Точка столкновения

– Но зачем мы здесь? Для чего? Неужели нельзя уйти, разумно спрятаться за стену и послать все это. Вообще сюда не лезть? – вечером Роин поинтересовался у Майлса, вызвав в его смеющимся лице тень усталости.

– Ты ведь не дурак, – с пронизывающим прищуром посмотрел на него Майлс, попивая дорогое вино расслабляющийся пользуясь отведенными царскими покоями. – Сам все понимаешь. Стены проблемы не решают. Оставить юг без контроля это значит, в перспективе получить многомиллионную орду, которая двинется стирать с лица земли ненавистный артэонский север. Ненависть к нам – единственное, что их всех безоговорочно объединяет. Мы вынуждены быть здесь и всем этим заниматься. Вынуждены разрушать людские общества изнутри, совращать и разлагать человечество, то есть держать своего потенциального врага в ослабленном состоянии. Оставаться вечно сильным можно, только если все вокруг погрязнут в слабости, и все что нужно сильному это только заботиться о том чтобы слабые слабыми и оставались. Что мы здесь и делаем – полностью исключаем всякую конкуренцию для самих себя. Ведь проще руками спецслужб убить одного зарвавшегося властного придурка чем потом вести войну с возглавляемым им обществом. А еще лучше вообще это общество под предлогом революции борьбы за лучшее будущее разломать, раздробить его на более мелкие слабые и беспомощные. Такой вот расклад. А все эти официальные лозунги о помощи, свободе и просвещении которые мы якобы несем на юг это не столько необходимая ложь, сколько напоминание о том, что мы все должны хотя бы иногда держать в уме, выполняя свой долг.

– Официально вы говорите… мы говорим о помощи диким людям, таким образом, оправдывая свое вторжение на юг. Говорим о просвещении, заботе об оставшемся вне Света Духов человечестве в реальности творя… совсем противоположное. Под благими намерениями творим настоящий ужас. А ведь истинное зло выделяется тем, что всегда изо всех сил старается добром прикинуться, – печальный вывод высказал он Майлсу, в его лице видя весь артэонский истеблишмент.

– Но мы, вынуждены такими быть. Выбора, у нас, просто нет, – уже устало протянул Майлс. – Со временем ты это должен понять. Не признать, понять, – подчеркнул он. – Мы, получается, подходим к самому интересному: здесь на диком юге, среди руин, глядя вокруг, сможешь ли ты не забыть, что дал тебе артэонский мир? Хватит ли у тебя мудрости, учитывая суровость реальной жизни осознать необходимость нашей «внешней политики»? – тлея злорадством, Майлс все-таки оставил последнее слово за собой. Роину больше всего жаждущему побыстрее вернуться домой к любимой, оставалось только опустить глаза.

После выяснения настроя «союзников» головы скрыв капюшонами наброшенных сверху шерстяных пенул под которые надев утепленные туники; отступив от конспирации ради тепла и удобства, ноги от холода обезопасив чуждыми этим землям ватными штанами, заправив их в такие же чужеродные здесь зимнего варианта берцы. Сев в неброский с виду старенький шестиместный дилижанс, запряженный цугом четверки лошадей, в сопровождении сотрудника медгарской тайной стражи в качестве возницы взгромоздившегося на высотный облучок, они двинулись к границе Грионского союза. Калеб также променял свою броню на здешний ветхий линоторакс поверх меховой рубахи, оставив при себе меч и несколько гранат в сумке на поясе. – Пойдем, постараемся узнать что там на уме у врагов имперцев, – поведал Роину Майлс.

Вблизи западной границы союза они подъехали к одной из здешних «миротворческих» застав мрачным глухим цилиндром плосковершинной башни в окружении квадрата массивной ограды возвышающейся на пригорке. Приняв поочередное дежурство, сейчас здесь размещались несколько батальонов армидейской пехоты, поэтому на стенах крепости показались солдаты в родной золотистой броне. Миновав привратный ров по перекрывшему его подъемному мосту в задранном состоянии служившему воротами, отказавшись выпить чаю, они быстро начали смену лошадей. Оставив здесь грионского ямщика, пополнив свою братию четырьмя армидейскими громилами-телохранителями, подобно Калебу облаченными в серенькую местную обмундировку собой скорее напоминая шайку бандитов с большой дороги. Одного громилу отправив на место кучера в обществе оставшихся троих амбалов в уставших лицах добродушия не выражающих посольская делегация трясясь в холодном салоне, понеслась по припорошенным снегом проселкам. Привычно тайно пробираясь по вражеским землям, миновав официальную границу прирученного союза оказавшись в редколесье, спустя пару часов они въехали в степи.

Из изученной теории Роин знал, что некогда всю территорию степей занимало огромное государство – Карграт, которое после длительной войны с Грионским союзом якобы истощило все свои ресурсы, ослабло и само собой развалилось, погрузившись в пучину бесконечной усобицы. В результате так удобно оставшись несколькими рассоренными варварскими королевствами, которые одно за другим покорил и обложил данью победивший Грионский союз. В действительности, за кулисами естественно артэоны силами спецслужб уничтожили непокорное людское государство – Майлс спешил красноречиво Роина во все эти подробности посвятить. Сначала руками предателей убив степного короля артэонские спецы, подкупив и запугав всех его оставшихся наследников в итоге отказавшихся от трона, запудрили мозги местным князьям, подбив их на разделение страны. Таким образом ввергнув степную территорию в долгую междоусобную войну, с последствий которой снял сливки Грионский союз – артэонский протеже.

Не останавливаясь, они неслись через продуваемые ветром пространства присыпанные снегом, сквозь который желтеющие жухлыми колосьями травы, изредка удивляющие исполинскими, кривясь раздавшимися вширь осинами, липами-мутантами. Из окна кареты взгляду открывались заброшенные зарастающие пашни и примыкающие к ним ютящиеся вокруг колодцев, будто истерзанные неведомым поветрием безлюдно замершие хутора, вписывающиеся в здешний мертвенный колорит заново обживаемые поселки в местах развилок нитей дорог, еще хранящие на своих стенах следы пожаров и разрушений, оставленных бушевавшим здесь конфликтом. Лишь изредка встречались теплящие обычную жизнь поселения, не затронутые противостоянием всех против всех прокатившимся по этим землям – огражденные частоколом городки, чьи властители сумели воздержаться от бессмысленной братоубийственной бойни, которой сопровождался развал некогда крупной страны. А ведь когда-то эти земли были наполнены цивилизованной жизнью, и до сих пор свидетельством того мирного времени вся эта полузаброшенная территория пронизывалась мощеными трактами, по одному из которых одиноко стучал подковами везущий Роина экипаж. Ночью, сменив лошадей в заранее установленной придорожной таверне, не позволив себе отдыха, они понеслись дальше.

В соответствии с оперативной обстановкой, во избежание встреч с придорожными бандами, они вынужденно воспользовались давно забытой топорщащейся старой травой сквозь снежные наносы колеей, в морозном утреннем тумане не запланировано въехав в отголосок недавнего поля брани, демонстрирующий искусственную катастрофу все еще пожирающую степи. От брошенных трупов благодаря местным в основном пернатым падальщикам за несколько недель почти ничего не осталось, остатки одежды и ненужной амуниции валялись мусором. Вслед за следами боестолкновения его причиной в стороне от дороги показался оставшийся сожженной руиной костяк не сумевшего сохранить нейтралитет городка, перед заваленными главными воротами которого из земли остался торчать кол из извилистой ветви здешней великанской осины. О жестоко казненном правителе разграбленного до конца оборонявшегося городка теперь напоминал только темно-бурый заостренный конец оставшегося торчать изгибистого столба. Грузную атмосферу дополняло карканье ворон теперь облюбовавших степные продуваемые ветром просторы.

И вот, наконец, угрюмые степи вслед за редколесьем перетекли в заросли можжевельника, ивы и черных елей; жгучей на холоде сыростью отяготившей воздух начались Элонские болота. Заросшие лесом зажавшие с обеих сторон бескрайние трясины, перебиваемые небольшими озерцами, сейчас замерли скованные льдом, забеленные снегом. По мощенному булыжником тракту проложенному еще когда товары из степного Карграта потоком текли в Ладгарскую Империю и наоборот, законспирированный посольский экипаж пробирался местами с трудом – давно не используемый этот путь в летнюю пору неумолимо стирался напирающим болотным лесом.

Магия проявлялась не только в возможности наделенных ею магов материализовать свою фантазию в физическом пространстве; это была сила пронизывающая собой весь охватываемый мир, влияя на все сущее. Самым распространенным так называемым стихийным проявлением магии были различные волшебные растения – не видоизмененные уже существующие, а уникальные новые виды – либо растущие где попало подобно сорнякам, как правило, своими единичными экземплярами не представляющие особой ценности. Либо наоборот редкие уникальные открывающие доступ к немыслимым возможностям и силам, являющие собой сокровища которые еще следовало отыскать, добыть. Одним из пустяковых на первый взгляд волшебных растений была желтая ягода, сладковатая питательная, обильно растущая в глубинах лесов, мрачных пещер. Разовое ее употребление не давало никакого эффекта, но если есть эту ягоду постоянно и соблюдать определенные правила «лесного жителя»: не вкушать ни сахара, ни соли, жить только охотой, кормясь дарами леса, то начинали происходить определенные мутации. Лесные люди или желтоеды как их было принято называть вследствие этих мутаций появляющиеся, могли месяцами обходиться без еды, были более устойчивы к холоду, могли спать у огня прямо на земле, глаза их, наливаясь желтизной, обретали возможность видеть в темноте. Их тела обретали нерушимое здоровье и физическую крепость немыслимую для людей, живущих в цивилизации. Но ложкой дегтя в данном случае было падение уровня интеллекта, вплоть до потери возможности членораздельной речи. Доходило до того что некоторые особи данного отклонения от вида людского рождались вообще полулюдьми полуобезьянами ни при каких обстоятельствах неспособными вернуться к цивилизации. Благодаря магии, ее проявлению в виде желтой ягоды труднодоступные дремучие леса и горы населялись целыми народами этих кроманьонцев. Вот и на юге Преферии глухие непроходимые болота, тянущиеся на сотни километров, облюбовали десятки племен этих так называемых желтоедов.

Разрушаемый прорывающимися сквозь камень проростами ивняка тракт, пересекая самый крупный остров выступающий сердцем протяженных смерзшихся топей, раздвигая дебри уникальных бордовых кедров, вывел к лагерю местных дикарей. Лагерь своего рода военный, населенный в качестве воинского контингента по очереди несшими службу мужчинами из местных племен, оставившими своих женщин дома, вдалеке и безопасности. Разумеется, благодаря своим замаскированным дозорным постам заранее узнав о приближении чужаков, специальными звуковыми сигналами предупрежденные, да и вообще элементарно услышавшие стороннее приближение своим нечеловеческим слухом подорвавшиеся по тревоге воины болот были готовы к встрече. На пересекаемой поляне по обе стороны от дороги возникли несколько десятков вигвамов, коптящих меж ними костров и на первый взгляд никого; но едва дилижансу стоило доследовать до середины раскинувшегося по обочинам стойбища, как из-за окружающих его деревьев с воинственным кличем вывалило несколько сотен вооруженных аборигенов.

Выбежав с диким пугающим ревом по уже отрепетированному сценарию первым делом перекрыв своей массой дорогу, набросав под лошадей мешочки с какой-то гадостью, от запаха которой те напугались, громко заржав встали на дыбы, наплевав на команды погонщика, туземные желтоеды взяли пришельцев в кольцо. Дикари выглядящие, как и положено: кряжистые, заросшие, косматые, углем и красным растительным соком расчертившие лица, на холоде одетые в плащи из шкур лоскутными юбками свисающие до колен, затянутые на поясе ремнями, сверху закрытые удобными приобретенными у артэонов кирасами. Наставили на забредших в их территорию незнакомцев пики армидейского производства и оттуда же родом стрелы, но в деревянных простецких луках.

Зажав незваных гостей наставленными острыми жалами на полых стальных древках, руками лучников с ветвей окружающих деревьев держа их на мушке; остановившись на расстоянии метра и нападать не спеша, прерывая тяжелое дыхание устрашающими рыками, смотрящее бешенными янтарными глазами болотное воинство замерло в ожидании ответных действий. Выделенные для охраны послов солдаты, включая Калеба, естественно обнажили мечи, застыв с ними спинами к защищаемой карете, в незнании как быть, глядя на окруживших звероподобных богатырей. Спустившись с повозки Майлс прибывающий в полном спокойствии велел охране опустить оружие и успокоиться; забравшись на запятки кузова, достав папирусный свиток, развернув его он, наглядно продемонстрировал всем местным обитателям изображенный на нем знак, в соответствии с договоренностью дающий неприкосновенность.

Когда-то войска степей и Империи теснили элонских желтоедов в глубину болот, изгоняя их подальше от проложенного через эту территорию торгового маршрута, а сегодня болотные питекантропы хорошо вооруженные стояли здесь полноценным военным лагерем, ведя себя как хозяева, отобрав оружие у армидейских громил (подчинившихся послушав Майлса), обыскав подозрительных незнакомцев включая их повозку. Окруженные со всех сторон армидейские вояки подняли руки вверх, давая волосатым обезьянам полную свободу действий, ожидая, когда посол все уладит. После успокоения ни в чем невиноватых лошадей, убедившись в отсутствии опасности один из туземцев отмеченный белым сантиметров двадцать пером, торчащим из волос на затылке, подал сигнал свистом. И в условиях полностью контролируемой ситуации выйдя из-за деревьев, появился местный вожак – организатор этой военной заставы, главный источник идеи элонского народа, которая должна объединить все здешние дикие племена. Кряжистый сутулый громила, черная копна которого руками множества жен сплетенная в мелкие косички свисает до пояса. Также косами свисают его усы. Шерстяное пончо лежащее на его массивных плечах сверху украшает бронзовый увесистый пектораль закрывающий половину груди. Опираясь на заказное копье-посох, с улыбкой он смотрел на того кого ждал.

– Корхун! – с ответной улыбкой помахал ему рукой Майлс возвышающийся на запятках кареты. Здоровяк, ничего не сказав, зашел в просторный куполообразный вигвам, жестом зазывая посла внутрь, и тот, спустившись на землю, охотно двинулся по проходу меж расступившейся дикой срывающейся рыком толпы, потянув Роя за собой. У полога закрывающего вход в здешнее жилище их встречал на холоде съежившийся в овчинном кожухе молодой парень, размерами недотягивающий до болотных стражей, но подобно им заросший густой бородой, желтозубо осклабившийся при виде Майлса. – Рой знакомься это Генрих, фактически мой ученик. Он как ты догадался не местный. А гражданин Калиссии с самого рождения, получивший элитное для людей образование и теперь работающий на нашу СВБ (Службу Внешней Безопасности), – представил его Майлс. – Фактически я консультант, пособляю нашему болотному вождю Корхуну во всем, – здороваясь с Роином, приятным голосом из-под косматой бороды пояснил он.

Внутри в тепле и запахе только сваренного ягодного отвара здешний вождь в свете струящимся из отверстия для выхода дыма по центру купола сидел у костерка, сложив под собой ноги длинные руки уперев в колени. Вошедший с рабочей вполне правдоподобной улыбкой Майлс и следом за ним понурый Роин по приглашению хозяина уселись у огня на расстеленную медвежью шкуру. Генрих подал гостям согревающий ароматный напиток и местные голубцы в подносе из огромного листа. Роин, измученный несколькими сутками фактически без сна в холоде старенького салона трясшегося по дороге, поднеся руки к огню, закрыл глаза от удовольствия. Игнорирование людской сущности в виде безостановочной езды в полной неподвижности без куска еды в онемелом рту отдавалось депрессивным подавленным состоянием. Глоток горячего сладковатого ягодного отвара из глиняной чаши буквально своим теплом согрел его смерзшееся где-то внутри оболочки человеческое ядро. – Все теч-ч-чет, все мен-няяется, – с жутким чудовищным акцентом на общеартэонском прорычал местный вождь. – Мы больше не разрозненный беззащитный племя, теперь мы – народ. И это хорошо, – едва понятно говоря на чужом сложном языке, пользуясь случаем тренировал свое произношение этот пугающий мастодонт будто только спустившийся с дерева или выбравшийся из глубины забытой временем пещеры. – Какие вести из большой мир? – непонятно как умудрялся он при разговоре не разрезать язык о свои заостренные зубы-клыки.

– Власти Грионского союза. Про вас. Уже знают. Жаждут обложить вас данью, – выдерживая паузы, чтобы собеседник успевал впитывать информацию, ответил Майлс, обеими руками держа у губ глиняную пиалу с горячим оживляющим напитком. Корхуна сказанное после осмысления рассмешило. – Хорошо, что… зна-ют про нас! Пусть зна-ют, – прорычал довольный зверолюд. – Сейчас мы. Собираемся в Империю. Хотим узнать их настроение, – все также с паузами объяснился Майлс. – Наш табор к ваш услугам, – чуть подав корпус вперед, дружественно склонился здоровяк.

– Вы стали сильны. Хорошо вооружены. И. В случае необходимости. Можете поднять приличное воинство. Вы теперь. Часть большой игры. Болотные племена. Были… никому не интересны. А вот элонский народ. Это уже звучит грозно. Вашей прежней жизни, конец. Свое право. На существование. Вам в новом статусе. Придется выгрызать. Поэтому… следует быть готовыми. Ко всему, – вопреки способу общения, будто с умственно отсталым, в полной серьезности Майлс настраивал новоявленного элонского правителя на будущие трудности.

– Я готов ко всему, – прекратив колебание ярко-желтых глаз, сопровождающее осмысление сказанного, ударил себя в грудь здоровяк, тело которого покрывали многочисленные шрамы. – Я не хочу все сильно усложнят… Я хочу быть желтоед, жить лес жизнь. Все что меня интересует это… мой народ…

– Корхуну нужно только лишь вооружить болотные племена, научить их защищаться, – когда местный вождь замолчал, принялся быстро дополнять его Генрих. – Чтобы ни грионцы ни ладгарцы не приходили и не уводили болотных жителей в рабство, чтобы это кровопролитие прекратилось. Чтобы болотный народ перестал быть извечной жертвой.

– Для этого я есть здесь в центре эта единственная дорога, – взглядом отблагодарив своего разумного помощника, продолжал Корхун, – нагло, на все наплевать. Чтобы если у кого появятся к нам вопросы… чтобы они начинать с меня. – Согретый без пяти минут компотом, в котором угадывались нотки клюквы Роин ожив с интересом во взгляде изучал полного решимости болотного вождя отделенного костерком, вопреки его физической громаде внутренним взором не ощущая в нем ничего страшного.

– Армидея. Полностью. Вас поддерживает. Степи. Погружены в хаос, все течет и меняется. Как ты и сказал. Корхун. Следовательно. Появляются возможности. У таких как вы, – выказал поддержку болотникам Майлс, с интересом откусив запеченный до черной корки толстый сверток салатного листа внутри с начинкой из приправленного желтой ягодой полусырого мяса. Генрих шепотом почти на ухо родными здешнему вождю звуками являющимися местным языком пересказал последнее озвученное армидейским послом более простыми словами. На лице гигантского желтоеда после осознания последних слов Майлса появилась приятная улыбка, обнажившая звериные зубы-клыки.

Калеб достал из повозки походный объемный рюкзак, вместивший все их личные вещи и отдельную черную сумку, в которой была уложена его броня и посольские одеяния. Четверо сделавших свое дело армидейских дылд забрав дилижанс, немедля двинулись обратно, намереваясь по-человечески отдохнуть в знакомом им шинке на территории степей. В центре лагеря дикарей знаком был поднят желтый флаг, и уже на следующее утро высоко в небе черной точкой появившаяся огромная птица, судя по очертаниям, задержалась дольше обычного. Долго паря кругами, разглядев то, что нужно, черная якобы птица своим появлением обрадовавшая Майлса улетела на запад.

– Корхун гений в своем мире, – утром после ночи оздоровительного сна заваривающий чай на костре в конусе наспех поставленного для гостей шатра, Генрих объяснял Роину не желающему вылезать из-под теплой шкуры. – Его интеллектуальные способности как желтоеда просто поражают, он действительно хочет блага для своего народа и готов вести его за собой. Он в идеале научился обращаться с любым оружием и теперь учит этому других своих собратьев. Мы с ним сидим здесь уже два года. Он совсем позабыл про свой дом, жен и детей, последнее время живя только своей миссией, – как-то слишком проникшийся чувствами к судьбе болотного народа поведал Генрих. – Ждите угрозы с востока. Но пока грионцы, как я понял, слабы. У них нет даже армии, вернее сил, чтобы воевать с жителями болот, но все равно не расслабляйтесь, – сказал все, что знал Рой. – Угрозу нужно ждать отовсюду, – безрадостно поджал губы Генрих.

Днем несущие службу болотные ополченцы на территории лагеря тренировались бою на мечах, где-то за деревьями на специальном стрельбище оттачивали обращение с луками. К вечеру занаряженная на охоту группа из числа дикарского ополчения, вернувшись из лесу, на волокушах притащила тушу здешнего вепря – обычные зубы которого компенсировали украшающие макушку клыкообразные рога – принявшись разделывать ее, на всех готовить ужин у яркого костра.

Уже в сгустившейся ночи с западного направления раздаваясь один за другим донеслись раскатистые гудки, услышав которые защитники болот тут же подскочив, схватив оружие и покинув лагерь, скрылись в окружающем его лесу. Майлс, Рой и Калеб беззвучно застыли сидя в одном из вигвамов. С лязгом стали по прорезающему болотистый лес тракту с западной его стороны на поляну лагеря тяжелой пружинистой поступью вышел сработанный из черного железа монстр размером с лошадь. Внешне выполненный в виде чудовищной собаки, следом за собой он тянул бронированный дормез. – Наконец-то! – уставший ждать, выйдя на улицу Майлс, оценил прибывший экипаж. Собранный из стальных фрагментов стянутых болтами смотрящий огоньками красных глаз хладный стальной пес не имел ничего общего с робобиотами используемыми артэонами. Создаваемые артэонскими магами железные организмы вопреки своей искусственности были полноценны: имели систему основных внутренних органов, кровь-смазку, моргали подобно живым. Самое главное они имели душу обманом вселенной заточенную в искусственное тело. А данное имеющее облик железной собаки существо, лишь строго выполняло свою функцию, не издавая звуков не совершая лишних движений; подобное научившейся ходить бездушной статуе оно именовалось големом. Буквально заклинанием оживленная груда искусно скрепленной стали была детищем покровительствующего Ладгарской Империи темного мага Литарна, к имени которого обычно добавляли: Големов Мастер.

Болотные защитники так и продолжали сидеть за деревьями, приготовив на всякий случай стрелы с взрывными наконечниками. Из окованного железом фургона стараниями неустанного голема ставшего посреди лагеря по опустившемуся трапу тем временем сошел с прищуром озирающийся тип в темном ламеллярном доспехе, вытянутое бледное лицо которого помимо юрких черных глаз выделялось обрамлением шкиперской бородки. Глядя на приближающегося Майлса приподнявший угол губ в приветственной улыбке, он ему поклонился, сообщив, что правители Империи Ладгардов готовы встретиться с ним. Громила Калеб взвалил на себя весь их багаж. – Мне не тяжело, – ответил он желающему помочь Роину, следом за которым двинулся к прибывшей повозке. Сотрудник имперского разведывательного ордена, с улыбкой разбавляя все шутками, тщательно обыскал всех троих, изъяв меч и гранаты у Калеба, сообщив, что до конца поездки закроет все временно реквизированное в специальном сундуке. Следом за имперским служивым посольская троица взошла в вытянутую будку дормеза, усевшись в мягкие кресла и запряженный в нее стальной пес, изящно развернувшись быстро и без устали двинулся на запад, на новеньких рессорах мягко повезя их по единственной идущей через болота исчезающей дороге.

В противовес предыдущей карете, выделенной армидейским военным командованием, холодной и облезшей, в этой предоставленной врагами в атмосфере тепла и уюта пронизанной благовониями в свете лампы из светового кристалла имелось вино, фрукты. За спинками мягких, будто домашних кресел в которых сидели Роин и компания, занимая половину вытянутого прямоугольного салона дополнительно находились две двухъярусные экипированные всем необходимым кровати, где можно было поспать со всеми удобствами. – Угощайтесь, ничего не стесняйтесь, здесь все к вашим услугам, – с необходимой улыбкой, сидящий напротив артэонской троицы пояснил тайный страж Империи, пахнущий парфюмом, на артэонском языке практически без акцента. Под хорошее вино вопреки глубокой ночи за окном и извечной вражде на уровне обществ меж посольской делегацией и служителем Империи, демонстрирующим хорошее образование и воспитанность, завязалась интересная беседа. В здешнем тепле сняв меховой плащ, подаренный болотными дикарями, Роин с интересом слушал о тонкостях жизни в Имперских землях.