Убийца с лицом ребенка

Телеканал «Эхо недели» принадлежал Илье Кордону, который вел на нем ежедневную передачу «Лица». Илье уже было за пятьдесят, но несмотря на полностью облысевшую голову, он выглядел значительно моложе. Стройный, всегда одетый со спортивным уклоном, но в цветных рубашках, с вытянутым лицом дебила, которое оживляли умные бегающие глаза под разлетом узких бровей и тонкими губами, извивающимися, как две змеи, Илья казался телезрителям олицетворением мудрости и успеха. Когда он что-то утверждал, это казалось истиной в последней инстанции.

– Как сообщили мне друзья из английской разведки, – вещал Илья с блуждающей улыбкой на лице, чтобы вскользь показать телезрителям свою необычайную осведомленность и связи, которым могли позавидовать президент и премьер-министр страны. И неважно, что прогнозы Ильи с удивительной закономерностью не сбывались. Телезрители с упоением смотрели снова на него, ловили каждое его слово, наслаждаясь обаянием современного Хлестакова. Когда очередной телезритель жаловался ему на невыносимую жизнь, Илья, улыбаясь, отвечал ему и тысячам другим одновременно с пафосом и уверенностью в своих словах. – У меня тоже нет денег. Они мне просто не нужны. Зачем мне деньги? После того, как нас всех обули с денежной реформой, я не держу деньги дома.

– Что же вы посоветуете нашим телезрителям? – вопрошал ведущий.

– Вопрос с деньгами я решил однажды и навсегда, – вытянув в трубочку губы, сообщал Илья. – Я не доверяю банкам. Я также не храню их дома в стеклянных банках. Я просто иду в первый попавшийся мне по дороге банк, беру там кредит, покупаю квартиру, сдаю ее и возвращаю банку кредит. Со временем квартира становится моей собственностью. Таким образом, десять или пятнадцать квартир дадут любому нашему горожанину безбедное существование.

– Как умно, а самое главное, в пределах нашего демократического законодательства, – восхищался ведущий то ли наивно, то ли притворяясь.

А на следующий день на Центральном рынке города унылые продавцы без покупателей живо обсуждали передачу с участием Кордона и признавали его талантливым и умным. Если кто-то из продавцов вдруг с сомнением говорил, а знает ли Кордон, что проценты по кредиту в несколько раз превышают доходы от сдачи жилья, причем если еще добавить вечно растущие жилищно-коммунальные расходы, на него махали руками, обзывали его тупым жлобом и выгоняли из участников разговора.

– Вы не поверите, – говорил Илья ядовито улыбаясь на следующий день. – Вчера я был в «Сотке», выхожу с хрустящим батоном и вижу, как подкатывает мерс, из него выходит наш президент с женой, видит меня, машет мне рукой и спрашивает, как дела Илья Дмитриевич?

– Президент? – округляет глаза ведущий. – В нашем городе?

– Да, вчера президент посещал с рабочим визитом наш город, проголодался, как и я. Поэтому мы с ним и встретились на ступенях у магазина.

– И что вы сказали президенту?

– Спросил как дела у него.

– И что он ответил?

– Он торопился, но пригласил меня к себе домой на чашку кофе и обещал ответить на все самые сложные вопросы нашего бытия.

Конечно никто из телезрителей никогда не вел учет предсказаний и обещаний Ильи Кордона. Уже в следующей передаче, откинувшись в удобном кресле, Илюша, вытянув губы-змейки, пугал обывателей «ватой», которая снова заполонила эфир. Под «ватой» Илья подразумевал представителей прежнего домайданного режима.

– Кого вы конкретно имеете ввиду? – спросил Илью ведущий.

– Ну например, Голубицкую, – смело ответил Кордон.

– Депутата нашего областного совета?

– Вот именно, – наклонился к ведущему Илюша. – У нас в стране победила Революция достоинства, а Голубицкая, как была депутатом, так и осталась. И больше того, не боится очернять нашу с вами жизнь в телеканале нашего местного олигарха Ганапольского «Тогда и сейчас». Я вообще подозреваю, что она агент влияния страны-агрессора.

А на самом деле вся вина Голубицкой заключалась в том, что она обладала остроумным язычком и не лезла за словом в карман. Это она буквально пригвоздила Кордона к позорному столбу, обозвав его «одним из полезных идиотов», благодаря которым нынешний режим пришел к власти.

На следующий день активисты Национального корпуса сожгли куклу из ваты с табличкой «Голубицкая» прямо на площади перед каналом «Тогда и сейчас», но слово не воробей, полетело по журналистской тусовке, как огонь по суховею, даже на его частном канале, за спиной, сотрудники стали называть его не иначе, как «полезный идиот Революции достоинства». Даже слово «Майданутый», которое появилось, как оскорбление для активистов, которые сначала красили в городах и селах тротуары и сортиры в краски государственного флага, а потом стояли с табличками вдоль дорог и улиц «Дайте денег на фарбу», потому что быстро поняли, как можно, не работая, улучшить свою жизнь, было менее унизительным, чем словосочетание «полезный идиот». Телевизионный канал помог Илье Кордону стать депутатом Коблевского городского совета и даже возглавить депутатскую группу по земельным вопросам. Но неделю назад при голосовании о переименовании проспекта Ленина в проспект имени Степана Бандеры Илья Кордон ошибся и впопыхах нажал красную кнопку «нет». На табло итогов голосования высветилось, что «за» проголосовали все депутаты городского совета, кроме Ильи Кордона. Это был провал. Большинство готово было его четвертовать, но были и такие, что подошли и молча пожали его мужественную руку. На следующий день в прайм-тайм все телеканалы города и страны оповестили о поступке Кордона. А эта тварь Голубицкая на телеканале «Тогда и сейчас», говоря о бездарной политике президента и властей города, в подтверждение сказанного, не преминула прокомментировать «геройский» поступок Кордона, как «переобувание в прыжке». И теперь, в этот вечер, активисты всех объединений от Национального корпуса» до «Москаляку на гиляку» решили в знак протеста блокировать работу телеканала Ильи Кордона «Эхо недели». Нужно было каким-либо образом перебить информацию о голосовании чем-нибудь удивительным для города, типа ареста какого-нибудь коррупционера с дореволюционными корнями, или расследование по горячим следам убийства атошника, приехавшего в отпуск к маме и убитого в кафе за исполнение украинского гимна. Илья набрал городской телефон полковника полиции Снаткина в надежде получить какую-нибудь информацию. Но телефон Снаткина не отвечал. Мобильный был отключен. Он набрал телефон дежурного полицейского и попросил соединить его с Павлом Ивановичем. Дежурный полицейский тут же соединил его с майором Кочергой, заместителем Снаткина.

– Вечер добрый, – поприветствовал его Илья.

– Кому добрый, кому нет, – странно ответил майор.

«Гнида продажная, – успел подумать Илья Кордон. – Думает, как отказать мне в помощи».

– Хотел связаться с Павлом Ивановичем, – сказал Илья. – А меня соединили с вами. Но может оно и к лучшему. Я хочу пригласить вас сегодня вечером к нам на прямую передачу «Новая полиция в действии»

– Как своевременно и современно, – со смешком прокомментировал Кочерга.

– Мне бы хотелось, – объяснил Илья, – чтобы вы рассказали о толерантности новой полиции, о нулевой коррупционности в ее рядах, о том, что в полицию пришли новые люди с новыми идеями…

– А что, пресс-центр городской прокуратуры еще ничего не сообщал? – спросил Кочерга.

Сердце Ильи Кордона забилось в предчувствии удачи.

– Нет, а что случилось?

– Тогда я вам ничего не говорил, – попятился назад майор.

– У нас, – обжигаясь от желания выудить сенсацию, быстро заговорил Кордон, – есть фонд гласности. Мы платим за информацию и не требуем фамилий и должностей. Платим хорошо. Вам понравится. Кроме того, согласно закону источник информации для СМИ не может быть раскрыт ни при каких обстоятельствах.

– Илья Дмитриевич, – сказал Кочерга, – вы, наверное, забыли, что все разговоры по городским телефонам полиции записываются.

Наступившее молчание прервал Кочерга, который не прощаясь, положил трубку.

Илья с грустью посмотрел в окно. Два Камаза подвезли к активистам мешки с песком, которые те начали с энтузиазмом подносить к ограде помещения, где располагался телеканал.

Городской телефон неуверенно проблеял.

Кордон снял трубку.

– Это телеканал «Эхо недели»? – спросил кто-то.

– Он самый, – ответил Илья.

– Я извиняюсь, – осипшим голосом сказал мужчина, – но я слышал, что вы платите деньги за сумасшедшие новости. Это правда?

– Я плачу деньги за сногсшибательные новости, а не сумасшедшие, – мрачно сказал Илья.

– А можно поинтересоваться, сколько будут стоить такие новости?

– А они у вас есть? – машинально спросил Илья, раздумывая над ситуацией, угрожающей телеканалу.

– Конечно есть, – сказал мужчина, – иначе зачем же я отвлекал бы вас от того, что у вас происходит, Илья Дмитриевич.

– А что у нас происходит? – наигранно спросил Илья. – У нас свободная демократическая страна и каждый человек имеет право свободно высказать свое мнение. Мы даже будем транслировать в прямом эфире митинг у нашего телеканала.

– Ой, как интересно, – хихикнули в трубке. – Там уже с четырех сторон подвезли восемь канистр бензина. Митинг намечается с фейерверком?

– Послушайте, – сказал Илья. – не нагнетайте пожалуйста и не пугайте. Я только что разговаривал с начальником городской полиции господином Снаткиным. Сюда, к нам направляется спецназ Национальной полиции.

– Почему вы все время врете, господин Кордон? – не унимался мужчина.

– Это не вранье, полковник Снаткин лично обещал мне безопасность, – сказал Илья. – А впрочем, сколько вы заплатите за сногсшибательную новость про полковника Снаткина?

– Смотря какая новость, – не совсем врубился Илья. – Если новость – бомба – от штуки до трех.

– В баксах?

– Можно и по курсу гривны.

– Хорошо. Я продаю новость за три тысячи долларов в пересчете на гривну. Идет?

– Я вас слушаю, – спросил Кордин.

– Деньги надо перевести на карточку № 1235673897400 на имя Сазонова Марка Ефимовича в Сбербанке.

– Я понял, Марк Ефимович, – сказал Илья. – А теперь скажите, пожалуйста, в чем заключается новость.

– Сначала переведите деньги, – потребовал информатор.

– Я с мошенниками дела не имею, – отрезал Илья Кордон. – Или вы сообщаете мне новость и я нахожу ее стоящей, для того, чтобы ее купить, или мы прощаемся с вами навсегда.

– А вы не подскажете телефон хозяина телеканала «Тогда и сейчас»? – спросил мужчина.

– Здесь вам не справочное бюро, – грубо ответил Кордон и уже хотел бросить трубку, но интуиция, а может быть и ненависть к конкуренту, возобладала над здравым смыслом. – Одну минуту, – сказал Илья и по мобильнику вызвал в свой кабинет бухгалтера. Прикрыв рукой трубку городского телефона, Илья спросил бледную от страха женщину, можно ли перевести на карточку деньги так, чтобы, если новость окажется так себе, вернуть их полностью или большую часть.

– Илья Дмитриевич, – взмолилась бухгалтер, – там такое происходит, а вы о переводе денег. Отпустите нас, ради бога! Они сожгут нас, как в Одессе.

– Ирина Петровна, переведите, пожалуйста, деньги гражданину Сазонову Марку Ефимовичу на карточку…

– Какой номер карточки? – спросил Илья Марка Ефимовича.

В трубке повторили номер карточки.

– Мы сможем потом все вернуть, если новость окажется туфтой? – быстро спросил он бухгалтера.

– Сможем, – смахнула со лба капельки пота бухгалтер.

– Тогда переведите немедленно и уходите домой, – приказал Кордон.

– Вы слышали, Марк Ефимович? – спросил в трубку Кордон.

– Слышали. – почему-то ответили в трубке два голоса, как эхо.

– А теперь я хочу услышать новость о Снаткине.

– Сегодня, примерно в час дня гражданин Снаткин был арестован при получении взятки в особо крупном размере, сто тысяч долларов. А поскольку ваши деньги уже поступили, могу дополнительно вам сообщить, что его адвокат Кемельман Альберт Яковлевич направляется на машине «Таврия» в село Ковалевку для получения гонорара в сумме сто пятьдесят тысяч долларов. Не плохо, правда? Дело ведет старший следователь городской прокуратуры Алексей Викторович Горпищенко. Запишите, пожалуйста, мобильный телефон адвоката Кемельмана, если захотите узнать подробности дела…

Эта новость лишила Илью Кордона дара речи. Где-то в глубине души он еще все-таки надеялся, что полиция его каким-то образом защитит, если он дозвонится до полковника Снаткина. Но чтобы самого начальника полиции города арестовали в тот день, когда местные активисты грозятся сжечь телецентр вместе с его хозяином, было из области невероятного.

– Послушайте, – нарушил Илья наступившую тишину в трубке, – кому я перевел деньги? Вы – сотрудник прокурауры?

В трубке прокашлялись и смущенно объяснили.

– Вы перевели деньги не прокурору, а вполне достойному человеку. И еще Илья Дмитриевич, совершенно бесплатно. Сегодня у вас все обойдется, но дебаты будут жаркими.

– Откуда вы это знаете? – удивился Илья.

– У нас тоже есть друзья в английской разведке, – хихикнула трубка и умолкла.

Кордон вызвал генерального директора телеканала. Тот пришел с кипой бумаг.

– Это заявления сотрудников об увольнении, Илья. Все панически боятся. Родственники своими звонками заблокировали наши бесплатные телефоны. Мы можем погаснуть.

– Выбрось их в мусорную корзину, – развалясь в кресле и сделав рот круглым и длинным, сказал Кордон. – Армагеддон отменяется. Мне только что позвонил министр внутренних дел Бараков. Готовь прямой эфир. Я сделаю сенсационное заявление.

Илья Дмитриевич налил себе стакан Боржоми и медленно с наслаждением выпил его.

– Заявление будешь делать в общем зале или из кабинета? – спросил повеселевший гендиректор.

– Конечно, из кабинета.

Через полчаса Илья Кордон, подмазанный гримерами, выглядел, как всегда, великолепно.

– Я хочу сделать сенсационное заявление, – спокойно сказал Илья Кордон, растянув тонкие губы в полуулыбке. – Как мне сообщили из достоверных источников, сегодня при получении взятки в размере ста тысяч долларов, задержан начальник полиции нашего города полковник Снаткин.

Он сделал театральную паузу и продолжил:

– Прокуратура города, областное управление полиции и губернатор области сознательно скрывали и до сих пор скрывают от наших граждан данный факт в надежде на то, что окажут соответствующую помощь матерому коррупционеру, предавшему идеалы Революции достоинства. Только что я разговаривал с министром внутренних дел, который намерен твердо и последовательно довести это дело до конца, какое бы давление на него не оказывалось. А давление оказывается нешуточное. Так называемые активисты, под смешным предлогом, блокируют работу нашего антикоррупционного канала. За жалкие тридцать сребренников, подстрекаемые агентами влияния страны-агрессора, они льют воду на мельницу опытного взяточника в погонах, начальника городского управления полиции, полковника Снаткина и его покровителей. Удивительно, что господин Снаткин был задержан в тринадцать часов дня и ни один телеканал нашего города, ни одна газета, ни одна радиостанция до сего часа не сообщила об этом. Молчит и пресс-центр городской прокуратуры. Что это, если не сговор?! Очевидно, мой разговор с министром стал известен преступным покровителям Снаткина и они дали приказ любыми средствами не допустить моего выступления перед вами, дорогие сограждане. К телеканалу «Эхо недели» подвезли восемь канистр с бензином, два Камаза привезли мешки с песком. Все входы и выходы в помещение телеконала были заблокированы. Нас просто хотели сжечь, как сожгли наших соотечественников, в Одессе. Но ни один сотрудник нашего канала не дрогнул, не сбежал со своего рабочего места, а принял бой с коррупционерами на своем месте, о чем свидетельствует мое выступление. Мы еще выясним, кто спонсировал блокировку нашего телеканала. А теперь я хочу обратиться к руководителям патриотических организаций нашего города, которые были введены в заблуждение. Нами создана группа быстрого реагирования из опытных журналистов по освещению данного преступления. Приходите к нам, помогите нам вскрыть коррупционный нарыв. Контрреволюция не пройдет! Защитите наш канал – канал честных новостей. Слава Украине!

На экране монитора появилась обычная заставка телеканала.

– Ну как? – спросил Илья, столпившихся вокруг.

– Ты – гений! – воскликнул гендиректор и кинулся к Илье с поцелуями.

Все радостно и облегченно захлопали.

– Послушайте, – поднялся Илья Кордон с кресла. – У нас же сегодня программа «Лица» со Степаном Овчаренко.

– Может, в связи с такими событиями, перенесем ее на завтра? – спросил гендиректор и все озабоченно взглянули на Кордона.

– Наш мэр только этого и ждет, – сказал Кордон. Он думает, что мы испугались его опричников. Наоборот, я хочу размазать его по стенке. У меня к нему есть такие вопросы, на которые у него просто нет ответа. Все готовимся к прямому эфиру. Пусть они знают, кто с мечом пойдет на наш телеканал, тот обязательно погибнет.

13

– Распять христопродавца! – бесновался на импровизированной сцене мужчина в черном до пят плаще и буденовке на голове. – Они убили нашего Бога. Они хотят убить нашу святыню и память о нем.

При этом он ударил сучковатой палкой по наспех сложенным доскам и заставил их вздрогнуть.

– Не забудем, не простим! – взревела толпа выученной кричалкой.

– Сжечь этот вертеп разврата и зрады и развеять пепел над Южным Бугом! – снова ударил своим посохом мужчина.

– Слава нации – Смерть врагам! – кричала толпа, заранее приготовленные лозунги.

– Кто это? – спросил у Петренко подошедший к нему мужчина в легкой светлой куртке и джинсах. Под гражданским одеянием Петренко безошибочно определил, что мужик явно из военизированных, возможно атошник, но не из активистов.

– У нас здесь свободный микрофон, – уклончиво ответил Петренко. – Каждый человек может высказать свое мнение.

– А против кого бунтуем? – продолжил интересоваться мужчина, не глядя на Петренко.

– Здесь никто не бунтует. Здесь собрались патриотические силы города, чтобы свернуть шею осмелевшей «вате» в лице Ильи Кордона.

– А кто конкретно организатор и вдохновитель этого мероприятия? – продолжал выяснять незнакомец.

– Ты, случайно, не из Кордоновского заведения? – подозрительно спросил Петренко. Стоявшие рядом активисты тут же окружили подошедшего мужчину и Петренко.

– Здесь за версту воняет москалем, – заорал один из них.

– Давайте завалим его тут же, – поддержал кто-то.

– Стоп! – приказал Петренко. – Мы не бандиты. Мы – идеологические бойцы Революции достоинства. Чей Крым, братан? – ехидно усмехнулся он.

– Крым наш, – спокойно ответил мужчина.

– Ответ неправильный, – торжествующе констатировал Петренко. – Так, однозначно, говорят москали. Паспорт при себе имеется?

– А ты что, мент? – спросил его незнакомец.

– Уже теплее, – оживленно сказал Петренко. – Гражданин понимает, что мы его раскулачили. Я сказал: паспорт мне в руки! Если ты наш человек – уйдешь целый и невредимый.

– Я и так уйду целым и невредимым, – невозмутимо ответил мужчина, спрятав руки в карманы куртки. – Если хотите не иметь неприятностей, сделайте вид, что вы меня не видели.

– Паспорт давай! – схватил Петренко мужчину за руку и тут же ойкнул. Острая боль за грудной клеткой подкосила его и он даже не успел додумать какую-то мысль. В последний момент он увидел, склонившихся над ним соратников. Они что-то кричали, но он их уже не слышал. Странно, но ему какое-то время казалось, что он взлетел и видел себя лежавшим на асфальте в луже крови. Он удалялся все выше и выше, к вечерним звездам, а окружившие его люди вразброс кричали: – Врача! Срочно врача! Человека убили!

Через несколько минут к телу Петренко приблизились врачи из «скорой помощи», дежурившей, на всякий случай, при блокаде телеканала. Один из них констатировал смерть от пулевого ранения и стал звонить в полицию. Когда активисты оглянулись в поисках убийцы, рядом с ними уже не было мужчины в светлой куртке и джинсах. Когда Илья Кордон снова выглянул в окно, он увидел отъезжающие камазы, нагруженные мешками с песком, разобранную сцену, полицейские автомобили с мигалками, машину скорой помощи. «Блокировка канала захлебнулась, – радостно подумал он. – Пора и мне сделать ход конем.» Он подошел к столу и написал экспромт: «Нельзя быть членом коррумпированного городского совета и одновременно обличать его». Бомба для господина председателя городского совета Степана Овчаренко была готова.

14

Губернатор области Положенко Валентин Николаевич к своим пятидесяти годам остался сильным сексуальным мужчиной. Жена Светлана же, наоборот, устала от ежедневных сексуальных утех мужа, стала открыто избегать его, оборудовала себе в большом трехэтажном доме свою собственную спальню с дубовой дверью, закрывающейся изнутри кодовым замком. Однажды Светлана за завтраком сказала мужу, что ее духовник, отец Амвросий, считает ежедневное совокупление грехом и даже наказанием за скотскую жизнь. Поэтому она может исполнять супружеский долг не чаще одного раза в неделю. Но понимая мужа, она полагает, что после тридцати лет совместной жизни, она должна разрешить ему заниматься сексом с другими женщинами, не разрывая супружеских уз и не устраивая по этому поводу скандалов. У них есть гораздо больше невидимых нитей, которые связывают их сильнее и прочнее, чем ежедневный секс.

– Как умно устроено у мусульман, – намазывая тостер сливочным маслом а затем густым слоем черной икры и откусывая его по кусочкам красивым ртом с алыми полными губами, в который со студенческих лет был безумно влюблен муж, произнесла она. – Женщины, к сожалению, стареют раньше. Это закон природы. Ислам предусмотрел это естественное противоречие и разрешил иметь мужчине до четырех женщин.

– Жен, – хмуро поправил жену Валентин Николаевич. – Так может привести сюда молодую жену?

– Сюда – нет, – спокойно ответила Светлана. – Мы не мусульмане.

– Вот именно, – подтвердил с обидой муж. – Наверное твой отец Амвросий скрытый пидарас, поэтому ненавидит настоящих мужчин.

– Мужчины бывают разные, – кокетливо сказала она и рассмеялась. – Такие половые разбойники, как ты, случаются один на тысячу. В этом плане я всегда была счастлива, бегемотик ты мой.

Она отставила чашку кофе в сторону, поцеловала мужа.

– Я люблю тебя, бегемотик, поэтому и разрешаю тебе иметь связи на стороне. Мне секс уже не нужен, а ты у нас мужчина в самом расцвете лет. Тебе просто будут завидовать твои друзья, что у тебя такая умная жена.

– Красиво заливаешь, – подозрительно сказал Валентин Николаевич. – Наверное, нашла кого-то?

– После тебя секса просто нет, – обворожительно успокоила его Светлана и он растроганно поцеловал ее в любимые губы.

На следующий день Валентин Николаевич утвердил новую должность в администрации области – помощник губернатора по гуманитарным вопросам. Основная обязанность этого помощника заключалась в том, что он ежедневно должен был поставлять женщин, согласных за деньги заниматься с Валентином Николаевичем сексом. Причем, Валентин Николаевич, строго указал, что это не должны быть проститутки, а симпатичные женщины не моложе тридцати лет, имеющие мужей и детей, или молодые вдовы, желающие украсить свою жизнь. Но поскольку губернатор находится у всех на виду и просвечивается телекамерами, как дружеских каналов, так и вражеских, помощник должен быть человеком проверенным и верным, что в эпоху перемен чрезвычайно сложно найти. Но три недели спустя, принимая на работу заместителя главного бухгалтера, Нину Степановну Голикову, тридцатилетнюю красавицу и модницу, с густыми копнами рыжеватых волос, почти вьющихся, большим бюстом, узкой талией и широкими бедрами, губернатор предложил ей встретиться с ним в полицейском борделе Снаткина. Нина Степановна, словно ждала такого предложения всю жизнь, улыбнулась и прямо сказала, что Валентин Николаевич является мужчиной ее мечты и она готова с ним на любые приключения в этой жизни. Валентин Николаевич вместо отведенных на эту встречу двух часов, провел с Ниной всю ночь. Нина, не стесняясь, но иногда промокая чудесные небесные глаза платочком, рассказала Валентину Николаевичу о тайной стороне своей жизни. Чтобы, якобы, спасти свою маму от рака, ей пришлось заниматься элитной проституцией, она была девочкой по вызову для сильных мира сего нашего города и даже выезжала в столицу по просьбе министра юстиции. (То, что министр юстиции выбрал Нину Степановну для своих плотских утех, убедило Валентина Николаевича, что он на правильном пути и он даже возгордился тем, что его вкусы так совпали с вкусом столичной штучки) Маму спасти не удалось. Но она вышла замуж за богатого предпринимателя, родила ему сына, которого он увез в Израиль, обрезал его, сделал иудеем. Но жизнь не остановилась, бывшие любовники ее не забыли и продолжают оказывать ей совершенно бескорыстно и материальную, и моральную помощь.