Лепестки в паутине

Финель поймал это впечатление, ощутил его душою и сумел описать так точно, как не смог бы и зрячий.

Этот танец был посвящён размышлениям. Вот-вот, через несколько часов ночь пройдёт, настанет утро и эльфы вернутся к своим домам и поприветствуют уже проснувшихся верных спутников. Может быть, они даже поведают друг другу, как ожидали встречи прошедшей ночью.

Ни в мелодии, ни в раздумьях не было тихой печали, но с каждой минутой больше проявлялась сдерживаемая радость, предвкушение. Сложно лишь понять, к чему именно всё стремилось; возможно, это каждый решал сам.

Лилия не сошлась ещё в танце ни с одним из близких её друзей, зато хороших знакомых встретила много. Оказавшись лицом к лицу с Арелем, она не могла сдержать улыбки. Их танец и темпом, и настроением во многом напомнил о сражении на смотре.

–Удивляюсь вам, – проговорил Арель, когда они, стоя спиной к спине, поглядели друг на друга из-за плеча.

–Почему?

Они развернулись лицом и сошлись.

–Сложно объяснить, – продолжал эльф, – однако я никогда бы не подумал, что такая запуганная, дикая девушка сумеет быть наравне с нами. Не сочтите это за грубость.

–И не думала, – Лилия перехватила его руку и они вновь двинулись по кругу. – Однако мне всего лишь повезло с друзьями.

Девушка улыбнулась, расставаясь с ним и подразумевая этим жестом, что другом она считает и его, и всех эльфов крепости. По взгляду она поняла, что Арель её понял.

Привыкнув, Лилия, как и остальные, могла почти не глядя поменяться с нужной парой партнёром, а потому ей потребовалась секунда для того, чтобы понять, что она стоит рука об руку с Охтаром.

Хотя теперь они знали друг друга гораздо лучше (причем Лилия получила большинство сведений о нём заочно), девушка всё-таки ощутила страх перед капитаном, продиктованный, скорее, привычкой.

Новая пара начала круг; Лилия не смотрела в лицо наставнику, зацепившись взглядом за ворот его камзола.

–Кто тебя научил? – вдруг спросил эльф, и – Лилия подумала, что ослышалась! – голос его вдруг утратил всякую резкость.

–Алальме, в основном, – отвечала девушка, – и много кто ещё.

Охтар хмыкнул неопределённо, но Лилия услышала в этом одобрение.

Больше они не говорили. Охтар держался ровно, расчётливо, напряжённо – словно для того, чтобы случайно не употребить силу, которой он был наделен сполна, приходилось сдерживаться. Лилия чувствовала, что каждое, самое даже малое движение, не ускользает от его острого взгляда. Лишь когда они последний раз пошли по кругу, девушка осмелилась поднять глаза к его лицу. После изменившегося тона капитана Лилия ожидала и других, пусть маленьких, перемен.

Однако этого не случилось. Как и прежде, выражение его оставалось неподвижным, отличаясь лишь необыкновенной живостью взора. И он беспрерывно следил за ней.

Лилия подавила остро возникшее желание сказать, глядя в глаза Охтару: «Я знаю о вас, я знаю, каким вы были». Но что могли дать эти слова? Он стал таким, какой есть, и вряд ли хоть что-то способно изменить его вновь… И всё же девушка сожалела о том, что видела. Острый ум и сила, сердечность и внимательность, привязанность и верность – всё скрывалось теперь под маской суровой настороженности, предупредительной холодности…

Они расстались. Лилии оставалось надеяться, что в её взгляде капитан не увидел ничего оскорбительного.

За следующие полчаса девушка умудрилась сойтись всё-таки со всеми близкими друзьями, и это доставило ей несказанное удовольствие (хотя она с каждой минутой чаще вспоминала и искала глазами Индила).

–Охтар оценил твою работу в качестве учителя танцев, – сообщила Лилия Алальме, когда они оказались в паре.

–Надеюсь, ему не захочется сказать мне об этом лично, – усмехнулся эльф, – потому что в качестве учителя всего остального я никогда его не устраивал.

Алальме шутил, конечно; на самом деле Охтар постоянно заставлял его заниматься с кем-то на стрельбище, ибо видел в нём потенциал. Однако молодой эльф был менее терпелив и более вспыльчив, чем равный ему по возрасту Индил, а потому надежды капитана пока не вполне оправдывались.

Марли буквально светился от удовольствия.

–Ну, как настроение? Кажется, арфистов тоже сменили, правда, без перерыва.

–У меня, пожалуй, не хуже, чем твоё, – улыбаясь почти так же заразительно, как друг, сказала Лилия. – А Финель? Он что, собирается играть до утра?

–Нет, но его всегда хватает надолго. Остальные музыканты очень его любят, говорят, с ним всё незаметно получается так, что лучше и стараться нечего.

8

Когда последний проблеск на западе давно исчез, а до первых признаков рассвета оставалась пара часов, танцующие остановились, не разойдясь с последней парой – музыка вдруг умолкла. Финель решительно отложил инструмент, не объяснив этого ни словом, ни жестом… но, пожалуй, лишь улыбкой.

Лилия в этот момент оказалась рядом с одним из эльфов-каменщиков, мало ей знакомых. Он и другие, что остановились вокруг, не могли сначала определить, что происходит; но, находясь в благостном настроении, ничего худого, конечно, не подозревали. Все только улыбались, что-то спрашивали друг у друга и поглядывали на возвышение, где сидели притихшие музыканты. И туда же поднимался сейчас Индил.

Даже издалека его легко было узнать, и, когда он заговорил, все остальные голоса тут же стихли.

–Вероятно, вас удивило молчание инструментов в руках наших талантливых друзей, и, должен признаться, что это я попросил их об одолжении, – тут Индил слегка поклонился музыкантам, отвечавшим ему тем же. – Но мне необходимо, чтобы меня услышали.

Индил говорил громко, уверенно и с задором, отвечавшим всеобщему праздничному настроению; но эльфы, особенно те, кто оказался ближе к месту, откуда обращался сейчас к ним принц, заметили и иное, скрываемое возбуждение, граничащее словно бы с беспокойством.

–Завтра расцветут все наши цветы, – продолжал тем временем Индил, – наступит новый круг нашей жизни здесь… И прежде чем мы все вместе встретим рассвет и обратим взоры к нашим домам, я хочу объявить о своём намерении.

Кое-кто, особенно старшие, хорошо знакомые с традициями, уже догадались, что сейчас произойдёт, и тихие возгласы удивления и радости начали звучать, пока Индил закончил свою речь:

–Сегодня я предлагаю союз той, что уже расцвела раньше своих подруг.

Имени он мог не называть и не сделал этого, потому что вокруг поднялся гул голосов: эльфы смеялись, слышались торжествующие крики, вопросы соседям от тех, кто ещё не мог поверить в то, что услышал.

Лилия не успела ничего предпринять сама, только стояла, поражённая, и смотрела туда, где ждал её Индил. Эльфы же, обнаружив девушку рядом с собой, расступались, улыбались и кланялись. Её спутник взял её под руку и, не скрывая восторга, провожал по образовавшемуся коридору туда, где должны были встречать друзья и будущий союзник. Сама же Лилия в смутной радости и смятении не совсем понимала, что произошло.

В какой-то момент каменщик, поздравив, отпустил её; но девушку сразу же крепко взяли за руку снова. Это был Эльдалин; рядом с ним остановился Манель, с другой стороны подошли Алальме и Ирис. Остальные, после минутного беспорядка, совсем расступились, и перед Лилией и сопровождавшими её друзьями открылась широкая дорога к музыкантам, перед которыми стоял Индил, а рядом, у самого возвышения, ждали Марли и Лизель.

Лилия, на которую буквально хлынули со всех сторон возгласы ободрения, радостных поздравлений и смех, совсем растерялась и вцепилась в руку друга.

–Эльдалин, я…

–Всё хорошо, принцесса, – мягко, со знакомой нотой беззлобной насмешливости сказал Эльдалин, – Не стоит стесняться замешательства. Мы будем рядом.

И друзья проводили девушку мимо теперь притихших эльфов туда, где терпеливо дожидался Индил, охваченный не меньшим волнением. Склонившись, он поблагодарил друзей и помог Лилии подняться к нему. Воцарилась тишина. Индил и Лилия не отрывали друг от друга глаз; эльф глядел весело, нежно, взволнованно; во взгляде девушки ко всему этому примешивалось удивление и лёгкий испуг от того, что ей почему-то стало трудно воспринимать всё, что делается вокруг.

–Лилия, я не скрывал своих чувств к тебе, а ты не скрывала своих. И с твоего благосклонного согласия я хочу в присутствии добрых друзей закрепить наш союз, как должно.

Индил склонил колено, взял ладони девушки в свои и ощутил, как холодны её пальцы, как они дрожат от волнение; он ласково пожал их, как повелось между ними с первых дней дружбы и осмелился поцеловать, ощутив ответный жест. Лилия кусала губы, в глазах у неё почему-то стояли слёзы, готовые сорваться с ресниц и покатиться по розовеющим щекам.

Сам не свой от охватывающей его любви и близости той, что ему стала дороже всего, Индил заговорил – тихо, чтобы несмотря на воцарившуюся тишину, их могли услышать только друзья.

–Трудно выразить, как ты стала дорога мне. Лия, ты самое нежное, преданное и прекрасное создание, и я открыто теперь признаюсь, что не представляю жизни без тебя. И поэтому сегодня я прошу тебя стать моей союзницей… супругой, – чтобы не смущать девушку ещё больше, Индил в последний момент сумел подобрать более привычное для неё слово. – И, несмотря на твой ответ, я клянусь отдать жизнь для того, чтобы оберегать твою. Твоё сердце, твоя душа и любовь есть и останутся самой большой ценностью и самой большой моей заботой…

Индил хотел сказать что-то ещё, ему очень сложно было в слова облечь всё чувство, что испытывал он сам и, точно знал, испытывают к нему… но, потрясённый, он увидел вдруг самое настоящее отчаяние на лице любимой подруги! Однако оно исчезло также внезапно, как появилось, и теперь только слёзы всё же заблестели на её щеках.

Лилия тоже опустилась на колени перед ним, сразу сделавшись маленькой и слабой – такой Индил видел её лишь однажды и поклялся больше не допустить подобного. Эльф крепко удержал её за руки, желал и не смел коснуться лица, рассыпавшихся по плечам волос… Длинные рукава и подол платья разметались по сторонам и, словно опавшие лепестки, прикрыли и его колени тоже.

Секунды непонятого ещё смятения показались Индилу ужасными часами, но подруга его встрепенулась, и, плача, бросилась к нему на шею.

–Лилия?..

–Я не хотела пугать тебя, – тихо сказала она, и он чувствовал её дыхание на своей шее. – Я очень тебя люблю… и буду с тобой.

–Значит, ты согласна? – Индил мягко взял её за плечи и отстранился, чтобы заглянуть в глаза, в которых всегда видел молчаливое, искреннее признание, даже когда Лилия не выражала его намеренно.

Несмотря на тревогу, охватившую его, он увидел это и сейчас.

–Да, – проронила она и улыбнулась, и теперь уже Индил крепко прижал её к себе.

Поляна снова наполнилась радостными криками, когда все поняли, что ответ был положительный; эльфы с волнением следили за их объяснением, и облегчённо выдохнули, когда вдруг возникшая печаль избранницы принца также внезапно рассеялась, оставив только смущённую нежность. Друзья, с напряжённым вниманием стоявшие на страже совершающегося союза, больше не в силах были этого делать – присоединившись к общему ликованию, они не жалели голоса для восклицаний, трясли друг друга за плечи. Эльдалин, прикрыв ладонью лицо, сделал несколько шагов в сторону, быстро вернулся, смеясь, и сгрёб Марли в объятиях, чтобы тот перестал подпрыгивать на месте и махать руками.

Индил же заставил себя отпустить девушку и, поднимаясь на ноги, потянул её за собой. К ним поднялся Имирин, и спокойное лицо его светилось искренним счастьем. Отец поклонился и поднёс сыну венец, что хранил весь вечер.

Союз двух лилий был скреплён символом, выразительно блеснувшим на волосах девушки, и коротким поцелуем, вызвавшим бурный восторг со стороны всех присутствующих. Грянула музыка, и праздник, достигнув своей кульминации, взорвался далее хаотичным весельем, светом, песнями и игрой. Среди окруживших их эльфов новоявленные супруги столкнулись с Охтаром. Он уставился на них широко распахнутыми глазами, поджал губы и выглядел ошеломлённым и угрожающим – всё разом… Лилия и Индил переглянулись и молча глядели на капитана в ответ.

Наконец эльф моргнул и прокаркал, уставив палец в грудь Индила:

–Шельмец!

Принц вздрогнул и после секундного замешательства расхохотался, хлопнув Охтара по плечу.

–Вижу, вы рады!

–Я всегда был за счастье, – весело сощурившись, сказал Охтар. – Ты знаешь. Мои поздравления!

