Потерянный рай. Роман

Второй Александр занимал высокий пост в редакции (заместитель главного редактора) и был достаточно состоятельным, но часто водил её по дешёвым кафешкам, Лиза, правда, не обращала на это внимания. Только однажды он повёл её в один из самых дорогих и уникальных ресторанов – «Седьмое небо». Ресторан действительно находился в заоблачной выси на высоте более трёхсот метров от земли на одной из круговых площадок Останкинской телевизионной башни, которая упиралась своими крепкими лапами в землю и на полкилометра возносилась своим стройным телом в небо; пол широкой кольцевой застекленной галереи ресторана вращался вокруг центральной оси башни и за час совершал полный оборот. От этой высоты, от расстилавшейся перед ней панорамы города, от вращения самого ресторана по кругу дух почему-то не захватывало и не поражало, да и вообще всё это впечатление на Лизу не произвело, испугала только бездна под ногами, когда она прошлась по стеклянным вставкам в полу на смотровой площадке, сам Александр на них наступать не стал, это она заметила. Лиза из скромности выбрала самое дешёвое блюдо и напиток, но какие, вспомнить потом не могла. Она два часа (их столик за это время сделал два полных оборота вокруг оси башни) развлекала его разговорами, болтала о пустяках не интересных ей самой, он вяло поддерживал беседу. Он не был для неё интересным собеседником, он от неё ждал развлечений, а сам, видно, не знал о чём говорить, чем увлечь, он хотел лёгкой добычи без особых затрат. Он был настолько не интересным, что она впоследствии не смогла бы охарактеризовать его. Какой он? Никакой со своей мягкой, женской вкрадчивостью, вялый, не энергичный, без мужской силы и с блудливыми похабными мыслишками и манерами.

Он иногда приводил её в квартиру своей матери, когда той не было дома, с явно определённой целью, но Лиза по своей наивности воспринимала это как простой поход в гости, противилась его попыткам обнять её и мягко, но решительно отстранялась.

– Ты не хочешь близких отношений? – спрашивал он.

– Нет, – честно отвечала Лиза.

– Ну всё равно, я буду тебе другом.

Это была ложь, пустые ничего не значащие слова, она потом это поняла. Несмотря на то, что она честно и откровенно обозначила характер своего отношения к нему, он, наверно, как и все мужчины решил, что женское «нет» – это «да», а может, и ничего не решал, но повторил свою попытку сближения в очередной её приход к нему в гости, когда включил музыку и пригласил Лизу на танец. Лиза вдруг услышала его похотливое сопение и почувствовала, как он прихватил губами верхний край её уха. Она с отвращением отстранилась и сказала, что не любит танцевать. Она ещё не умела резко отказывать, она боялась обидеть отказом. Несмотря ни на что он продолжал уверять, что они друзья и он всегда готов ей помочь.

Поскольку в этой редакции в течении двух лет ей так и не дали возможность работать самостоятельно, да и главный редактор пробовал протягивать к ней свои пошлые, липкие ручонки, она уволилась и поступила в другое издательство, но с двумя сотрудниками своей бывшей работы она продолжала перезваниваться – со вторым Александром и с Владимиром, тем самый которого она предлагала водителю вместо себя для поцелуев. Владимир работал в редакции наборщиком, и с ним она иногда перебрасывалась во время работы парой слов, но однажды всего-то через неделю после их знакомства он во время их незамысловатого общения вдруг сделал ей предложение: «Выходи за меня замуж». Предложение было совершенно внезапным без каких-либо прелюдий и романтических ухаживаний. Глаза у Лизы расширились, она замерла, думая лихорадочно как бы выкрутится из неловкой ситуации, и оставила это предложение без ответа.

Тем не менее после ухода с этого места работы она изредка встречалась с Александром, но эти свидания проходили довольно скучно. Он не стремился чем-то увлечь её, и она сама искала темы для разговоров, когда их вялая беседа совсем иссякала.

Когда настал тот мучительный момент, когда больше в угоду обществу, чем своим желаниям нужно было всё-таки выходить замуж, да к тому же хотелось утереть нос этому водителю, она приняла приглашение на свидание от Владимира, а потом сама же развлекала его разговорами, поскольку он тоже оказался неразговорчивым и не знал, чем занять свою спутницу. Поняв, что с ним ничего общего у неё нет, что она не в состоянии вынести физического отвращения к нему настолько, что даже не смогла принять его руку, которую он подал ей при выходе из автобуса, что будет вечно тащить его, безвольного, на буксире, она больше ему не звонила.

Через какое-то время опять замаячил вопрос о замужестве, поскольку в двадцать семь лет, хотя она и выглядела на шестнадцать, было уже стыдно быть незамужней, к тому же она хотела отгородиться от посягательств и самой от искушений, губительных и разрушающих. На новом месте работы было трое претендентов, двое совершенно определённо хотели сделать её любовницей, один даже не скрывал этого, а второй, Олег Алмазов, завуалировал свои сокровенные желания и начал за ней ухаживать. И хотя она опять же не была даже влюблена в Олега, и внешне он, огромный, тучный, тяжеловесный, в очках, выглядел старше своих лет, хотя и был младше Лизы на два года, не очень ей нравился, но не был так категорически физически отвратителен и с ним, по крайней мере, было интересно и занимательно, правда, однажды произнесённая им фраза «Ты скучала по мне?» её несколько насторожила, когда-то она уже слышала это. Почему всё повторяется?

Лиза опять ошиблась в своём выборе, не сразу распознав похоть очередного ухажёра, поскольку по своей наивности и с багажом старомодных взглядов за этими ухаживаниями подразумевала серьёзность его намерений, которые естественно должны были привести к предложению и заключению брака. Коллекция неприятных для неё мужских имён пополнилась.

Они вместе ездили на его собственной старенькой машине по заданию редакции, собирали материалы для статей. Лиза очень любила эти поездки по Москве, они весело общались, смеялись, Лизе льстило его внимание к ней, она хотела удивить его своими умными, серьёзными, философскими рассуждениями, он внимательно её слушал. Иногда к ним присоединялась сотрудница их отдела – Ильинская. Ильинская решительно и уверенно садилась рядом с водителем, вытеснив Лизу с этого престижного места. Олег не возражал, а Лиза не умела бороться за место под солнцем.

На одном из свиданий Алмазов привёл её в пустующую квартиру своего друга с явным умыслом, понятным им обоим, и она, не смотря на свои убеждения, уже было поддалась ему. Она была полураздета. Он пытался произвести какие-то действия, но она к его манипуляциям оставалась или равнодушной, или стыдливо-застенчивой. Он взял её руку и обжал её пальцами какой-то маленький предмет, длинной с её ладошку, предмет принадлежал его огромной туше. Фу, стыд какой. Лиза убрала руку. Она поцеловала Олега куда-то в лицо, неловко, неуклюже и неестественно (не хотела, но вроде так положено делать, хотя и корёжило от этой фальши), и поняла, что не влечёт к нему, а притворятся не умеет и не хочет, встала и оделась. Она согласна была исполнять свои обязанности, но только будучи женой. Она ещё не осознала чётко, что мужчине нужен только секс без каких-либо обязательств, а женщине – только замужество, и их желания не совпадают. Тем не менее, после этой неудачной попытки сближения, они продолжали поддерживать отношения. Она ещё ждала от него предложения.

Поначалу Лиза даже чувствовала превосходство над Алмазовым, ей казалось, что он не очень-то престижный ухажёр и не пользуется успехом у дам. По своей наивности, глупости и неопытности ей хотелось бы иметь блестящего, завидного красавца-кавалера, любимца всех женщин, которым она бы гордилась, гордилась от того, что из толпы поклонниц он выбрал именно её. Каково же было её удивление, когда она обнаружила, что им всё-таки интересуются женщины, и даже одна замужняя и глубоко беременная девица заигрывала с ним, да и сам Алмазов, не смущаясь присутствии Лизы и даже как будто не обращая на неё внимания, кокетничал с другими женщинами. Лиза, не влюблённая в него, стала панически ревновать, настолько панически, что буквально отворачивалась и закрывала уши, чтобы не слышать, как он любовно воркует с другими. Они продолжали встречаться после работы, но на работе он скрывал от всех, что у него с ней какие-то взаимоотношения. Он выходил с девицами из их отдела курить на лестницу, бросая некурящую Лизу в комнате одну и не предлагая присоединиться к их весёлой, шумной компании, а Лиза вновь сгорала от ревности.

В то время набирала силу мода – курящие женщины, это было престижно, это было современно, курение стало символом элегантности, шика и стиля, курение повышало статус женщин, делало их взрослыми, сильными и независимыми (не понятно от чего или кого). Правда, подражая красавицам высшего общества из зарубежных фильмов, мало кто из них умел так эффектно раскуривать сигарету, красиво держать её в пальцах, да и женских, тонких, красивых сигарет в продаже не было. Быть не курящей стало даже как-то неприлично, но Лиза упорно не поддавалась этому искушению, не желая приобщаться к общепринятым модным увлечениям.

Все девицы из Лизиного отдела были с ней почти одного возраста, но выглядели старше её, были нахально самоуверенны и мнили себя познавшими в это жизни всё и вся. Когда одна из этих девиц, Ильинская, не стесняясь присутствии Лизы, сообщила своей подруге-машинистке: «Слушай, я завтра-послезавтра не выйду на работу – пойду делать аборт от Лёшки», Лиза была просто поражена. Лёшка – Алексей Пащенко, заведующий отделом, был женат, имел детей, двоих. «Какая мерзость!» – негодовала про себя Лиза, корчась от отвращения к этой человеческой грязи.

Ильинская была девицей настолько распущенной, что её пару раз заставали в служебной комнате за совершенно неслужебным занятием с мужчиной. Она была смелой, отчаянной, бесшабашной авантюристкой, и смелой она была только потому, что легкомысленно относилась к жизни, к людям, к отношениям, она легко могла предать, обмануть, она легко могла себе присвоить деньги, которые её просили кому-либо передать, сказав, что потеряла их, она была безответственной, жадной, не способной к труду и главным её оружием была её красота, затмившая все её недостатки. Работником она была никудышным, но жизнь почему-то вознаграждала её лёгкой судьбой и возможностью не утруждать себя тяжким трудом, получать за это зарплату и даже премии, и заниматься при этом в своё рабочее время сплетнями, интригами и флиртом. Лиза зачастую выполняла за неё часть её работы, а Ильинская разъезжала по Москве по каким-то выдуманным заданиям.

– А ты что, не куришь? – спросила как-то Ильинская Лизу, когда Олег заглянул к ним в комнату и вызвал дам на перекур, спросила с чувством превосходства.

– Н-нет, – смущённо ответила Лиза, пожав плечами, как будто стыдясь этого своего недостатка.

– На сигареты не хватает? Могу угостить.

– Нет, спасибо, я не хочу.

– Что так? Мамка не велит? – ехидно спросила Ильинская, все рассмеялись и Олег в том числе. – Ну пошли, не будем девочку совращать.

Вечером этого же дня Олег выговаривал Лизе, что надо быть посмелей, не теряться, уметь остроумно отвечать, например, «Не учите жить, помогите материально». Он, наверно, стыдился её, как доисторическую ископаемую, эту аморфную интеллигентку, которая позволяет обижать себя бойким вульгарным девицам, но при этом сама боится обидеть их резким, грубым отпором. Лиза чувствовала себя жалкой и беспомощной перед ними, а он даже не пытался поддержать её, защитить от этих ядовитых нападок. Конечно, она и сама могла выпускать коготки и защищаться, но ей хотелось быть слабой, нежной женщиной, а не воинственной злобной кошкой.

А однажды Лиза позвонила Олегу домой (он, кстати, ни разу не приглашал её к себе домой) и услышала в трубке молодой женский голос. Смятение, ужас, испуг. Она в один миг поняла, что у него уже есть любовница, а Лиза ему нужна только для маленького приключения, даже не в качестве постоянной любовницы. Почему-то это для неё стало страшным ударом и очень сильным потрясением. Она смутно помнила, что за этим последовало какое-то с ним объяснение, постыдный, глупый с её стороны вопрос «Ты меня любишь?», подразумевавший под этим, конечно, «Ты на мне женишься?», его невнятный ответ, что он вообще давно никого не любит, что он не достоин её (истинная правда), что он боится её, а дальше – окончательный разрыв, и её тяжёлое переживание от этого неисполнимого, навязчивого желания просто выйти замуж, от того, что обманулась, от того, что она годиться только для мимолётных развлечений. Лиза уже не ждала какой-то особенной любви, да и любви вообще, а уж тем более каких-то плотских наслаждений, для неё это никак не было связано с замужеством, эти два явления просто не совпадали и не были неразрывно связаны между собой, она могла бы и потерпеть и со временем привыкнуть к мужской прихоти, ей хотелось свить своё семейное гнездо, но с человеком надёжным.

Глупость, конечно. Понятно, что из этого брака всё равно ничего хорошего не вышло бы, если мужчине не нужна семья и ответственность за жену и детей, этот дуралей мог и не опасаться за свою свободу, не стала бы она за него цепляться, мало радости жить с подлецом. К тому же он оказался человеком трусливым, слабым, хитрым и очень скрытным. Она ничего не знала про его семью, про него самого, про его жизнь. Он почти ничего не рассказывал про себя, а только расспрашивал Лизу, а она, зная его всего-то несколько дней, но обманувшись его живым интересом к ней, была с ним слишком откровенна и простодушно открыта. Только позже, проанализировав все их разговоры, Лиза поняла, что он изучал её, как хищник свою жертву, выведывал, насколько она серьёзно относиться к их отношениям и есть ли у него шанс просто развлечься без последствий для себя и притязаний и скандалов с её стороны. А по скупым, отрывочным сведениям, по его дальнейшему поведению, по обрывкам его фразы «Если бы ты была такая же, как Скарлетт О'Хара», по его скупым воспоминаниям детства, когда он любил смотреть на огонь и мечтал, мечтал, мечтал, она всё-таки сложила вполне целостную картину его характера и цель его жизни. Он хотел иметь рядом с собой сильную и состоятельную женщину, и уж точно без промедления, не задумываясь, женился бы на ней, но не для создания нормальной семьи, где он должен быть её основной опорой, а для того, чтобы жена содержала его, решала все проблемы, а он имел бы возможность не работать или работать на очень лёгкой работе, сидеть по вечерам перед камином, смотреть на огонь и мечтать, мечтать, мечтать. Он не имел высшего образования, наверно, не хотел себя утруждать обучением, но очень хотел выслужиться, продвинуться по служебной лестнице и получить хоть какую-нибудь должность. Поэтому он не побрезговал написать донос на своего друга, такого же рядового, как и он, сотрудника начальнику отдела, их общему другу. Цели он своей не добился, но одного из друзей потерял.

Хорошо, что судьба отвела её от этого человека, хотя это стоило ей большого куска здоровья и сгоревших нервов. С ней произошла самая простая, банальная история, о которой она много раз читала в книгах: он, коварный злодей-обольститель, не собирался на ней жениться, а всего лишь соблазнить; она, наивная, восторженная, влюблённая дурочка, поддалась в надежде, что он жениться, но когда забеременела, он её бросил. Хотя в её истории всё было не так трагично: греховного искушения не случилось, поскольку не было ни малейшего желания, ни влюблённости, был только ужас унижения, когда она плакала, спрашивая его: «Что же мне делать? Как жить и жить ли?», а он хотел от неё быстрей отделаться. Потрясение было настолько сильным, что она проплакала весь день, металась по квартире от стены к стене, а на следующее утро после тяжёлого сна она не узнала себя в зеркале: веки опухли, набрякли и покрылись морщинами. Переживала своё поражение Лиза очень мучительно и протяжно, не в силах найти успокоение, оторваться от этой боли, заглушить её, невыносима была мысль, что с ней просто хотели развлечься. Конечно, она понимала, что он – ничтожество, что он не стоит не только её жизни, а даже мысли о самоубийстве, но в этом своём желании растопить лёд одиночества, вырваться из его холодного круга, она изо всех своих сил цеплялась за любую возможность выйти замуж и создать семью, не понимая, не оценивая последствий этого необдуманного шага, и попадала в ловушку.

Желание отомстить долго не отпускало её, в своём бессилии она даже мечтала поджечь его машину, все её мысли ворочались тяжёлыми булыжниками в мозгу только вокруг него, она не могла отвлечься от этой ситуации и жить дальше другими событиями, явлениями и людьми, она замкнулась только на нём. В своём воображении она рассказывала ему выдуманные слёзно-трагические истории, чтобы он пожалел её и не отвергал, она представляла их встречу несколько лет спустя, как он увлечётся ею, холодной, равнодушной, уже уверенной в себе красавицей, привяжется к ней, будет бегать за ней жалкой собачонкой, она снисходительно позволит любить себя, даст согласие на их брак и бросит его в самый разгар их романа, наслаждаясь уже его унизительным положением брошенного.

В один из самых своих отчаянных дней, когда Лизе реально нужна была просто необременительная моральная поддержка, когда было нестерпимо больно, невыносимо тошно и тоскливо, когда отчаянье разрывало её душу, она позвонила по телефону второму Александру, но тот что-то злобно пробурчал в ответ, и она больше ему никогда не звонила.

Вдобавок ко всему, Лиза потеряла работу после своей первой самостоятельно написанной статьи. Статья была написана с одобрения начальника отдела Пащенко, статья злободневная, обличающая известного писателя, который устроил пьяный дебош в ресторане. Разразился скандал, от Лизы потребовали извинений и статью-опровержение, но она отказалась от этого потому, что сама была очевидцем этого безобразного происшествия. Особенно Лизу возмутило, что этот писатель писал исключительно высокоморальные произведения для подрастающего поколения, а в реальной жизни этот носитель добродетели вёл себя очень непристойно, осыпал всех площадной, далеко не литературной бранью, затеял скандал с официантом, подрался с соседом по столику, кричал в пьяном угаре: «Не мешайте моему куражу! Я всё испытал, всё изведал. Я ел даже салат за восемьдесят семь рублей. У меня тонкая артистическая натура. А вы кто такие? Ничтожества». Когда же Лиза рассказала эту историю начальнику, он, радостно потирая руки, говорил, что об этом обязательно надо написать в газету. Лиза не знала, что у Пащенко были какие-то старые счёты с этим писателем и он использовал её в своих интрижках, чтобы нанести удар своему противнику, а потом открещивался от Лизы и, оправдываясь перед главный редактором, говорил, что давал ей совсем другую тему для статьи, что «да, виноват, проморгал и пустил эту статью в печать не глядя, потому что доверял Чадышевой».

Лиза была страшно разочарована тем, что за красивым, благопристойным фасадом кроется гнилая натура этих творческих людей и только цензура не позволяла вываливать всё их душевное дерьмо на бумагу, а тем более пускать в печать. Все эти успешные писатели и поэты беспрепятственно печатались в журналах и газетах, издавали книги, гуляли по ресторанам, сладко ели, модно дорого одевались, катались на «Волгах», спали с чужими жёнами. Для Лизы, ещё сохранившей веру в добро, в справедливость, в чистоту, было откровением, что все эти так тонко чувствующие и так красиво передающие свои мысли люди на самом деле были циничными, мелко злобными и завистливыми, да и не обязательно талантливыми, просто они смогли других убедить в своей гениальности и очень ловко выбивались в первые ряды, оттеснив действительно талантливых людей. Они побеждали этой наглой самоуверенностью, изворотливостью и примитивной хитростью.

Неприятно поразило Лизу и то, что на работе люди не только работают, а борются, борются за то, чтобы не утруждать себя работой, чтобы получить престижное, не трудоёмкое, хлебное местечко, чтобы возвысится над остальными, чтобы интриговать, злословить, сплетничать, насыщая таким образом свою скудную на события жизнь. Не успевшая ещё повзрослеть, она впервые столкнулась с враждебным миром взрослых, которые сбились в стаю против чужака, не желающего принимать их правила и участвовать в их жестоких играх. Она со своей наивностью, стремлением к справедливости, желанием честно трудиться не вписалась в это общество. Она чувствовала себя не защищённой перед этой чёрной силой, а рассчитывать на поддержку даже от её поклонников не приходилось, они были так же беспомощны перед этой сворой хищников.

Вскоре на Пащенко завели уголовное дело за денежную аферу: он незаконно получал гонорары за чужие статьи на пару со своей любовницей Ильинской, которая по совместительству была любовницей и того известного писателя. Ильинская пыталась и Лизу вовлечь в это уголовное дело, но следователь сразу почуял, что Лиза не только не причастна к этим махинациям, но и на редкость наивна, чиста и, погружённая в свою работу, даже не замечала того сложного клубка интриг, который обычно присутствует в подобных заведениях. Она не знала кто с кем в каких отношениях, кто с кем дружит, кто с кем враждует, кто о чём говорит. «Не знаю, – неизменно отвечала на подобные вопросы Лиза. – А хотите, я вам расскажу, какие бывают виды типографских шрифтов».

Несмотря на это, шлейф слухов и о любовных похождениях и о денежных махинациях, как ни странно, закрепился за Лизой и наложился на её образ, хотя истинных виновников посадили. Она долго не могла найти работу, ни в одном издательстве её не брали, такая скандальная журналистка никому была не нужна. Деньги были уже на исходе, и ей пришлось устроится сторожем в школу.

Чтобы пережить эту травму, свои неудачи и заполнить пустоту, она кинулась к третьему претенденту, не кинулась, а поначалу благосклонно приняла его ухаживания. Его звали Владимир, уже второй Владимир. Он был старше её по возрасту, но не по должности, и она естественно обращалась к нему на «вы». Он просил её говорить ему «ты», добавляя при этом: «Что ты всё „выкаешь“? Как будто я старик?». Опять? Ну почему всё повторяется? Какая-то насмешка судьбы. Почему все мужчины странно одинаковы и говорят одинаковые слова? Поскольку все эти повторения происходили в сжатые по времени сроки, а боль этих событий ещё не улеглась, каждое это повторение наносило ей мучительный укол в сердце и неприятные воспоминания оживали вновь. Лиза как будто ходла по какому-то исконному кругу, проложенному для неё злодейкой-судьбой, и никак не может сойти с этого извечного маршрута.

После непродолжительного, ничего не значащего общения, Владимир вдруг как-то не твёрдо, но намекнул, что хотел бы видеть её свое женой, а поскольку Лиза его кандидатуру даже не рассматривала (уж больно он был неприятен физически: мелкий, даже ниже её ростом, потрёпанный, выглядел старше своих лет), это заявление её поначалу неприятно шокировало, а потом она уже свыклась с этой мыслью и решила: «Почему бы не попробовать, может что-нибудь получиться». Они стали чаще общаться, а после её увольнения с работы – перезваниваться.

Ему было сорок лет, женился поздно, на хохлушке, родилась дочь. Когда девочке был один год, жена его сбежала с любовником в Белоруссию, бросив и мужа и ребёнка. Владимир не переставал поражаться, как мать может бросить свою дочь. Девочке на момент их знакомства было уже пять лет, воспитывали её отец и бабушка, но материнской любви ей явно не хватало, поэтому она льнула к любой женщине, с которой он знакомился, и видела в ней потенциальную мать. Она рвала трубку у отца, чтобы поговорить с Лизой, но Лиза не знала, о чём ей разговаривать с пятилетней девочкой, у неё ещё не было опыта общения с детьми, поэтому сославшись на какие-то срочные дела, она попрощалась и положила трубку.

Было несколько скучных свиданий с Владимиром, они бродили зимними вечерними сумерками по парку. В итоге этот период её жизни в воспоминаниях остался каким-то тёмным, мрачным пятном. Интеллектом Владимир не страдал, и Лиза опять развлекала, заполняя паузу, искала темы для разговоров, а их было уже не так много, поскольку он был очень ограниченным человеком, примитивным и не умным. Он допытывался у неё, умеет ли она готовить, убираться, стирать, в общем, выявлял все необходимые качества будущей жены, а Лиза как будто экзамен сдавала. Он жаловался на свою бывшую жену, опять недоумевал, как она могла так поступить, почти плакал, вновь и вновь переживая эту ситуацию, хотя прошло почти четыре года. Лиза как могла утешала его, но думала о том, что пора бы ему оторваться от этих переживаний, не отравлять этим депрессивным настроением свою дочь (наверняка он и ей плачется, какие они несчастные и брошенные), смотреть в будущее, и выстраивать новые отношения и жить ими, а не таскать за собой это болезненное прошлое. При расставании он поцеловал её, Лиза не ответила, еле стерпела. И что хорошего в этих поцелуях? Отвратительная слюнявость. И почему людям так нравиться облизывать друг друга? Фу.