Власть предназначений

Видимо Стивен Кови сразу всё это и прочитал на моем лице во время короткой паузы, сразу после заданного вопроса. Экономика катилась по рельсам капитализма к конечной станции – империализм. Социализм даже ещё не замаячил на горизонте. Корпорации продолжали делить рынок, мой будущий молодой босс был одним из представителей такой крупной западной структуры.

–Да, именно этот, хочу создать надежную, преданную команду, которая вырастет только с «чистого листа». Парень пока пустой, но с хорошим потенциалом, тот кто нужен! – ответил босс.

–Хорошо, тогда первый рецепт удачи, ведь удача это не случайность, а результат активного движения, – согласился Кови.

Кратко, быстро профессор выписал на моем бланке рецептов семь своих рекомендаций.

–Не поймет, надо разжевать,– сказал босс и положил сверху Макаренко толстую книгу в триста девяносто шесть страниц с мягким переплетом: «Семь навыков высокоэффективных людей».

С большим сожалением я понимал, что наша встреча когда-то закончиться. Профессор был одним из немногих людей, рядом с которым просто приятно находиться, даже говорить не нужно, достаточно дышать одним воздухом. Вот, что делает мудрость с людьми. Когда он вышел, Стивену Р. Кови оставалось жить всего семь лет.

С этого момента философ Сократ начал смеяться надо мной каждый день: «Ну, что, стал умнее? Опять нет? Сочувствую!» «Скорее заяц догонит черепаху, чем я стану умнее!» – почесывал я свой плоский затылок каждый день, отвечая на сарказм древнего грека, но по-прежнему старался. Двести лучших женщин южного региона вошли в базу моих клиентов. Любимые гинекологи – не работа, мечта! Я изучил общую маркетинговую стратегию и тут же выбросил её в урну. Если я буду делать, то, что делают все, я не смогу стать лучшим – бил меня по щекам мой юношеский максимализм. Я тут же бросил продавать вакцины, свечи и таблетки и принялся продавать только потребности. Почти в каждом кабинете были четко видны женские потребности: на столе, стенах, лицах, в одежде, в запахах, в цветах, в глазах и словах читались их желания. Интересы совпадали почти всегда. Любовь приучила меня чутко относиться ко всем девушкам. Хорошие результаты облегчали боссу процесс контроля. Очень быстро он перешёл к наставничеству, затем переключился на поддержку. К концу года в одном из телефонных разговоров он умно пошутил надо мной: «У тебя в регионе работает успешный сотрудник, посоветуйся с ним и спроси, что делать!». Кроме меня самого, других не было, я понял, что это высший уровень трудовых отношений – делегирование!

Риск, самостоятельность, маленькие путешествия по региону – достаточный уровень моей мотивации в те времена. Зарплата и премии кормили второго дитятку, семье пока от неё ничего не оставалось. Потерпим, активы это не зыбучие пески! И ещё один актив, самый дорогостоящий – моё новое образование. Великолепные учебные программы, тренинги, тимбилдинг – всё за счет компании, как и дорогостоящий новый корпоративный автомобиль! Чувствуешь, дружище, как стараются буржуи, делая из нас золотых гусынь. Золотоносные гусыни крепли и росли, их перышки лоснились сытым блеском, рацион был разнообразным и питательным. И сыпались золотые яйца в корзину наших хозяев. Хорошие были фермеры, знали басню Эзопа. А новые знания сыпались в наши головы: техника эффективных продаж; презентация как основа потребностей; управление временем и территорией; планирование бизнес проектов от идеи до итогов; менеджмент и этапы развития компетенций подчиненных; люди как машины – инструкция для пользователя; рефрейминг личности и организации; потрясающая шкала хронических эмоциональных тонов на актерской работе Джона Траволты в фильме «Майкл» и разбор хронических состояний различных персонажей; построение собеседований и коррекция заготовленных шаблонов в стресс кейсах; управление мотивациями сотрудников и создание референтных отношений; лидерство и харизма, формальный и неформальный типы. И конечно самое трудное для бывшего пролетария – процесс увольнения, от стадии замечания до создания невыносимых психологических условий. Согласись, дружище, прекрасное резюме! Замечательные подъемные, выше только родственные связи. Конечно, приукрасил, не без этого, но нет уж, дудки, как пишет Сергей Михалков: «Такая корова нужна самому!» Больше никакого наемного труда! Только в целях финансовой стратегии семейного дела и в справках. Но это гораздо позднее.

