Хроники Шеридана

– Что же тебе не нравится в моих картинах? – спросила она, когда девочка снова уселась в кресло – с карандашом и листом бумаги.

– Всё! – невозмутимо отвечал ребенок, сосредоточенно черкая грифелем по бумаге.

Каггла подошла к креслу и присела перед ней.

– Что – всё? – требовательно спросила она, взяв Рио за подбородок и заглядывая ей в глаза. – Ну-ка, выкладывай!

Мэрион внимательно посмотрела на неё сверху вниз. В ее душе происходила сильная борьба: рассказать или нет? Пожалуй, надо рассказать – ведь это её картины!

– Я хочу показать тебе одну вещь, – сказала она замогильным голосом. – Идём! – и соскочила с места, увлекая Кагглу за собой.

Словно две заговорщицы, они прокрались коридорами к комнате дяди Винки.

– Постой на атасе! – деловито приказала племянница, переходя на «ты».

– Где?.. – растерялась тетка.

– Покарауль, говорю! – прошипела Рио, досадуя на ее непонятливость.

Каггла, озираясь, неуклюже затопталась на месте. Порывшись в карманах, девчонка достала кусок проволоки и принялась ковыряться в замке.

– Что ты делаешь? – шёпотом возмутилась Каггла.

– Мы же только посмотрим!

– Так нельзя! – настаивала непонятливая родственница, пытаясь оттащить юную взломщицу от двери.

Замок тихо щёлкнул и дверь чуть приоткрылась. В дальнем конце коридора тут же по закону подлости раздались чьи-то шаги… Кагглу разом прошиб пот: не хватало ещё, чтобы их застукали! Рио схватила её за руку и втащила в комнату. Затаив дыхание, они слушали, как шаги проследовали мимо и стихли в другом конце коридора, свернув на лестницу. Тогда только они облегчённо вздохнули. Рио хихикнула.

– Ничего смешного! – огрызнулась тетка. – Что про нас подумают, если застанут здесь?

Рио упрямо притопнула ногой:

– Не нравится? Тогда пошли отсюда… Или тебе всё-таки интересно?

– Ну, хорошо!– решилась Каггла. Она чувствовала себя преступницей мирового масштаба. – Только, чур, быстро!

– Это как получится… – загадочно ответила девочка.

Она подвела её к стене, где в раме за стеклом висела картина, другая, не та, в которой погиб Юлиус Брюгер – муж рыжей Риты.

– Твоё? – спросила Рио, кивком головы указывая на картину.

– Нет… – покачала головой художница.

– Нет? – удивилась девочка. – Но подпись ведь твоя?

– Да… – неуверенно ответила Каггла. – Вроде… Смотри! Здесь стоит дата! – воскликнула она. – Будущее число… Что за шутки?!

Приподнявшись на цыпочках, Рио попыталась снять картину со стены:

– Сейчас разберёмся!.. Помоги же!

Вдвоем они сняли её, и Рио, орудуя перочинным ножичком, извлеченным из воистину бездонных карманов, вытащила из рамы стекло и прислонила его к стене.

– Боже, – простонала Каггла, хватаясь за голову, – вдруг кто зайдёт!

Мэрион тут же словно специально задела стекло ногой. Подумав, оно медленно рухнуло на пол и раскололось. Они поглядели друг на друга.

– Я не нарочно! – виновато развела руками Рио, но у Кагглы сделалось такое лицо, что её против воли разобрал смех, и она захрюкала.

Каггла сердито покрутила пальцем у виска:

– Зачем я только с тобой связалась!

Но Рио, не обращая внимания на её гнев, продолжала похрюкивать – прямо согнулась пополам, держась за живот! Каггла только собралась ее шлёпнуть, как девчонка ступила на холст, брошенный на пол, и на глазах изумлённой художницы резко погрузилась в картину по пояс, точно провалившись в невидимую яму.

– Ну?! – нетерпеливо позвала девчонка. – Что ты копаешься? – локтями она опиралась на угол рамы. – Давай за мной! – и… исчезла полностью.

Каггла осталась одна и её удивление сменилось растерянностью.

– Мэрион! – позвала она жалобно. – Эй!.. Где же ты?! – несколько минут она бестолково металась вокруг картины, а потом решилась – и сделала шаг…

…Ледяной воздух обжёг ей легкие. Она закричала и тут же утонула в чём-то мягком, влажном и холодном. «Снег?..» – и маленькая рука сердито дернула её вверх – к свету.

– Бр-р-р… – приплясывала, проваливаясь по колено в сугробы, продрогшая до костей Мэрион. – Вот влипли!.. Нет, ну ты ладно, но я-то – дура! – о чём думала?! Ведь видела же – на картине з-зима!

Каггла не отвечала. Она не чувствовала холода, не слышала чужих слов, всё её существо охватил мистический восторг. Они стояли на холме, а внизу перед ними расстилалась заснеженная равнина. Тихо падал снег – огромные, пушистые хлопья. Серое небо сливалось у горизонта с заснеженной грядой леса, застывшая река сверкала серебром, и где-то далеко – далеко еле слышно пели колокольчики.

– Мэрион, – выдохнула Каггла, – это же Рождество! Слышишь?.. Рождество!

– С-с.. Сл – лыш-ш-шу… – клацая зубами, отозвалась девчонка.

– А вон наш Замок! – восторженно завопила тётка. – Бежим скорей!

Памятуя о своих прошлых приключениях, Рио вовсе не была уверена, что им стоит туда бежать. Но Каггла уже ловко съехала с холма вниз.

– Догоняй! – задорно крикнула она, махая рукой.

Но Рио вдруг замерла, пораженная внезапной догадкой: им ведь нипочём не выбраться назад! Картина-то лежала на полу – значит, они упали сюда с неба?! Она посмотрела вверх – в лицо неслись мириады ледяных звездочек. Н-да… Ей на мгновенье стало жарко. Пожалуй, она не станет пока говорить об этом тётке…

Каггла приплясывала внизу:

– Давай, малыш! Давай!..

Рио неловко шлепнулась на попу, и съехала прямо к ней в объятия. Взявшись за руки, они побежали по сугробам туда, где вдали чернели знакомые очертания замковых башен.

– Холодно! – на бегу крикнула Каггла.

«Дошло, наконец…» – мрачно подумала Рио, ковыляя вслед за ней. Но тёте было весело.

Внезапно она остановилась, и Рио с размаху ткнулась носом в её спину. На бегу она почти согрелась, но стоило только замереть, как морозец тут же защипал голые коленки. Не желая тратить сил на разговоры, Рио нетерпеливо подтолкнула тётку вперед, но та застыла, как вкопанная:

– Смотри!..

Сквозь густые лапы ельника Рио разглядела полянку. Там, громко потрескивая на морозном воздухе, горел костер. Вокруг костра сидели маленькие бородатые человечки в цветных шубейках и мохнатых шапочках. Чуть поодаль, у распряженных саней, пофыркивали низенькие косматые лошадки.

– Это же гномы! – восторженным шепотом заорала тётка.

Рио потянула носом: она заметила куда более важную деталь – на костре булькал, дымясь, большой котелок – и запах, исходящий от него, дурманил рассудок.

– Подумаешь, гномы!.. – заявила она, и решительно протиснулась вперёд: на сытый желудок и помирать легче.

–Ты куда? – испугалась Каггла, хватая её за руку. Рио молча вывернулась, и Каггле пришлось последовать за ней.

– Гы-гы!.. – засмеялся самый молодой из бородатых. – Смотри, какие синие! Эй, снегурочки, идите к нам!

«Снегурочки» не заставили себя долго упрашивать. Гномы оказались очень дружелюбными: тотчас нашлись для нежданных гостей и ложки, и теплая одежка, и даже сапожки, взамен промокшей и заледеневшей летней обувки.

– Как же вы налегке по морозу-то? – укоризненно поинтересовался один из старших гномов. – Или обидел кто?

– Э-э… – промямлила Рио, – да мы так, прогуляться вышли. Закаляемся.

– Откуда будете?

– Мы-то? А мы – из Замка, – простодушно ляпнула девочка первое, что пришло на ум. Это ведь было истинной правдой.

Гномы переглянулись. Рио почувствовала, что им не понравился её ответ.

– Из Замка? – эхом повторил собеседник. – Ну-ну… Да вы кушайте-кушайте! – и начавшаяся было беседа как-то сама собой угасла.

Когда все наелись, младшие гномы быстренько затоптали кострище, запрягли в сани лошадок – путь, как сказал им кто-то, предстоял не близкий.

– Хотим добраться к Новому году до устья реки – там зимуют морские караваны купцов из Заморья, на праздниках будет большая ярмарка, – пояснили гостеприимные странники. – Хотите, поедем с нами? Зимой в этих краях пусто – может, вы никого больше и не встретите.

– Нет, – отказалась Рио, – мы лучше домой.

Она надеялась, что в Замке отыщется какой-нибудь способ вернуться домой на самом деле. Гномы снова переглянулись, но настаивать не стали.

Часть пути до родного гнезда Каггла и Мэрион проделали вместе с гномами на санях, устланных теплыми шкурами поверх соломы. Потом дорога резко уводила в сторону, и им пришлось распрощаться с новыми друзьями. От поворота до Замка было ещё порядочно, и когда они добрались, короткий зимний день пошел на убыль.

Каггла, открыв ворота, быстро пересекла двор. Мэрион следовала за ней с опаской, постоянно оглядываясь и зачем-то стараясь наступать след в след. Постучав в дверь и не получив ответа, Каггла решительно толкнула её плечом, и они оказались внутри. Замок встретил блудных дочерей сумеречной тишиной.

– По-моему, здесь никто не живет,– сказала Рио.

Каггла пожала плечами:

– Посмотрим…

У дверей висел на толстой цепочке металлический диск. Оглядевшись, Каггла заметила валявшийся деревянный молоточек с серебряными накладками на рукояти. Подняв его, она ударила по диску. Мэрион вздрогнула. Звонкое пульсирующее эхо вспугнуло прохладную сонную тишину, разбежавшись по самым потаенным закоулкам сумрачной обители.

Она ударила ещё и ещё раз, но безрезультатно – никто не появился.

– Наверное, мы и правда здесь одни…

– Надеюсь! – буркнула Рио.

– Что же, – весело сказала тетка, – надо осмотреться, согреться и чего-нибудь поесть. Ну, что ты дуешься, малыш?.. Веселей! Это же такое приключение!

Рио поморщилась. Тёткино легкомыслие выводило из себя. Но предложенный план действий совпадал с её мыслями: она изрядно устала, а от гномьей похлебки осталось одно воспоминание.

Пройдя чередой огромных, почти пустых залов – не считать же за обстановку развешанное кругом оружие и доспехи? – они попали туда, где должна была быть по их расчётам гостиная. Там, распахнув огромный пустой зев, сиротливо чернел камин. Рио разочарованно поворошила кочергой холодные угли. Но Каггла по-прежнему была полна оптимизма:

– Сейчас что-нибудь придумаем…

– Я за дровами не пойду! – тотчас ушла в глухую оборону прозорливая Рио. – Детям нельзя таскать тяжести!

– В самом деле? – умилилась тетка. – Кто же тогда увёл у Красавчика его гантели? А кто забаррикадировал шкафом дверь тёти Жоржетты? Его, помнится, три человека потом толкали на место…

Глазки Мэрион забегали по сторонам, но Каггла была великодушна:

– Ладно уж! Сиди тут. Сама схожу.

Но девочка тотчас соскочила с места:

– Я с тобой! Одна я тут не останусь!

Но, к счастью, идти никуда не пришлось: березовая поленница была аккуратно сложена в углу у камина чьей-то заботливой рукой. Там же была и щепа для растопки, а сбоку лежали в маленькой корзиночке два кремня и трут.

При виде поленницы Каггла слегка задумалась: ей показалось, что когда они пришли, дров не было и в помине. Не могла же она их не заметить! Рио тем временем проворно покидала дровишки в пасть камина и принялась стукать кресалом. В наступающих сумерках из-под её пальцев вылетали длинные бледные искры. Огонь занялся быстро и как-то, словно сам собою, мигом распростра-нившись по высокой горке поленьев. Стало светлее и гораздо уютнее. Рио протянула к огню руки: так-то куда лучше!.. Каггла взяла лучинку, и запалив её конец, стала обходить зал, зажигая свечи на стенах. Испуганные сумерки недовольно шарахнулись по углам, дразня оттуда непрошеных гостей причудливыми тенями. Рио подвинула поближе к камину низенький деревянный табурет, обитый бархатом: у огня ей казалось безопаснее.

– Сходим на кухню? – предложила тётка, беря со стола трехрогий медный подсвечник.

Рио очень не хотелось куда-то идти, но Каггла была полна энергии и не собиралась сидеть на месте. Она вообще чувствовала себя превосходно, словно ничего особенного и не случилось. Не дожидаясь ответа, тётка направилась к выходу. Рио, проклиная всё на свете, нехотя потащилась за ней, стараясь держаться поближе.

– Хватит наступать мне на пятки! – возмутилась Каггла, не выдержав, но племянница, сопя как паровоз, упрямо наступала ей на ноги, и даже схватила её за рукав, чтобы не отстать.

Каггла посмотрела на неё: а ведь задира и вправду струхнула! Ей стало смешно, но она позволила себе лишь незаметно улыбнуться.

– Э-э! Да тут на целый пир приготовлено! – восхищенно завопила Мэрион, когда они спустились в кухню.

Головки сыра, битая птица, пучки сушеной зелени, связки лука, овощи, кувшины с молоком, горы пирогов, бутыли вина; на крючьях, свисающих с потолка, – освежёванные свиные туши, связки колбас, окорока… да всего и не перечесть! Схватив поднос, гостьи проворно уставили его снедью, но жадничать не стали – вдруг неведомым хозяевам это не понравится? Вернувшись к уютному теплу камина, они спохватились, что забыли про ножи и чашки, но возвращаться назад никому не хотелось, и, расстелив гномьи шубы, они уселись на полу у огня, ломая хлеб и сыр руками, и отпивая по очереди молоко прямо из кувшина.

Да и хорошо, что они не отправились снова в кухню: едва гостьи ушли, как одна из свиных туш тут же ловко сорвалась с крючка и куда-то умчалась…

Наевшись, приятельницы решили, что утро вечера мудреней. Стряхнув крошки, они улеглись на одной шубе, другой укрылись: хитрая Мэрион устроила так, чтобы между ней и темнотой оказалась тётушка, а с другого бока – камин, и, немножко пошептавшись, они уснули, крепко прижавшись друг к дружке.

***

– Куда же она запропастилась? – негодовал Толстяк Дю, глядя на хнычущего щенка у своих ног. – Эй, Мэрион! – крикнул он, задрав голову. Окно в её комнате было открыто. – Давай быстрей!– он ещё и посвистел, но подруга не появлялась: как раз в этот момент она вместе с Кагглой хозяйничала в комнате дяди Винки.

Дю озабоченно почесал щенка за ухом. Толстяк как-то не очень любил собак, да и они его тоже. Он вообще относился к домашним животным с опаской, ибо мадам Дю с детства внушала сыночку, что они являются источником всевозможных инфекций. Но тут был особый случай.

Сегодня утром он зашёл за Мэрион, чтобы отправиться купаться: отец в связи с приближающимся Карнавалом нанял ещё нескольких официантов, и у Толстяка появилось свободное время. Но не успели они с Рио выйти за ворота, как из кучки зевак, пережевывающих вчерашние события в доме Гилленхартов, выскочил Хендря Свинус. И началось:

– Покажи рожки! Слышь, малявка, покажи рожки!.. А к вам, говорят, «скорая» приезжала из психушки?..

«Скорая» действительно приезжала – забрать тех двух бедолаг, коих рассвирепевшая Дуния загоняла до изнеможения. Из последних сил они спаслись от неё на дереве. Туда же последовали вскоре врач и санитары. Водитель машины с красным крестом успел запереться в кабине и вызвать по рации подмогу, пока воительница крушила мечом дверцу автомобиля.

От приехавших по вызову полицейских Дуния отбилась играючи.

Усмирить разбушевавшуюся грозу сумел только Дедушка. Что-то нежно мурлыча, он увёл свою ненаглядную домой.

– Уж вы не забирайте её в участок! – заискивающе улыбаясь, просила подъехавшего комиссара тётка Люсильда. – Она у нас просто немножечко дикая!

– Сам вижу! – отрезал Рэг Шеридан. – Можете оставить её себе – она же мне весь участок разнесёт! А я вам просто штраф выпишу.

Кроме солидного штрафа, Папе предстояло возместить стоимость ремонта разбитого авто. Нечего и говорить, что хорошего настроения ему всё это не прибавило. Поэтому дразнилки старого недруга подействовали на Рио, как красная тряпка на быка. Ускорив шаг, друзья нырнули в переулок, желая отвязаться от неприятеля без лишнего кровопролития, но Хендря не отставал:

– Эй, малявка, тебя скоро спрячут в коробочку с психами! – и высунул, дразнясь, длинный язык. – Бэ-бэ-бэ-ээ!

– Чтоб тебе так всю жизнь с длинным языком и бегать! – разозлилась Мэрион.

И тут что-то громко щёлкнуло, и на глазах изумлённых друзей с противным мальчишкой произошла ужасная метаморфоза. Он вдруг стал стремительно уменьшаться, и через мгновение совсем исчез под кучей одежды.

– Мама… – только и сумела выговорить потрясённая Мэрион.

Комок тряпья зашевелился, и оттуда высунулась острая собачья мордочка.

– Ого!.. – сказал Толстяк, и рысцой подбежал к тому месту, где только что кривлялся Хендря. – Его здесь нет! – сообщил он удивлённо, разворошив тряпичную кучку. Но это было и дураку ясно.

Щенок выполз из-под брошенной футболки и жалобно заскулил.

– Маленький… – склонилась над ним Рио и протянула руку, чтоб погладить. Щенок тотчас оскалил белоснежные зубки и злобно заворчал. – Фью-ть! – отдёрнув руку, присвистнула девочка, разглядывая брелок, висевший у щенка на длинной, до земли, серебряной цепочке. – Да это Хендря и есть! Мы превратили его в собаку!

– Ты превратила, – уточнил Толстяк. – Что это ещё за фокусы?

Мэрион пожала плечами:

– Не знаю! – и она не соврала.

Взяв щенка, они вернулись во двор Замка. Тут-то их и застала Каггла – совсем не вовремя.

***

…К утру камин погас и остыл, угли подёрнулись серым, по каменному полу загуляли сквозняки, и Мэрион, проснувшись от холода, долго решала: стоит ли вылезать из-под тёплой шубки или лучше так и остаться, пока Каггла чего-нибудь не придумает? Но тётка проснулась не в духе: она совершенно не выспалась, потому что дорогая племянница, подобно многим детям, всю ночь лягалась во сне и сбрасывала импровизированное одеяло.

– Что тебе снилось? – сердито поинтересовалась Каггла, зевая. – Я думала, ты мне все рёбра переломаешь своими коленками! Будь добра, полежи тихонько, я хоть чуть ещё посплю… – и устроилась поудобнее.

Поворочавшись с боку на бок, Рио тоже попыталась уснуть, но сон не шёл – она была ранней пташкой. Ворча и охая, девчонка выползла из тёплого гнездышка.

Когда ближе к полудню Каггла открыла, наконец, глаза, то обнаружила Мэрион, скорчившуюся на табурете у холодного камина: замёрзшую и несчастную.

– Ой, мы очнулись!.. – съязвила племянница, встрепенувшись. – Ребёнок с голоду умирает, а она всё дрыхнет!

– Не знаешь где кухня? Взяла бы да и приготовила завтрак, – потягиваясь, спокойно заметила тётушка.

– Завтрак?! – возмущенно завопила Рио. – Да там ничего нет! Пусто!.. Пока мы спали, кто-то всё слопал!!

Эта новость живо заставила Кагглу подняться. Каково же было её негодование, когда спустившись вниз, она увидела, что на Кухне полно еды! Не говоря ни слова, она вопросительно уставилась на Мэрион, застывшую с раскрытым ртом.

– А-а… – только и сумела произнести паникерша, в изумлении таращась на съестное великолепие.

Она могла бы поклясться чем угодно, что утром, когда она спускалась сюда, здесь было шаром покати, но чувствовала себя настолько глупо, что предпочла промолчать.

– Для лени всегда найдется оправдание! – наставительно молвила Каггла, спускаясь по ступенькам. Хорошо, она не видела, какую рожу скорчила ей в ответ мнимая лентяйка.

Нагрузив подносы, они вернулись к себе.

– Дров тоже нет? – инквизиторским тоном поинтересовалась Каггла, ловко накрывая на стол.

Прямо перед ними у камина красовалась порядочная поленница.

Мэрион отвернулась в сторону.

– Сейчас есть… – угрюмо согласилась она, глядя исподлобья, и с вызовом добавила: – А утром – не было!..

– Ну да, – спокойно подытожила тетка, – прямо полтергейст какой-то!..

– Да, тётечка! Не веришь? – обиделась Рио.

Они сели есть. Мэрион, надув губы, скорбно сгорбилась над своей долей.

– Не дуйся! – примирительно сказала Каггла. – Верю. Ешь, давай!

Сквозь высокие узкие окна заглядывало ясное зимнее солнце. Настроение у неё было прекрасным, и она не стала продолжать воспитательные беседы, хотя и не поверила маленькой выдумщице.

Столь неприятные для девочки чудеса продолжались и дальше. Покончив с едой, они спустились во двор Проворная Мэрион успевала раньше Кагглы сунуть нос во все щели. Но стоило ей закрыть очередную дверь, за которой ничего не было, кроме пахнущей мышами пустоты, как тётка тут же обнаруживала в том же месте то овчарню, полную овец, то конюшню с прекрасными лошадьми, то псарню, где разрывалась от лая свора борзых, то доверху набитый припасами амбар. Под конец Мэрион даже удивляться перестала, и покорно плелась позади восторгавшейся таким изобилием тётки, безропотно уступив право первооткрывателя, раз уж ей не хотели ничего показывать.

– Давай-ка займёмся обедом, – предложили Каггла, когда они обошли весь двор, на что ушло немало времени, – а потом прокатимся верхом.

– А ты умеешь? – усомнилась Рио. Насколько она помнила, тётка никогда не принимала участия в конных прогулках.

– Вообще-то нет. Но можно запрячь возок…

– А ты умеешь? – словно испорченная пластинка повторила племянница.

– Что там сложного? Не боги горшки обжигают… Сообразим как-нибудь,– неуверенно возразила Каггла.

– Ты лучше бы сообразила, как нам отсюда выбраться! – хныкнула Рио и, развернувшись, помчалась к крыльцу.

– Не я нас сюда затащила, – тихо напомнила ей вслед художница, но девочка её не услышала.

Вернувшись, они обнаружили в зале, служившем им приютом, маленький серебряный колокольчик – он стоял себе на столе, где они завтракали, так, словно был тут всё время.

– Как мы его раньше не заметили? – удивилась Каггла.

– Видишь! – обрадовалась племянница. – Что я говорила? Не всё здесь так уж прекрасно!

– А вот сейчас посмотрим! – решительно сказала тётка, и решительно затрясла колокольчиком. Чистая мелодичная трель прозвучала в огромных пустых покоях немного жутковато.

– Перестань! – попросила Рио.

Каггла опустила колокольчик, но тяжёлые двери вдруг распахнулись, и в зал вошел низенький сгорбленный человек в ливрее. При виде его наши путешественницы разом попятились: лицо незнакомца было человеческим лишь наполовину. Высокий лоб и большие, зелёные с желтинкой, глаза принадлежали человеку, а вот ниже это была заячья морда – пушистая, усатая, с короткой верхней губой и чересчур выдающимися передними резцами.

– Чего изволите? – пришелец склонился в низком поклоне, голос у него был тоненький и не страшный. – Как почивали?.. – Он, похоже, нисколько не был удивлен их наличию.

– Вы кто такой? – очнулась первой Мэрион.

Но говорящий заяц не удостоил ее ответом. Зато когда этот же вопрос повторила Каггла, он прямо-таки в струнку вытянулся:

– Меня зовут Пьеттро, госпожа хозяйка! С Вашего позволения – я здесь главный над слугами.

«Хозяйка?!» – возмутилась про себя Мэрион, но вслух ничего не сказала.

– Над слугами? – переспросила Каггла. -Здесь есть кто-то ещё?

– Само собой… – загадочно, как ей показалось, усмехнулся Пьеттро, но тут же придал морде подобострастное выражение. – Так чего изволите?

Каггла покосилась на серебряный колокольчик.

– Э-э … любезный, пусть нам запрягут лошадей!

– Что ты с ним разговариваешь? – прошипела Рио, и шёпотом же присоветовала: – Скажи ему, пусть убирается отсюда!

Пьеттро бросил на девочку быстрый непонятный взгляд. Тётка незаметно пихнула непрошеную советчицу локтем и, натянув на лицо улыбку, повторила вежливо:

– Да, пусть запрягут лошадей: мы хотим осмотреть округу.

Слуга снова согнулся в поклоне и негромко хлопнул в ладоши. Чьи-то невидимые руки тотчас принялись убирать со стола, а Пьеттро, продолжая кланяться, пятясь, вышел из комнаты.

Спустя полчаса они неслись в возке по заснеженной дороге. Присутствие невидимого возницы не располагало к разговору, и они молча глазели по сторонам. Зимняя долина казалась безжизненной – лес, снег, тишина… Только шорох полозьев да пофыркивание лошадей. Нигде ни малейших признаков жилья… Дорога убегала в бесконечность – Каггла потеряла счёт времени, а вокруг ничего не изменилось – только тишина, да снег, да замёрзший лес.

– Поворачивай домой! – приказала она, не выдержав, неизвестно кому, и возок послушно развернулся обратно.

В Замке царила суматоха. Невидимые слуги вовсю суетились на кухне, откуда тянулись соблазнительные запахи, украшали залы, расставляли длинные столы, зажигали свечи.

– Что происходит? – спросила Каггла у Пьеттро, послушно явившегося на требовательный зов колокольчика.

– Вечером будут гости, – невозмутимо пояснил заяц.

– А мы их звали?.. – встряла Мэрион. Её насторожило это сообщение.

Пьеттро снова не удостоил её ответом, – он вообще смотрел на неё, как на пустое место, отчего Мэрион приходила в крайнее негодование.

– Гости так гости, – пожала плечами Каггла. Ей уже успело наскучить их вынужденное одиночество. – Может, попадутся нормальные люди.

– Как же! – буркнула Мэрион.

Солнце укатилось за горы – зимний день умирает быстро. Ожили и зашевелились ранние сумерки – сотни зажженных свечей их не пугали. Жадные язычки бледного пламени лишь дразнили темноту, и самые смелые из теней то и дело задевали краями плащей острые пики восковых стражей. За стенами замка пела вьюга. Каггла и Мэрион, притихшие, сидели за столом, поближе к яркому огню камина.