Непримиримые 4

– Тогда, – нахожу выход из положения, – это чаевые!

Подхватываю бокал и поворачиваюсь.

Борзый стоит впритык и не спешит меня пропускать.

– Малышка, тебе стоит расслабиться, – обнимает за талию и тянет к себе.

– Я и так расслаблялась, а вы меня напрягаете, – приподняв бокал, ловко выкручиваюсь из плена, но так, чтобы не зацепить никого вокруг и не пролить выпивку.

Вот же баран настырный. Опять ловит в кольцо. Бесцеремонно прижимается к спине, качая бёдрами и позволяя ощутить выпирающее возбуждение.

– Зачем ломаться, если сама напрашиваешься? – со злой решимостью цедит на ухо.

Прав! Сама виновата, знала, что такое может случиться, но очень надеялась на благоразумие мужчин, которым отказывают!

Уже было рот открываю выдать какую-нибудь колкость, но голос Шумахера затыкает:

– Грен, девушка тебе ясно сказала, отвали, – ядовито. – Или тебе более грубо хочется это услышать? – с насмешкой. – Причём, я дал ясно понять, она со мной! – проблеск угрозы.

Нужно отдать должное приставучему, он меня отпускает. Я с облегчённым выдохом шагаю прочь. Только уйти мне никто не даёт. Я, словно тушка, которую таскают друг у друга драчливые волки, оказываюсь в руках Шувалова. Теперь уже Родион рывком подгребает меня к себе и, припечатав губы к моим далеко не нежным поцелуем, колюче чеканит:

– Ириш, я говорил, что игры в эмоции до добра не доведут.

– Да я вроде справлялась, – неуверенно бормочу, стараясь привести мысли в порядок и понять, что происходит, и что важнее – как себя вести дальше.

– Заканчивай народ провоцировать, – обманчиво мягко рокочет. – Скоро клуб взорвётся! А он мне дорог! Развлеклась? – в глазах морозный холод. – А теперь, ступай наверх! – вот прям сразу верю каждому слову и согласна маршировать, если прикажет МОЙ парень.

Боюсь представить, как выгляжу со стороны. Блондинка во хмелю, с очередным коктейлем в руках, одетая от слова «раздетая», побывавшая сегодня во многих объятиях, ставшая причиной ссоры довольно привлекательных мужчин, глупо хлопающая ресничками и не в силах выдавить ни одного вразумительного слова.

Не помню, чтобы включала «тупую», но её отрабатываю усердно и «на ура».

Хорошо хоть толпа благоразумно рассасывается, оставляя назревающий конфликт в узком кругу, несмотря на аншлаг в зале и на танцполе. Лишь несколько зевак сидят на хокерах у барной стойки, равнодушно потягивая свои напитки, да пара охранников по обе стороны от нас – чтобы усмирить, если ругань в драку перерастёт.

Правда, есть у меня предположение, что они не разнимать парней будут, а защищать Шувалова. Под каким бы ни была градусом, фразы «Мне он дорог…», «Не впускать!..» и второй этаж для вип-клиентов – логической цепочкой наводят на мысль, что Родион близко знает хозяина клуба, если не он сам хозяин.

– Да неужели? – змеит губы Грен. – Дарья в курсе, что у тебя сегодня другая?

– А вот это не твоего ума дело. Советую образумиться и не мешать веселиться другим!

Приставучий заметно мрачнеет, но на лице дерзкий вызов.

– А чем это я тебе мешаю?

– Вести себя не умеешь! Ещё раз будешь замечен в приставаниях или других ссорах, в этот клуб тебе будет закрыт вход навсегда.

– Босс тоже так думает? – огрызается Грен с наездом.

– Сомневаешься? – парирует Шувалов.

Ничего не понимаю из их перебранки, и дико желаю быть подальше от разборки, но пить хочу – жуть как. Припадаю к трубочке, с наслаждением потягивая обжигающий напиток, и в этот момент Шумахер холодно на меня уставляется:

– Ир, ты оглохла? – я бы назвала этот тон «недовольно господским».

Родион зол. Очень.

– М? – отрываюсь от трубочки и нервно сглатываю.

Шувалов меня разворачивает, как безмозглую куклу, и увесистым шлепком по заду отправляет к лестнице:

– Я сказал, наверх!

В лёгком шоке иду, куда послали… Автоматически переставляю ноги, а в голове долбится: «Почему он мной командует? Нет, понятно, решил защитить. Благородство изобразить, но поцелуй… шлепок… Это разве нормально?»

Сама не замечаю, как оказываюсь на втором этаже. Самое интересное – меня спокойно пропускают и даже ничего не спрашивают.

Продолжаю потягивать коктейль, но не зная, куда себя деть, подпираю перила, смотря вниз.

Ого! Какой вид. Шикарно… По ощущениям эффект, конечно, не такой, какой охватил при созерцании Шанхая в обзорное окно элитного офиса небоскрёба в самом престижном районе города, но для популярного клуба Питера – круто!

Мерцающая подсветка танцпола прерывистыми бликами выделяет из толпы разных людей, извивающихся под музыку. Столики и мягкие кресла окутывают интимным светом отдельные лампы; «чил-аут», отделённый от зала перегородками; хорошо просматривается с моей высоты бар и стойка, возле которых продолжают выяснять отношения Шумахер и Грен.

Народу возле них прибавляется, и это не может не радовать. Видимо, разногласия потихоньку сходят на нет, что подтверждает скупое пожатие рук и прощание-обнимание без лишнего дружелюбия, скорее обоюдное согласие на перемирие.

Перевожу взгляд на столики, где тусят одногруппники, и не сдерживаю улыбки. Ребята меня замечают и начинают клоунаду разводить. Кто-то в стиле мимов молит провести наверх, кто-то дурашливый приват-танец затевает, девчата завистью давятся…

На самом деле мне всё равно, даже прикидываю, как к ним вернуться, но голос Родиона вынуждает оторваться от созерцания экстаза гулящих.

– Дело твоё, как себя вести, во что одеваться и с кем мутить, но если хочешь сегодня добраться до дому живой и невредимой, советую принять мою компанию.

– Всё так серьёзно? – перестаю улыбаться.

– А не похоже? – морозит льдом глаз. И правда пробирает, аж до костей. Зябко веду плечами, стараясь завуалировать рефлекс непринуждённостью.

– На самом деле, вечеринка хорошо идёт, проблему создаёт только твой знакомый, – вновь врубаю плохую и присасываюсь к трубочке.

Шувалов переводит взгляд на мои губы. Во рту становится нестерпимо сухо, несмотря на напиток, которым едва не давлюсь.

– Я предупредил, – бесстрастно и вновь глаза в глаза.

Благоразумие ещё не утрачиваю, поэтому сдаюсь:

– Что предлагаешь? – кисло, без заигрывания, помешивая трубочкой коктейль.

– Раз ты сегодня, – неопределённый взмах длани, – позволила всем себя трахнуть, хотя бы взглядом, – откровение, мало сказать, обескураживает, но молчу. Не потому, что согласна с обвинением, а потому, что нет слов, да и язык к нёбу приклеивается. – Во избежание неприятностей могу вызвать такси, и оно тебя отвезёт домой, или… – выдерживает напряжённую паузу, – побудь со мной.

Дом – просто шикарная идея. Она бы вмиг решила все проблемы – я бы наконец отдохнула и сняла эти проклятущие туфли! Но вечер только в разгаре. Дома меня не ждут… Алкоголя в крови предостаточно, чтобы продолжить веселье. Да и миленько пока протекает гулянка.

Не то чтобы ищу приключений серьезней, но если Лианг следит… я должна выжимать максимум из возможного минимума с незначительными потерями для себя.

Так что лакомое предложение отставляю на потом, а вот второе… прозвучало размыто.

– Секс? – нелепо, но уточнить кое-какие нюансы нужно.

– Не откажусь, – смешок.

– Я не предлагала.

– Так и вечер ещё не окончен…

– Исключено, – категорично мотаю головой.

– Не зарекайся.

– Приставать будешь?

– Не исключено!

– Может, договоримся?

Шумахер опускает глаза в зону декольте.

– Думаешь, у меня проблемы с потенцией?

– Надеюсь, нет, – не лгу, просто двояко звучит.

– Как ты себе представляешь наше общение и моё полное игнорирование твоей красоты, когда ты в этом? – кивает, намекая на мой наряд. – Я выдержкой не блещу. Импульсивен, быстро возбуждаюсь. Да и не скрываю я своего интереса к тебе.

– Жаль, мне приятна твоя дружеская компания, – подчёркиваю значимость последнего. – Думала, тебе тоже…

– Роль дуры тебе не идёт, Ир, – криво усмехается Шувалов. – У меня к тебе интерес… Но я не животное. Набрасываться и насиловать… – жуткая заминка, будто парень сам не уверен в словах и мыслях, – не стану.

– То есть, – умолкаю, хаотично формируя правильно вопрос, – если я не захочу, ты меня не тронешь?

– Конечно, – после лёгкой задержки с непринуждённой улыбкой, но неизменным холодом в глазах. – Просто не думай, что я милый и всё понимающий. Я хуже многих присутствующих в этом клубе. И даже Грен по подлости и низости – мне в подмётки не годится. – А вот это вообще убивает. – Так что, детка, если решишь остаться, чётко уясни: глядя на тебя, у меня только одна мысль – избавить тебя от кусочка ткани и отыметь!

Многообещающе… и нестандартно.

– Ткань? – не премину уточнить.

– Тебя, птичка.

– А как же галантность, учтивость, выдержка, коими ты до сего момента меня радовал?

– Показуха чистой воды.

– Тогда лучший вариант – такси, – рассуждаю устало.

– Оно бы избавило нас всех от проблем и мучений…

– Прости, – винюсь правдиво, – ты повздорил из-за меня.

– Не бери в голову.

– Он… важный человек?

– Нужный, а для тебя – опасный.

– Тогда однозначно – такси! – махом осушаю бокал и поворачиваюсь к залу, посмотреть на одногруппников. По правилам хорошего тона я должна с ними попрощаться. Уже было озвучиваю эту мысль, как натыкаюсь взглядом на Грена, не скрывающего своего похотливо-угрожающего… Он в компании. Не сводя с меня глаз, что-то говорит своякам, а остальные, словно по команде, тоже уставляются на меня.

Абзац!

Страх дикий и неуправляемый, прогуливается волной по телу. Сердце ёкает в живот, коленки дрожат, как и пальцы, чуть бокал не роняю.

Видимо, так и ощущает себя дичь, пойманная на прицел глаз своры хищников и понимающая, что ей не уйти.

– Не хочу расстраивать, но такси отменяется, – шуршит морозный голос Шувалова, прижавшегося сзади и пленившего меня руками в перила. – Боюсь, Грен не внял моим словам и собирается за тобой отправить хвост.

Шумахер не опошляет позу, просто стоит за спиной, едва касаясь меня, поэтому не брыкаюсь. К тому же, жест скорее защитный, чтобы показать сопернику, кто ближе к жертве. Сглатываю пересохшим горлом:

– Почему он не уймётся?

– Потому что ты… – а вот это Шувалов уже шепчет в затылок, – лакомый кусочек. Да к тому же… на тебя открыли охоту.

– Кто и за что? – новая волна ужаса неприятно щекочет кожу, и даже волосы на загривке встают дыбом.

– Брат одного солидного человека. Он участвует в СВМА и заинтересовался тобой. Не знаю, когда ты успела ему дорогу перейти, но берегись, птичка… Грен в команде Гризли. Ему за счастье доложить боссу, что твоё очаровательное тело выведено из игры.