А пока прибыль росла и компания расширялась. Опыт и знания вливались постепенно, всё больше и больше растапливая границы неизвестного. Как в космосе растут границы в обе стороны: непостижимая бесконечность вселенной, и непостижимая бесконечность атома – сколько его не делят, а он всё делится и делится. Ученые физики уже до кварков и глюонов дошли. И я доходил, как зрелое и спелое яблочко на дереве. Правда, когда созрел окончательно, я шлепнулся на макушку Ньютона; что из-за этого произошло, ты, дружище наверняка знаешь. Скоро у тебя и твоего всевышнего отца закончатся все секреты, нам останется только познать бесконечность. А что же с яблоком? Из меня, впоследствии, сварили компот – незаменимых людей не бывает, тут не Япония.

Прибыли компании росли, несмотря на мои маркетинговые глупости, росла команда. И новая мотивация: наставничество и общий результат. Я и мои ребята южане, втроем, одолели шестерых из северной столицы. Получай «разлучник» Санкт- Петербург! В продажах вакцины мы уступали только Москве. Сил у моей удачи одолеть столицу Родины не хватило. Маркетологи там были рядом и справлялись со своими обязанностями промывки мозгов. Зато удаче хватило сил провести очередной ежегодный всероссийский синклит в Санкт-Петербурге. С насыщенной культурной программой в Петергофе, экскурсиями по каналам, улочкам города, новой учебной программой, тимбилдингом в загородном Рощино. И, конечно же, встречей с Ней, как вишенка на праздничном торте! Приятно быть одним из лучших, все поздравляют, хлопают по плечу, кивают головами; молодой босс гордится, супруга поддерживает, друзья улыбаются. Честолюбие так и бьёт ключом, задирая нос кверху. А империалисты продолжают творить свои чудеса. Кто-то кому то продал нашу компанию, другие выкупили, добавляя работы маркетологам и меняя старую стратегию на новую. Офисный планктон устроил всем нам настоящую головомойку. Мы, ветераны полей – льготники инвалиды, научившиеся уделять работе двадцать процентов времени, давая восемьдесят процентов результата, страдали от их научных программ, а каково было нашим новичкам! После шести часов теории предстояли тяжелые тесты без подготовки, молодежь от этого нервничала и потела. Перерыв и открытый ноутбук остался на столе. Эх, офисный планктон, вас бы в поля! Флешка, затем копировать- вставить, десять секунд ожидания и ответы на тесты у меня. Общий сбор в номере у девчонок и полчаса для всеобщей вакцинации необходимых знаний. Перерыв окончен. Молодежь на задних рядах смеется, шушукается, напряжение спало. Молодцы! Успели! Строгая маркетолог напряглась: «Кто ноутбук трогал?». Все притихли, делая вид: ну что вы, как можно! Видимо оставил улику, не убрал выделение. Пришлось писать с умом, заведомо делая ошибки, отводя подозрения. Школьная программа воспитания! Как приятно потом гордилась молодежь, обойдя ветеранов по результатам! Все обошлось, расследования не было – корпоративная этика.

После нескольких дней интенсивного тренинга у каждого была минута для обратной связи. Коллега уступил мне свою минуту, и у меня было целых две звездного часа. Я прорвался как на премии «Оскара», только вместо статуэтки был билет в рождественскую Прагу в конце года. Моя первая незабываемая поездка в Европу. Я благодарил всех как на настоящей церемонии вручения. Наш тренер с юмором сравнил меня с Макаром Нагульновым, абсолютно преданным делу революции. Молодой босс спокойно улыбался: «Да, тот самый, я не ошибся». В этот вечер всё было на моей стороне. Белые ночи совершенно смешали время. Часы показывали одно, а глаза видели другое.

Большие колеса Лорда гудели по асфальту, он чувствовал моё присутствие и, выполняя своё обещание, вёз Её ко мне. Два человека сегодня радовались моему счастью. Мой молодой босс, хранитель корпоративных ценностей; и моя спасительница, хранительница семейного очага. Такие разные и такие похожие. Попав в их магнетизм энтузиазма, я вырвался из плена печали и скуки, возвращаясь в самого себя. Только благодаря им, сегодня смог оказаться рядом с Ней. Случайное провидение. Захрустел гравий стоянки, Лорд остановился и выпустил Её в чистоту хвойного воздуха. Сейчас Она была той самой, маленькой Пигалицей, с небольшой лишь разницей: счастье сжимало Её сердце в своих ладонях и колотило об стенки души, глаза впились в мой взгляд и больше не хотели отпускать его. Ладошки вдруг вспыхнули жаром памяти моих поцелуев и немели в ожидании прикосновений к лицу. Зрелые сильные чувства, выдавливая крупинки слез, мешали дышать; губы слабели в улыбке и, окунаясь во влагу дыхания, готовились отдать себя во власть сладких прикосновений. Моё хлесткое имя волнами билось у Неё во рту, периодически прорываясь сквозь капеллу белоснежных зубов. Я смотрел на Неё и не знал, думала Она обо мне все эти годы молчания, или это внезапный вулкан, вспыхнул в сердце, сотрясая всю Её красоту. Зато сейчас я точно знал ответ на вопрос Стивена Кови: «Кто я такой?».

Перед ней стоял мальчишка! Ребёнок! Мечтающий о том, чтобы все взрослые на свете становились такими, какими случайно становятся в маленьком пространстве кабинки лифта, в присутствии открытого, веселого, любопытного мальчугана или девчушки. Моё прошлое сжалось в одну точку и превратилось в недавнее настоящее: без выводов, без опыта, без огорчений, без последствий. Осталось только будущее. Впереди меня ждет длинная, яркая, полная загадок и приключений биография. Её голос, Её запах, Её красота. Её любовь приближались ко мне и в предчувствии романтического события, зеленая трава под моими ногами желтела, засыхала и вспыхивала яркими короткими огоньками, горящей внутри нас страсти.

Глава четвертая. Уроки женской дружбы.

В каких бы местах я не бывал, там, где Она оставляла свои следы, яркими пятнами цепляла их моя память, создавала причудливые сюжеты. Новое чудо России – географический анклав, принимал гостей. Таксист среднего возраста перевозил компанию молодых сотрудников из города Калининград в Светлогорск. Я и трое моих коллег. Все девушки. Новая корпорация, гораздо пожирнее, калорийней предыдущей; второй счастливый билет, после педиатрического факультета. Маленькая компания, в которой я начинал сдавать себя в аренду, достаточно мощно разогнала свой продуктовый локомотив и больше не нуждалась в революционерах. Ей сегодня нужны были послушные машины. Ньютоновская механика не работала в моём атомном реакторе. Ядерная физика становилась неуправляемой, а компания уже не нуждалась в столь бурной цепной реакции. Молодой босс, во власти стратегии компании, попросил меня убраться вон. Ладно, переживу, главное копилка со знаниями осталась со мной! И новый коллектив, на сто процентов женский! Дружище, спасибо, явно не обошлось без твоего интереса.

В машине Ростовский дерби с комфортом разместился на заднем сиденье между жарким Краснодаром и душевным Волгоградом. Сидел и слушал таксиста. От чего так получается, что самыми стойкими и преданными патриотами, отлично разбирающимися в вопросах государственной политики, становятся таксисты? Видимо, заводя мотор машины, их мозг напрямую подключается к коленчатому валу, и мысли одновременно начинают крутиться с колесами автомобиля. Слова сыпались праздничными конфетти в новогодние выходные. Самая современная, стремительно развивающаяся, богатая залежами бесценного янтаря и коньячными разливами область, гордилась своими уникальными курортами. Таксист, в придачу к своим профессиональным способностям, видимо подрабатывал в правительстве. Он собственноручно отклонил предложение немецкой делегации навести в регионе порядок, и пообещал им защищаться с оружием в руках, если хоть одна «фашистская гадина» сунется на его историческую родину устанавливать новые порядки.

Родина старалась сама. В тот год большая федеральная трасса начинала пронизывать асфальтом тощие внутренности области, окруженной идеологическими врагами. И самая большая гордость патриота-калининградца – супруга президента! Красивая и интересная женщина. Чтобы не сбивать кураж таксиста, я скромно промолчал о своём земляке, знаменитом писателе Александре Исаевиче Солженицыне. И, конечно же, ни словом о Горбачеве из Ставропольского края. Боюсь, он вытолкал бы нас из автомобиля и оставил на обочине, так картинно стенал патриот про развал Советского союза.

Мои уши слышали одно, а глаза видели совсем другое. То, что видели мои глаза за окном, можно сравнить со знаменитым рассказом Чехова. С острой зубной болью обратилась Пруссия к русскому фельдшеру. Посмеиваясь, и обвиняя Пруссию в невежестве, Россия принялась лечить капризного немца. Вот какую «хирургию» я увидел за время своего путешествия.

Приоткрыв окно, водитель щелчком выбросил тлеющий окурок на дорогу. Узкий асфальт вдоль дороги сжимают толстые деревья, так Пруссия бережет свою природу, не давая разрастаться шоссе. Русский дух несет машину на бешеной скорости, превышая дозволенные пределы, нет в России водителей, которые не любят быстрой езды. Сталкиваются воздушные массы встречных автомобилей, дух захватывает. Сигналят во всю мощь знакомые шоферы, приветствуя друг друга. Прорвался русский дух между стволами деревьев, и заросла от его жизненной силы природа высоким бурьяном. Исчезли давно прусские фермеры, а русские все ещё не разрослись. Вылез из бурьяна современный европейский коттеджный поселок, нет привычных трехметровых стен между домами. Зато есть Петровичи, Васильевичи, Матвеевичи, кричат и днём и ночью на всю Ивановскую – от их крика ещё сильнее зубная боль в Пруссии. Выросли уродцы советской архитектуры между прусскими черепичными крышами. Стонет каменная кладка мостовой под жирными мусорными пакетами вдоль дороги. А Пруссия в ответ органным звуком Баха мучает русского человека. Нет, Бах и орган никогда не влезут в русскую душу. Такую музыку можно слушать только зажмурившись, крепко зажав уши ладонями. А откроешь уши, вольется орган вселенской печалью в русскую душу, сожмет сердце величие звуков, раздавит, растворит, обездвижит бренное тело. И название какое причудливое: «Реквием» – гимн смерти! Калининград такой же Кенинсберг, как Санкт- Петербург был Ленинградом, Раушен такой же Светлогорск, как Нижний Новгород – Горький. С чего бы я это взял, дружище? А вот доказательства. Спросите у любого калининградца, какая самая красивая и главная достопримечательность в вашем городе? Вам непременно назовут Рыбную деревню и Кнайпхоф – остров Иммануила Канта! Мой приятель детства сегодня живет в Швейцарии, в городе Люцерн. Рыбная деревня, словно кусочек вырванной там жизни. Две по двести метров улицы абсолютной иллюзии. Пастельные тона изображений на боковых торцах зданий, черепичные красные крыши, маяк со смотровой площадкой, Шкиперская гостиница ждет своих постояльцев, дома окрашены в спокойные тихие цвета эко стиля. И тихая набережная с зонтиками кафе и уличными резными фонарями. Нет, это не наяву, это сон. Этот сон снится одиноким брошенным кварталам «хрущевок», с пустыми мертвыми глазницами. Смертельно больные дома уже никому не нужны. Поднимитесь на смотровую площадку маяка и оглянитесь вокруг. Всё! Вы проснулись, Европа исчезла – мы в России. Какой то уродливый серый кубизм. И прямо перед глазами самый большой брошенный, пустующий кошмар Калининграда. Одно из самых высоких зданий города, символ Советской республики, застывший во времени «долгострой». Причудливая пугающая табуретка без сиденья на тонких ножках. Печальные беззубые окна смотрят на окружающий пустырь. Никак не приживается эта архитектура к месту разрушенного войной и советской идеологией, старинного прусского замка. «Дом Советов, как дом Привидений»,– скажет вам любой калининградец. Вот такая путаница политических перемен и кровавой войны. И ещё одно исконно русское место в самом центре города. Нежилой квартал острова Иммануила Канта. Красивый Кафедральный собор в готическом стиле с музеем и органным залом вместе с парком через Медовый пешеходный мост соединяются с Рыбной деревней. Вокруг колонной усыпальницы кованый забор, внутри усыпальницы большая каменная гробница. И массивная надпись имени Канта и годы жизни. Просвещенный человек, одна из ключевых фигур философов гигантов, вытолкнувших человека из системы детерминизма причинно-следственных связей свободой и любовью. Подарив нам «Бытие», которое не подчиняется законам материи, признав бога внутри нас; вдруг оказался приверженным антисемитом! Как же так, Иммануил, ведь это же одна из основополагающих идей фашизма, превосходство расы, где же твои моральные «максимы»? Огонёк уважения в моем сердце сразу потух. Спас юмор местных жителей, Кант стал своим: «Был прусский, а стал русский!». А раз Кант наш, значит антисемитизм не идеология, а хитрость или выгода, или кураж какой обиды. А это уже русским духом пахнет, теперь гораздо легче, когда нет расизма. Возле могилы Канта, я вступил в горячий спор с экскурсоводом, чуть до драки не дошло. Причиной скандала стал разговор о безумной идее Родиона Раскольникова намеренно убить старуху процентщицу. Я придерживаюсь мнения, что здравомыслящий человек может убить другого человека только в состоянии аффекта. Пусть даже и задумал Раскольников убить, но в момент замаха топором, должен бы сверкнуть разум, управляющий человеческими действиями: разум – откинул топор или больно стукнул, но не убил; или аффект – нанес смертельный удар. Уважаемый Кант, рассудите нас, есть свобода выбора, или нет?

Еще чуть поодаль стоит барельеф немецкому узколобому общественному деятелю Юлиусу Руппу. Вот его прогрессивная мысль, высечена на граните: « …кто не живет согласно истине, которую он признает, сам опаснейший враг истины…» Какую истину упоминает Юлиус, может истину министра Гебельса? Так Нюрнбергский процесс всенародно признал истину Третьего рейха преступной и смертельно опасной для многих народов, виновные в геноциде были даже казнены. И другая история, уже произошедшая с моим поколением советских граждан. С какой тяжелой болью утраты я расставался с пионерским галстуком: «снимай уже «ошейник» с себя, всё кончено»,– подначивали меня более прогрессивные ребята. Юлиус наверно хочет убедить всех рожденных в СССР в том, что мы сегодня сами себе предатели? Может он прав, а может мир гораздо сложнее, чем прописные истины, которых мы придерживаемся, и всё течет и меняется и даже истины. Ну, что, совсем я запутал тебя, дружище. Россия бывает и такой! Приезжай в Калининград и решишь сам: то ли это Европа в период её упадка, то ли Россия на начальном пути к цивилизации.

Так за непрерывным монологом таксиста мы въехали в Раушен. Курортный городок на берегу Балтийского моря. Августовское солнце старалось изо всех сил, здесь его хватало максимум на плюс двадцать два. С Балтики тянуло прохладой; нет, вру, для меня, южанина – жутким холодом. Решил искупаться в море. Студеная вода обожгла кинжальной свежестью, выгнала обратно на берег. Вспомнил сразу Её слова: «Я не люблю купаться, я люблю смотреть на море, люблю его запахи, люблю его шум, люблю его краски». Теперь понятно, откуда такая романтика, навеянная северной водой. Но я ведь не балтиец, я южанин. Обожаю ласковые объятия морской воды, раздутое искаженное морское дно, кружение бурлящих волн и полет с высоты утеса навстречу мягкой воде, словно короткий сон с полетами наяву. Море научило меня плавать, море лечит мои болезни, море греет мою душу. Я люблю купаться и сливаться с прозрачной живой стихией родной планеты. Вечная слава теплому морю, почти как у Чуковского. На обрывистом склоне балтийского берега, между голых змей корневищ деревьев, сидел черный бородатый ворон. Блестящей красоты птица, размером с беркута, в свободной жизни казалась очень мужественной и грациозной, как вороной конь. В родном городе живут сороки, серые вороны, грачи, редко галки, но этот крупный воробей у нас не встречается. Увидев первый раз в природе черного ворона, я сразу загадал желание, ведь шансов найти кусочек янтаря был ничтожный. Море было спокойным, шторма не ожидалось, весь янтарь спокойно спал где-то на дне Балтики.

В аудитории началась учеба. Сколько можно? За окном было гораздо интересней. Странный, совершенно необычный для меня алгоритм погоды. Сгущались тучи, шёл дождь, и ветер тут же разгонял, освобождая солнце; и снова вдруг тучи, дождь и ветер, налетая с неба, разгонял непрошеных хулиганов. Будто сторож охраняет спелые яблоки у себя в саду. И так снова и снова. Тоже мне курортный климат, правда, в Сочи не лучше, заливает и там. Вот только море в августе очень теплое! Забегал я глазами по лицам в поисках чего-то более интересного, и взгляд вдруг наткнулся на девушку в красном. Она сидела в первых рядах, на местах для интеллектуалов и карьеристов. Да, дружище, та самая девушка из песни. Теперь я знаю, кого увидел Крис де Бург в ночном клубе. С той лишь разницей, что у Криса это были воспоминания и фантазии, а у меня здесь и сейчас сидела настоящая девушка. Спасибо Крис, теперь благодаря твоей песне мы, мужчины, всегда будем помнить, в чем были одеты самые важные в нашей жизни девушки. Кажется, черный ворон не стал затягивать с исполнением желания, и интересное приключение начиналось. Про янтарь я тут же забыл. После короткого перерыва мы сидели рядом друг с другом. Скучные маркетологи тут же были забыты. Глаза в глаза, почти как щека к щеке.

–Привет, тебя как зовут?– легче вопроса не существует, как первое слово «мама» в детстве, так и этот первый вопрос в песочнице.

–Меня Юлия, а тебя?

Я замер. Опять началось? Уважаемый Гераклит, где же Ваша великая тайна времени? Та же самая река заполняла новую аудиторию, я уже по пояс сидел в воде. Интересно, каким же будет следующий ответ?

–А из какого ты города?– набрал я побольше воздуха в легкие.

–Из Санкт- Петербурга.

Опять роковая столица. Внезапно мое тело провалилось с головой в одну и ту же реку, запас воздуха очень пригодился, и только память поплавком вынырнула на поверхность. Память о нашей последней с Ней встрече. Река времени была кристально прозрачной, и я видел всё как в документальном кино. Кино про события, когда мы пытались окончательно разделить нашу жизнь пополам. Одним словом – опять расставались. Я размахивал руками, без умолку делал комплименты, хвастался и непрерывно смешил. Этот чудный звук Её смеха, отскакивающий от белоснежных зубов улыбки, никогда не давал мне покоя. Я пугал серых прохожих своей красной курткой и свистящими взмахами рук. Она выбрала для нас суши бар и поспешила спрятать меня от окружающих культурных людей. Что такое суши, я тогда ещё не знал, и корейская кухня была для меня в диковинку. Какая прекрасная полярная ситуация: первый раз пробовать суши и последний раз ужинать вместе с Ней. Можно сразу два желания загадывать! Опытный официант грациозно вынес на деревянной дощечке рисовые бобины. Рис был чем-то болен, весь покрылся красной калифорнийской сыпью. В серединке почти шевелилось что-то живое. Для уничтожения этого живого подали едкого соуса, черно-коричневого нефтяного цвета. Жгучая паста светло-салатного оттенка необходима была для контрольной ликвидации. Все было украшено имбирем, с подозрительно интимным оттенком лепестков. Из приборов были только деревянные ложки с отломанными лопастями. Слухи о том, что это вкусно будоражили мой интерес. Руками нельзя, вокруг люди культурной столицы, степенно кладут размокшие валики в рот, ловко перебирая обломками ложек. «Возьми палочки!» – смеется Она, пододвигая прибор. Увы, забытая хирургия сегодня пригодилась бы, но пальцы, к сожалению, научились проворно перебирать только бумажные купюры. Выпадали палочки, крошились ролы, голодный живот жалобно урчал. Я продолжал играть, видя перед собой только Её улыбку. Как трепетно и свободно дышат мои эмоции, когда Она рядом. Никаких границ – одна радость. Проведя короткий устный инструктаж, Она наконец, встала сзади и взяла мою ладонь в свою руку. От Её дыхания и теплоты упругого тела, палочки совершенно отказывались служить. Я повернул кисть и нежно, едва касаясь мягкой кожи, заполнил пленительную пустоту между Её красивыми пальчиками. Короткой, сильной женской страстью своей ладони, Она съедала свое томление за мной. Так сильно Она соскучилась, что едой совершенно не занималась. Запустив пальчики другой руки в мои волосы, Она с трудом прошептала: «Мне пора, меня ждут». Всё. Счастье между нами закончилось! Она следила за временем. Где то там, в самом сердце большого города, Её ждал будущий избранник, человек, рядом с которым Она никогда не будет следить за временем. С тяжестью новых обязательств мы покидали ресторан. Единственный и последний романтический ужин в наших коротких встречах.

Она провожала меня до станции метро «Технологический институт». Обязательства подгоняли нас в спину, повисший над головами вопрос отношений, делал нашу походку легче. Эскалатор поглубже прятал нас под землю, подальше от накопленного нашими жизнями склада нужных вещей.