Хроника Богов: Мертвое Царство

Но осталось наследство от демонов чар.

Их барьер не сломает никто из богов,

Даже верный хранитель ключа от миров.

Лапион, что упорством известен всегда,

Что Мифаю искал, не смотря на года,

Не готов попрощаться с любовью теперь,

Пусть закрыта пред ним межмировая дверь.

Стал искать-узнавать, как пробиться туда,

Где не стало от власти Аида следа.

Ликовал его шут, усадившись на трон,

Больше всех ненавидел его Лапион.

Только люди способны пройти в те врата,

Но загвоздка в заклятьи безумно проста,

Он повергнет асуров владыку навек,

Был вчера еще бог, а теперь – человек.

И направился к духам, чтоб богом не быть,

Чтоб о дивном запрете в Аду позабыть,

Только умысел богу добра не сулил,

Человеком восстав, он остался без сил.

Дух Мутар, что вселенских король перемен,

Его прихоть исполнил и силу взял в плен,

Божью плоть обратил в человека простого,

Не осталось следа от героя былого.

Лапион даже молот не в силах поднять,

За собой только может орудье тягать,

Так проклятью подобен великий тот дар,

Но назад возвратить все не жаждал Мутар.

Пусть по силам теперь перейти чрез врата,

Лапиона душа от греха не чиста,

Сила душ лишь во внутренней их чистоте,

А боец все ступал на дороги не те.

Стал здесь слабостью грех, человек ведь не бог,

Его странствий напрасных стал ясен итог,

За всю кровь, что в сраженьях великих пролил,

В один миг своей силой былой заплатил.

В это время Тефала вернули в тот храм,

Где служить он поклялся во славу богам,

Исцелит его тело великий Дефрод,

Его солнцу подарит он новый восход.

До души глубины от бессмертного тела,

В память Горы, что сыну лишь счастья хотела,

Проникала вода, куда можно пройти,

Сон Тефала возник у нее на пути.

Через лед, что Тефала в той битве сковал,

Что оставил асур до того, как упал,

Его тело не может связаться с душой,

Иселора убив, пал бездушно герой.

В заточеньи душа его ищет свободы,

Но не могут помочь здесь целителя воды.

Здесь бессилен Дефрод, его власти тут нет,

Как разрушить тот лед – он не знает ответ.

Но Тефала спасти от холодных оков

Может вечное дикое пламя веков.

Саламандр в своей чаше хранит его жар,

Чтоб не канул весь мир в бесконечный пожар.

Мудрый Генос поведал Дефроду о нем:

«Саламандр-хранитель следит за огнем».

И раскрыл карту звезд, что весь свет лицезрит:

Саламандр на троне у чаши сидит.

Этот пламенный змей на вершине горы,

Ждет с рождения дня смерти ночи поры.

Солнца сын ждет рассвета, встречая закат,

Там где отгласы мира былого звучат.

Он с вершин наблюдает за жизнью Земли,

Как восходят на трон день за днем короли,

Как уходят в забвение души людей,

Как хаос чистый разум лишает идей.

Он интриги богов наблюдает во сне,

Видит тысячи судеб в священном огне.

К Саламандру направился тут же Дефрод,

Его взор устремился на Солнца восход.

Разум бога был чист, как святая вода,

Что богов излечала от хвори всегда,

Но не так было раньше, целитель Дефрод

Не всегда был владыкой для древних тех вод.

Он был выгнан когда-то и крова лишен,

За бездарность Михором отцом не прощен,

И отправлен туда, где таких же, как он,

Содержал в вечном страхе и боли Милон.

В вечном обществе бедных и слабых детей,

Что лишь ждали погибели часа своей,

Безысходно томился и юный Дефрод,

А Милон был все также холодный, как лед.

Он желал обучить их, героев создать,

Чтоб был каждый готов за него жизнь отдать,

Он желал по их спинам взобраться на трон,

Чтоб под натиском силы сломался Сакрон.

Для детей был Милон и отцом, и вождем,

Только слезы печали струились дождем.

Он для юных солдат, для своих сыновей,

Создал поле жестоких боев – Колизей.

Там крепчали и телом и юной душой,

Становились сильнее, но страшной ценой.

Много братьев слегло и Сетар среди них,

Друг Дефрода, чей голос однажды утих.

То узрев, юный воин из дома сбежал,

Он Сетару помочь всей душой пожелал

И направился в горы, где вод вечный ход

Дарит раненым новый их жизни восход.

Там Аквеи наследье принял он себе,

И сказала она: «Не противься судьбе,

Будь хранителем честным и жизни спасай,

Никогда о призвании не забывай».

Поклонившись, Дефрод вновь вернулся домой,

Спас от смерти Сетара, повел за собой.

Стал тюрьмой для Милона его Колизей,

Пал под силой восставших своих сыновей.

Утекло много вод с той прадавней поры,

Нет святого ручья у безмолвной горы,

И Аквеи душа там не служит теперь,

И не рыщет по миру Милон, словно зверь.

Только снова отправился в новый поход

Для спасенья Тефала цфелитель Дефрод.

К Саламандру явился, поведал ему,

Что желает разрушить Тефала тюрьму,

Его душу от вечного льда исцелить,

И героя из темного сна пробудить,

Чтоб не гнал его мрак так, как всадник коня,

То услышав, ответил Хранитель Огня:

«От Аквеи на лбу твоем видится знак,

Ее слугам помочь не могу я никак.

Нет здесь места, коль твой покровитель – вода.

Уходи, не оставив в святыне следа».

Был растерян Дефрод, долгий путь он прошел,

На вершину горы к Саламандру взошел,

Но отверг его дух и Тефала обрек,

Не добыл он огонь и от неба далек.

Шел по тропам забытым назад во дворец,

Знал Дефрод, что навечно Тефал нежилец,

Но спасенье явилось, как гром из небес,

Засияла надежда – Дефрод вошел в лес.

Там Сетара он встретил чрез тысячу лет,

Он сиял, как звезда, как монах был одет.

А на лбу – вечный символ стихии огня.

«Одолжение сделай, Сетар, для меня»

– Молвил лекарь небесный, склонился к земле,

Образ друга Сетара терялся во мгле.

Будто чужд он Дефроду, совсем не знаком,

Хоть и помнил Сетар о спасеньи былом,

В Колизее пал жертвой собратьев мечей

И погибели ждал неизбежной своей,

Но святой своей силой источника вод

Спас от смерти Сетара целитель Дефрод.

«Чем тебе быть полезен теперь я могу?

Пред тобой я навек в неоплатном долгу»

– Молвил тихо Сетар, и ответил Дефрод:

«Душу бога асур заковал в вечный лед,

Лишь огонь Саламандра способен помочь,

Но святой покровитель погнал меня прочь.

Слуг Аквеи не рад он в святыни видать,

Обрекает Тефала во льду погибать».

«Не казнись, давний друг, помогу я тебе,

Ведь за встречу с тобой благодарен судьбе.

Это дело благое собрату доверь,

Саламандра огонь мне подвластен теперь.

После краха Милона мы все разошлись,

Сотни разных дорог к горизонту неслись,

Ты вознесся на небо, в обитель царей,

Чтоб лечить их могущество силой своей.

Я же в храм Саламандра явился служить,

Чтоб дары его жара-огня заслужить,

И теперь я владыка священных огней,

Что как дар передал мне титан Прометей.

Саламандру служил он и мир освещал,

Людям свет даже в темной ночи даровал,

Но могучий титан пал в жестоком бою,

Он на поле сраженья пролил кровь свою.

Иссушил его плоть древний дух берегов,

Вынул жизнь из груди и отправил в мир снов.

Зол Циталис, что вторгся к нему Прометей,

Поплатился титан жертвой жизни своей.

Только искру забросить успел он в меня,

Стал в тот миг новым стражем под властью огня»

– Рассказал все Дефроду Сетар, его друг,

Согласился изгнать из Тефала недуг.

И отправились в царство небесных вершин,

Где все ждал Метеора радетельный сын.

Искра пламени в персте Сетара зажглась,

И по телу Тефала, как импульс, прошлась,

Охладевшее тело расжарилось вновь,

Закипела Тефала усердная кровь.

Иселора наследье ушло без следа,

Утекло безвозвратно, как будто вода.

Поднял к солнцу очнувшийся воин свой взор:

«Я ведь жив? Не повергнул меня Иселор?»

«Ты врага одолел, но без жизни упал,

Иселор своим льдом твою душу сковал,

Твое тело средь поля лежало без сил,

Но хранитель огня льда оковы разбил»

– Обьяснил всё Тефалу целитель Дефрод,

Рассказал, как он спас человеческий род.

Только братьев скосила асуров напасть,

Хоть отбили удар, но должны были пасть.

В грусть Тефал окунулся, о братьях скорбя,

Ведь сражались они, не жалея себя.

Странствия по Аду

Сатанинское царство пылает огнем,

Души плачут, страдая, и ночью, и днем,

Здесь убийцы ликуют, пьют кровь, как вино,

Жажда власти терзала их души давно.

Истощают людей, сил душевных лишая,

Поглощают те силы, покоя не зная,

И готовятся к битве за место богов,

Сокрушить лишь желают асуры врагов.

Боевая асурского царства элита,

В прах разбитая дланью небесной защиты,

Пала в битве с богами, останки горят,

Над столицей четыре столба не стоят.

И Всевластия Шар, мощь владыки Земли,

В той Гробницы руинах, в забытой пыли,

Разлетелись осколки реликвии той,

Где сразил Монтинора великий герой,

В битве равной неистовства полон удар

Угасил беспощадного демона жар,

И принес Лапион Сатане его крах,

Как развеял в Гробнице реликвии прах.

Ослабел Сатана и владык больше нет,

Но все демоны помнят их Древних завет:

Бой до смерти без права назад отойти,

Сокрушать все и вся на асурском пути.

Собираются войска великие силы,

Те убийцы, что Тьма их душой одарила.

Тучи демонов страшных закалку свою

Показать вражьим силам желают в бою.

У покоев царя – полумертвый Хенон,

Огнекрылым асуром брони он лишен,

Но в конечном итоге остался живым,

Сохраненная жизнь Храмом Сада Святым.

Лепестки черной розы дают ему власть,

Чтоб от вражьих напастей к земле не упасть,

Он на ноги поднялся – увидел врага,

И рванулся к нему Поднебесья слуга.

Сатана щелкнул пальцем – асуры вошли,

Змей и демон крылатый в руинах Земли.

Были слугами Лимба, но час тот прошел,

Новый царь на престол Царства Мертвых взошел,

Обратил их в чудовищ и власть захватил,

Сатана с Мидианом добра не сулил.

А теперь кровожадные Ада рабы

Ищут в битвах безжалостных лучшей судьбы,

Стали духи, что раньше служили богам,

Безвозмездно подвластны асурам-врагам,

Так явились без жалости Тьмы палачи,

Возродились от света угасшей свечи.

Пощадил их асур, бытия не лишал,

А как слуг своей власти на битву поднял.

Тьмой наполнены жилы и сила в руках,

Сжата магия черная в их кулаках.

На Хенона напали, желали убить,

Его кровью столицы простор окропить,

Ненавистен исчадиям Ада тот свет,

Что в легендах богов поднебесных воспет,

Что наследье его сохраняют в сердцах,

Чтоб рассыпалась память асуров в веках.

Каждый бог того света потомок святой,

Исключением не был плененный герой.

И напали вдвоем на убийцу надежд,

Двое демонов темных, безумных невежд.

Но сдаваться отважный герой не желал,

Против вражеской силы жестокой восстал.

Он отпрыгнул и тут же к врагам сиганул,

Продолженьем руки своим острым взмахнул.

Засвистел его меч и рванулась волна,

На пути все преграды рубила она.

Загудел весь дворец, разрушаться стал зал,

Но асуров прислугу удар миновал:

Крылья Кайзера скрыли от силы врага,

Без царапин остался Камиры слуга.

А озлобленный змей сквозь себя пропустил

Тот удар, что Хенона лишил его сил.

Пошатнулись колоны столицы дворца,

Сатана наблюдал за врагом без конца.

Он не дрогнул, как рухнули стены к земле,

Как столичный дворец оказался в угле.

Он на троне сидел без движений и слов,

Наблюдал за дуэлью заядлых врагов.

Нет ни страха, ни боли в глазах короля,

Он спокойно глядел, как пылает земля,

Взор пустой, как стекло, и жесток, словно меч,

Жизнь обязан герой от врага уберечь.

Из дворца Сатаны бог бесшумно сбежал,

Как в палате владыки случился обвал.

Чрез окно, что решеткой сокрыто от тьмы,

Сиганул со дворца, со смертельной тюрьмы.

Демонический царь похоронен в камнях,

Закричал мертвый мрак в тех асурских сердцах,

Что забились пульсацией черных кровей,

И восстали из мертвых под мраком зарей.

Все они вместе с ним под обителью зла,

Где Аида извечная власть умерла,

Как разрушен был Лимб, так в разрухе теперь

Тот дворец, что возвел божий шут, адский зверь.

Обратился руиной асурский дворец,

А виною тому – сей бесстрашный боец,

Что на гибели грани нанес свой удар,

Угасил своей силой подземный пожар.

Он по улицам мрачным, сожженным огнем,

От асуров бежал и мечтал о своем:

Лишь желал возвратиться к собратьям своим,

Что всю долгую жизнь вместе прожили с ним.

Память прошлого верх над рассудком взяла,

И душа в мир былой вслед за ней уплыла.

Там он мать свою встретил, прекрасную Гору,

Небожителей видел и грех Метеора,

Вспомнил жертву отца ради жизни детей,

И забыл о сиянии адских огней.

Ту историю видел Хенон в зеркалах,

Как отец в Царстве Неба рассыпался в прах.

Для безмерной любви он взошел к небесам,

Свою жизнь для детей Метеор отдал там,

Ради Горы и тех, кто под сердцем ее,

Обратил серым пеплом он сердце свое.

Шел Хенон по столице, опершись на меч,

Память теплую в сердце пытаясь беречь.

Сотни страждущих душ через стоны-мольбы

У Хенона просили хорошей судьбы,

Иссякают все силы и тлеют тела,

Здесь надежда в душе их давно умерла.

Но помочь не по силам Хенону теперь,

Ищет он в адской мгле межмировую дверь.

Мимо душ шел он, холод во взгляде храня,

И твердил: «Не сломают убийцы меня!

Не повергнуть им стража небесных высот,

Вскоре царство кровавых асуров падёт!»

А с цветка, что в Хенона груди прорастает,

Вниз, к сожженной земле, лепестки опадают.

Нет вперед идти сил, тяжелее дышать,

В Мидиане пришел его час погибать,

Но желание жить все к воротам ведет,

И за зовом души он послушно идет.

В Поднебесном Дворце не закончил дела,

Чтоб душа его здесь и сейчас умерла.

Потемнело в глазах и увидел Хенон,

Свет, что вел его вдаль, в сладкий длительный сон.

Пал герой среди адских жестоких глубин,

А в то время восстал Сатана из руин.

Тот обвал его тело сломать не сумел,

Не достигнут асура предсмертный предел,

Он поднялся с безмолвной гробницы своей,

Чтоб продолжить страданья и смерти людей.

Засмеялся безумно, прислугу призвал,

Ко всем верным короне своей он возвал:

«Мне найдите Хенона, ведите сюда,

Чтоб от грязи небес не осталось следа!»

Из камней вдруг пробилась асура рука,

И крылатая сущность взлетела легка.

А за ней из руины и Милвус пришел,

Проникая чрез сломанный крепости пол.

Так на поиски ринулись демон и змей,

Наслаждаясь агонией жалких людей.

Кайзер в небе ширял, видит все он и всех,

Милвус в чащах столицы искал свой успех.

Без сознанья лежал среди Ада Хенон,

Он на гибель бесславную был обречен,

Его дух в темноте беспросветной блуждал,

Вечный выход из мрака он тщетно искал.

Но таинственный свет засиял впереди

И услышал Хенон: «На мой голос иди»,

Молча к свету шагал, а на сердце – зима,

Свет коснулся его, и рассыпалась тьма.

Словно зеркало, треснула черная грань,

Молвил голос Хенону, держа его длань:

«Смерти время твоей не пришло в этот день,

Пусть отступит от сердца асурская тень».

Вмиг согрелся в сиянии света Хенон,

Он проснулся, исчез тот кошмарнейший сон.

А пред ним – светлый облик, столетний старик,

Он мудрец, ярким солнцем сверкал его лик.

Добродетель Хенону дал силу на бой,

И на ноги поднялся великий герой.

«Кем ты будешь?» – спросил незнакомца Хенон,

Удивлением был он в Аду поражен.

Промолчал человек, речи дар утерял,

Но к добру его разум и в горе взывал.

Так услышал святой его голос вдали,

Спас Хенона от гибели в недрах земли.

Он нашел его тело и душу вдохнул,

В Мидиане Хенон вечным сном не уснул.

Мрачный мученик Ада дал силу ему,

Чтоб сломать человеческой расы тюрьму.

Но явились вдруг Кайзер и Милвус пред ним,

И Хенон вновь ударил мечом их своим.

Меч, сожженный огнем, как звезда засиял,

Жизнь фантомного змея ударом прервал.

Воин призрака тело насквозь прорубил,

Лужу проклятой крови на землю пролил.

Уклонится теперь уж асур не сумел,

Смерти свет его тело навеки согрел.

Милвус пал и скончался на темной земле,

Кайзер память его поднял в высь на крыле.

Был готов к нападенью, но тем удивлен,

Как исход его брата по крови решен.

Роза сердца Хенона от силы святой

Обратилась из черной за миг золотой.

Через кожу сверкал луч неистовых сил,

Он Хенона в доспех золотой облачил.

Мощь святого текла в его жилах теперь

И в сражение рвалась, как пламенный зверь.

Вдруг глаза засияли, в них искры зажглись,

Окрылился герой и отправился ввысь.

Здесь, в пустых небесах, в свете черной звезды,

Свет героя оставил златые следы,

Все маневры асура сходили на нет,

Ведь быстрее его героический свет.

Кайзер знал, что его одолеет герой,

Появился Хенон у него за спиной

И мечом, что сверкает, как солнца лучи,

Погасил жизнь врага, словно пламя свечи.

Только черная кровь, что внутри его жил,

Власть асура, которому Кайзер служил,

Не позволит бесславно погибнуть ему,

Окунет и сознанье героя во тьму.

Словно ржа, сила тьмы охватила клинок,

Как истек жизни демона с крыльями срок.

Тело Кайзера пало к сожженной земле,

Его память с душою предались золе.

А Хенон, зараженный осколками тьмы,

Жаждал земли покинуть горящей тюрьмы.

Незнакомец сказал, как задумку свершить:

Надо Цербера стражника жизни лишить.

Мидиана врата, что открыты всегда,

Что умершие души проводят сюда,

Демон-пес трехголовый безмолвно хранит,

Беглецов и гостей нежеланных разит.

Предводитель Терцодов, трехглавых собак,

Что отцом называли неистовый мрак,

Гнев черпали душой из глубин пустоты,

Их сердца холоднее гранитной плиты.

Души мертвых тащили в пылающий Ад,

Он страшнее их всех, изо рта течет яд,

Дышит пламенем, лапами камни крушит,

Он судьбу беглецов без сомнений решит.

К тому зверю и глупый не сделает шаг,

Где танцует над землями пламени флаг,

Лишь Хенона провел человек ко вратам,

Дал возможность сразиться заядлым врагам.

Страж Врат

Распахнулись врата, новых путников ждут,

Души Края Земного к вратам тем идут.

Кто по воле в Аду не желает страдать,

Обречен в пасти лютых терцодов бывать.

Собирают по миру те души людей,

Что погибели лик повстречали своей,

Но в Умершее Царство идти не спешат,

Мидиана-столицы не видели врат.

За чертой ждет их пламя асурских навал,

Там, где раньше на троне Аид восседал,

Там, где Тьма свое мрачное пламя зажгла,

Ждут чудовища жертву в обители зла.

А столицы покой демон Цербер хранит,

На ошейниках – цепи, и гиря блестит.

Пес лежит у ворот, смотрит в темную даль,

Разминает клыки и жует ими сталь.

К стражу Адских ворот устремился герой,

Молча шел человек у него за спиной,

За свободу сражаться Хенон возжелал,

Свет святого златой в его сердце пылал.

Вышел к Церберу воин и вынул свой меч,

Он напал на терцода, начал свою речь:

«Страж темницы подземной, жестокий палач,

Ты свидетель асурских былых неудач,

Но последний твой день в этом мире пустом!

– На трехглавого пса замахнулся мечом,

Засверкало орудие светом златым,

Взгляд чудовища лютого сделал иным.

Разум бога очищен от мрака сует,

В нем скопилось могущество прожитых лет,

Но смертельный удар он врагу не нанес,

От атаки укрылся, свирепствуя, пес.

Увернулся прыжком, на врага наскочил,

И в Хенона плечо свои зубы вонзил,

Демон Цербер клыками стал плоть разрывать

Той руки, что сжимала меча рукоять.

Взор чудовища пламенем адским пылал,

Смерть Хенону суля, яд в крови побежал,

Но герою не дал умереть у ворот

Тот цветок, что в груди у Хенона растет.

Он взращен в теле бога извечно живом,

В глубине был согрет его сердца теплом,

Поглощал силы вод, что титан подарил

И наследие Зои Великой хранил.

Окропленные духом святым лепестки,

Что начало берут у Небесной Реки,

Мощь безгрешной души поглощая, зажглись,

И златые потоки вокруг разлились.

В том потоке златом яд асура сожжен,

Но владыка терцодов еще не сражен:

Он дыханием пламени бога терзал,

И сильней свою челюсть стальную сжимал.

Не сдавался герой, меч не бросил к земле,

Свою жизнь не предал он асурской золе.

Гневный рев расколол небеса пополам,

И прошла мощь удара по трем головам.

Разомкнулась чудовища черная пасть,

Возвратил вновь Хенон над сознанием власть.

Цербер силой удара отброшен назад,

Но хранит все дорогу в пылающий Ад.

Он Хенону не даст чрез врата перейти,

Крепко демон преградой стоит на пути.

Полон гнева терцода неистовый взор,

Он велик, как гора, но Хенон – выше гор.

Пусть прошел мимо цели последний удар,

Не угас в сердце бога неистовый жар.

Меч вознес над врагом, вновь к удару готов,

Защищает Хенона святого покров.

В этот раз уклониться терцод не сумел,

Пасть от воина рук – всех чудовищ удел.

За мгновенье в бою беспощадных врагов

Пес трехглавый лишился одной из голов.

По земле покатилась, померк свет в глазах,

Божья кровь – вместе с ядом на острых зубах.

Пес завыл, боль собрав в тот пронзительный вой,

Он скорбил за потерянной той головой.

Замахнулся Хенон для удара опять,

Но терцод не желал свою душу отдать,

Ухватился зубами за меч и сломал,

Видел бог, как орудье свое потерял.

И воскликнул Хенон, обращаясь к тому,

Кто сберег его жизнь, не повергнув во тьму:

«Перейди чрез врата, в царство божье беги,

Свою душу от демонов тех береги!»

То услышав, к вратам человек побежал,

От жестоких спасаясь асурских навал.

Допустить то не мог страж асуров вовек,

Чтоб сбежал с Преисподней простой человек.

Цербер ринулся к старцу, о боге забыл,

Без меча тот остался и жизненных сил.

Но не сдался Хенон, вновь на стража напал,

В кулаках обе шеи терцода зажал.

Испускал Цербер пламя, горела земля,

С третьей шеи шла кровь, что чернее угля.

Рвался дальше, чтоб жертву зубами достать,

Чтоб обратно в асурскую бездну забрать.

Чтоб терцода сдержать, нет в руках столько сил,

Пса в терновый ошейник Хенон заточил.

Вновь цветок ему с Цербером в битве помог,

Терн терцода связал, повалил его с ног.

Пал на землю сильнейший из демонов слуг,

Впились в тело шипы, стебли вились вокруг,

Рев пронзил небеса, кровь струилась из ран,

Цербер мукам от гнева природы предан.

Пес рычал и пылал его дьявольский взгляд,

А беглец оглянуться боялся назад.

Так лежал гневный страж, безысходно смотрел:

Человек пересек Мидиана предел.

Он бежал в пустоте, чтоб в веках не уснуть,

В подземелье искал свой спасения путь.

В лабиринтах земли он сиял, как маяк,

Развевая вокруг безысходности мрак.

На углях жег он ноги босые свои,

Где когда-то циклопов точились бои.