– Не понимаю вас, мужчин, – безотчётно дёргаю плечом, пытаясь избавиться от дыхания парня. Мне не нравятся чувства, которые рождают прикосновения Шувалова. – Если девушка говорит: «Нет…»

– Это не всегда означает «нет», – парирует Родион, прижимаясь теснее.

– Возможно, – оказываюсь лицом к лицу с Шуваловым, провернувшись в сужающихся объятиях, – но тогда читайте язык тела. Меня не тянет к тебе. Меня не тянет к нему… И уж тем более мне был неприятен Гризли и его жуткая манера пугать. Я правильно рассудила, что он псих. Жаль, на вас нет управы. Вы смешны со своими детскими забавами и неумением играть без грязи.

Шумахер явно взбешён моими словами, но держит себя в руках. Шумно дышит, пилит злым взглядом. Несколько секунд задумчивого молчания, и с явной неохотой отступает:

– А к кому тебя тянет? – окутывает холодом.

Даже рот открываю, не находясь с ответом, но ни звука не могу издать.

– Шум, ты где завис? – нарушает нашу немую сцену та самая блондинка. Меня упорно игнорит, обвивает руками шею Родиона, надувает искусственные губы: – Я тебя потеряла… – подобострастно заглядывает в леденющие глаза Родиона. – Мне скучно!

– Даш, – без нежности и мягкости избавляется от её объятий Шувалов, – у меня дела образовались. Важные… – добавляет значительно, одарив меня красноречивым взглядом. А меня коробит, как можно вот так просто отшивать одну, согласную на всё, – и она этого не скрывает, – на глазах другой, которая категорически не желает?

Девушка мрачнеет, на лице невысказанная обида и разочарование:

– Конечно, – трясёт неопределённо головой, заставляя белокурые локоны прийти в движение.

– Иди, веселись. Выпивка за мой счёт, как соберёшься уходить – Антону на выходе скажи, он машину закажет, – безликий поцелуй в щёку.

– Угу, – расстроенно кивает Дарья и, так ни разу и не посмотрев на меня, оставляет нас наедине.

ГЛАВА 37

Пан или пропал? Куда ни кинь – везде клин…

Ира

– Ближе к полночи приедет мой зам, тогда я смогу тебя проводить, – Родион откидывается на спинку дивана, руки водружает наверх.

– Спасибо. – Пока не понимаю, за что: герой – не герой, спасение – не спасение, сомнительная компания. Тоже устраиваюсь на диване, только соседнем, в вип-зоне, куда приглашает Родион.

Шувалов равнодушным взглядом прогуливается по клубу, танцующим, возвращается ко мне:

– У тебя мутки с Селивёрстовым?

На миг торопею. Откуда ему известно? Да и какие мутки? Переспали пару раз…

– Если от корня «муть» – то да! – на всякий случай придаю голосу брезгливости.

– В смысле «вы вместе»? – не унимается Родион.

– Жили до недавнего времени, – я не менее упряма в играх словами.

– Жили? – вскидывает светлые брови Шумахер.

– Только не говори, что ты не в курсе – у него дом сгорел. А так как он мой сосед… Мои родственники предложили его семье пожить у нас. Так что да. Мы жили, но… – запинаюсь, хаотично соображая, как бы выкрутиться из щекотливого положения.

– Но? – ждёт продолжения парень. Вот же неугомонный!

– Конфликт интересов, обоюдная непереносимость, теснота, благо Игнат обладает фантастическим умением найти пристанище на ночь…

Лицо Шувалова смягчается, глаза победно сверкают ледышками.

– Хочешь сказать, что он съехал?

– Да, – придвигаю бокал, который передо мной вырос, словно из ниоткуда. Официанты в вип-зале – фокусники. – А в чём проблема?

– Я решил, что вы вместе, поэтому удивился, когда ты оказалась возле клуба одна… Твой внешний вид… Странное поведение. Мелькнула мысль, что он тебя подослал ко мне.

– Даже не представляю, откуда такие бредовые мысли?

– Я видел его на твоей машине…

– И? – хмурюсь, не улавливая логики. – Это говорит о том, что у нас с Игнатом что-то есть? – изображаю искреннее недоумение.

– Такую машину не дают мимо проходящему.

– Да ты что? – отпиваю коктейля. – Мы больше, чем мимо проходящие. Мы теперь даже больше, чем рядом живущие, – решаюсь на признание. – Возможно, мы скоро породнимся.

Теперь очередь Шувалова вытаращиться.

– Да, – продолжаю исповедь; шокировать, так уж шокировать. – Наши родители.. . – неопределённо мотаю головой, – вместе, и подумывают о браке. Поэтому мы сводные брат и сестра… в перспективе, если родичи не разойдутся.

– Это правда? – сощуривает ледяные глаза Шумахер.

– Я похожа на человека, кто такое придумает? – укоряю взглядом. Но знать Родиону, что Игнат нечестным способом выманил машину, не стоит. Не его это дело. И тем более – знать, что я поддалась очарованию и напору соседа. – Когда я давала ему «Ашку», понятия не имела, для чего конкретно… Не скажу, что мечтала её дать, но… дала, – заканчиваю кисло и опять делаю глоток. – В следующий раз буду знать, что одолжение тачки приравнивается к отношениям.

– Хочешь сказать, – опять надменен Шувалов, – чисто по-соседски одолжила охрененно дорогую машину?

– Угу, – кивок. – Поэтому, когда узнала, что он её снимал для СВМА, мы разругались в пух и прах!

– И между вами…

– Мы! Не! Встречаемся! – Отрезаю резче, чем следует, чтобы оборвать следующие вопросы. Откровенно бесит этот разговор и допрос. Я, чёрт возьми, имею право на свою личную жизнь! И молчать о ней – тем более.

Несколько минут сидим в полном молчании. Я потягиваю напиток, что приятным теплом растекается по телу. Шумахер всё это время рассматривает клуб, толпу, что угодно, но только не меня. И это пугает. Лучше бы проявление эмоций, чтобы знать, что у него в голове!

Меня потряхивает. Игнат, козлина, успел засветиться на моей тачке! Убью гада!

– Я не доверяю Вёрсту, но твои слова… Ты правда не знала, что это мой клуб?

– Твой? – глупо вторю и от удивления чуть не давлюсь напитком.

Шувалов меня пристально рассматривает рентгеновским взглядом, словно пытается считать – лгу я или нет, но, видимо, моя реакция настолько правдоподобна, что в холодных глазах появляются смешинки.

– Ты неподражаема в своей невинной простоте.

– Стараюсь, – беззаботный взмах ладони, хотя на деле мне до жути неудобно. Будто на колючке сижу, а изображаю, что на мягком диване. – Тут мило, – скомкано хвалю. – Симпатично и… удобно.

Шумахер начинает ржать:

– Бл***, никогда ничего более нелепого не слышал. Странная оценка ночного заведения.

– Уж прости, – морщу нос, – по остальным показателям не мне сравнивать. Я не завсегдатай таких мест, поэтому и точной оценки не могу дать. Но тут шумно, алкогольно, весело и опасно… Это ведь норма? – с надеждой, что в этот раз не промахиваюсь.

– Ох***, нужно твои слова запостить и на сайте клуба вывесить. Реклама убойная.

– Не хотела тебя обидеть, – теперь моё настроение падает ещё ниже. Глаза перевожу на барную стойку второго этажа. Бармен коктейли собирает возле двух красивых девушек, что на стульях высоких сидят, да шушукаются.

– Ты не обидела, скорее развеселила. Обычно девчонки говорят, как всё: «Вау, круто!!!», – изображает дикий, неестественный, девичий восторг ещё и голосом играя на высоте. – Часто на этом заканчиваются слова и начинается буйство эмоций, а ты нашла ёмкие, чёткие описания своих чувств. Так что, поверь, ты меня порадовала. Приятно сидеть в компании с девушкой, которая для связки слов не использует маты, бабские уловки, мерзкие словечки, знает более одного прилагательного и смущается от каждого откровенного взгляда.

Поверхностная беседа и правда чуть расслабляет. Чуть на спинку дивана откидываюсь.

– А чем тебе Селивёрстов мешает?

– Дела давние, – едва качает головой Родион, всем видом показывая, что эту тему не желает продолжать.

Я понятливая, поэтому на некоторое время умолкаю, раздумывая, как бы покинуть клуб.

– И что теперь делать?

– Смотря о чём ты.

– Я про Гризли и его охоту на меня. Может, организаторам надо сообщить?

Шувалов так едко смеётся, что желания присоединиться к его команде нет никакого. Становится не по себе из-за глупости, которую сказанула.

– Тебе нужна команда. Защита… Если ты не с Вёрстом, даже не знаю… ты – лёгкая мишень. Мы потому и участвуем группой. Так проще вышибать из турнира персонажей, кто может затруднить прохождение трассы, а ты… значимая особа. Жаль, но вряд ли долго продержишься…

Прикусываю губу, голова раскалывается от новостей, а ещё больше – от своей беспомощности и неизбежной участи.

– А ты? – с робкой надеждой поднимаю глаза на Шувалова.

– А я, – выдерживает показательную паузу Родион, скучающе, – как и обещал, провожу тебя домой. Так сказать, для успокоения души, раз уж в курсе грязных мыслей знакомого. Дальнейшее меня не волнует, – морозит правдой. – На роль благородного заступника, даже такой шикарной особы, как ты, не нанимался. У меня свой интерес в турнире, и он куда скромнее победы в главном этапе. Мои ребята не сильны в разнообразии, если и выходили в финал – в последней двадцатке, и то – развлечения ради. Адреналин, скорость, битва характеров, накал страстей…

– А я обеспечу выход в финал в КАЖДОЙ дисциплине, – ни секунды не колеблюсь. Звучит веско. Не напрашиваюсь или предлагаюсь, а так, будто продаюсь. За дорого!

– И? – холодит безразличием взгляд Шумахера.

– Со мной твоя команда точно погоняет в финале, – как никогда понимаю, что мечусь между козлами – один хуже другого. И выбрать собираюсь меньшее из зол…

Лианг – смертельно опасный хищник. Игнат – психологический и телесный агрессор, а Родион – чёрная лошадка. Волк в овечьей шкуре. Он тоже непрост и опасен, но с ним я буду в сравнительной безопасности.

– И зачем мне это?

– Для популярности, – играю на самом простом и понятном. Шумахер любит показалово. Любит быть в центре внимания. – Сам посуди. Если с вами не считаются, как с конкурентами, то, окажись вы в финале, сколько эмоций будет у твоих ребят. А теперь к этому прибавь призовое место…

Шумахер сощуривает глаза, но на губах кривая ухмылка:

– А что тебе с этого?

– Хочу победить!

– Женщина в мужском турнире… Победить? – сомневается в моей адекватности Родион.

– А почему бы и нет?..

– Потому, что мужики костьми лягут, но тебя не пропустят…

– Не пропустят, если у меня не будет поддержки.

– Думаешь, мы трепетно относимся к своему полу и отшиваем только женщин?

– Нет, но если у меня будет прикрыт тыл, я смогу…

– О-да, мои пацаны могут играть в кровавые игры и дотянуть тебя до финального заезда, но я не услышал главного, – перебивает Шувалов.

Заминка. Лихорадочно соображаю, о чём парень.

– Я… ты… мы… – размыто, таинственно и очень откровенно.

– Я не могу предложить больше, чем дружба, – признаюсь сухо.

– Жаль… – явно теряет интерес Шумахер.

