Непримиримые 4

– Это не смешно, – нарочито строго бросаю, когда прохихикиваемся с Ксю над мучениями друг друга. – Но я научилась выкручиваться из патовых ситуаций. Спасибо Лиангу. Многому научил…

– Ну или тупо сбегать, – едко напоминает Бравина.

– Спасибо, – ядовито выдавливаю желчную улыбку. – Это крайний вариант!

– Крайний? – вскидывает брови подруга.

– Если чудом избавлюсь от гнёта одного, не факт, что справлюсь с другим, – видя непонимание на лице Ксении, поясняю: – Игнат заявил, что уничтожит меня, если не сниму заявку!

– Они оба больные!

– И я им под стать, – устало мотаю головой, не отрицая очевидного. – Вот и получается палка о двух концах…

Ксю, чуть ли не похрюкивая, давится глухими смешками, а я запоздало понимаю двусмысленность выражения.

– Дурная, – едва скрываю улыбку, что как назло растягивает губы. – Я о том, что один требует моего обязательного участия, а другой, в противовес – аннулирования заявки.

– И ты выбрала попытку спасти второго? – Чуть погодя. Пройдя бóльшую часть процедур, мы идём по светлому коридору в зал парикмахеров и стилистов. По плану причёска и макияж.

– Конечно, я же не убийца, – отрезаю просто. – Лианг, как я поняла, уже неделю в городе, следил за мной. Нас с Игнатом спасает то, что на людях мы ни разу не были вместе… А живя под одной крышей, он… – качаю досадливо головой, – ну, ты в курсе, какой он мартовский кот. Поэтому – там трах, там… Его похождения сыграли на руку. Так что у Лианга расследование «кто меня поимел» затянется. Селивёрстов ушёл, надеюсь, тормознёт у какой-нибудь красотки, – говорю это с напускным равнодушием, но сердце не обмануть: злым, ревностным ударом даёт понять – лгу!

– Не верю, – Ксю категорично рушит хрупкую надежду на успех её обмануть. Манерно усаживается в кресло перед зеркалом и позволяет себя облачить в парикмахерский пеньюар. – Но как бы ни было больно – ты права. Это отведёт подозрение. Хотя бы на время…

– И я так рассудила, – сажусь в соседнее и отдаюсь в руки мастера, который будет колдовать над моей причёской. Заверяю, что совершенно не разбираюсь в укладках и доверяюсь полностью.

– Ах-ах, ну или до первого вашего срыва… – проказливо косится на меня подруга, не задумываясь, что осложняет работу мастеру, усердно пытающемуся прямые волосы Ксю оформить игривыми локонами.

– Я не сорвусь, – уверена в себе на все сто. – Только главное пусть Игнат держится на расстоянии, – добавляю менее категорично, нехотя признавая, что причины для опасения есть. – Когда он рядом, мысли звучат невнятно, а поступки выбиваются из категории «логично» и «прилично». Но если врубит игнор или холод – я справлюсь! – опять преисполняюсь решительности. – Однозначно!

– Ты-то, может, и справишься, а вот он, – цыкает задумчиво подруга. – Есть у меня сомнения по поводу твоего милого соседушки.

– Почему? – ловлю её взгляд через огромное зеркало.

– Ты можешь хоть ядом исходить, но мне кажется… Игнат в тебя влюблён…

– Нет, – без грамма колебания отрезаю. – Но не отрицаю, что химия есть. Страсть – это одно, любовь – другое. Я чётко эти понятия разделяю!

– Ир, но ведь бывает, когда и одно, и другое…

– Не по мне такие эмоции, – совсем грустно становится. – Не осилю…

– Не мне с тобой спорить, – умывает руки Ксения. – Но ты точно к Игнату ничего кроме страсти, – мнётся секунду, – не испытываешь?

– Мне было хорошо с ним, но любить?! Не хочу об этом даже думать! – зло осознаю, что даже разговор на эту тему выбивает из колеи и заставляет нервничать. – Теперь и подавно. Нам не быть вместе!

– Ир, ты сама делаешь всё, чтобы так и было! А может, стоило с ним поговорить? Вдруг ты не права? А что, если он готов за тебя бороться?

Радужно-ванильные рассуждения о мифических чувствах ничего кроме моего истеричного смешка не вызывают. Умолкаем на некоторое время, а когда совесть шкрябает неприятное чувство стыда, – я обидела подругу, – пытаюсь смягчить несвойственный мне цинизм:

– Ксю, я до сих пор не могу себе позволить думать о любви в контексте «Селивёрстов». Не стоит говорить о чувствах с его стороны. Это настолько невероятно… Игнат и любовь? Я тебя умоляю… – едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза, как часто делает сама Бравина. – Скорее Африка станет северным континентом!

– Но ты не знаешь наверняка! Не потрудилась узнать…

– Не смеши меня! На каком основании допрос устраивать? Я ему никто! Он много раз разделял дом и остальной мир! Я не имею права…

– Ну, конечно! – заводится подруга, отыгрывая роль стервы. – Молча согласилась. Молча послала…

– Почему ты меня третируешь? – колет вдруг обида.

– Потому что ты не желаешь видеть очевидного! – не жалеет моих и без того пошатнувшихся чувств Ксения. – Уходя, Игнат ничего не говорил по этому поводу, да и не думаю, что он собирался съезжать – ты его вынудила! – беспощадно тычет в жуткую правду, оголяя мою мелкую душонку.

Опять умолкаю – толика здравомыслия в словах подруги есть. Причём такая, что в сердце вероломно вспыхивает глупая, не к месту ванильная надежда на ответные чувства со стороны типа, который на них априори не способен. Ну, если только на однобокое желание «трахнуть». Ну и ещё «придушить»…

– Ты повела себя нечестно, – продолжает Бравина, вырывая из сахарных грёз, куда меня неумолимо втягивает, до рафинированного хруста на зубах. – И умолчала о главном! А скажи ты правду – позволила бы ему сделать выбор. Селивёрстов не слаб и не бездушен, и если бы захотел…

– Он не захотел! – мысленно крушу затвердевшую карамель, схватывающуюся катастрофически быстро, пленяя разнеженный мозг. Мне не нравится слышать правду, что жалит больнее укуса осы. – Упёрся в моё участие в турнире и ничего другого не хотел слышать. Если бы он реально был во мне заинтересован, он бы попытался проникнуть вглубь проблемы. А он… такое впечатление, он искал повод, чтобы разругаться и уехать!

– Бред. Для того, чтобы просто бросить «очередную», Селивёрстов бы не запаривался и скандалов не затеивал. Обычно он уходит молча или, обращая ситуацию в легкое недопонимание. Ты что-то упускаешь, Ир, – перестаёт наезжать Ксения. С очередными вескими доводами не могу не согласиться. – Ты собираешься участвовать в уличном беспределе, а Игнат требует, чтобы ты этого не делала… – задумчивая пауза. – Он волнуется за тебя! – тоном «я открыла вселенную» победно заявляет Бравина.

– Или за себя! – парирую обманчиво ровно. Натыкаюсь на прищур голубых глаз, пилящих с осуждением. – Есть у меня подозрение, что Селивёрстову нужна была не я, а моя тачка.

– Ашка? – В подруге заметно сникает порыв во всём видеть «романтические чувства».

– Да, – неприятно доставать на обозрение подобные аргументы, но они имеют место быть. – Он у меня её как-то раз под шумок выпросил, и оказалось, ему было нужно отснять кадры для турнира. Думаю, рассчитывал и турнир на ней отгонять, а тут я… в списке участников, – не скажу, что развивала эту мысль всерьёз, но раз уж копать глубоко, то почему бы и эту смердящую дыру не вскрыть?

