Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-х серийный киносценарий по мотивам приключенческого, научно-фантастического романа «Тайна Вселенской Реликвии» ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, в шести сериях

Подвергшиеся нападению акул, они через несколько секунд пропадают из поля зрения…

Крупные слёзы текут по щекам Сапожкова. Он плачет, как маленький мальчишка. Но как, чем мог помочь он этим людям? А ведь спешили они ему на помощь и, в конце концов, сами оказались жертвами всех этих жестоких, беспощадных выродков.

Катер занимается ярким пламенем. До слуха доносятся отзвуки взрыва. Катер быстро оседает кормой вниз, задрав вверх нос, и почти вертикально уходит под воду.

Сквозь стиснутые зубы Митька выдавливает из себя

МИТЯ

Вот и всё! Простите, братцы!

Всё ещё всхлипывая от сознания собственного бессилия изменить что-либо, он утирается своим огромным кулачищем…

Волна усиливается. Вокруг ни живой души.

Только в небе расползающееся облако чёрного дыма, да девять каких-то невиданных стервятников. Всё внимание последних теперь переключено и сосредоточено на очередной жертве. Атаки производятся планомерно, со знанием дела.

Образуя живое замкнутое кольцо, они каждый раз, по очереди снижаясь и пролетая над самым «Сфероидом», систематически, упорно долбят его клювами и царапают когтями всех четырёх конечностей. Сапожков успевает взять себя в руки и при приближении очередного летающего чудовища, неизменно протягивает навстречу ему вытянутую руку, показывая конфигурацию из трёх пальцев и приговаривая:

МИТЯ

На-ка, выкуси, харя сволочная, нечистоплотная!.. И ты, сволочь!.. И ты, скотина!..

Далее уже следуют выражения, непристойные для произношения в светском обществе. Ругается Митька отборно, с каким-то упоением. Вот он приветствует очередного хищника резким выбросом кукиша перед его мордой

МИТЯ

Чтоб ты перевернулась и сдохла!

Нападающий от неожиданности подаётся головой назад и делает непроизвольный взмах крыльями. Одно из них касается воды. Птицу тут же резко заносит вбок, разворачивает и бросает спиной на воду.

Вот тогда-то Сапожков и успевает хорошенько разглядеть эту отвратительную тварь. То – уродливое, устрашающего вида существо с телом человекообезьяны длиной около полутора метров с короткими, но мощными, сильно развитыми четырёхпалыми нижними и верхними конечностями. Увенчаны последние толстыми, длинными когтями вместо пальцев. Всё тело покрыто короткой, жёсткой, грязно-пепельного цвета щетиной, ближе к крыльям постепенно переходящей в чёрное оперение.

Широкие складывающиеся крылья, в размахе достигающие шести-семи метров, имеют мощную мускулатуру и несут на себе густое, длинное оперение.

Самое примечательное – голова этого исчадия ада с обличием гориллы. Различие заключалось лишь в наличии толстого и широкого крючковатого, костяного отростка, наподобие хищного клюва грифона, являвшегося естественным продолжением нижней челюсти.

Сама же пасть, расположенная выше и имеющая по два верхних и нижних клыка, усеяна мелкими, острыми зубами.

Верхняя часть черепа, совершенно лишённая какой бы то ни было растительности, по бокам и сзади окаймляется торчащей вверх густой, высокой изгородью спутавшихся волос.

Близко посаженные маленькие, злые глазки, налитые кровью, сверкают живыми молниями. Характерными для этой твари являются и большие ушные раковины. Митька оценивает их величину в свою ладонь.

И вот эта птица-нéлюдь, со свирепой пастью, не успевшей ещё очиститься от запекшейся крови предыдущих жертв, теперь беспомощно бьёт огромными крыльями по воде и «Сфероиду». Теперь она не в силах не то, чтобы взлететь, но хотя бы даже перевернуться на брюхо.

Кроме злобы и животного страха, лицо её не несёт на себе никаких других эмоциональных оттенков. В судорогах корчится она недолго. Несколько ощутимых «клёвов» со стороны морских хищниц и, вздыбив крыльями, чудовище навсегда исчезает в морских пучинах океана.

Атаки со стороны оставшихся восьми птиц ещё более ужесточаются. При каждом подлёте, они остервенело бьют по сфероиду своими клювами и в неимоверном бешенстве царапают его когтями…

Сапожков оглядывается по сторонам, в тщетных попытках отыскать на горизонте хоть какой-нибудь огонёк надежды на избавление от всех этих кошмаров. Но всё вокруг пустынно и зловеще.

Да к тому же воздушная прослойка между сферами начинает заполняться водой. Это означает, что наружная оболочка сфероида где-то дала трещину, через которую просачивается вода.

«Сфероид» медленно, минута за минутой, начинает погружаться в воду. Дело принимает нежелательный оборот. Помощи не видать. Аппарат неумолимо уходит под воду. Запаса кислорода в баллоне хватит минут на тридцать, не больше.

В последний раз глядит Сапожков в синеющее над головой небо, на яркий, колышущийся диск дневной звезды, посылающей в его сторону прощальные нити лучей.

Ещё мгновение и вода смыкается над «Сфероидом».

В кабине сразу становится сумеречно, прохладно и неуютно. Прекрасно осознавая всю безвыходность положения, Митя спокоен, как никогда.

Только уж больно жалко ему своих родителей. Что теперь они будут делать без него? Перед глазами вмиг промелькнула вся его короткая жизнь, лица друзей, Лорид…

Кислорода остаётся всё меньше и меньше. Сапожков знает, что обречён, но чтобы всё же ещё немного продлить своё существование, он слегка завинчивает вентиль, уменьшив подачу кислорода.

Так и сидит недвижно, покуда сознание не начинает постепенно мутиться и покидать его…

Всё большая и большая толща океана смыкается над «Сфероидом» с его обитателем, принося их в дар вечности с её незыблемыми законами жизни и небытия…

НАТ/ИНТ. БАРК «КАССИОПЕЯ» – ДЕНЬ

К капитану барка Ткаченко Михаилу Петровичу подбегает запыхавшийся радист. Его он находит в штурманской рубке, склонившимся вместе с первым штурманом над одной из карт акватории.

РАДИСТ

Товарищ капитан! Радиограмма с борта линкора, срочная!

Михаил Петрович резким движением руки подхватывает протянутый ему лист бумаги. Чем дольше вчитывается он в текст, тем более суровым становится его лицо, тем глубже проступают складки его морщин.

КАПИТАН

(зачитывает текст)

«Капитанам советских судов «Кассиопея» и «Меркурий»! Срочно! Сообщаю, что линкор, равно как и исследовательские суда «Атлантик» и «Шарль де Голль», подверглись нападению большой стаи хищных, крылатых существ неизвестного происхождения в количестве шестидесяти особей. Весьма агрессивны в стремлении завладеть живой добычей.

Двух своих людей уже потерял. Кончина их была ужасна. На гражданских судах творится невообразимая паника: там люди безоружны.

Принимаются все меры по их спасению. От общей стаи отделились тридцать шесть существ и легли на ваш курс. Идут тремя звеньями в виде снижающейся, от конца к началу, лесенки.

Прошу принять экстренные меры по обеспечению безопасности ваших экипажей. При отсутствии огнестрельного оружия, единственное спасение – укрытие в помещениях трюмных отсеков.

При первой же возможности приду на выручку. Желаю удачи и да поможет Вам Бог! Чарлз Пэрри».

Ткаченко опрометью покидает штурманскую рубку. Окликает всегда находящегося в нужный момент под рукой боцмана Аксюту:

КАПИТАН

Товарищ боцман!

БОЦМАН

Слушаю вас, Михаил Петрович!

КАПИТАН

Вот что, Иннокентий Еремеевич… В срочном порядке – всех наверх!

БОЦМАН

Есть!

Пространство оглашается тревожными звуками боцманского свистка и судового колокола, собирающими весь наличный состав экипажа наверх.

Капитан к стоящему рядом радисту Косте Лотареву:

КАПИТАН

Дайте немедленный запрос на «Меркурий». Пусть подтвердят получение подобной радиограммы с линкора «Джордж Вашингтон». Если там не в курсе, то сообщите им её содержание. Всё, действуйте!..

Экипаж уже в полном составе находится на палубе в напряжённом ожидании какого-то сообщения.

Михаил Петрович пристальным, испытывающим взглядом обводит лица собравшихся.

КАПИТАН

Буду весьма краток, друзья. С борта «Джорджа Вашингтона» поступило экстренное сообщение о нападении на оставшиеся в квадрате номер два суда каких-то агрессивных, крылатых существ.

Рассуждать о том, насколько всё это правдоподобно и серьёзно, времени у нас не остаётся. По нашему курсу следуют три их звена.

Приказываю, в срочном порядке, разобрать весь режущий, колющий, рубящий и прочий инвентарь. Надёжно укрыться в помещениях, основательно задраив все ходы и люки. Всё! Приступить прошу немедленно…

А вас, Фёдор Геннадиевич, попрошу строго проследить за выполнением приказа, и доложить мне лично.

ФЁДОР

Слушаюсь, товарищ капитан!

Через минуту на палубе не остаётся ни единой живой души. «Кассиопея» и «Меркурий» всё так же следуют прежним курсом…

Когда за друзьями захлопывается дверь каюты, Кузьма обращается к Сане:

КУЗЯ

Ну что, Санёк? Как бы всё это не выглядело маловероятным, готовь свою палочку-выручалочку. А я пока в Митькиных вещах пороюсь.

С этими словами он открывает небольшой чемодан и, порывшись в нём, извлекает с самого дна морской бинокль, подаренный когда-то Фёдором своему брату.

Настраивая свой «Каталин», Саня советует другу:

САНЯ

Тебе лучше бы остаться. Двоих быстрей заметят, чего доброго – силой вернут. Одному сподручнее. Я, как мышка: шасть, и нету меня.

КУЗЯ

Ещё чего выдумал! Одного я тебя не пущу.

САНЯ

А если вдруг откажет, или ещё чего? Всякое может случиться.

КУЗЯ

Осечки быть не должно. На нашей совести Митька. Понял?.. Ну что, готово?

Саня быстро засовывает прибор за пазуху.

САНЯ

Всё в порядке!

КУЗЯ

Тогда – вперёд!

Малышев неслышно отпирает дверь, осторожно выбирается на палубу и производит рекогносцировку местности.

КУЗЯ

Всё тихо, на палубе никого, кроме Михаила Петровича. Он на корме, в бинокль смотрит.

Низко пригнувшись, небольшими перебежками, прячась за каждый выступ, друзья бесшумно и незаметно проникают на верхнюю, шлюпочную палубу кормовой надстройки и надёжно укрываются за бухтами бегущего такелажа.

Ребята находятся в двойственной ситуации. С одной стороны, она не позволяет проявления даже малейшего намёка на существование диковинного прибора под названием «Каталин». С другой – требует немедленного его применения ради спасения человеческих жизней.

Выбрав удобную позицию, лёжа на животе лицом к корме, ребята готовятся к отражению предполагаемой атаки…

Ещё сильнее вдавливая глаза в окуляры бинокля, Кузьма выдыхает:

КУЗЯ

Есть!.. Вижу!..

САНЯ

Что видишь?

КУЗЯ

Летят!..

САНЯ

Ну-у-у-..!

КУЗЯ

Вот тебе и ну-у-у-..! Сам посмотри, прямо по нашим пятам.

Сомнений не остаётся. Суда преследуются тремя звеньями каких-то странных, огромных, крылатых существ, выстроившихся в боевом порядке.

Их безмолвные, синхронные движения, устрашающее выражение дьявольских рож, являются свидетельством того, что шутить они не собираются и замышляют что-то недоброе.

КУЗЯ

Ты готов?

Опершись на локти, Саня держит перед собой аппарат, в любой момент готовый привести и запустить его в действие.

САНЯ

Готов!

Их уже разделяет расстояние в одну-полторы мили. Малышев сообщает:

КУЗЯ

Та-ак… Звенья стали почему-то расходиться под небольшим углом в разные стороны… Зачем, хотел бы я знать?..

САНЯ

Дай глянуть.

Он вновь приникает к окулярам оптического прибора. Констатирует после недолгих раздумий:

САНЯ

Всё, кажется ясно. Левое звено преследует катер с линкора. Правое направляется в сторону «Меркурия». Среднее летит прямо на нас, в гости.

КУЗЯ

Бей сначала по правому. Своих мы всегда успеем встретить, а вот фланговых можем и прозевать… Морозить, жарить будешь?

САНЯ

Экспериментировать некогда. Конечно – морозить: проверено.

Внизу слышатся шаги, а затем доносится звук захлопывающейся двери.

САНЯ

(комментирует)

Михаил Петрович укрылся в штурманской рубке. Всё!.. Пора!..

От «Меркурия» до ведущего звена остаются не более трёхсот метров, когда Остапенко ставит на его пути плоскость преграждающего луча.

Словно натыкаясь на какую-то невидимую стенку, крылатые существа беззвучно, беспомощно раскинув крылья, падают одно за другим в распростёртые объятия водной стихии.

Когда небосвод очищается от последнего представителя правофлангового звена, всё внимание обороняющихся тут же переключается на наседающих на «Кассиопею».

Уже отчётливо различимы, как выразился Кузьма, «мерзкие рожи пернатых уродцев», злобно скалящие свои пасти.

Без проволочки Саня полосует по ним вертикально поставленным лучом, проходя им в горизонтальной плоскости.

Как по команде, словно сговорившись, преследователи в неестественно застывших позах начинают беспорядочное падение. Океан равнодушно принимает их тела.

Покончив с двумя первыми стаями и устремив взоры в направлении третьей, друзья понимают, что опоздали.

Птицы летят уже где-то далеко впереди, почти по курсу палубного катера, с каждой секундой удаляясь всё дальше и дальше.

Конечно, можно в срочном порядке перебазироваться в носовую часть судна и уже оттуда приводить в действие луч. Но где была гарантия, что он не заденет ни людей на вперед мчащемся катере, ни сфероида? Такой гарантии не было…

Всё ещё пребывая в нервном возбуждении, с нескрываемым восхищением глядя на друга, Кузя стискивает ему руку.

КУЗЯ

(Сане)

А здорово всё ж ты их!

САНЯ

Здорово-то здорово, а тех гадов упустили. А там, впереди, живые люди и, между прочим, Митяй тоже.

КУЗЯ

Ну, ладно тебе. Ты всё сделал, что было в твоих силах. С теми уродами ты ещё успеешь разделаться.

То ли не расслышав слов друга, то ли проигнорировав их, Саня предлагает:

САНЯ

Бежим к нам в каюту. Увидят, неприятностей не оберёшься, да ещё и выкручиваться придётся.

Неслышно и незаметно они проскальзывают в помещение своей каюты. И вовремя. Из штурманской рубки на палубу выходит обескураженный Ткаченко.

Он видел всё, от начала и до конца, и никак не мог взять в толк, что же произошло с нападавшими, какая сила сковала их действия и привела к гибели. Ну, прямо, загадка за загадкой.

Подобным фактом были немало поражены и остальные члены экипажа, когда капитан рассказал обо всём увиденном.

ГОЛОС

(за кадром)

Не прав тот, кто сказал, что чудес на свете не бывает!

Через полчаса на горизонте, прямо по курсу следования, замечен дым, невесть откуда исходящий. Ещё какое-то время спустя, дым превращается в высоко взметнувшееся, коптящее, с отблесками огня, облако.

КАПИТАН

Полный вперёд!

К нему подбегает чем-то расстроенный и взволнованный радист.

РАДИСТ

Михаил Петрович!.. Позывные маяка пропали…

КАПИТАН

Как пропали? Когда?

РАДИСТ

Минут пять назад. Пропали как-то постепенно. Впечатление такое, будто батареи сели, или…

Радист стушёвывается, не решаясь высказать своего предположения.

КАПИТАН

…или?

РАДИСТ

…или сфероид не сразу, а постепенно, ушёл под воду…

Когда суда прибывают в означенный квадрат номер тринадцать, никаких следов техники, тем паче – людей, обнаружить не удаётся. Океан пуст и безмолвен.

Над волнами рассеиваются клубы копоти и запах гари, свидетельствующие о том, что совсем ещё недавно здесь произошла какая-то людская трагедия.

Оставшихся хищников, круживших в полумиле от «Кассиопеи» и направившихся было в её сторону, поджидала недавняя участь их собратьев. Саней всё было сделано так, что бы никто ничего не заподозрил. Тщетно всматриваются члены экипажа в вихрастые буруны океанических волн. Напрасно звучат с палубы их призывы откликнуться оставшихся в живых…

Не теряя зря времени, Ткаченко связывается по рации с капитаном «Меркурия» Овчинниковым Анатолием Денисовичем. Принимается решение разделить злополучный квадрат номер тринадцать на четыре участка. В каждый из них высылаются четыре поисковые группы: две, собственно, на самих судах и две – на двух моторных ботах, выделенных с «Меркурия».

КАПИТАН

(к радисту)

Константин Сергеевич! Дайте мне связь с командиром линкора. Хочу попросить выслать на подмогу вертолёт.

Костя Лотарев быстро настраивается на нужную волну, но вместо тишины из динамиков приёмника безостановочно летит один и тот же набор точек и тире.

РАДИСТ

Товарищ капитан! Сигналы «SOS!». У них что-то стряслось! Передача ведётся в автоматическом режиме.

КАПИТАН

Вот напасть!

Быстрой, нервной походкой капитан направляется к выходу, и добавляет на ходу:

КАПИТАН

Непрерывно следите за эфиром и держите меня в курсе дела.

РАДИСТ

Есть следить за эфиром и держать в курсе дела!..

В томительном ожидании проходят ещё полчаса, но и они не приносят утешительных результатов.

В самой носовой части парусника, возле бушприта – Фёдор в окружении Нади и Лорид. Тут же находятся и Кузьма с Саней.

Все они пристально всматриваются в даль, в зыбкой надежде уловить хоть какое-то движение, хоть какой-нибудь силуэт на поверхности воды. Вряд ли можно передать словами всё то отчаяние и смятение, царящие в душах этих людей. Они всё ещё на что-то надеются.

Вдруг Лорид, подавшись всем телом вперёд, указывает куда-то рукой. Не глядя ни на кого, вскрикивает:

ЛОРИД

Вижу!.. Смотрите!.. Смотрите, там сильное волнение и какой-то блестящий предмет… Там – Митя!..

Возглас, вырвавшийся вдруг из груди девушки, заставил всех вздрогнуть от неожиданности и посмотреть в ту сторону, куда был устремлён жест её руки.

Но как бы пристально не вглядываются окружающие в пустоту океана, трудно что-либо различить невооружённым глазом среди пенистых, лохматых гребней, рождаемых восточным пассатом экваториальных тропиков.

Только Фёдору, приникшему к биноклю, почти сразу же удаётся увидеть то, что успел заметить обострённый, чувствительный глаз Лорид.

Там, метрах в трёхстах, над неспокойной поверхностью океана, словно в воздухе, завис «Сфероид», поддерживаемый снизу какими-то движущимися объектами.

Бинокль переходит из рук в руки. Расстояние сокращается с каждой секундой. Вскоре становятся хорошо различимы силуэты двух представителей большого стада дельфинов, несущих в сторону «Кассиопеи» на высунутых из воды мордах Митькин сфероид и того, кто был в нём заключён.

Разносится команда и всё приходит в движение.

КАПИТАН

Готовить трал!.. Трал за борт!..

Раздаются звуки тихого поскрипывания привода механической лебёдки, спускающей в воду небольших размеров траловую сеть.

Стадо дельфинов состоит из пятнадцати-двадцати особей. Ноша не из лёгких. Видно, как несущие пары на ходу поочерёдно меняют друг друга, подхватывая её прямо на лету.

«Сфероид» бережно опускается ими в сеть трала. При большом скоплении у борта людей и дельфинов, начинается подъём.

Обмякшее и, казалось, безжизненное тело Сапожкова с трудом извлекается из кабины аппарата.

Судовой врач Эммануил Яковлевич Розенталь после недолгого обследования потерпевшего сообщает о наличии у того пульса. Все радостно и облегчённо вздыхают.

Дельфины, словно уловив мысли и настроение людей, затевают весёлый, забавный хоровод вокруг «Кассиопеи», на большой скорости выпрыгивая из воды и резвясь, словно малые дети. Некоторые из них подплывают прямо к борту судна и высовывают из воды свои симпатичные, дружелюбные морды, требуя вознаграждения.

Благодарный, растроганный экипаж не жалеет для них угощений. Почти весь недельный, рыбный запас с необычайной скоростью перекочёвывает в желудки этих умнейших, благородных существ…

Сквозь неопределённо-расплывчатую пелену сознания Сапожков ощущает на своём лбу чьё-то лёгкое, тёплое прикосновение. С трудом приоткрыв тяжёлые, смыкающиеся веки, он, словно в тумане, различает женский силуэт, склонившийся над его изголовьем.

Он пытается улыбнуться и совершает попытку приподняться на локтях.

МИТЯ

А-а-а-… Ло-о-орид!..

ЛОРИД

Лежи, Митенька, лежи!

Она заботливо поправляет под его головой подушку. Бережно, обхватив двумя руками, водворяет его на прежнее место.

ЛОРИД

(продолжает)

Волноваться тебе противопоказано. Всё худшее позади, и мы снова вместе.

МИТЯ

(с улыбкой)

А я думал, что мы с тобой больше не увидимся. Всякое ведь могло случиться!

Она слегка прикрывает его губы тонкими, чувственными пальцами.

ЛОРИД

Молчи! Не смей так говорить! С тобой ничего не могло и не должно было случиться.

Митя смотрит на Лорид, не отрывая взгляда от её, как кажется ему, удивительного, божественного лица.

Тихим голосом, сжимая ладонь её в своих руках:

МИТЯ

А откуда у тебя была такая уверенность?

ЛОРИД

Э-э-э-… Какой же ты, право, у меня недогадливый. Быстро же ты, Митечка, забыл о том, что именно гласит надпись на браслете, покоящемся на твоей руке.

Она касается пальцами Митькиного запястья, опоясанного апотропеем. Сапожков заволновался.

МИТЯ

Неправда!.. Ничего я не забыл!.. Там написано: «Всюду, всегда с тобой! Л.К.»

ЛОРИД

Правильно! Только ради Бога, не волнуйся! Я неловко пошутила, прости меня!

Она была уже готова винить и четвертовать себя за необдуманность своих слов.

ЛОРИД

Просто подумалось тогда: раз апотропей несёт на себе подобное изречение, то, если тебя нет в живых, почему жива я? Отсюда следует, что раз жива и невредима я, то, значит, должен быть жив и Митя Сапожков. Правда, за состояние здоровья твоего ручаться не приходилось, вот!

Тихо скрипнула входная дверь. Мельком покосившись в сторону стоящего на пороге судового врача, Лорид поднимается с места.

ЛОРИД

Ну, мне пора, Митя. Время истекло. Пора и честь знать…

МИТЯ

Приходи ещё…

ЛОРИД

Непременно. Ещё и надоесть успею.

Вдруг Митя окликает направляющуюся к выходу девушку. Лицо его принимает озабоченный вид. Он будто вспомнил о чём-то для себя важном.

МИТЯ

Лорид! А где мой «Сфероид»?.. Где мой прибор с диаграммами?

Вместо Лорид на Митькин вопрос тут же спешит с ответом судовой врач Эммануил Яковлевич Розенталь:

ВРАЧ

Не переживайте понапрасну, молодой человек. Сфероид ваш оттранспортирован на «Меркурий», а прибор находится рядом с вами, в тумбочке…

Итак, всё становится на свои места. Однако, многое ещё оставалось непонятным. Почему ни одно из судов, оставшихся у мелководной банки, так и не вышло на радиосвязь? Что же это за смерчи такие и неизвестные науке крылатые существа, откуда все они взялись и почему самоликвидировались?

А испытание на себе лёгкого, но странного и неприятного ощущения тревоги и страха, появившиеся у большинства членов экипажа. Этим ощущениям сопутствовали еле уловимые колебания воздуха и корпуса судна…

Маневр с разворотом на все шестнадцать румбов, и «Кассиопея» с «Меркурием» ложатся на курс в направлении мелководной банки.

Ровно в шестнадцать тридцать они уже стоят на траверзе острова Проклятий, на прежних местах своих стоянок.

Но места стоянок линкора и двух других научно-исследовательских судов пусты…

НАТ/ИНТ. БАРК «КАССИОПЕИ» – ДЕНЬ

Обстоятельство исчезновения судов оказываются полной неожиданностью. Почему они покинули места своих стоянок, куда могли подеваться?

Моторным ботом на борт «Кассиопеи» доставлен капитан «Меркурия» Овчинников. Второй моторный бот покачивается с противоположного борта парусника. В кают-компании капитаны обеих судов и руководитель экспедиции Соболевский Казимир Платонович ведут дискуссии и решают неотложные вопросы.

Часть экипажа, свободная от выполнения служебных обязанностей и несения вахты, пребывает в носовой части судна. С нескрываемой тревогой и надеждой обозревает необъятные дали водного пространства. Малышев, ведущий за ним наблюдение, вдруг восклицает:

КУЗЬМА

Вижу предмет! Кажется, спасательный круг.

Об этой новости сразу же ставится в известность капитан «Кассиопеи» Ткаченко Михаил Петрович. Он тут же обращается к капитану «Меркурия» Овчинникову Анатолию Денисовичу:

КАПИТАН

Необходимо бы отрядить туда трёх-четырёх человек на мотоботе. Как вы думаете, Анатолий Денисович?

ОВЧИННИКОВ

В вашем распоряжении любой из двух. Только надо поторапливаться, иначе круг может снести течением.

СОБОЛЕВСКИЙ