Да уж, план не срабатывает и моё очарование не даёт нужного результата. Теряю сноровку… А что ужаснее, Родион – последняя надежда. Я не знаю, у кого ещё попросить приюта. Ведь за это время в голове уже упорядочиваю основную толпу участников и различаю несколько главных звёзд и соответственно их команд.

Лианг и его тигры. Гризли и бандерлоги. Селивёрстов и его прайд – абзац, узнай Игнат, что я так обозначаю его команду – закопал бы.

Шумахер – зоопарк. Плохо знакомый мне Атос и его мушкетёры. Этого мужчину я один раз встречала на мотогонках. Но он не участвовал, поэтому лишь по топу изучила его умения и конечно оценила гордую приписку от сайта «Призёр прошлогоднего турнира». На страничке команды она смотрелась внушительно.

Ах да, ещё Горын – про него вообще ничего не знаю, кроме высокого рейтинга СВМА и довольно качественного видео. Ещё несколько групп попадалось на глаза, но они меня не зацепили.

Джи Линь и Вёрст – отпадают автоматически. К Гризли… это сразу руки вверх, ноги в стороны… С другими не знакома, остаётся лишь Шумахер… который тоже желает, чтобы я… ноги в стороны.

Так что… выбор не велѝк, если не сказать грубее – ан нет его, выбора того. Либо под поезд, либо… под поезд!

– Доброй ночи, – возле столика останавливается приятный мужчина за тридцать. Холёная внешность, аккуратно-деловой стиль в одежде, выдержанность, приятная улыбка. – Леди, – короткий приветственный кивок. – Родион, – протягивает руку. Шумахер заметно расслабляется:

– Привет, Романович, как раз вовремя! – отвечает пожатием, и махом длани приглашает сесть с нами. Что-то подсказывает – это зам Родиона, которого ждём.

– Я люблю свою работу, – устраивается рядом с Шумахером, манерно одёрнув полы пиджака, чтобы не замялись, и чуть поправив брючины.

– Ирина, – Шумахер кивает головой на мужчину: – Это Алексей Романович, мой зам, – подтверждает догадку. – Романович, это Ирина, – крохотная пауза, – моя знакомая.

– Очень приятно, – дежурно улыбаемся друг другу, но тёмные глаза в меня упираются так, словно мужчина обо мне знает всё и даже то, чего не ведаю я. Хорошее, плохое, – особенно второе, – и поэтому оценка выставлена давно и обсуждению не подлежит. – У нас сегодня живо! – словно забыв обо мне, кивает на зал зам.

– Студенты, спортсмены и просто желающие отдохнуть, – подтверждает с ухмылкой Шувалов. – Проблем вроде пока не было, но в клубе Грен с компанией. Я уже предупредил, чтобы за ними глаз да глаз… Так что работай, а мне пора, – косой взгляд на меня, – девушку проводить домой надо.

– Конечно, – понятливо встаёт Романович. Безлико откланивается и скрывается в глубинах вип-зала.

– Готова? – Родион тоже поднимается с дивана.

Залпом осушаю бокал:

– Пару минут дашь? Мне нужно группе сообщить, что я закругляюсь.

Торопливо иду к столикам, где сидят одногруппники, но, по ходу натыкаясь на своих в толпе, прощаюсь, как получается. Большинство порядком датые и им плевать, кто и что вокруг. Поймав старосту, заверяю, что она самая лучшая, что я теперь в коллективе.

– С нас поддержка на межвузовских соревнованиях! – повисает на шее Светка, опять вогнав в ступор.

Блин, о них-то я совсем забыла… Они же… на этой неделе будут!

У-у-у-у. Ужас, ну и времена настают! Даже морщусь, ненавязчиво высвобождаясь из объятий старосты:

– Спасибо, было круто!

Шумахер терпеливо ждёт, когда попрощаюсь с Генкой:

– Не забудь: лестные слова в мой адрес! – напоминает дурашливо, стиснув так сильно, что тихо скулю: