Наследие прошлых жизней

***

Когда Я'амунг'а и Гадир прилетели во дворец в Атлантиду, то Гадир хотел помочь выйти Я'амунг'а из виманы. Но она отдернула руку и не позволила ему до себя дотронуться.

– Почему? Я же хотел помочь, – непонимающе произнес Гадир.

– Гадир, что ты хочешь? Ты разрушил мою жизнь за мгновение, и я должна быстро забыть все и радостно принять твою руку? – жестко спросила Я'амунг'а, смотря на него холодным взглядом.

– Ты меня полюбишь. Я лучшая версия Нерея. Он слабак, а я решителен и всегда добиваюсь своего, – самонадеянно ответил Гадир, неосознанно выпятив грудь вперед.

– Я даже видеть тебя не хочу, ты мне противен, – сказала Я'амунг'а, отводя взгляд от Гадира.

– Ты все равно будешь моей. И лучше бы тебе поскорее принять эту мысль, – надавил Гадир.

–Ты получил тело, но не душу. Но ты ведь так и хотел, не мечтай о том, что когда‑нибудь полюблю тебя. Моя раса… Вернее, я в лице всех лемурийцев, благодарю тебя за содействие и предоставленную помощь моему народу, – с издевкой в голосе произнелса Я'амунг'а. – А сейчас проводи меня туда, где я буду жить.

Гадир снова хотел взять ее за руку, чтобы провести по коридорам дворца, но Я'амунг'а вновь отдернула руку, еще резче, чем в прошлый раз. Тогда он молча указал направление и пошел вперед. Я'амунг'а последовала за Гадиром, держась чуть позади него, стараясь сохранять дистанцию.

Дворец из белого мрамора, золота и голубого стекла был очень красив. Его окружал ухоженный сад с огромным количеством фонтанов. Но вся эта красота не волновала сейчас Я'амунг'а, более того, она ей была вообще безразлична. Я'амунг'а воспринимала это место как свою тюрьму. Вскоре они пришли к тем покоям, куда Гадир решил ее поселить. Зайдя в комнату, Гадир предложил ей располагаться и привыкать к новой жизни. Затем он ушел. Я'амунг'а подошла к окну. Из покоев открывался прекрасный вид на живописный сад. Но она не замечала ничего, направив взгляд в небо. Она смотрела на солнце. Ей хотелось ослепнуть, чтобы не видеть ничего и никого вокруг. Так начался ее персональный ад в Атлантиде.

Через месяц Я'амунг'а стала женой Гадира. Но по обычаям атлантов. Для Я'амунг'а этот обряд ничего не значил, ведь она отказалась категорически связывать с ним свою жизнь обрядом лемурийским. Гадиру было все равно. Его устроил и обряд атлантов. Я'амунг'а полностью закрылась от внешнего мира. Ей стало безразлично все, что вокруг нее происходит. Никого из атлантов она не хотела ни видеть, ни знать. Большинство из них имели очень неприятные для нее вибрации, она просто не могла с ними общаться. А учитывая ее историю попадания в Атлантиду, Я'амунг'а даже не хотела предпринимать никаких усилий, чтобы стать астью их общества. Изредка ее навещал Астарамурти. Он смог выторговать у Гадира возможность посещать ее. Что пообещал сделать для Гадира за это разрешение, Астарамурти никогда не говорил. Но его визиты были отдушиной для нее. С Нереем она предпочитала не сталкиваться – это было больно.

Но однажды Я'амунг'а все же не удалось избежать встречи с Нереем. Она в сильной задумчивости шла в сад, ей хотелось услышать журчание воды в фонтанах , созерцать, как струи красиво переливаются на солнце. Я'амунг'а вышла из‑за поворота и почти врезалась в Нерея. Она резко развернулась и хотела сбежать. Но он быстро догнал ее и обнял со спины.

– Как ты? Я так о тебе беспокоюсь, – сказал шепотом Нерей. – Я очень рад тебя видеть. Мне тебя так не хватает.

– Я? Я в порядке. Прошу тебя, перестань беспокоиться обо мне, – едва сдерживая слезы, ответила Я'амунг'а.

– Я искал тебя, – сказал Нерей и резко развернул Я'амунг'а к себе лицом.

– Не ищи меня. Мы теперь чужие. Отпусти меня, – отталкивала Я'амунг'а Нерея.

Она вырвалась из его рук и побежала прочь по коридору. Только добежав до угла, она вспомнила, что может стать невидимой. Что и сделала тут же. Вжавшись в нишу, она смотрела, как Нерей пробежал мимо нее не видя. Она слышала, как он отчаянно зовет ее, пытаясь найти в пустых коридорах. Я'амунг'а закрывала себе рот руками, чтобы не вырвалось ни одного звука рыданий. Он не должен ее найти. Когда Я'амунг'а поняла, что он достаточно далеко, то села на пол и заревела. Она изо всех сил желала, чтобы ее народ как можно скорее закончил портал в параллельный мир. Тогда она сможет изменить свою жизнь. И, может быть, у них с Нереем будет шанс, будет общее будущее, они смогут скрыться от Гадира. Она понимала, что обманывает себя, и, оставаясь на Земле, они не смогут быть вместе. Но ей всей душой хотелось верить в чудо.

Глава 3

Подошло к концу создание портала лемурийцами. Некоторые лемурийцы решили остаться. Но большинство не хотело находиться на Земле ни одной лишней минуты. Все знали, какую жертву принесла одна из их народа, чтобы этот портал был закончен и работал. В память о поступке Я'амунг'а Астарамурти из скалы над пещерой, где находился портал, вырезал статую Я'амунг'а и покрыл ее голубой эмалью. Эмаль была крепкой, как алмаз, и блестела, подобно драгоценным каменьям. Этот был не только памятник жертве Я'амунг'а, но и ориентир для всех лемурийцев, которые захотят уйти позже. Сам Астарамурти принял решение остаться. Он не знал, как долго задержится на Земле, но уходить без Я'амунг'а он не хотел. Он надеялся, что Я'амунг'а когда‑нибудь примет решение уйти к своему народу, и тогда он уйдет вместе с ней. Жизнь у лемурийцев длинная, все могло случиться. А атланты живут гораздо более короткую жизнь, поэтому после смерти Гадира и Нерея Я'амунг'а вполне может принять решение об уходе. А он, Астарамурти, будет рядом с ней. И может быть, в новом мире у него появится шанс.

То, что лемурийцы ушли, Я'амунг'а почувствовала сама: внезапно в эфире образовалась тишина, исчезло гудение множества голосов. Только далекие, редкие голоса звучали иногда в тишине. «Значит, моя жертва была ненапрасной, – подумала Я'амунг'а, – я надеюсь, они будут счастливее меня в своем новом мире».

До гибели Атлантиды, Фаэтона и Марса оставалось еще два года.

После исхода лемурийцев Я'амунг'а решила, что сидеть в тишине и слезах она больше не хочет. У нее появился план: она решила забеременеть от Нерея и уйти в параллельный мир через портал. Я'амунг'а справедливо рассудила, что если она исчезнет, то и вражды между Нереем и Гадиром больше не будет. Все лемурийки имели возможность остановить свою беременность в начале и не дать ей случиться, но поскольку раса была не так уж многочисленна, то лемурийки почти никогда так не поступали. Каждый ребенок – это великая ценность. Но от Гадира она детей не хотела. Ни при каких условиях. Даже если бы у нее не было других вариантов забеременеть, то она бы и тогда выбрала отказ от беременности ребенком от него.

Гадир был ей противен до омерзения, но он с какой‑то маниакальной страстью задался целью получить от нее наследников. Он с ума по ней сходил, если можно так назвать это нездоровое чувство страсти, которое он питал к Я'амунг'а. Но не мог не видеть ее отношение к нему, поэтому из постели Я'амунг'а сразу отправлялся в свой гарем. А утром служители гарема выносили из комнат очередной обезображенный женский труп – так вымещал зло за нелюбовь Я'амунг'а Гадир. Когда Я'амунг'а узнала об этом, то Гадир стал ей еще противнее, но выказать хоть немного радости от встречи с ним она все равно не пыталась. Девушка считала, что не в силах ничем помочь несчастным обитательницам гарема, и они сами выбрали свою судьбу. Как и она. И раз она страдает, и никто не стремится ее страдания облегчить, то она не видит смысла что‑то делать других, ведь они даже не ее расы, да и каждый сам выбирает свой путь.

– Что тебе стоит хоть раз встретить меня с радостью? – спрашивал Я'амунг'а Гадир.

– Я не обещала тебе радость от встреч, я просто обещала уйти с тобой, – отстраненно отвечала Я'амунг'а.

– Почему ты не можешь меня полюбить? – продолжал спрашивать Гадир.– Я бросаю весь мир к твоим ногам. Гадир искренне не понимал, что делает не так, но продолжал пытаться купить ее любовь. Это было привычно и понятно для него. Женщины любят подарки, чем дороже подарок, тем сильнее любовь. Но с ней это не срабатывало. И Гадир не понимал почему, но другой путь, чтобы заполучить ее любовь, ему в голову не приходил.

– Мне не нужен весь мир. И у меня нет причин любить тебя. Ты шантажом заставил меня остаться с тобой. С каждым днем я все меньше и меньше хочу тебя видеть, – так же отстранённо отвечала Я'амунг'а.– И что ты сделал ради любви? Не эгоизма, а любви?

– Ты разве не видишь, что люблю тебя? Что я просто болен тобой? – кричал Гадир.

– Болен… Это правильное слово, – ответила Я'амунг'а. – Ты болен. Раз ты сам понимаешь это, то отпусти меня. Я не люблю тебя и не смогу полюбить тебя никогда.

– А ты сбежишь от меня к Нерею?! Не бывать этому, – кричал Гадир, швыряя стул в стену.

– Я уйду к своему народу, и ты меня не увидишь больше. Со временем ты забудешь меня и помиришься с братом, ведь больше делить будет нечего, – так же спокойно продолжала говорить Я'амунг'а.

– Ты статуя, а не женщина. Все женщины Атлантиды мечтают быть на твоем месте! – продолжал на повышенных тонах Гадир.

– Вот и пусть занимают это место. Кто же им мешает? Уж точно не я. С легкостью уступлю его любой, – ответила ему Я'амунг'а.

– Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила? Или, хотя бы, не была отстраненной? – гнул свое Гадир.

– Ничего. Ты не можешь сделать ничего, – ответила Я'амунг'а.

– Ты даже не хочешь соврать? – спросил Гадир.

– А зачем? Я говорю тебе правду, моя раса избегает лжи, – сказала Я'амунг'а.

– Это не правда, а равнодушие, – сказал Гадир.

– И равнодушие тоже. Но в первую очередь, это правда. Если она тебе не нравится, то не следовало забирать меня от моего народа, – холодно ответила Я'амунг'а.– А главное, не задавай вопросов, если не хочешь знать ответ.

– Мы еще посмотрим. Я уверен, что ты оттаешь и полюбишь меня,– убеждая больше себя, излишне самоуверенно сказал Гадир.

Вместо ответа Я'амунг'а отвернулась в сторону от него и вздохнула. Гадир почувствовал себя надоедливой мухой. Злость просто вскипела в нем. «Да как она смеет?! Я все делаю для нее, а она отворачивается от меня?!». Он вылетел из покоев Я'амунг'а и быстро направился в гарем искать очередную жертву.

Я'амунг'а после ухода Гадира задумалась о том, как ей пробраться к Нерею. Стать невидимой на некоторое время ее раса умела. Но вот Гадир будет ее искать. Не найдя ее в покоях, он перевернет дворец вверх дном. И если обнаружит ее у Нерея, то будет очень и очень плохо. Значит, она должна отключить его сознание. Но для этого ей нужно вывести его из равновесия и быть близкой к нему, чтобы заглянуть в глаза и послать импульс от своего сознания в его мозг. В общем‑то, это реально. Но надо пробовать. А как быть с Нереем? Он ведь тоже может долго тратить время на объяснения. А его у Я'амунг'а нет. Ничего лучше гипноза она не придумала: внушить Нерею, что он спит и ему все снится. Ей нужно будет быстро поймать его взгляд, и пока он в волнении от того, что она пришла к нему, наложить на него гипноз, чтобы он считал все сном. Гипноз она могла накладывать на тех, кто испытывает к ней доверие. На остальных он не сработал бы. А потом Я'амунг'а будет действовать по обстоятельствам. Ведь даже во сне Нерей может сопротивляться влечению к ней. Но тут она не придумала ничего, но очень надеялась, что этого не произойдет.

Прежде чем у нее получилось усыпить Гадира, она несколько раз ошибалась. А поскольку находилась близко к Гадиру, он воспринимал это как изменение ее отношения к нему в лучшую сторону. Но, все же, с пятого раза у нее вышло так, как она задумала. Активировав невидимость, она выскользнула из своих покоев и направилась к Нерею. Она не знала точно, где располагаются его покои, но ощущала ментальный отголосок его мыслей и чувств и шла на них, а еще она чувствовала, что он думает именно о ней. Это заставило ее ускорить шаг и улыбнуться. Вскоре она остановилась у дверей его комнаты. Стоя в коридоре, она позвала его мысленно. Буквально через несколько секунд двери распахнулись, и в коридор выскочил Нерей, но никого не увидел. Пользуясь невидимостью, Я'амунг'а вошла в его комнаты. Не найдя никого в коридоре, Нерей вернулся в свои покои.

– Опять мираж, – сказал Нерей сам себе, встряхнув головой. – Уже и до галлюцинаций дожил.

– Нет, – сказала Я'амунг'а и засмеялась.

Нерей почувствовал, как ее смех проникает в каждую клеточку его сознания, как ее радость согревает его изнутри. Он обернулся и наконец‑то увидел ту, которая приходила к нему только во снах. Нерей, не веря сам себе, шагнул к ней и обнял, крепко прижав к себе. Потом они долго целовались.

– Как же мне тебя не хватало, – срывающимся шепотом произнес Нерей. – Я так хотел тебя видеть. Никуда не отпущу. Я готов выйти на открытый конфликт с братом, но больше тебя никуда не отпущу. Скоро Атлан будет закончен, и мы уйдем туда. Остался буквально месяц – другой.

Он целовал ее волосы, губы, щеки. А она чувствовала себя невероятно счастливой. Но Нерей не должен пострадать, поэтому Я'амунг'а должна применить гипноз. Пусть и дальше думает, что она ему снится. Девушка приложила ладони к его щекам, тем самым вынуждая посмотреть Нерея ей в глаза. Нерей замер. Примерно с минуту Я'амунг'а внимательно смотрела в его глаза, после чего отпустила. Потом она взяла Нерея за руку и потянула к кровати.

От Нерея Я'амунг'а ушла к себе только под утро. Гадир все так же оставался без сознания в ее комнате. Она легла на кровать, сделав вид, что всю ночь здесь спала. Минут через сорок Гадир проснулся. А Я'амунг'а уже спала. Она была счастлива, и ее больше ничего не волновало. Гадир тоже почувствовал радость от того, что она спит рядом с ним. Это было впервые за все время брака. Он решил, что она наконец‑то начинает менять к нему свое отношение. В этот день гарем не понес потерь. Гадир туда просто не пошел, и весь день находился в прекрасном настроении.

Нерей, очнувшись, не нашел Я'амунг'а. «Но сон был таким реальным, и она казалась такой настоящей», – с горечью подумал Нерей. В этот день он разнес все, что было в его комнатах.

Подобрав усилие воздействия на Гадира, Я'амунг'а теперь почти каждую ночь проводила с Нереем. Для того чтобы Гадир не заподозрил ничего и, наоборот, стал более лоялен к Нерею, она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не показывать, как Гадир ей противен. Так продолжалось примерно месяц. Атлан был закончен. Буквально на днях Я'амунг'а почувствовала, что она беременна. Она не боялась, что атланты увидят ее беременность – они не читали ауры, срок был еще очень маленький. Но на всякий случай усилила защиту от считывания ее состояния. Все чаще и чаще в режиме невидимости Я'амунг'а ходила по дворцу и подслушивала, что происходит. Ей нужно готовить побег, а для этого необходимо хорошо изучить дворец и настроения его обитателей. И вот сейчас она снова шла в сторону террас, там находился тайный выход за стену дворца. Она случайно об этом узнала – увидела, как через него входили работники административной части дворца. Дорога к террасам пролегала мимо зала, в котором часто работал над документами Гадир.

Она не первый раз там шла, и не обратила бы внимание на его крики, если бы не ощутила, что его собеседник не кто иной, как Нерей. И это ее остановило. Она подошла ближе и прислушалась.

– Гадир, ты что творишь? Ты совсем с ума сошел? – кричал Нерей.

– А ты кто такой, чтобы мне указывать? – орал в ответ Гадир. – Твой Атлан готов, собирай своих уродов и маргиналов и убирайся туда, чтобы я тебя больше не видел.

– Ты не понимаешь к чему ведут действия фаэтонцев? – продолжал кричать Нерей.– Ты понимаешь, что они сцепились с цивилизацией, которая не только от них, но и от нас камня на камне не оставит?

– Не твое дело! Мы союзники! И у нас есть чем ответить на агрессию!– все так же громко возражал Гадир.

– Если ты не понимаешь очевидного и совсем заигрался в своих интригах, то оставайся и погибай здесь один. А я и те, кто хочет уйти со мной, будем в Атлане. И еще, я не дам тебе погубить Я'амунг'а. Я заберу ее с собой, что бы ты ни думал и чем бы не грозил! – прокричал отчаянно Нерей.

– Если ты к ней подойдешь, то я убью тебя. Если успеешь увезти ее в Атлан, то глубинные бомбы взорвут Атлан. Если она не будет со мной, то не будет ни с кем, – неожиданно спокойно заявил Гадир.

И в этом спокойствии была та самая решимость, которая напугала Я'амунг'а. Он это сделает. Нерей погибнет. Этого допустить нельзя. В этот момент распахнулась дверь зала, и оттуда выбежал Нерей. Он обернулся и прокричал Гадиру: «Да плевать я хотел на твои угрозы». После чего хлопнул дверями так, что одна из створок выпала из дверной коробки, а из второй повылетали витражные стекла. Я'амунг'а смотрела вслед быстро уходящему по коридору Нерею. Идти к двери в стене Я'амунг'а передумала. Она вернулась к себе. Нужно обдумать, как спасти Нерея, он должен жить, иначе все ее жертвы были бесполезны.

Поздно вечером, снова лишив сознания Гадира, Я'амунг'а пошла к Нерею. Но в этот раз она не ощущала радости. Она приняла непростое решение и должна его выполнить. Нерей открыл двери. Как всегда обрадовался, но в этот раз Я'амунг'а не стала применять гипноз. Это была последняя ночь, которую они провели вместе. Ближе к утру Я'амунг'а снова задержала лицо Нерея в своих руках. Она пристально смотрела ему в глаза и плакала. На этот раз она давала ему установку забыть о любви к ней, к Я'амунг'а. Она смотрела и смотрела, пока воспоминания о ней не скрылись за метнальной стеной, и все как будто выцвело. Он будет помнить, что когда‑то был ей увлечен, но потом чувства прошли. Он будет свободен и станет жить дальше, без оглядки на нее. А потом она лишила Нерея сознания. На этом ее силы кончились, и девушка зарыдала. Я'амунг'а в последний раз разглядывала любимое лицо, стараясь запомнить каждую черту как можно четче, чтобы в ее сознании его образ навсегда обрел четкость и никогда не стирался. Когда Нерей придет в себя, то больше не будет любить ее, этот мысленный приказ будет действовать, пока жива Я'амунг'а. Но разница в сроках жизни делала этот приказ пожизненным для Нерея.

Я'амунг'а шла к себе и думала, мысленно обращаясь к Нерею, понимая, что он об этих словах не узнает никогда: «Прости меня, моя любовь. Мне очень хочется того, чего быть не может. Я бы хотела каждый день встречать тебя, когда ты возвращался в наш дом, вместе ужинать, обсуждать все, что случилось с нами за день и делиться своими мечтами. Укладываясь спать на соседнюю подушку, желать тебе «Спокойной ночи», а утром, открыв глаза, видеть твое лицо, быть самой лучшей женой для тебя. Если бы ты был моей судьбой, если бы между нами не стояли все эти препятствия, как было бы прекрасно. Ты часто говорил, что встреться мы при других обстоятельствах, то уже давно были семьей. Самой счастливой в мире семьей. Как же мне больно от того, что ничему из этого никогда не бывать. Если мы увидимся еще когда‑нибудь, то я тебе буду уже безразлична, твоя любовь ко мне надежно спрятана. Я больше не увижу радость и любовь ко мне в твоих глазах. Наша любовь останется только со мной и в моей памяти. Ты не узнаешь никогда о ребенке. Прощай, Нерей, прощай мое сердце».

Это было очень тяжело. Но Я'амунг'а поддерживала мысль, что скоро она покинет Землю. А со временем боль притупится. А еще она заберет самое ценное от их отношений – ребенка.

Когда Нерей открыл глаза, он не мог понять, его охватило какое‑то странное ощущение, что ему чего‑то не хватает, он забыл что‑то очень важное. Но никак не мог вспомнить, что именно. Вроде все было как обычно, но… Тем не менее дела не ждали. Он должен был начать переселение желающих уйти с ним в Атлан. Все свободные жители могли уходить уже сегодня. Рабов же, желающих уйти с ним, предстояло выкупать у их хозяев. С этими задачами Нерей справился почти за две недели. Затем пришло время уходить и ему. Он не хотел больше оставаться в Атлантиде. Ему нужно было руководить жизнью жителей в подводном Атлане. Перед уходом он все же решил зайти к Гадиру. Хотел попрощаться с братом.

– Я сегодня ухожу в Атлан. Сюда больше не вернусь, – сообщил Нерей Гадиру.

– Давно пора. Про Я'амунг'а я тебя предупредил. Даже мысли не держи ее забрать от меня, – сказал Гадир.

– Это твоя жена, сам разбирайся со своей семейной жизнью, – спокойно ответил Нерей.

– То есть?– удивленно спросил Гадир. – Ты две недели назад разбил дверь из‑за нее, а сейчас так спокоен?

– Я не знаю, почему так поступил тогда. Но я не люблю ее уже достаточно давно. Я не претендую на твою жену. Но если, вдруг, ты захочешь прийти к нам в Атлан, то я буду рад тебе. Ты мой брат,– сказал Нерей и вышел из зала.

Гадир с удивлением смотрел брату вслед. «Как будто его подменили. Но так даже лучше, он не будет стоять на моем пути», – подумал Гадир.

Я'амунг'а слышала этот разговор. Она вновь подслушивала. Ей казалось, в ее в грудь с каждым словом Нерея, втыкают длинные иглы – это было так больно. Несмотря на то, что она сама сделала так, это мало утешало. Потом, когда Нерей вышел от Гадира, Я'амунг'а, находясь в режиме невидимости, пошла за ним. К ее удивлению, он шел к ее покоям. Подергав дверь, Нерей понял, что ее нет. После этого он ушел к себе, а через час ей передали от него письмо, в котором Нерей сухо прощался с ней, как с женой брата. И говорил, что если вдруг она будет нуждаться в убежище, то готов ей его предоставить в Атлане, где она сможет, как все остальные жители Атлана, жить и работать на благо общества. «Ну вот, все и закончилось», – подумала Я'амунг'а, прочитав его письмо. Больше Нерея Я'амунг'а не видела никогда.

Через пару дней Я'амунг'а связалась с Астарамурти и попросила тайно вывезти ее из Атлантиды. Сказала, что хочет уйти с Земли – больше ее здесь ничего не держит. Астарамурти был счастлив слышать это. Он хотел лететь за ней немедленно, но Я'амунг'а попросила выждать ещё двенадцать дней – ей нужно было еще кое‑что узнать о дворце, чтобы побег прошел тихо и незаметно.

Я'амунг'а старалась все успеть до отлета с Астарамурти. Но ее не покидало дурное предчувствие. Она понимала, что наделала очень много ошибок. И не просто ошибок, а катастрофических промахов, которые невозможно исправить. Одной жизни на это не хватит, даже такой длинной, как у нее. И теперь ей предстоит очищать свою карму еще не в одном воплощении. Но все, чего она сейчас хотела, чтобы ее ребенок родился в другом мире, среди ее соплеменников. Она будет очень его любить и проведет с ним столько времени, сколько ей отпустят высшие силы.

За несколько дней до прилета Астарамурти, Я'амунг'а решила сходить в бывшие покои Нерея. Ей хотелось побыть там. Войдя, она увидела, что многие вещи заменены на новые. Но остался стоять его стеллаж. Там хранились его книги и записи. Я'амунг'а подошла к стеллажу, провела рукой кластерам электронных книг, дотронулась до устройства чтения. Внезапно включилась запись. Прибор показал ей Нерея, который говорил, глядя прямо в записывающее устройство:

– Я'амунг'а, не знаю, увидишь ли ты это письмо, но я все равно его запишу. Я постараюсь, чтобы ты его получила. