Сон разума

Я вытер рукой пересохшие губы, раздирая их еще больше, и оглянулся на друзей.

– Ну? – настойчиво повторил Саня. Видимо он и задал тот вопрос мгновением ранее.

– Не уверен, – ответил я. – Кажется, там что-то есть. На лестничном пролете.

Я повернулся к Наташке:

– У вас не принято самим вкручивать лампочки в подъезде?

– О чем ты? – удивилась она.

– Свет этажом выше не горит и потому сам пролет не видно. Да и на вашем этажа работает только одна лампочка над дверью напротив.

– У нас нет лампочек над дверьми, – ответила девушка. – У нас лампы дневного освещения под потолком. И свет везде горел, когда мы пришли.

– Но как же…

Я помассировал виски и потер пальцами глаза. Я ведь только что видел, что света в коридоре практически не было. Он горел лишь над одной дверью. Что же за черт?

Я вновь взглянул в глазок, но на этот раз не увидел ничего. Сплошная чернота.

– Черт, – прошипел я.

– Что?

– Кто-то закрыл глазок.

Общий вздох за спиной оповестил меня о том, что все, так же как и я надеялись, что кто бы там ни был, он уже ушел. И будь то хоть местный алкаш, у которого горят трубы, хоть покойник из подвала, но больше он нас не потревожит.

– Хотя, – прошептал я, присматриваясь.

– Хотя что?

Чернота не была абсолютной. Я видел два светлых пятна по бокам, которые стали расти, все увеличиваясь в размерах. Просветы, понял я. Это просветы, сквозь которые угадываются очертания подъезда. Но что же тогда это?

Я прижался к двери сильнее. Просветы еще чуть увеличились, и я заметил странные блики на черноте. Она обладала объемом. И она отдалялась. Я смотрел до тех пор, пока не понял. Это был глаз. И он смотрел на меня. Глаз и сморщенное лицо.

Я рванул от двери, и спина не ощутила ожидаемого препятствия. Оглянувшись, я застал коридор пустым. Мои друзья куда-то пропали.

4

Я впервые ощутил странное состояние сознания, когда головокружение в прямом смысле меняет пол с потолком местами. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Своими глазами видел, как вращается комната, как отдаляется пол, уползая вверх по стене, и как приближается ко мне потолок, ослепляя светом одиноко висящей люстры. Меня замутило, и я потерял равновесие. Удар пришелся в область виска и звон в голове на долю секунды лишил меня сознания.

Когда я очнулся, мое тело все еще продолжало падение: плечо скатилось по стене и я осел вниз, откинувшись на спину. Коридор все еще вращался, то по часовой, то против часовой стрелке, словно не решив в какую же из сторон ему двигаться. Однако головокружение было единственным следствием пережитого ужаса: звон стих, как только я коснулся задним местом пола и сознание прояснилось.

– Черт, – прошептал я, пытаясь подняться на ноги. – Твою мать, срань господня, чтоб вас всех.

Я торопился. Не разбирал, за что хватаюсь. Одежда летела с вешалки на пол, падала мне под ноги, оплетала ступни. Я не замечал этого, старался лишь как можно быстрее убраться от двери подальше. Я слышал, как там кто-то дышит. Дышит тяжело, надрывно. Воздух с силой выталкиваемый из легких тугим потоком ударял в дверь, и могло сложиться мнение, что за нею притаился огромный бык.

Откинув ногой чей-то пуховик, я, спотыкаясь, поплелся по коридору, стараясь не шуметь и не налетать на тумбы и цветы в горшках. Голова еще кружилась, и меня слегка пошатывало, потому я стремился, во что бы то ни стало, как можно скорее добраться до ванной комнаты и умыться холодной водой. Ледяной водой. Она всегда мне помогала прийти в себя, проснуться от кошмара. Открыть кран, дождаться, когда вода станет действительно ледяной и набрать полную ладошку, а затем выплеснуть ее всю на лицо. А если это не поможет, то сунуть под кран всю голову целиком. Да, именно так.

Доковыляв до двух дверей в противоположном конце коридора, одна из которых вела в туалет, а вторая в ванную комнату, я свернул за поворот налево и скрылся за одной из них. Угадал с первого раза. Я оказался в маленькой тесной комнатушке с одной раковиной, одной старой чугунной ванной, отделенной занавеской с дельфинчиками и стиральной машинкой «автомат» в углу. Больше в комнате ничего не было. Больше в эту комнату ничего и не поместилось бы. Мне приходилось вертеть плечами, чтобы ненароком не прижаться к раскаленному змеевику.

Прикрыв за собой дверь, я, повинуясь внутреннему позыву, повернул механизм замка, обезопасив себя от вторжения, и с облегчением прижался к двери спиной. Прикрыв глаза, я наконец-то выдохнул и позволил своему телу хоть на секунду расслабиться. Ноги все еще предательски дрожали, и я почувствовал, как съезжаю вниз.

Отдав мысленную команду держаться, я оттолкнулся от двери и открыл глаза нос к носу встретившись с бледным осунувшимся лицом напротив. Целую секунду, продолжительную, наполненную ужасом, секунду длинною в жизнь, я предавался захлестнувшей меня панике, позволял ледяным пальцам страха сжимать мое сердце и проникать все глубже. И лишь затем, я понял, что смотрю на свое собственное лицо в отражении зеркала навесного шкафчика для ванной.

Повторно выдохнув и выругавшись на счет своей трусости, я подошел ближе к зеркалу и всмотрелся в отражение. В комнате было темновато, видимо, я включил лишь одну из двух цепей маленьких тусклых ламп. Зачем было так заморачиваться ради такой маленькой комнаты, я не знал, но тот факт, что выключателей в коридоре было четыре, я помнил отчетливо. Кладовая, туалет и два для ванной.

С отражения на меня смотрело лицо перепуганного до усрачки человека. Я улыбнулся и открыл кран с холодной водой. Слушая, как она струится вниз по раковине, шипит маленькими пузырьками воздуха и стекает по трубам, я расслабился. Этот такой знакомый мне звук, вернул меня в реальность. В реальность, где монстры не скрываются во тьме подъезда, а маленькие дети не пытаются привести себя в чувство холодной водой, пережив долгие минуты ужаса и страха за свою жизнь. Мне вспомнились те дни, когда я так же стоял перед раковиной и слушал воду, закрыв глаза, не желая просыпаться, ведь за этим всегда следовало одно и то же: завтрак через силу, десять минут утренних передач или мультфильмов и поход в ненавистную школу. Все бы сейчас отдал, чтобы только оказаться именно в этой реальности.

Я склонил голову и плеснул в лицо водой. Пальцы онемели моментально, но разгоряченная кожа лица отозвалась приятными освежающими ощущениями. Тогда я зачерпнул воды разом в обе ладошки и приложил их к лицу, жмурясь и ощущая, как отступает страх и как мой организм пробуждается от летаргического сна.

Я уже начал выпрямляться, как внезапно застыл на полпути, и так и не решился поднять глаза. Я внезапно почувствовал кожей, что стоит мне только взглянуть в зеркало, как я в тот же момент увижу в отражении фигуру за своей спиной. Она будет стоять там, скрываясь в тени, а прямо за моим, я увижу другое лицо. Старое, сморщенное, с черными как сама тьма глазами.

Так ведь всегда происходит, верно? В фильмах, в играх, в книгах. Стоит только на секунду потерять бдительность, и оно взглянет на тебя. Ты можешь поднять голову или открыть, а затем закрыть дверцу шкафа и оно будет там, будет парить в воздухе за твоей спиной. И спастись от этого невозможно. Даже если вы сначала оглянитесь, и убедитесь, что за вами никого нет, оно обязательно вынырнет, как только вы посмотрите в зеркало. Ведь все знают, что покойники из подвала проходят в наш мир через зеркала.

Я осторожно поднял голову, стараясь смотреть себе под ноги. Периферическим зрением я старался заметить каждую деталь, уловить движение за моей спиной. Если там кто-то стоит, то я хотел знать это заранее. Вцепившись руками в края раковины, я медленно скользнул взглядом по хромированной поверхности крана. Заметил несколько капель на стыке с трубой. Поднял его еще выше, по стене из голубого кафеля. Ухватил край белого шкафчика. Сердце застучало так громко, что его удары наверняка слышал весь дом. И наконец, уставился на свое отражение. В отражении был все тот же перепуганный мальчишка, с белым, как мел лицом, но больше никого.

– Господи, – прошептал я сам себе. – Каким же трусом ты стал.

Плеснув себе еще воды на лицо, я вытер его насухо висевшим на змеевике полотенце. Именно в этот момент, я услышал странный шум в коридоре.

Вздрогнув, я перекинул полотенце через плечо и закрыл кран. Шум воды стих, и я отчетливо услышал, как закрылась входная дверь. Отчаяние захлестнуло меня с головой: все было напрасно, все. Столько сил потрачено на то, чтобы отогнать страх, убедить себя, что повода для паники нет. И вот, один хлопок входной двери рушит все возведенные барьеры, и сердце уже набирает обороты.

Развернувшись, я прижался спиной к раковине и стал слушать. Первые секунды тишины я надеялся, что мне это послышалось. У страха глаза велики, верно? Так ведь говорят? Может и сейчас я услышал то, чего на самом деле не было? Это просто игра воображения и банальное стечение обстоятельств.

Но затем в квартире раздались шаги. Тихие, спокойные, но полные уверенности в своей конечной цели. Возможно, это вернулся хозяин? Что если он приехал раньше? Увольнительная, или что-то в этом роде? Тогда не стоит бояться, надо просто выйти к нему и все объяснить про праздник, настойчивые звонки в дверь и исчезновение друзей. Наверняка он выслушает и поможет с поисками. Да, так и надо поступить.

Я уже потянулся рукой к замку, когда услышал нечто, что заставило мою руку отдернуться назад как от огня. Это был легкий шелест материи по полу. Шлепки босых ног и шелест материи. И с каждым ударом моего сердца, они раздавались все ближе.

Когда два последних отчетливых шлепка раздались у моей двери, и все затихло, я прижал полотенце к губам, чтобы моего дыхания не было слышно. Не знаю почему, но я считал это очень важным. Если оно, чем бы оно ни било, не услышит меня, то может и удалится восвояси?

Секунда тянулась за секундой, но ничего не происходило. Я знал, что кто-то стоит за дверью, но почему же, мать его, он медлит? Почему не подает никаких признаков жизни?

Может, потому что их и нет, признаков этих? Ты об этом не думал? Может там за дверью стоит покойник из подвала? Ему торопиться некуда, последнее свидание со смертью у него уже было. Вот и стоит, поджидает тебя, растягивая бесконечные минуты своей вечности.

А затем в дверь постучали. Тихо, но настойчиво.

Кто, кто во имя всего святого, будет стучать в дверь ванной комнаты? Это ведь не квартира! Кто там может жить?

Покойник. Покойник из подвала. Только теперь это будет покойник из-под ванны. Он будет обитать там, в тени, среди пыли и капель воды. Он будет ждать, когда вы растянитесь в ванной и закроете глаза. И тогда он выползет наружу. Ухватится гниющими пальцами за край ванной и перекатится к вам, хватаясь руками за нежное горло.

Нежное горло. Скривившись, я потер пальцами кадык, представляя, как он ломается от сильного давления. Ведь, как подсказала мне память, Пиковая Дама душит своих жертв.

Снова тихий стук. Продолжительный, игривый. С разными интервалами времени. А за ним дернулась дверная ручка. Дернулась и застыла, так как замок не позволили ей опуститься вниз.

Следующий удар был уже открытой ладонью. Громкий шлепок и новый стук дверной ручки. Я все холодея, смотрел на то, как она дергается то вверх, то вниз и с каждым разом, будто бы на пару миллиметров опускается ниже.

Не желая больше терять время, я ухватился руками за шест, державший над ванной занавеску. Ухватившись за две его половины, я сделал легкий поворот – левой по часовой, правой против часовой стрелки – и вся конструкция повалились на меня. Опустив трубку в ванну, я рукой стряхнул все кольца, и занавеска с дельфинчиками с шелестом опустилась вниз. Трубка была телескопической, и я сложил ее полностью, повторным оборотом зафиксировав на месте. Теперь длинной она была не больше биты. Перехватив ее двумя руками, я приготовился.

Ручка задергалась сильнее, дверь заходила ходуном, прямо как входная, и все затихло. Я выждал минуту, а затем прижался ухом к двери. Звук был таким, словно я приложил к уху ракушку – волны и волны накатывали на меня, но не океанические, это были волны моей крови, что бежали по венами и приливали к лицу.

Но за этим звуком был и еще один. Более громкий и куда более страшный: дыхание. Все то же надрывное больное дыхание.

– Чего ты хочешь? – спросил тихий свистящий голос с той стороны двери и я отшатнулся. Отшатнулся и, налетев на раковину замер, только в этот момент, осознав простую истину: это все происходит на самом деле. Это не игра воображения, не стечение обстоятельств, не простое совпадение. Все это реально. Мы хотели, и мы вызвали Пиковую Даму. Мы провели ритуал, и она откликнулась, она услышала нас. И теперь она здесь, стоит прямо за дверью, а мои друзья куда-то исчезли.

Я не ответил. Просто сжал руками уши и закрыл глаза. Хотел ли я этого? Да! Но хотел ли я, чтобы все вышло именно так? В моем представлении, я был героем, бесстрашным и несокрушимым, а мои друзья стояли рядом. Сейчас же несокрушимым я себя не чувствовал. Тем более бесстрашным.

Выходит это моя вина? Мои желания и мой эгоизм, а страдают как всегда другие? И опыт прошлого меня ничему не научил?

Я видел только один выход из сложившейся ситуации. Ухватив ручку двери и крепче сжав свое оружие, я открыл замок и нажал на нее. Дверь поддалась легко и открылась наружу. Коридор был пуст.

Сделав пару шагов, я огляделся. Слева была закрытая дверь хозяйской спальни, справа проход на кухню. В кухне горел свет и в отражении оконного стекла я был один. Потому, выключив свет, я попробовал открыть дверь в спальню, но она не поддалась. Как и остальные две двери. Путь был только в зал, куда я и направился.

В комнате ничего не изменилось за время моего отсутствия, разве что блеск хрусталя в серванте был не таким ослепительным, и казалось, что стоит только отвернуться, как в нем проплывали темные пятна. Может и так, а может, и нет. Теперь я легко принимал тот факт, что Пиковая Дама может следить за мной из любого отражения.

Подойдя к столу, я схватил бутылку «Джека». Решение было не из лучших, но самым подходящим, чтобы в кратчайшие сроки успокоить нервы. Бутылка оказалась тяжелее, чем я ожидал и чуть не выпала из рук. Подхватить удалось почти у самого пола. Выпрямившись вновь, я услышал тихие шаги за спиной.

Ну что же, разве не ради этого я вышел? Разве не таков был мой план?

Осторожно поставив бутылку, я сжал трубку от занавески покрепче и обернулся. Кто-то крался по коридору и направлялся явно ко мне. Не особо скрываясь и двигаясь уверенно (что помогало как-то притупить вернувшийся страх) я подошел к дверному проему и занес свою «биту» для удара.

Не прошло и секунды, как с громким криком «а-а-а-а», в комнату влетел Стас, красный как рак и со стулом в руках. Целым стулом. Не ножкой, не частью спинки, нет. С целым, мать его стулом. Мне пришлось сделать шаг в сторону, чтобы мы не столкнулись.

Стас обернулся. Его взгляд был бешенным.

– Стой, стой, здоровяк. – Я поднял перед собой обе руки. – Это всего лишь я.

Стас сделал шаг вперед и замер. Взгляд прояснился.

– Фух, – выдохнул он. – А я думал что тут, ну, это… она.

– Она?

– Ага. Дамовая Пика.

– Пиковая Дама?

– Она самая.

Я кивнул скорее мысли, чем конкретно Стасу и, опустив свою палку, вернулся к столу.

– Ты меня чуть не зашиб, здоровяк, – пожаловался я, отыскивая глазами бутылку.

Стас снова громко выдохнул и наконец-то поставил стул на пол.

5

В попытке объяснить мне происходящее, Стас не заметил, как обильно он принялся жестикулировать. Размахивая руками как ветряная мельница способная смести все на своем пути, он бродил по комнате из стороны в сторону и извергал из себя тонны проклятий, таким образом маскируя страх. Меня же больше заинтересовало то, что в этот момент вся его неуверенность в себе, вся эта неподъемная для одного человека скромность, куда-то улетучились, оставив его один на один с собой и своими мыслями.

– И тут я открываю глаза, мать их, и вижу… Знаешь что я увидел?

Я отрицательно мотнул головой. Откуда я мог знать?

– Ни-хре-на! – с расстановкой ответил он. – Ни единого, гребанного, хера. Я словно оказался в жопе у негра, так там было темно.

Я удивился, но постарался не подавать виду, лишь мои непокорные брови настойчиво поползли вверх.

– Я думал я сдох, или типа того. Попал в ад. В тот самый дом, помнишь?

Я кивнул. Еще бы я не помнил. Я оставил там половину себя, и видит бог, лучшую половину.

– Я даже не сразу понял, что это не тот дом, что я в том же самом месте. Рубишь фишку?

Не уверен, что я рубил, но на всякий случай еще раз кивнул.

– Это была одна из комнат этой сраной квартиры, и я был замурован в ней.

– Как это замурован?

Стас замер посреди комнаты и обхватил себя руками.

– Дверь не открывалась. Ни туда, ни сюда. Я ее дергал, стучал в нее. Ты не слышал?

– Нет. Я думал, что остался в квартире один.

Стас подозрительно на меня посмотрел.

– Уверен?

– Чувак, я еще не выжил из ума.

– Ладно, – он примирительно поднял руки. – Ладно. Хорошо. Может и так. Тут явно происходит какая-то херня.

– И что было дальше?

Я подошел к столу и положил на него свою «биту». Не ради того, чтобы освободить руки или взять что-нибудь съедобное, просто не мог сидеть на одном месте. Не мог даже стоять на одном месте. Мне нужно было вот так же как и Стасу метаться из стороны в сторону, чтобы хоть как-то успокоить нарастающее внутри меня чувство страха за друзей. А потом мой взгляд наткнулся на бутылку «Джека».

– Дальше? – переспросил Стас. – Дальше была она.

– Она?

Я обернулся. Моя рука застыла на полпути к горлышку бутылки.

– Пиковая Дама.

– Старуха?

– Старуха? – удивился Стас. – Нет, обычная, ну, знаешь, женщина. Молодая. Вся в черном. Платье до пола. Широкое, мать его. Только белая как мел и глаза горят.

Белая? Горят? О чем это он? Я отчетливо помню сморщенное лицо старухи. Глубокие морщины и висящую кожу. Старческие пятна на лице. И я уверен, посмотри я в глазок еще с минуту, увидел бы и широко открытый рот, лишенный половины зубов. А те, что остались бы, были желтыми и гнилыми, и покосились бы как забор старого дома на Первомайской.

Сильный удар, и калитка отвалилась. На этот раз я ее все же доконал.

– Ты уверен, что это была именно молодая женщина? – спросил я.

– Да, – он дернулся и повернулся ко мне. – Что? Да какая разница! Ты что, не слушаешь меня?

Я стоял и молча смотрел на друга: в свете полудюжины ярких ламп и непрерывном мигании разноцветных гирлянд, что мы протянули по всей длине серванта, он казался состарившимся лет на десять. Глаза ввалились так глубоко, что за исключением черноты был виден только их полубезумный блеск. Черты лица заострились, щеки ввалились. Через лоб пролегла глубокая продольная впадина. Не рановато ли для морщин, подумал я. Он так не выглядел даже после прогулки по дому.

– Слушаю, дружище. Рассказывай.

– Я был в комнате один, – продолжил он. – Точно один, потому что обыскал все на ощупь. Там было темно, – пояснил он. – Свет не горел и я так и не смог его включить. Щелкал выключателем, пока рука не заболела. Это было ужасно страшно, понимаешь? А потом… потом…

Он запнулся и принялся с шумом втягивать в себя воздух. Я наконец-то добрался до бутылки и быстрым, я бы даже сказал профессиональным движением, разлил виски по двум стопкам. Одну я протянул Стасу, одну взял себе.

– Спасибо, – прохрипел Стас, и благодарная улыбка осветила его лицо.

– Не за что, дружище.

И мы выпили. Разом, синхронно. Никто даже не поморщился. Думаю, любая боль, любые страдания – относительны. Если горечь алкоголя раньше была для моего друга нестерпимой, то сейчас, на фоне пережитых им страданий и тех мучений, что он испытывал в данную минуту, она была не существенной. Потому, он даже не заметил, как стопка опустела. Вероятно, все, что он ощутил – легкое тепло в животе.

– Так что было потом, – мягко, но в то же время настойчиво спросил я.

– Пришла она. – Глаза Стаса расширились и наконец-то стали заметны на фоне темных кругов. – Она, Пиковая Дама, она пришла за мной.

– Пришла? Откуда пришла?

– Как откуда? – Стас смотрел на меня, как на непроходимого тупицу. – Из шкафа, само собой. Откуда же еще?

Я не смог ничего не ответить, только тряхнул головой, заставляя скачущие галопом мысли вернуться на место, или, хотя бы, прекратить эту безумную пляску.

– Сначала я услышал скрип, – продолжал Стас. – Ну, за спиной. Такой тихий, что я сперва подумал, что мне послышалась. Но затем он повторился. Я повернулся, и успел заметить, как чуть приоткрылась дверь шкафа. Было так темно, но, знаешь, глаза успели уже привыкнуть к темноте. Я бы не заметил, что она приоткрыта, если бы, ну, не услышал скрип и не обернулся. Я просто заметил движение.

– Ничего, дружище, я с тобой, – подбодрил я его. – Продолжай.

– Заметил движение, – повторил он, как загипнотизированный глядя в пустоту перед собой. – Я долго смотрел на дверь, и она двинулась вновь. Чуть-чуть. На пару сантиметров. И тьма внутри, ну, она была еще чернее. Именно тогда я шагнул назад, и словно нарушив этот транс… ну, ускорил все. Дверь распахнулась полностью и из шкафа вышла она. Как она там поместилась? Это был узенький длинный шкаф с полочками для мелочей. Как она там поместилась?

– Не знаю, дружище, но продолжай.

– Она двинулась ко мне. Словно летела над полом, не касаясь его ногами. Руки вдоль тела болтались. Подплыла ко мне и…

– Что? – Я нетерпеливо склонился к Стасу. – Что «и»?

– «Чего ты хочешь?», – вот что. Спросила меня, чего я хочу. Не успел я и глазом моргнуть, как она исчезла.

– Исчезла? – удивился я.

– Да, исчезла. Вот она есть, и вот ее нет. Как корова языком. У тебя так же было?

– Нет, – задумчиво ответил я. – Моя босыми ногами по полу шлепала.

– Чего делала? – ужаснулся Стас, отшатываясь к стене.

– Неважно, – отрезал я. – Так, хватай свой стул, и давай за мной. Пора еще раз проверить все комнаты.

– Комнаты?

– Да, я проверил их, когда вышел…

– Откуда вышел?

– Из ванной. – Я все еще видел немой вопрос в глазах друга, но решил, что мы и так уже потратили кучу времени. – Потом, все потом. Так вот, двери были плотно закрыты. Я стучал и мне никто не ответил. Но, вот я вижу тебя, и это наводит меня на мысли, что и другие могли уже выбраться.

– Выбраться? Откуда?

Стас непонимающе хлопал глазами и неотрывно следил за тем, как я, открывая шкаф за шкафом, проверяю сервант, выдвигаю полочки, переворачиваю верх дном все, что можно.

– Из комнат.

– Думаешь, они там?

В голосе Стаса звучало сомнение, но я был уверен в своих словах.

– Думаю там, – кивнул я, полностью вытаскивая очередную полочку с кучей фотоальбомов. – Нас всех раскидало, но в пределах этой квартиры. Когда они пройдут через свои кошмары, то смогут выбраться наружу как ты и как я.

– Звучит, ну, логично. – Стас смотрел на то, как я ворошу кучу мелочи в очередном ящике и тихо переступал с ноги на ногу. – Вроде, все так, но… но, что, мать твою, ты делаешь?

– Эй! – прикрикнул я. – Ты мою маму не трогай.

– Я не…

Стас вскинул руки в воздух, желая защититься, но я только улыбнулся ему. Вымученно и печально.

– Да шучу я, дружище. Просто ищу хоть какое-то оружие. Мы в доме военного, а тут даже гребанного перочинного ножика не найти.

– А твоя «бабочка»?

– Дома оставил, – с сожалением ответил я. – Решил, что хоть на Новый Год она мне не понадобиться.

Мы со Стасом переглянулись и нервно рассмеялись. В нашей ситуации готовым нужно быть ко всему, даже у себя дома. Особенно у себя дома.

– Ладно, и трубка сгодится. – Я перехватил правой рукой трубку от шторки для ванной и спросил: – Ну что, готов?

Стас кивнул, вновь подхватывая стул, который притащил с собой из другой комнаты. Это был здоровенный стул. С резной фигурной спинкой и толстыми ножками. Словно сошел с экрана исторического фильма.

– Уверен? – иронично спросил я. – Может лучше отломать ему ножку?

Стас помотал головой. Он был крайне сосредоточен. Лицо побелело, и на нем проступили красные пятна.

– Ну ладно, хозяин – барин. Идем.

Мы вышли в коридор. Все было по-прежнему, кроме открытой нараспашку двери в комнату, что хозяин использовал как некое подобие кабинета. Мы туда не заходили, так просила Наташка. Отец и ее-то не всегда туда пускал. Отличное место, чтобы хранить оружие.

Я огляделся: две другие комнаты были плотно закрыты.

– Идем сначала в ту, где был заперт ты, – сказал я.

– Зачем? – удивился Стас.

– Поищем что-то надежнее этого. – Я указал кивком головы на трубу в своих руках.

– Ладно.