Всё успокоилось только к рассвету, когда утихла музыка, догорели свечи и все жители крепости утомлённые и умиротворённые наблюдали мягкое пробуждение рассветного неба над головой.

9

Осторожный, прохладный блеск рассвета отражался в глянцевых густо-зелёных листьях и набухших прозрачно-голубых бутонах ещё не распустившихся цветков. Вместе с этим едва ли час назад проснувшиеся лилии, торжествуя, осеняли небесным светом бурые мягкие тычинки, ещё влажные, не пачкающие лепестков.

Лилия, не спавшая ночи, чувствовала себя, однако, полной сил более чем в любое другое утро. Девушка сидела прямо на булыжнике, окружавшем пруд, и наблюдала за Индилом: оставив ей свой плащ, он с благоговейной полуулыбкой на лице исполнял первую свою обязанность – обихаживал ожившие возле хижины цветы. Случайные капли воды, попавшие из кувшина на острые тонкие листья, рассыпались брызгами разорванной нитки каменных бус.

Самый конец тщательно подобранного подола платья всё же коснулся поверхности воды. Индил, окончив работу и оставив кувшин, поправил это и опустился рядом с Лилией, обняв её плечи и руки.

–Есть ли у тебя ощущение, что что-то изменилось? – спросил он после недолгой паузы.

–Относительно тебя и меня?

Индил кивнул. Его взгляд стал серьёзен.

–Я заметил твоё смятение, ты, конечно, знаешь. И хотя после той минуты и до сих пор я уверен в счастье и согласии между нами… мне хотелось бы всё же знать, что смутило твою душу.

Глаза девушки блеснули. Она, немного подумав, наклонила голову.

–Мне так жаль, что я заставила тебя сомневаться. Я, правда, не хотела; это так. Не серьёзно.

–Быть может, сама с собой ты пришла к какому-то решению. Позволь и мне.

Упорная озадаченность без следа раздражения, вызова или обвинения захватила всё его выражение. Сказанное им было просто, и Лилия, как ни хотелось ей вначале сочинить иное объяснение всему, не смогла так поступить с Индилом.

–Да, я… я хотела отказаться в первую секунду, как поняла, о чём ты просишь.

Индил ожидал этого и испугался – в то самое, оставшееся в ночи мгновение. Но теперь, оставаясь спокойным, кивнул.

–Но почему?

Пальцы девушки едва заметно дрогнули; она виновато улыбнулась и пожала плечами, высказывая то самое, что так нежданно повергло её в отчаяние прошедшей ночью.

–Я вспомнила, что очень скоро умру. Сначала состарюсь, а потом…

–Странные мысли! – прервал её Индил.

–Мне осталось жить лет пятьдесят, если повезет. Для меня это целая жизнь, и прожить её вместе с тобой – лучшей судьбы нельзя было придумать! А ты… я не знаю, почему это не пришло мне в голову раньше…– Лилия немного нервно усмехнулась. – Ты ведь такой… и останешься один. И тебе будет больно, когда я умру.

Больше девушка не улыбалась; она внимательными блестящими глазами искала направление размышлений в лице друга, и по щекам у неё тихо, словно сами по себе и между прочим, скатились две слезинки.

–Но нам ведь друг от друга уже не деться никуда. И если бы я отказала, не знаю, что бы стало с нами. Но мне так жаль тебя. Я правда… не хотела.

Индил не шелохнулся. Губы его вдруг стали складываться в улыбку.

–Не хотела – что? Чтобы я полюбил именно тебя?

Лилия кивнула. Потом отчаянно помотала головой, тут же пожала плечами и уткнулась лицом в колени.

Индил порывисто поднялся, скоро зашагал вокруг пруда, сцепив руки на затылке и сдерживая странный смех удивления, облегчения и нежности, распиравший его изнутри. Лилия подняла голову и догнала его взглядом.

–Ты жалеешь меня за счастье? Проживать десятки и сотни лет, наслаждаясь бессмертной жизнью… она так похожа на старый пруд. В нём тихо, вокруг сменяются сезоны и царствуют сладко поющие птицы, но полнота впечатления? Только если земля вдруг разверзнется и воды грянут во мрак подземных озёр и наступит вечный, волшебный покой созерцания… или пройдёт ещё тысяча лет до нового потрясения?

–Это странный пример, – недоверчиво начала Лилия.

–Пусть странный! Всего год ты наблюдаешь нас, и до конца твоей жизни всё будет казаться тебе наполненным смысла. Но наш срок гораздо длиннее, это правда. Счастье жизни и познания продолжается для нас вечность, а любая вечность приводит в конце концов к ощущению… неподвижности.

Лилия слушала с вниманием, но слишком сложно человеку представить даже несколько своих жизней, а что говорить о бесконечности лет, дарованных одному существу? И что-то не сходилось в его словах для неё.

–Мы привыкли, что у нас слишком мало времени. И за всю жизнь всё равно не узнать того, что знаете вы. И не понять так глубоко суть всего… и всех, кто рядом. И… ты говоришь так, но неужели после стольких лет цветы перестают раскрываться особенно? А друзья твои, и сам – разве вы не меняетесь? Не та же самая полнота ощущения, что приходится на мою долю, есть и у вас, и даже помноженная на гораздо большее?

Индил стал задумчив. В молчании прошло несколько минут, и девушка решила, что разговор окончен.

–Послушай, не будем больше об этом.

–Подожди. Мне сложно совершенно ясно понять тебя; признаться, до этого момента я даже и не думал, хотя, может быть, и знал… Но теперь мне пришлось, и…

Без волнения Индил остановился против девушки.

–Ты сказала мне о пятидесяти годах, что остались. Большая часть жизни… вот что они значат для тебя, а, значит, и для меня. Вместе с тобой, зная, что ты рядом, я проживу их и сам, как пятьдесят веков; каждый день твой будет для меня долгим, как для тебя. Каждый год станет новостью. И что бы ни ждало нас, это время… останется самым счастливым. Может, оно только и будет существовать, а что станет после – этого я не знаю, и тебя это не коснётся.

Лицо Индила светилось улыбкой торжества и уверенности.

–Ну, что скажешь? Стоит ли отчаиваться за того, кто говорит и чувствует так, как я сейчас?

Лилия смолчала; её ощущения оставались противоречивы. Эльф испытующе наблюдал за ней.

–А тебе самой горько помнить о своей смерти? Даже сейчас?

–Она ведь неизбежна, и я знаю, что она будет… знаю даже, когда ждать. Но я могу ведь и не узнать, что умерла, – девушка пожала плечами и улыбнулась. – Когда кто-то умирал, мне всегда было больнее за оставшихся живых. Поэтому, – она посмотрела прямо в глаза молодого супруга, – я и жалею.

–Тогда… тогда тебе могли показаться мои слова легкомысленными. Но я всё понимаю, я хочу для нас счастья, которое так редко случается, и вижу, что ты согласна! И что ты – человек, я прекрасно…

Индил вдруг остановился. Рассеянно глядя на пруд, он закончил тише:

–…прекрасно это помню.

Солнце поднималось всё выше, прогнав от себя редкие, слабые облачка. Пробуждающая яркость утра уже уступала место ровно горящему свету дня, не обещающего ни забот, ни опасностей. Было тихо – эльфы ещё оставались наедине со своими цветами, а птицы, отдав дань жизни своей песней, уже занялись маленькими для стороннего, но невероятно важными своими делами.

10

Странное настроение царило в крепости ещё пару недель. Теперь Ниель и те, кто был также склонен к остротам, увидев девушку, изменили несколько привычные свои приветствия:

–Принцесса, приятно видеть!

Лилия, правда, категорично отнеслась к такому обращению, и Индилу, хотя он сперва заметил девушке, что они, в принципе, правы, пришлось просить друзей оставить эту привычку.

Друзья молодых супругов поначалу смешались, не зная, как вести себя теперь. Индил и Лилия после Дня Цветочного круга казались им чем-то, что никак нельзя тревожить ни единым лишним словом, и сильное желание освободить их от своего, казалось, совершенно лишнего общества обуревало каждого из них при каждой встрече. Однако отношения пары уже давно сформировалось устойчиво, так что ни поведением, ни обращением те не выказывали особенных изменений, а потому очень скоро, оправившись от ощущения нового события, круг друзей стал собираться ещё теснее, чем прежде. И теперь на собрания у клёна, когда они были запланированы и официальны, девушка, как и остальные, могла надеть венец. Супруги сидели, как и всегда, непременно рядом, и нечто поистине волшебное виделось в них остальным.

Об объяснении никто ничего не узнал, хотя первые дни и это оставалось поводом для настороженности, разрешившейся зрелищем особого согласия между Индилом и Лилией.

Правда, Марли, беспокойная душа, хотел поговорить об этом с подругой. Девушка, смеясь, обняла его и сказала:

–Марли, девушки всегда сомневаются. А влюблённые девушки – больше всех.

Это полностью его успокоило.

***

Лилия с Алассеей крепко сдружились, и всю весну выезжали верхом в лес. Чаще всего компанию им составляли Индил с Нарциссом. Иногда прогулки их становились такими долгими, что пару непременно теряли… хотя эльф всегда был осторожен. Лишь о времени он позволял себе забыть.

С устойчивым теплом пришло время работы в садах и огородах, длительных прогулок и ясных дней. К возобновившимся тренировкам все приступили, кажется, с воодушевлением; как к чему-то новому.

Лилия же вдруг обнаружила в себе потребность в очередном научении.

Всё началось, когда Имирин передал ей найденные, долго хранимые книги, подобные той, что уже была у девушки, почти переписанная отцом. Эти же король эльфов сам перевёл на её язык.

Лилия была глубоко признательна и тронута. Меж ними часто с тех пор вёлся разговор; Имирин рассказывал кое-что о лекарском искусстве эльфов, показывал места на страницах, которые, как ему казалось, в первую очередь достойны её внимания. В один момент, спрашивая о чем-то, Лилия, видимо, отвлекшись, назвала Имирина не иначе как… «папой»

Вспомнив, как это слово шокировало тогда ещё будущего её мужа, и, не зная, почему такое слово вылетело у неё сейчас, девушка умолкла.

Имирин нахмурился; ему показалось сперва, что он не расслышал, но, увидев лицо Лилии, всё понял и рассмеялся.

–Надеюсь, это не войдёт в привычку. Иначе мне придётся звать тебя дочерью, – сказал он, улыбаясь. – Хотя с тобой я обращаюсь лучше, чем с собственным сыном, Индил подтвердит это тебе.

Когда, несколько позже, Имирин шёл по улице (было обеденное время, а потому он даже никого и не встретил), он улыбнулся.

«Папой» его называл только младший сын…

В переданных же книгах Лилия обнаружила то самое, что так долго ускользало от её внимания, и теперь пришло время заполнить пробелы.

Финель выковал ей иглы. Это было непросто, но за пару дней с помощью девушки он добился всё же нужного результата. Изогнутые и невозможно острые, они вышли очень похожими на те, какими эльфы зашивали раны давным-давно. В книге были приведены основные правила, и Лилия, просидев неделю все вечера за книгой с набором новых игл, мотком шёлковых ниток и разнообразными предметами своих упражнений, освоила их все. Она сшивала ткань, лоскуты тонкой выдубленной кожи и лепестки лилий, которые снимала с отцветающих цветков и разрезала пополам. Индил время от времени наблюдал за этим странным занятием. Конечно, Лилия упражнялась сейчас более из интереса, но он помнил, как супруга жалела о том, что не владела иглой, когда его ранили.

–Ничего ювелирного от меня не дождётесь, – смеялась она, когда вполне прилично соединила две половинки голубого лепестка. – Вообще не представляю, получится ли это при настоящей необходимости…

Душное лето

1

—Ты очень красиво читаешь, – сказала Лилия, когда Индил отложил раскрытый том в сторону и поднялся от стола.

Эльф подошёл к девушке, сидящей на широком каменном подоконнике, и притронулся губами к её лбу.

–Приятно слышать, – улыбнулся он и бросил взгляд мимо её плеча, наружу.

Из окна библиотеки был виден зеленеющий неясный лабиринт Стражника – живой изгороди, самого своевольного и сильного создания во всей крепости. Накопившееся в ней за долгие века могущество поддерживало остатки магии на территории всего поселения. В некоторых местах изгородь разрослась, словно ей не хотелось больше оставаться в прежнем виде, но новую форму себе она так и не придумала, а эльфы не решались теперь заходить так далеко в лабиринт. Среди ветвей прекрасно себя чувствовали птицы, и их трели ясно слышались даже в замке.

День был солнечный, но нежаркий – по небу проплывали облака, а через отворённое окно в библиотеку заглядывал нежный летний ветер, доносивший с собой едва уловимый шёпот потревоженной им листвы.

Индил и Лилия в последнее время часто проводили свободные часы в замковой библиотеке. Девушка просила научить её читать эльфийский текст, и Индил с радостью взялся за это. Только что он прочитал ей балладу о коронации Цивео́на. Лилия уже узнавала на слух некоторые слова и выражения, а не единожды прозвучавшее во второй половине песни имя короля людей полностью подтвердили её догадку.