что их связывает?

– Одно время они работали вместе. Усов задолжал ему денег, поэтому Стехин легко манипулировал своим товарищем.

– А по поводу убитой женщины, что-нибудь прояснилось?

– Особо ничего. Григорий Стехин знал Елену Коневу лично, он помог этой гражданке устроиться на работу, иногда наведывался к ней в гости. У Усова было оплачиваемое поручение посматривать за ней, чтобы женщина не злоупотребляла алкоголем и исправно платила за комнату.

– Конева и Стехин случайно не родственники?

– Таких подробностей Усов не знает.

– Наталья Игоревна, зачем они Вас преследовали?

– Припугнуть хотели, чтобы я отказалась от этого дела.

– Скажите, в день убийства Стехин мог быть на месте преступления?

– Вряд ли. Накануне соседи слышали только голоса убитой и её сожителя Мельниченко.

– А пуговица известного модного бренда, обнаруженная на месте убийства? Разве это не улика?

– Улика, конечно, но…

– Что?

– Мельниченко вчера нашёлся. Взяли его «под белые рученьки» в Нижнем Тагиле, допросили, как полагается. Он во всём сознался. Так что дело, скорее всего, будет закрыто.

– Но он не убивал! Наказывать-то его не за что!

– Успокойтесь, Никитин! Наказания без вины не бывает. Новый срок Мельниченко пойдёт только на пользу. Да и воздух в городе станет чище.

– Наталья Игоревна, неужели Вы не хотите узнать, как всё было на самом деле?

– Конечно, хочу. Но это дело у руководителя Следственного комитета, как кость поперёк горла. А тут, представьте себе, нашёлся обвиняемый с чистосердечным признанием – это же большая удача. Со своей стороны мы всё подготовим, а истину пусть установит суд.

– Но также нельзя! Следствию важно просто кого-нибудь обвинить?! Первого попавшегося взяли и в кутузку! А как же отпечатки убитой? И как Вы собираетесь объяснить суду, что они не соответствуют?!

– Марк Сергеевич, давайте уже приступим к еде, а то всё остынет.

Принявшись за еду, я понемногу успокоился, всё было вкусно и изысканно. Однако мысль о том, что дело об убийстве на Ангарской будет закрыто, всё же, не давала мне покоя. Когда мы пили чай, я опять поинтересовался:

– Наталья Игоревна, Вы уверены, что это дело закроют?

– Я же Вам говорю, Мельниченко в убийстве сознался. Прямо твердил: «Я случайно убил Ленку, не хотел, пьяный был, плохо соображал…». Лично мне совершенно очевидно, что этот тип чем-то напуган. Возможно, в тюрьме он решил спрятаться от того, кто ему угрожает, а за непредумышленное убийство надеется впоследствии выйти по УДО.

– А как суд докажет достоверность личности убитой, если отпечатки не совпали?

– Вопрос, конечно открытый, но, если Мельниченко будет утверждать, что убитая именно Елена Конева, то…

– Могут пренебречь этим обстоятельством?

– Попросту, да. Когда в деле появятся новые обстоятельства, то назначат повторное заседание, таким образом можно будет пересмотреть предыдущее решение.

– Наталья Игоревна, скажите, Вы сами что-нибудь собираетесь предпринять для установления истины или оставите всё на самотёк?

– По-хорошему, надо бы наведаться в Смоленскую область.

– В Дорогобуж?

– Да, в Дорогобуж. Возможно, судьба убитой женщины как-то связана с этим городом. Потом разыскать и допросить Стехина. Уже есть его фоторобот.

– Правда?

– Конечно. Мы два часа «бились» над его составлением. Вот смотрите.

Она достала из своего портфеля листок с изображением.

– Можете подарить мне его?

– Зачем?

– Так, на всякий случай. Вдруг у меня получится определить психологический портрет Григория Стехина.

– Возьмите, мне не жалко, ещё себе распечатаю.

Допив чай, и расплатившись, мы покинули заведение. Я отвёз Грачёву на место её работы, а сам вернулся в наш офис.

15

Сидя в кабинете, размышлял о Грачёвой. Она человек осторожный, не имея на руках чётких доказательств, вряд ли будет хоть что-то предпринимать. Хотя запрос в Дорогобуж сделать обещала. Как дальше сложится неизвестно.

Ко мне зашла Екатерина, поскольку мы отложили разговор до вечера.

– Марк, что с поездкой в Москву?

– Да, я всё продумал. Ты права, съездить придётся. Секретарю уже дал поручение уточнить на счёт гостиницы недалеко от офиса наших партнёров.

– Отлично!

– Рад тебе угодить.

– Марк, ты поменял отношение к деловому стилю?

– Почему ты так решила?

– Уже второй день ты ходишь в свитере, чего раньше не было.

– Отношение к стилю я не менял, а вот повседневный пиджак испортил. Есть, конечно, парадно-выходной костюм, но он у меня для особых случаев. Собираюсь сегодня вечером наведаться в магазин одежды, что-нибудь себе присмотреть.

Зазвонил телефон:

– Марк Сергеевич, – раздался в трубке голос секретаря.

– Слушаю.

– Вы просили узнать, есть ли свободные места в московском отеле «Гравор».

– Да, да.

– Места есть.

– Бронируйте на следующую среду одноместный номер на двое суток. Ну и, соответственно, закажите авиабилеты.

– Хорошо, Марк Сергеевич.

– Марин, подскажите, Беляева уже подъехала?

– Её сегодня не будет.

– Ладно, понял.

– Что-то ещё, Марк Сергеевич?

– Да, сделайте, пожалуйста, два чая.

– Сделаю.

Положил трубку и, улыбнувшись, сказал Екатерине:

– Ну вот, на счёт командировки вопрос решён, билеты и гостиница бронируются.

– Всё необходимое к поездке подготовлю. Документы для нашего московского менеджера Ивана Ельникова тоже с тобой предам.

– Мне понадобится больше информации о Рихарде Шальке.

– Само собой.

Через несколько минут, постучав, в кабинет вошла секретарь, с подносом в руках. Она заботливо выставила чашки на стол, затем сахарницу и вазочку с печеньем.

– Спасибо, Марин, – поблагодарил я её.

– На здоровье, – ответила секретарь и покинула кабинет.

– Кать, бери чай.

– Какой ароматный!

– Мой любимый японский. Марина знает толк в чае, специально для меня его закупает. Название, правда, я так и не запомнил.

Пододвинув к себе чашку, положил ложечку сахара. И мы продолжили беседу.

– Катя, ты спрашивала о записях Евгения Ткачука. Помнишь?

– Помню. И что там?

– Сумел расшифровать текст и выяснил, что после смерти жены, Евгений Павлович встречался с женщиной, которая его очень любила.

– Стоило ли шифровать эту информацию. Кому это вообще интересно?

– Подожди, я не сказал самого главного. Оказывается, у него от этой женщины родился сын.

– Ничего себе! У Ольги есть брат?

– Да, представляешь?

– Лилия Романовна будет вне себя от счастья, когда узнает о существовании наследника.

– Вот только, как разыскать эту семью? Данных слишком мало. Но я постараюсь сделать всё, чтобы их найти. За помощью уже обратился к следователю.

– Марк, ты сможешь. Когда-то и меня ты тоже долго искал. Благодаря интуиции, у тебя получилось.

Наше чаепитие продолжалось.

– Марк, ты завтра заедешь в Администрацию?

– Ой, точно! Надо же отчёты отвезти в Комитет по товарному рынку.

– Туда лучше с утра.

– Ладно. Сегодня ещё раз просмотрю информацию от экономистов.

– Обычно по этим делам Беляева ездила, – заметила Катя.

– В этот раз она меня попросила.

У Екатерины зазвонил мобильный телефон.

– Алло! Я скоро подойду. Хорошо поняла, постараюсь.

Положив телефон, Катя вздохнула:

– Марк, прости, мне пора.

– Я слышал, ступай.

Екатерина ушла в свой отдел, а я остался изучать отчёты. Честно говоря, информация не укладывалась в голове, поскольку думал всё время о посторонних вещах. Пришлось заставить себя сосредоточиться, чтобы разобрался во всех этих документах.

По окончании рабочего дня, заехал в магазин мужской одежды, приобрёл пару пиджаков и зимнюю куртку. Затем ещё посетил травма-пункт, где мне сделали плановую перевязку. В принципе рана была несерьёзная, и мне разрешили обрабатывать её самостоятельно раствором марганцовки и «прижигать» зелёнкой.

16

Следующий день начался с посещения Администрации города. Но разговаривать со мной там никто не стал, поскольку для юридических лиц день оказался не приёмным. Выходит, зря время потратил. Приехав в офис, узнал, что Екатерина сейчас на одном из проектируемых объектов. Документы для меня она оставила в приёмной. В момент, когда я общался с секретарём, вошла Беляева.

– Марк Сергеевич, как закончите, зайдите ко мне, – попросила она.

– Хорошо, Лилия Романовна.

Собственно, я уже закончил, но в кабинет сразу входить не стал, подождал минут пять, чтобы наш директор могла привести себя в порядок. Потом постучался и, получив одобрительное: «Да, да, войдите!», открыл дверь.

– Проходите, Марк Сергеевич, присаживайтесь.

– Хорошо, что мы, наконец, пересеклись.

– Вы уж простите, я совсем «закрутилась», ничего не успеваю, – оправдывалась Лилия Романовна. – На предприятиях холдинга сейчас отчётный период.

– Понимаю.

– Ну, рассказывайте! Что у Вас нового?

– В следующую среду планирую командировку в Москву. Хотел согласовать с Вами.

– Катя Артюх мне уже докладывала на счёт такой необходимости. Билеты и гостиницу уже бронируете?

– Да.

– Хорошо.

– Сегодня с утра был в Администрации. Оставил им наши отчёты, но с главой Комитета встретиться не удалось.

– Ничего страшного, я им потом сама позвоню, объясню, если что.

– С разработчиком пускового регламента договорились о встрече.

– Он согласился с Вашим предложением?

– Пока неясно, но до отъезда в Москву постараюсь вопрос уладить.

– Марк Сергеевич, Вы уж «с него не слазьте», всё что угодно ему обещайте, только чтоб сделал, как надо.

– Само собой.

– Что ж, вроде пока всё оптимистично, – заключила Беляева.

– К Ольге сегодня в обед поеду.

– По-моему, Вы как-то зачастили в клинику.

– С доктором Темниковым затеяли эксперимент. Очень надеюсь, что это поможет.

– М-да. Лишь бы хуже не было.

– Думаю, хуже не будет.

– Дай Бог.

– Лилия Романовна, хотел у Вас спросить, помните ли Вы друзей и знакомых Вашего сына?

– Не всех, но основных-то, конечно, помню.

– Не было ли среди них женщины по имени Алсу?

– Вроде бы нет. А собственно, почему это Вас вдруг заинтересовало?

– В старых записях Евгения Павловича нашёл упоминание о некой Алсу, вот и поинтересовался.

– Эти записи Вы нашли в кабинете Синицына, когда бумаги просматривали?

– Нет, записи хранились у Ольги. Мне их удалось расшифровать.

– Да, Женя любил всё зашифровывать…

– Лилия Романовна, возвращаю Вам ключ от кабинета Синицына.

– Оставьте на столе, потом уберу.

– Как скажите.

– Марк Сергеевич, что мы ещё не обсудили?

– Всё вроде.

– Что ж, тогда давайте закончим, а то мне надо с документами поработать.

Вернувшись к себе, перезвонил разработчику регламента, ещё раз напомнил ему о нашей встрече. Потом отдал несколько распоряжений секретарю и выехал в клинику, где было запланировано очередное занятие с Ольгой.

17

– Марк Сергеевич, рад Вас видеть! – с улыбкой встречал меня в своём кабинете доктор Темников. – Есть хорошие новости. Я даже хотел звонить Вам.

– Говорите же скорей!

– Ольга начала делать движения рукой, появился тонус мышц. Эти движения явно осознанные. Представляете, какой прогресс за два занятия?

– Виктор Алексеевич, мы на правильном пути.

– Да, безусловно!

– Я хочу увидеть это.

– Идёмте к ней!

По длинному больничному коридору мы прошли в палату Ольги. Девушка сидела в кресле, как и раньше, смотрела перед собой немигающим взглядом. По просьбе Темникова медсестра оставила нас.

– Ольга, Вы слышите меня? – спросил доктор свою пациентку.

Девушка в ответ еле заметно повела плечом, и правая рука сделала несколько движений в горизонтальной плоскости, скользя вдоль широкого поручня кресла.

– Сегодня утром мы проверили, сможет ли Ольга удерживать пальцами карандаш, – продолжал доктор. – Выяснили, что может. Рукой с этим карандашом она начала делать движения. Тогда я подставил планшетку с листом бумаги. И вот, посмотрите, что получилось.

Виктор Алексеевич достал из своей папки листок и показал мне. На бумаге среди параллельных и перпендикулярных линий различались печатные буквы. Группы букв, разнесенные на небольшом расстоянии, составляли два слова. Они были нечёткими, но вполне читаемыми: «МАК ЛБИМИИ».

– Видите?

– Вижу, – ответил я. – Шифровать слова – это у Ткачуков семейное.

– Что Вы имеете в виду?

– Так, ничего, просто мысли вслух. У меня складывается впечатление, что в этих двух словах есть пропущенные буквы.

– И что же?

– Написать «Б» у неё с трудом получилось. Полагаю, что некоторые буквы, особенно скруглённые, Ольге писать затруднительно, из-за отсутствия гибкости кистей рук, и она их пропускает. Методом подбора, подставив недостающие буквы, получим фразу из двух слов: «МАРК ЛЮБИМЫЙ».

– Марк Сергеевич, потрясающе!

– Но это всего лишь гипотеза.

– Просто невероятно!

– Я благодарен Вам, Виктор Алексеевич, что Вы нашли способ общения с Олей.

– Если быть точным, мы вместе открыли этот способ.

– Главное, что Ольга нас слышит и понимает происходящее вокруг.

– Что ж, раз мы разобрались в её «манускриптах», давайте продолжим наш эксперимент. Я опять покину палату, а Вы пообщайтесь на темы, которые Ольгу могут заинтересовать. А после разговора, попросим её что-нибудь изобразить на листе бумаги. Идёт?

– Идёт.

Доктор вышел, а я остался с Ольгой наедине.

– Ну, привет, милая! – сказал я, приблизившись к ней.

Потом опустился на колени и обнял девушку. Я пытался смотреть ей в глаза, но Ольга немигающим взглядом уставилась в одну точку. Её сердце билось отчётливо громко.

– В прошлый раз не сказал тебе, что нашёл ключ для расшифровки записей твоего отца, – продолжал я. – Имя Алсу тебе не о чём не говорит?

Девушка пошевелила пальцами правой руки.

– В общем, как я понял, Алсу – хорошая знакомая Евгения Ткачука. В своём послании твой отец признался, что имел с ней отношения, в результате которых у них родился сын. Выходит, у тебя есть младший брат и зовут его Илья.

– М-м, – донеслось от Ольги.

– Ну, давай, скажи что-нибудь! Попробуй.

Кисть руки девушки сжалась в кулак.

– М-м, – уже громче повторила она.

– Оля, ты опять напряжена. Расслабься, прошу тебя.

Я поцеловал её в лоб, и рука вновь разжалась.

– Вот так, молодец, – улыбнулся я. – Обещаю в ближайшее время разобраться в этой истории и разыскать Алсу.

Я погладил Ольгу по остриженным волосам, потом продолжил:

– Знаешь, мне не хватает твоих уникальных способностей. Сейчас как раз тот самый случай. И вот почему. Ко мне на работу приходила Наталья Грачёва из Следственного комитета. Ты ведь помнишь её?.. В общем, она продолжает заниматься делом о пропаже Синицына. Так вот, следователь задала мне странный вопрос, могу ли я допустить, что Денис Валерьевич сейчас жив. Представляешь? Я всегда был уверен, что подельники убили его.

– М-м.

– Или вот, совсем недавно, решив помочь Грачёвой, был втянут в ещё одно расследование. В нашем городе в общежитии на улице Ангарская убили Елену Коневу. Есть предположение, что убитая вовсе не Конева, а похожая на неё женщина. Ниточка расследования ведёт в город Дорогобуж, там проживает некий Гриша Стехин, которому судьба Коневой была не безразлична. Но неожиданно сожитель убитой, фамилия которого Мельниченко, взял вину на себя. И всё! Расследование сейчас закроют, не установив истины. Лично мне интересно узнать, кто в действительности убитая гражданка. Если бы ты могла говорить, это дело мы бы в два счёта раскрыли. Ведь разгадку убийства можно найти в мире призраков, но без тебя мне туда не проникнуть.

– М-м, – сказала Ольга.

– Извини, я не понимаю тебя.

– М-м, – повторила она.

Левая рука девушки сжала поручень кресла, а правой она стала делать медленные движения.

– Ну, что там у Вас? – спросил Темников, возвратившись в палату. – О, я смотрю, активно общаетесь. Молодцы!

– Стараемся.

– Самое время предложить Ольге что-нибудь изобразить, а мы посмотрим.

Доктор достал из тумбочки карандаш и планшетку с закреплённым листом писчей бумаги. Кресло придвинул ближе к столу. Правую руку Ольги аккуратно приподнял, и вложил карандаш между пальцев, потом возвратил эту руку на поверхность стола, на котором лежала планшетка.

– Видите, Марк Сергеевич, Ольга сама сжала карандаш?

– Да, вижу.

– Теперь наблюдаем.

Действительно, работа «закипела». Девушка водила линии, не отрывая карандаш от листа, они были прямые, продольные и зигзагообразные. Сначала появилась строка из плохо читаемых букв. Через минуту-другую, на листе стал вырисовываться набросок, напоминающий лицо человека. Линии в большинстве своём были прямыми, с минимумом округлений, поэтому глаза, нос и губы получались схематичными.

– О, как интересно, – прошептал доктор, не веря собственным глазам. – Она пытается рисовать! Невероятно! Этот рисунок больше напоминает карикатуру, тем не менее, он из её подсознания. Кто бы мог подумать!

Неожиданно у меня зазвонил мобильный телефон. При этом, как мне показалось, Ольга вздрогнула. Грифель карандаша надломился, портрет дорисован не был. Процесс пришлось остановить.

– Прошу прощения, – извинился я.

– Марк Сергеевич, ну как же так?! – возмутился Темников. – Надо было отключить телефон! Телефонные звонки её пугают.