– Бля***, – бурчит Ксения, совсем помрачнев. Даже жаль её становится. Смешно ли – подруга радеет за мои отношения с Игнатом больше моего. Но ей не тягаться со мной в умении найти корыстное оправдание любому поступку. Особенно, если он напрямую касается меня или того, что кровь из носу нужно опровергнуть.

– Смирись с реалией жизни – я ему не нужна, а навязываться не собираюсь. Но при этом не допущу, чтобы он пострадал… – решительно, здраво, но на последних словах умолкаю.

Ксю потерянно кивает и больше на эту тему не говорит.

Уже вскоре мы готовы, и даже колдунья-стилист мне заретушировала засос сильнее.

– Может, ты со мной в клуб? – закидываю удочку. С подругой бы было веселее, а что важнее – уверенней.

– Не могу, – без сожаления и с вновь вспыхнувшим озорным блеском в глазах. – Тоха позвал на свидание…

– Вау! Круто… – искренне рада за Бравину. – Теперь понятно, куда ты так готовилась. Шокируй его начищенным до блеска… – не договариваю, подрагивая от глухих смешков.

– Поязви, – наигранно обиженно фыркает Ксю, – в следующий раз я тебя в такой наряд одену, что твои птички испуганно покинут насиженное место…

– Если выживу после этого, – продолжаю глумиться, но уже ощущая смешливые слезинки.

На улице прощаемся и, договорившись созвониться утром, спешим по своим делам.

ГЛАВА 36

Голодные игры…

Ира

В клуб приезжаю вовремя, не забыв предупредить родственников, что сегодня останусь в городе. Заверяю – согруппница с удовольствием меня приютит, чтобы я на ночь глядя не спешила домой. К тому же я планировала немного выпить, значит пришлось бы заказывать такси. А это ну совсем не по моему нынешнему карману, ещё и в свете незапланированных трат на салон красоты.

Отец недоволен, но последнее время он не выходит из этого состояния, поэтому холодно желаю спокойной ночи и сбрасываю вызов. Машину оставляю на парковке близ клуба, стыдливо осознав, что это тот самый клуб, возле которого мы с Игнатом как-то дежурили… Взглядом пробегаюсь по машинам, нет ли той самой… но с облегчением отмечаю, что нет. Настраиваюсь на мучительный вечер, пару раз глубоко глотнув воздуха, и пинаю себя прочь из авто.

Ненавижу каблуки! К тому же такой высоты… Ощущаю себя клячей на ходулях. При моём росте шпильки лишь подчёркивают его, выделяя из толпы, как выделялась бы красная тряпка в ворохе белых.

«Неси себя с достоинством и не делай лишних движений, – вспоминаю нравоучения подруги, медленно шагая к клубу. – Уж тем более не пытайся вечно поправлять подол юбки или теребить бретельки. Такие жесты выдают волнение и нервозность. Они смешны и нелепы. А умение казаться королевой, даже если ты голая, как раз в том, чтобы всем своим видом выражать спокойствие и уверенность в себе!»

Прокручиваю наставления Ксю, как мантру, останавливаясь в конце длинной очереди, что явно ожидает входа в клуб. Бегло осматриваю народ, с неудовольствием отмечая, что знакомых нет.

Стрёмно вот так, одной… в толпе незнакомых, часть из которых облизывают плотоядными взглядами и похабненько сверкают глазами и кривыми ухмылками:

– Малышка, ты одна? – самый отважный решается заговорить. Без верхней одежды, с сигаретой. Отделяется от толпы таких же курящих, вальяжно подходит, излучая всем видом альфа-принадлежность. Без стеснения скользит взглядом вниз, медленно вверх.

– Нет, – холодно отзываюсь, выуживаю из клатча мобильный, подумывая, что нужно бы позвонить старосте.

– И поэтому одна у входа? – затяжка, медленно выпускает дым и отбрасывает окурок.

– Люблю свежий воздух, – отворачиваюсь с ледяным спокойствием, всем видом изображая равнодушие к лживому обаянию парня. Набираю номер Светки и несколько долгих секунд жду ответа. Его не следует, лишь механический голос дамы сообщает, что абонент сейчас не может ответить, попытайтесь чуть позже.

Недовольно мажу по экрану и суматошно соображаю, кого из группы ещё знаю номер.

– Малышка, тебя динамят? – назойливо жужжит голос за спиной. Игнорирую, но когда наглость приставучего типа переходит границы – он пытается меня за талию приобнять, – расправляю плечи и безлико поворачиваюсь.

– Молодой человек, если не хотите лишиться своих конечностей, рекомендую их держать при себе!

– У-у-у, – парень кривит рот в глумливой ухмылке. – Да ты с норовом!

Продолжать перепалку нет желания, и уж тем более находиться рядом с этим типом. Шагаю мимо, но парень перерезает путь. Его компания похрюкивает от смеха, кто-то подбадривает товарища. Делаю ещё одну попытку пройти, но приставучий не отстаёт:

– Ма-а-алы-ы-ышка, – наступает, вынуждая шагнуть назад, – ну перестань артачиться… Я проведу, посидим… – в тоне вся палитра его желаний и гнусных мыслей. Меня уже нереально потряхивает.

– Ира? – знакомый голос с лёгким сомнением в своей правоте, словно гром среди ясного неба. Шумахер?! Я бы ни в жизнь не радовалась этой встрече, если бы не обстоятельства…

– Родион! – едва не бросаюсь к нему с объятиями, но останавливает реакция приставучего.

– О, Шум, привет! – наглец расплывается в широченной улыбке, протягивая ладонь Шувалову. Толпа начинает приветливо галдеть. Шумахер отвечает рукопожатием первому, а остальным отмашкой. – Ты один? Где Рысь? Грач?

– Скоро будут. Дела…

– Вы знакомы? – кивок борзого на меня.

– Да, – не без восхищения мажет по мне взглядом Родион, а приставучий досадливо подвывает:

– Ну вот, опять у тебя самое лакомое.

Даже не смотрю на него – жадно разглядываю Родиона. Красивое лицо: хищный нос, губы, льдистые глаза. Небрежная чёлка светлых волос. И одет парень очень презентабельно: белоснежная сорочка, зауженные чёрные брюки под пояс. Смоляные ботинки.

Приятный парфюм.

Руки в карманах.

Денди, не меньше.

В этот момент он мне кажется спасителем, и я готова хвататься за змею, чтобы не утонуть.

– Свыкнись уже, – хмыкает самодовольно Шувалов, адресуя реплику приставучему, но продолжая рассматривать меня. – Привет, Ириш, – подмигивает, приближаясь на шаг, но, видимо, памятуя о моей просьбе не распускать рук и губ, застывает рядом.

Сцена выглядит нелепо и вопиюще странно, поэтому решительно сокращаю расстояние и сама запечатлеваю дружеский поцелуй на щеке приятно удивлённого парня.

– Прости, – винюсь дежурно, пальчиком удаляя с его лица след от алой помады.

– Да я не против, – ледяные глаза обжигают надеждой. Руки Шумахера вначале робко касаются моей талии, но так как не отталкиваю и не пытаюсь одёрнуть, обвивают крепче, притягивая к себе. – Какими судьбами здесь? – пристально изучает моё лицо.

– Моя группа в этом клубе решила отметить окончание курса.

– Да ну? – криво улыбается парень, блеснув идеальными зубами. – Тогда чего стоим? Идём? – ненавязчиво тянет прочь от мерзкой толпы дружков.

Ого, не знала, что Родион – важная персона, но очередь мы просто огибаем, не обращая внимания на возмущение и гомон, тормозя лишь возле охранников. Шувалов даже не представляется:

– Здоров, – кивает всем и никому конкретно. Крупные мужики в деловых костюмах, контролирующие проход, учтиво отзываются:

– Привет, – синхронно расступаются, позволяя войти. Мы уже минуем пост, как Шувалов дёргает одного из них за лацкан пиджака, вынуждая склониться: – Левина и его компашку сегодня не впускать! У нас студенты гуляют. Могут неприятности случиться.

Скупой на эмоции охранник басит:

– Он уже пару часов тут зависает. Выставить?

– Лады, пусть гуляет, но передай другим – за ним глаз да глаз…

Едва заметный кивок верзилы, и мы с Родионом наконец оказываемся в просторном холле со скудным освещением, множеством дверей: «М», Ж», «персонал», распахнутая в «Зал», окошком в гардероб и мраморной лестницей на второй этаж. Приглушённые, даже скорее мрачно-багровые стены, тёмная напольная плитка с ляпистыми разноцветными кляксами, но пастельных тонов, очень эффектна и обманчиво-объёмна.

Народу в холле мало. В основном ходят туда-сюда курильщики. Несколько человек мнутся возле окна гардероба, но, быстро избавившись от вещей, уходят в зал. Пара девушек скрываются в уборной. Живенько, но в тоже время уютно.

Меня так и подмывает узнать про значимость Родиона, но я воспитанно молчу. Если захочет – сам расскажет.

– Гардероб, – кивает в сторону Шувалов, намекая, что нужно сдать верхнюю одежду. Придерживает мою куртку, помогая раздеться.

На миг затаиваюсь, когда он за спиной сдавленно выдыхает. Не дура, понимаю, что реакция – на мой вид сзади. Нарочито спокойно оборачиваюсь, излучая обворожительную, самую что ни на есть непринуждённую улыбку. На деле – понятия не имею, какая получается, но старательно выдавливаю именно её. Я же – сама уверенность! Не должна краснеть и смущаться. Прямой взгляд, даже дерзкий:

– Спасибо! – вроде хорошо выходит. Надо в ощущениях зафиксировать и как шаблоном пользоваться весь вечер.

Лицо Шувалова становится серьёзно-задумчивым, в глазах застывает немой вопрос. Но парень быстро берёт себя в руки:

– Ты выглядишь, – окидывает красноречивым взглядом, блеснув холодом глаз, – невероятно, – протягивает куртку работнице гардероба.

– Спасибо! – вторю, стискивая клатч. Видать, у меня начинается нервный тик. Ноги дрожат, а мне ещё весь вечер воевать с собственными предрассудками и вниманием голодных до самок самцов. Не то чтобы дико хотелось, но меня вынуждают на такую откровенность. Если Лианг следит, буду его провоцировать и путать.

Он сам хотел играть… Мышка подана! Пищит от ужаса, но с котиком повоевать готова…

Получив номерок, Родион его передаёт мне. Прячу в сумочку и застываю. Патовая ситуация, не знаю, что делать и говорить… как себя дальше вести. Ещё чуть–чуть, и буду с ноги на ноги переминаться. А этого ну никак нельзя допустить. Я же плохая девочка, а они раскрепощённые и лёгкие в общении и поведении.

Идеальный вариант в таких случаях включить «блондинку». Их не очень любят, но им всё прощается… Даже начинаю перебирать варианты основных шаблонов поведения.

– Я бы тебя пригласил… – спасает щекотливую ситуацию Родион, но его затыкает звучный крик:

– Ирка!!! – из зала выныривает Светка. Почти оттолкнув Шувалова, набрасывается на меня и буквально виснет на шее.

Она среднего роста и без каблуков, поэтому я для неё как стойка-вешалка.

У меня шок. Никогда староста не была столь эмоциональна. Полагаю, сказывается радость от удачного окончания курса, и большое, а это, как пить дать, большое количество выпитого алкоголя.

Девушка пошатывается, поднимая на меня восторженные глаза и растягивая дурную улыбку-ухмылку:

– Ты всё же пришла!

– Конечно, – неловко похлопываю по спине девушку, до сих пор не сообразив, что делают в подобной ситуации. Виновато перевожу взгляд на застывшего рядом Шумахера. Он пристально смотрит, руки в карманах. Кивает на лестницу:

– Я пошёл.

– Спасибо, – одними губами, чтобы не нарушать вопиюще странную идиллию старосты.

Шувалов подмигивает:

– Если что… я в клубе, – роняет безлико и неспешно поднимается по ступеням, вскоре скрываясь за поворотом.

– Ты очень, – кивает пьяно-заторможенно Светка, наконец, от меня отлипнув, – очень красивая.

– Спасибо, – сегодня это будет дежурная фраза. Получается неплохо, главное не забывать улыбаться.

– Нечестно, – продолжает странную речь староста. – Ты решила всех парней в клубе с ума свести? А другим девчатам что делать?

– Не забивать свою голову глупостями и отдыхать! – Светка задумчиво хмурит брови, и я перестаю улыбаться: – Мне уйти?

– Не-е-ет, – трясёт неопределённо головой. – Но, чур, Володина не соблазнять. Он мой! – категорически заявляет. – А ещё было бы неплохо Юльку Смирнову проучить. Она, суч***, думает, что самая сногсшибательная барби. Пусть она от злобы и ревности позеленеет. Так что я тебя не отпущу, даже если к горлу нож приставят!

– Такие жертвы ни к чему, – плохо понимаю всю глубину проблемы Светы и, признаться, совершенно не собираюсь дружить с её тараканами. Мне бы своих приручить, а они у меня последнее время неадекватные и сексуально-озабоченные. – Володин – твой, в его сторону даже не гляну, но Юльку… мне на неё плевать, если честно. Так что давай не заморачиваться лишним, просто проведём хорошо вечер. Потанцуем… Выпьем. Поболтаем… Всё, как ты хотела. Группа. Дружно! Единое целое! – словно агитатор-комсомолка, настраиваю старосту на путь истинный.

– Ладно, Юльку – ну её, – отмахивается Света. – Но Володин – мой! – грозит пальцем.

Заверяю рьяным кивком:

– Замётано!

– Пошли, там ребята заждались, – тянет за руку к распахнутой двери в зал, где бушует музыка и толпится народ.

***

Пару часов проходят довольно сносно, несмотря на то, что группа меня тискает, как любимого пупса. Не разом, но каждый член нашей дружной семьи, особенно мужская часть, считает себя обязанным меня обнять, поцеловать и пошленьких комплиментов отвалить. Дежурную фразу слегка приходится разнообразить: «Банально! Скудненько! Знаю! Тебя заносит!»

В остальном – вечер удаётся. У нас несколько столов: выпивка, закуска. Настроение покутить… Общие темы разговоров – учёба. В общем, всё не так плохо, как я себе представляла. Я даже расслабляюсь, да так, что позволяю себе несколько танцев, хотя ноги с непривычки жутко болят. От медляков меня тихо потряхивает – количество желающих меня пощупать во время танца переваливает за все мыслимые пределы. Поэтому благородным порывом соглашаюсь лишь на несколько, остальным отказываю – я же не робот.

Во время банального шагания право-лево с небольшим поворотом, постоянно одёргиваю партнёра:

– Руки!..

Имена не запоминаю, и мусор, который они выливают в надежде меня заинтересовать – тем более. Механически двигаюсь, натянуто улыбаюсь.

А вот от обниманий с Генкой отбиться не получается:

– Ты меня обманула! – он, пожалуй, единственный из группы, кто ещё не высказался в мой адрес. Да и обвинительный тон, с которым начинается наезд, мягко сказать, забавляет.

– И когда это?

Приятно удивлена: парень ведёт в танце довольно умело и даже прокручивает меня, ловко возвращая в свои объятия и не позволяя распущенности.

– Я ведь сразу тебя узнал, а ты… – покачивает головой типа «ай-яй-яй», но на лице ни грамма упрёка.

– Ген, мне слава не нужна, вот и отмахиваюсь.

– Тогда зачем снимала?

– Детские амбиции.

– А в турнире тогда зачем?

Этой фразой шокирует, даже с ритма сбиваюсь.

– Только не говори «это не я»! – беззлобно ехидничает.

– Я, – жму плечами, продолжая танец. – Только кричать об этом не стоит, очень прошу, – впервые себе позволяю мягко заигрывать.

– Почему? – удивляется парень. – Это было эпически. Я на стол и ору на весь зал: «Сегодня с нами зажигает единственная участница СВМА женского пола. Дамы и господа, – так зычно тянет, словно заправский ринг-анонсер, – поприветствуем, «Bird»!!!» – поигрывает бровями.

– Да тихо ты, шут гороховый, – ладошкой рот затыкаю парню. – Подписки мне нужны, но сегодня, давай, по-тихому, лан?

– Ну, не знаю, – принимает флирт одногруппик. – А что мне за это будет? – видимо, моё лицо даёт понять, что меня сейчас тик хватит, и Генка, посмеиваясь, уточняет: – Не, я от свиданки, конечно, не отказался бы и от секса, но пары автографов и на страничке сайте СВМА несколько нежных слов в мой адрес, плюс благодарность за поддержку, было бы вполне достаточно.

– А не жирно? – тоже улыбаюсь; почему-то ощущаю какую-то сестринскую симпатию к наглому типу с такой обаятельной харизмой. Прям питбуль – очаровашка с клыками убийцы.

– Самое то, я ведь этого заслуживаю, – улыбка Генки становится шире. Вздёргиваю брови в недоумении. – Я тебе народ подтягиваю. Рекламирую…

Вот правда, даже в глазах щиплет.

– Спасибо, – уже оскомину набивает, но реплика на этот раз не лживая.

– Ну, так что? – нарушает повисшее молчание сокурсник.

Ну, что ещё ответить?!

– С меня причитается.

Несколько раз мучаюсь ощущением пристального взгляда на мне. Глазами обвожу зал в поиске следящего и… нахожу. Шумахер. Он на втором этаже, подпирает перила и смотрит на меня. Пристально, изучающе, задумчиво.

Нет, он не один. Компания большая. Много парней и девчат. Одна особенно выделяется. Искусственная блондинка в крохотном серебристом платьице. Как пиявка на Родионе висит, с поцелуями лезет. Шувалов не отбивается, не прогоняет, даже отвечает, но с меня глаз не сводит.

Глупость какая-то, пытается на ревность вывести? Смехотворно. Мне плевать, с кем у него и что… Поэтому вновь возвращаюсь к пустозвону со своей группой и веселью.

Когда заканчивается очередной «Космополитен», – не знаю почему, но сегодня сижу на нём, – пробираюсь к барной стойке, желая заказать ещё. Протискиваюсь между сидящими спиной друг к другу, а это для меня знак, что не помешаю общению, и оформляю заказ:

– Космополитен, – оставляю на стойке пару сотен и постукиваю коготками в ожидании.

– Малышка, тебе не говорили, что обманывать нехорошо? – мерзкий голос приставучего заставляет мысленно скривиться, а на деле обернуться.

– Простите? – высокомерно вздёргиваю бровь.

– Сказала, что не одна… а сама, – уличающе. – И Шувалова отшила.

– Я не одна! – повторяю твёрже. Не хочу спорить, но зачем-то отзываюсь. – Я с группой. Нас двадцать один человек. А теперь простите, – вновь поворачиваюсь к бару, где меня ждёт коктейль.

– Денег не надо, я уже говорил, за вас уплачено! – без улыбки, но наставительно напоминает бармен, двигая купюры обратно и возвращаясь к натираю бокала. Милый парень эту фразу уже третий раз говорит, но я тоже упрямая:

– Нет уж! Свою гулянку люблю оплачивать сама!

Бармен мажет по мне недовольным взглядом:

– У меня неприятности будут, неужели непонятно? – тихо, чуть придвинувшись.