Сон разума

Осторожно, по стеночке, мы добрались до комнаты и заглянули в нее. Было темно, как и говорил Стас, а дверь маленького шкафа была приоткрыта.

– Твою-ю-ю мать, – выдохнул я.

– Да-да, оттуда она и вышла.

– Ладно, тогда…

Тихий скрип за стеной оборвал меня на полуслове. Я почувствовал, как рука друга вцепилась в мое плечо. Вжимаясь спинами в стену, мы развернулись. Дверь одной из комнат, что, по словам Наташки, принадлежала ей, медленно отворилась внутрь.

– Опять началось, – жалобно прошептал Стас.

– Началось, – согласился я и, занеся трубу для удара, подошел к двери.

Когда Стас присоединился ко мне, мы заняли позицию по обе стороны от двери и замерли.

Молча, пальцем я указал на Стаса и кулаком на дверь. Затем указал на себя и открытой ладонью в сторону комнаты.

– Что? – прошептал Стас.

Я повторил все действия заново, но друг только покачал головой, не понимая меня.

Тогда я немного изменил алгоритм, добавив новые движения: пальцем на Стаса, руками по голове, кулаком на дверь, на себя, двумя руками в районе таза, словно что-то притягивая к себе, на Стаса и открытой ладонью на дверь.

– Я ничего не понимаю.

– Чтоб тебя, – выдохнул я и принялся все показывать заново: – Ты (палец на Стаса), дубина (руками по голове), толкаешь дверь (кулак в дверь), я (палец на меня), мать твою (движение руками у берда и палец на Стаса), захожу внутрь (открытая ладонь в сторону двери). Понял?

Хлопая глазами, Стас кивнул.

– Пошел!

Стас толкнул дверь, и она с такой силой отлетела в сторону, что хлопнула по стене с той стороны. Не теряя времени, я влетел внутрь, замахиваясь трубой и замер на пороге. С моих губ сорвался удивленный вздох. Стас зашел следом за мной. Я услышал, как стул вывалился из его рук и со стуком упал на пол.

– Что…что это?

Я не знал, как ответить на этот вопрос. Руки опустились и повисли вдоль тела. Я видел много всего – мы видели много всего, – но это зрелище заставило меня потерять самообладание, и паника сплошным неумолимым цунами хлынула в меня.

В комнате было так же темно, как и в кабинете. Не горела ни одна лампа, даже те, что были установлены по периметру зеркала с низким столиком под ним. Перед зеркалом стояла Наташка – это была точно она, ее фигуру я узнаю в любой непроглядной темноте – упершись руками в зеркальное полотно. И могло показаться, что она просто внимательно что-то изучает в своем отражении, или просто от усталости прислонилась к нему лбом, если бы не тот факт, что все ее лицо терялось где-то глубоко внутри.

– Что это? – повторил Стас, его голос сорвался, в нем явно читалась паника.

– Полторашка? – тихо позвал я. Я не знаю, почему шептал, я уже не скрывался, не пытался прятаться. Я хотел позвать ее громче, но голос отказывался повиноваться мне.

– Наташа? – прохрипел я, протягивая руку, пытаясь дотянуться до девушки через всю комнату.

Наташка дернулась. Ее тело скрутили страшные судороги, что выворачивали ее конечности под неестественным углом.

Мы кинулись к ней. Забыли обо всем. Стул Стаса лежал у входа, свою трубу я выронил где-то по дороге. Я не смог бы ее найти, даже если бы захотел. Я просто не помнил, где она выпала.

Схватив девушку за руки, мы принялись ее тянуть. Она тряслась так сильно, что мы с трудом удерживали ее на месте. Я понял, на что это похоже: словно человека окунули лицом в воду, пытаясь выведать у него нужную информацию, и его тело принялось отчаянно трястись, в бесплотных попытках освободиться и сделать жизненно необходимый глоток воздуха.

– Тяни ее, тяни сильнее! – кричал я.

– Я тяну, тяну.

Теперь голос Стаса не просто дрожал, теперь это было больше похоже на рыдание. Я готов поклясться, что в это проклятой темноте, я увидел, как слезы бегут по его щекам.

– Тяни, дружище, ради всего, что тебе дорого в этом мире! – закричал я. – Тяни!

И мы тянули, Господь свидетель, если он существует и смотрит на нас, мы тянули. Тянули так сильно, что жилы скрипели, а ноги скользили по проклятому гладкому линолеуму. Тянули до тех пор, пока судороги не прекратились, и на смену им не пришло легкое конвульсивное подрагивание.

Мы со Стасом в отчаянии переглянулись, и именно тогда Наташка схватила меня за руку. Не намертво, как способен утопающий человек, а крепко, надежно, как человек, что не хочет упасть.

– Она меня держит!

Я поднял взгляд и увидел, что Наташка так же крепко ухватилась за руку Стаса и мне полегчало. Самую малость, но полегчало.

– Тогда еще раз, дружище. Взяли!

И мы потянули. Потянули снова. А из зеркала показались две иссохшие дряблые руки и ухватили Наташку за горло.

6

Первой моей реакцией было – отшатнуться. Отпустить Наташку и отступить в глубину комнаты. Убраться подальше, как можно дальше от этих жутких рук. Но отпустить девушку означало потерять ее навсегда. А однажды я уже потерял, однажды я так же отступил и последствия моих решений теперь всегда со мной. Живут во мне и каждый день о себе напоминают.

Я поднял перепуганный взгляд на Стаса. Мой друг был белее мела, хотя это казалось невозможным. Но он тоже держал. Держал, не разжимая рук так, что костяшки светились в темноте.

Девушка дернулась, попыталась пошевелить головой, но руки только крепче сжали свою добычу.

– Хватай, – сказал я, мертвым от страха голосом.

И мы схватились за эти мерзкие пальцы, попытались оттянуть их от шеи девушки. Ощущение было таким, словно я схватил сушеную мертвую ветку, с которой струпьями отходит кора. Вот только это была не ветка, и она была далеко не мертва.

От приложенного мною усилия, палец надломился и остался у меня в руке. Прошла секунда, может две, и руки разжавшись, со скрипом исчезли там, откуда пришли – в зеркале. Наташка повалилась назад, и мы все втроем с грохотом рухнули на пол.

– П… Полторашка? – Рукой я пытался нащупать ее, чтобы убедиться, что на здесь, что она рядом. Убедиться, что все это не иллюзия, и она не осталась заточенной в этом жутком зазеркалье с обладательницей старческих рук.

– Я здесь, – ответила она, и кинулась мне на шею, сжав с такой силой, что воздух полностью вышел из легких. Затем она точно так же обняла Стаса. – Спасибо. Спасибо вам, что не бросили.

– Ну, мы же это, одна семья, – смутился здоровяк, высвобождаясь из ее объятий.

– Стас, включи свет, – попросил я и откинул Наташкины волосы, открывая шею.

Когда вспыхнул свет, я увидел красные следы от пальцев, что нелепой татуировкой проступили на ее нежной коже. Сейчас это лишь следы, но совсем скоро оно нальются безобразно синим и станут ужасным напоминанием о событиях этой ночи. Если мы конечно переживем ее.

– Кошмар! – ужаснулась Наташка и против здравого смысла кинулась осматривать себя в зеркало. – А что если мама увидит? А она точно увидит, не смогу же я скрывать это от нее. Что она подумает?! Кошмар! Решит, что это вы на меня напали. Попытались изнасиловать. Вот точно решит, помяните мое слово.

Мы со Стасом переглянулись. Легкие улыбки чуть тронули наши губы. Да, это была все та же Наташка. Перепуганная, сбитая с толку, но она.

– Наташ, – мягко начал я. – Что произошло?

Она обернулась и удивленно уставилась на меня, не переставая водить пальцами по отметинам на шее.

– Она пыталась меня задушить! – В голосе девушке слышался гнев, прикрытый удивлением.

– Да, – согласился я. – Это мы видели.

– Видели, – подтвердил Стас.

– Но что произошло до этого?

Наташка задумалась и присела на стульчик возле зеркала, такой маленький, что я принял его за детский.

– Точно я не знаю, – начала девушка. – Последнее, что я помню, как ты смотрел в глазок. Потом – бац! – темнота. Очнулась я уже в этой комнате. Дверь закрыта, свет не включается. Тогда я сразу поняла, что происходит.

– Вот как? – удивился я.

– Конечно, я же знаю, с кем я связалась. – Наташка нервно повела плечом. – Мы с вами только в переделки и можем попадать. Вот я сразу и поняла, что Дама добралась до меня. А так как вас не было рядом, то и до вас тоже. И тогда, я заметила, как в зеркале что-то промелькнуло.

– Что-то?

Наташка сердито взглянула на меня и приподняла бровь.

– Что-то или кто-то. Я предпочла думать, что эта тварь из другого мира. Та самая, что мы с вами вызвали. Потому и подошла, чтобы проверить.

– Проверить? – ужаснулся Стас.

– Сама решила?

Наташка вновь смерила меня ироничным взглядом.

– Естественно. Не буду же я сидеть и трястись тут в одиночестве, не зная, что с вами и где вы. А вдруг вы при смерти и вам нужна помощь? Вы за кого меня держите?

Мы со Стасом вновь переглянулись. За кого бы мы ее не держали, звание это надо было явно повысить. Это пронеслось у меня в голове, а вслух я сказал следующее:

– Ну, я бы за что-нибудь точно подержался, – и протянул к Наташке алчущие ручонки.

Стас прыснул в ладошку и покраснел, а Наташка шутливо ударила меня по руке.

– Дурак, – заявила она, но улыбнулась и заметно расслабилась.

– И что было дальше? – спросил я.

– Дальше? – Наташка задумчиво схватила со столика массажную расческу и принялась машинально расчесывать волосы, глядя в потолок. – Дальше я подошла к зеркалу и пригляделась. Сперва ничего не происходило, но потом мое отражение начало меняться.

– Меняться? Это как? – спросил я.

– Ну, знаешь, – Наташка помахала в воздухе расческой, – как облако. Постепенно, с каждой секундой, но не так, чтобы – раз! – и все. И только потом, я поняла, что это не я меняюсь, а поверх моего отражения накладывается еще чье-то. Понимаете?

Стас остервенело закивал головой. Я же как-то неуверенно кивнул по диагонали. Сам я с таким не сталкивался, и понять мне было сложно, но лучше именно на этом внимание не заострять.

– Я даже не сразу поняла, что происходит, потому оглянулась. И тогда все встало на свои места. – Наташка с силой припечатала свое бедро расческой. – Это же не отражение! За спиной никого не было, а значит, она не за моей спиной, а прямо напротив, по ту сторону зеркала.

– Не успела и глазом моргнуть, как я уже прижимаюсь к нему лбом, – продолжала Наташка, рассеяно потирая ушибленное расческой место. – Что за черт меня дернул, сама не пойму. И секунды не прошло, как половина головы уже по ту сторону. А там так серо все, так мрачно.

– Что там? – Я придвинулся ближе. – Что там было?

– Ничего, – ответила Наташка, безразлично пожав плечами. – Совсем ничего. Пустота. Только серое дымчатое вокруг. И она.

– Старуха?

– Нет, какая старуха, Андрюша, не мели языком. Девушка. Лет восемнадцати. Миловидная, если бы не распухшее от воды тело. Утопленница видимо. И воняет так сильно, как болото.

Откуда Наташка знает, как пахнет болото, я уточнять не стал. Потому просто продолжил слушать.

– Стоит и руки ко мне тянет. – Наташка вытянула свои руки и чуть склонила голову. – «Чего ты хочешь?». И давай ко мне подходить. Я испугалась и назад. А назад никак. Вот так вот. Толкала, толкала себя руками – все безрезультатно. А она меня за лицо ручищами – хвать! Тут уж я чуть не описалась от страха. Да еще и вдруг меня за руки кто-то как давай хватать.

– Так это же мы! – воскликнул я.

– А мне откуда было знать? – Наташка уставилась нам меня как на больного. – Если бы ты меня за ляжку там ухватил, я бы сразу поняла, что это мой озабоченный друг. – Я цыкнул на Наташку, но она даже не обратила на меня внимания. – Вот я и подумала, что она меня отовсюду разом схватила. Это потом я поняла, что это вы.

– А как ты, ну, поняла, что это мы? – спросил Стас.

– Ваши руки были теплыми, – ответила девушка, и мы все с улыбкой переглянулись.

– Тогда я и схватилась за вас, и мне как-то легче стало, зная, что вы рядом. А эта стерва поняла, что добычу упускает, и давай меня душить. Не чтобы сильно так, но воздуха ощутимо не хватало. А потом она оскалилась и исчезла. Все. – Наташка откинулась на стену и скрестила руки под грудью.

– Как все? – удивился я.

– А вот так и все. Я вынырнула и упала прямо на вас.

– Выходит она тебя просто так отпустила? – спросил Стас.

– Выходит и так.

Я молча уставился на свои скрещенные ноги. Что тут вообще происходит? Она спустилась в этот мир, она пришла. Так чего же она медлит? Почему не убивает нас? Я ведь помню, что Дама душит своих жертв, читал об этом. Спускается по лестнице в наш мир и душит. Еще секунду я сидел в позе лотоса, а затем подскочил как ужаленный.

– Стас, оставайся с Полторашкой, – крикнул я и кинулся к выходу из комнаты.

– Ты куда? – раздалось двойное вслед.

– Зеркало, – ответил я на бегу.

Не знаю, поняли ли меня ребята, но останавливаться и выяснять времени не было. Выскочив в коридор, я кинулся к большому залу, где мы отмечали праздник, задержавшись лишь у последней закрытой двери. Подергав за ручку, я убедился, что она закрыта намертво, и кинулся дальше. Видимо их время еще не пришло.

В зале я быстро осмотрел стол и нашел то, что искал – маленькое круглое зеркальце. Взяв его в руки, я покрутил его под светом. Ничего не изменилось: нарисованная помадой дверь все так же открыта, а в лестнице все так же тринадцать ступеней. Опустив рукав рубашки, я попытался стереть лестницу. Ничего не вышло, она, словно была частью самого зеркала.

– Может разбить? – послышалось из-за спины.

Я обернулся так быстро, что чуть и в самом деле не выронил зеркало. В проходе стоял Стас и сжимал свой стул в руках.

– Я же просил тебя присмотреть за Полторашкой! – выругался я.

– А я тоже тут. – Наташка выглянула из-за широкой спины Стаса и помахала мне. – Привет.

– Чертова девка, – прошипел я.

– Ты, кстати, поосторожнее с этим стулом, – заметила Наташка, не реагируя на мои слова. – Папа за него бешеные деньги отдал. Там сумма с четырьмя нулями.

Стас побледнел и, двигаясь медленно как робот, поставил его прямо в проходе.

– Ну? – Наташка толкнула меня бедром. – Что думаешь, великий мыслитель, стоит его разбить?

– Нет, – я покачал головой. – Мы не знаем, к чему это приведет.

– Что же тогда будем делать?

– Я читал про нее, – я сконфуженно отвел глаза. – Может помочь религиозная атрибутика.

– Религиозная? – усмехнулась девушка.

– Можешь смеяться, но да. А если у тебя нет других талисманов или атрибутики Вуду, то советую отнестись к этому серьезно.

Я снял с шеи крестик и протянул Наташке.

– Его осветили в церкви, когда меня крестили.

Наташка долго сохраняла самообладание, и, в конце концов, рассмеялась, прикрывая рот рукой.

– Прости, – шептала она, сквозь смех. – Прости, но я не могу быть серьезной, когда ты так на меня смотришь. Ты же сам не веришь в свои слова.

– Может и так, – согласился я. – Но больше у нас вариантов нет.

– Ладно, – Наташка протянула руку. – Давай сюда свой крестик.

Я отдал ей крестик и зеркальце.

– Что мне с этим делать? – спросила она.

– Попробуй оттереть помаду, используя крестик, – подсказал Стас.

Наташка вновь усмехнулась.

– Нет, здоровяк прав. Попробуй.

– И как мне это сделать?

– Ну, ты же тут девушка! Придумай. Опусти его в воду и промокни тряпкой. Или вообще заверни в тряпку.

– Умный такой, сам бы и делал. А то все…

Я прервал ее взмахом руки.

– Так! – возмутилась Наташка, подбоченившись. – Не смейте тут меня затыкать, молодой чело…

Я прижал руку к Наташкиным губам, превратив остаток фразы в сердитое «м-м-м».

– Тс-с-с! – зашипел я. – Слышите?

И тут все прислушались.

– Голоса? – неуверенно спросил Стас.

Было похоже на голоса.

– Из запертой комнаты, – предположил я. – Идем. Наташка, стой здесь. – Я замер и посмотрел на нее. – Хотя нет, нам лучше не разделяться.

Наташка ухмыльнулась и кивнула головой, как бы говоря «спасибо, Шерлок». Втроем мы медленно вышли в коридор и в этот момент в дверь с силой ударили в первый раз.

7

Когда Саня очнулся, он обнаружил себя лежащим ничком на чем-то мягком. Взгляд его был устремлен в серый потолок, освещенный лишь небольшим прямоугольником тусклого света проникающего через окно. Он сразу понял, что за окном еще стоит ночь, а те крохи света, что проникали в комнату, были частью купола созданного над городом бесчисленным множеством уличных фонарей и новогодних огней, которые сегодня не погаснут до самого утра.

Он попробовал пошевелиться и понял, что ничем не скован. Повернув голову набок, он обнаружил, что лежит на широкой кровати в родительской спальне. Дверь в комнату была закрыта, а рядом кто-то лежал.

Саня дернулся в сторону и чуть не скатился по гладкому покрывалу на пол. Фигура слева пошевелилась и засопела.

Так, думал мальчик, осторожно спуская одну ногу на пол, тут главное без лишних движений: осторожно и по возможности бесшумно. А когда его нога наконец-то нащупала под собой гладкую опору, темная фигура дернулась и подскочила.

Саня застыл и во все глаза уставился на черный, худой как скелет, человеческий силуэт. Он без остановки крутил головой, пока не повернулся к нему. Нащупав рукой настольную лампу на прикроватной тумбе, Саня занес ее над головой, готовый в любой момент отразить нападение.

– Ты че делаешь? – спросила фигура, в голосе которой слышались хорошо знакомые характерные надменные нотки.

– Серега?

– Че ты делаешь, спрашиваю? – повторил он свой вопрос.

Саня взглянул на зажатую в руке лампу и, пожав плечами, поставил ее на место.

– Я просто не знал, что это ты. – Саня попробовал щелкнуть выключателем, но свет не загорелся. – Думал, на меня хотят напасть.

– Напасть? – Серега нервно дернулся и огляделся. – Да кто будет на тебя нападать? И, кстати, а че это мы в одной кровати лежим?

Продолжая щелкать выключателем, Саня ответил:

– Да мне откуда знать, я видел не больше твоего.

– Где остальные?

– Кино в соседней комнате смотрят, – огрызнулся Саня. – Повторяю, я видел не больше твоего.

– Ладно, – Серега спустил ноги на пол. – Тогда пошли.

Он встал с кровати и направился к светлому прямоугольнику двери. Подергав за ручку, он объявил:

– Закрыто. Намертво. Даже не шевелится.

– Разве такое возможно? – спросил Саня, бросив бесполезное занятие с лампой.

– А я что похож на слесаря? – огрызнулся в свою очередь Серега.

– Так мы каши не сварим, – резонно заметил Саня. – Давай так – мир?

– Мир, – кивнул Серега.

– Тогда проверь выключатель у двери, эта лампа походу сдохла.

Серега несколько раз щелкнул выключателем и, повернувшись, развел руками:

– И верхний свет тоже.

Саня задумчиво почесал подбородок: как же это так получается, что не работает ни лампа, ни верхнее освещение? Выходит, света нет во всем доме? Полетел трансформатор, или что-то не так со щитком в подъезде?

Встав с кровати, он подошел к окну. Было еще очень темно, середина ночи, или чуть ближе к рассвету. Падал мелкий противный снежок, такой редкий, что приходилось присматриваться, чтобы его заметить. Да и то, виден он был лишь в ярких конусах ламп уличного освещения четырьмя этажами ниже. Вокруг сверкали наряженные мишурой и игрушками елки, кое-где вспыхивая отсветы фейерверков, а затем раздавались далекие хлопки. Выходит, праздник еще в самом разгаре. Саня вытянул шею и постарался увидеть хвост дома. Это было скорее обычное желание, чем необходимость. Раз горели фонари перед домом, то, скорее всего, и во всем доме тоже был свет. И хотя оставался шанс, что полетела только часть сети, он не сомневался в том, что увидит.

Через одну квартиру дом слегка изгибался, словно пытаясь закрутиться по спирали, как большая змея, потому большая часть окон была хороша видна. Практически во всех горел яркий свет. Черные же прямоугольники переливались отсветом разноцветных огней.

– Света нет только у нас, – сказал Саня, отходя от окна.

Серега ничего не ответил. Он стоял и сосредоточенно смотрел в сторону кровати.

– Ты чего? – Саня шагнул в его сторону.

– Мне просто показалось…

– Что показалось?

– Что под кроватью кто-то есть.

Услышав это, Саня сразу замер. Его сковал страх, перехватил управление над телом, а ледяной холодок начал медленный подъем вверх по позвоночнику. И на целую секунду, когда разум взбунтовался, он отчетливо видел перед собой темную улицу, мелкий, режущий глаза снежок, далекие вспышки фейерверков и перемигивание новогодних гирлянд. Целую секунду ему казалось, что он может смотреть затылком. А потом комната перевернулась, и он вновь увидел темнеющий силуэт Сереги.

– Что там? – прошептал Саня. От страха его голос сел, а в горле пересохло.

– Подожди. – Серега чуть склонился, продолжая вглядываться в темный проем под кроватью. Ему ведь могло и показаться, такая темнота вокруг. В такой темноте можно и мать родную за бледного призрака принять.

Но чем дольше он всматривался, тем все крепче становилась его уверенность в том, что там кто-то есть. Да, он часто слышал от своего друга о том, что тьма может переливаться у тебя на глазах, пытаясь тебя запутать, пытаясь тебя запугать, но все это лишь игра воображения, и только в редких случаях, это может быть правдой. Но разве они как раз не специалисты в редких случаях? Разве они не профи по влипанию в подобные переделки со сверхъестественным? Тут лучше всегда быть начеку.

И все же там точно кто-то шевелился, как если бы ему там было тесно, и ему не терпелось выбраться наружу, но что-то не давало это сделать, заставляя лежать, скрючившись в пыли. Но что же?

– Серый, ты чего?

Серега поднял взгляд и увидел, как Саня двинулся ему на встречу. Тут-то все и встало на свои места. А бросив быстрый взгляд на щель между кроватью и полом, он успел заметить бледную голую ступню.

– Саня, оно на тебя бежит! – закричал он.

Не зная, кто бежит и откуда, Саян решил довериться своему чутью, и позволил телу сделать всю работу за него. Прыгнув на кровать, он побежал по ней к выходу. Ноги утопали так, что он чуть не падал. И на кой черт такая здоровенная кровать для одного человека, думал он, спрыгивая на пол?

Когда его ступни коснулись пола, носки проскользили по гладкому линолеуму и он, задрав ноги, рухнул на спину. В глазах вспыхнули яркие огни, а затем, на мгновение, все потемнело.

Пришел в себя практически сразу же, и практически сразу же услышал, как что-то кричит Серега. Задница и спина болели, правая рука тоже. Видимо рухнул на них, когда падал. В затылке что-то гудело и наплывами отдавало в уши. Повернув голову, он заглянул под кровать.

В отличие от того, что он ожидал увидеть, там не сверкнули голодным блеском глаза, и нечто не кинулось на него со сверхъестественной скоростью. Проем оставался черным и внешне спокойным, если бы только Саня не заметил, как в его глубине что-то извивается всем своим телом. Существо, чем бы оно ни было, толкалось руками, толкалось ногам, крутило головой и изгибало тело. Оно стремилось развернуться и выбраться наружу.

Саню схватила холодная рука, и он даже крикнул от страха.

– Тише, – зашипел на него Серега. – Вставай.

Ухватив его за руку, он поднял Саню на ноги одним мощным рывком.

– Спасибо. Я думал, это тварь меня схватила.

Серега нервно хохотнул и вытер холодную испарину над губой.

– Что будем делать? – спросил он.

– Попробуем открыть дверь вместе.

Они ухватились за ручку и принялись ее дергать, но все бесполезно. Дверь была словно влитая. Даже ручка не шевельнулась, а это уже было абсолютно невозможным. Даже если бы ее кто-то держал с той стороны, у любой дверной ручки есть небольшой люфт. Эта же была куском гранита.

За их спиной что-то плюхнулось и заскрипело. Обернувшись, парни уставились на то, как вывалилась вторая рука, гнилая, скользкая, и ухватилась за кровать. Подтягивая себя руками, на свет показался полуразложившийся труп, нижняя челюсть которого отвисла так низко, что нижние зубы скребли по линолеуму, оставляя там глубокие борозды.

Вскрикнув, парни отшатнулись и с силой приложились о дверь. Стукнулись затылки, щелкнули челюсти, а тварь все продолжала выползать наружу, хватаясь длинными пальцами за все, что попадалось под руки, напрочь срывая гнилые ногти. Ее затянутые пеленой глаза смотрели только на детей, смотрели не отрываясь.

– Ео ы оие-е-е! – со свистом выдохнул мертвец, и длинный язык с громким чавком вывалился на пол.

Тут нервы мальчишек сдали полностью, и они не сговариваясь, со всех сил ударили ногами в дверь и она пошатнулась.

– Получается! – закричал Серега.

– Еще раз! Давай, Серый!

И они пнули ее снова. Дверь затерялась от удара.

– С разбегу, – предложил Саня, и они под жуткий скрежет за спиной встали плечом к плечу и кинулись на дверь.

К сожалению, они не учли одно факта: дверь открывалась вовнутрь, и если бы они остановились на секунду и подумали, или и того лучше, просто подергали дверь, то ничего плохого бы и не случилось. А так уж вышло, что в эту минуту по сторону двери стоял я. Опустив ладонь на ручку, я ее легко повернул и толкнул дверь. Увидев, как на меня несется сплетение тел, я сделал шаг назад.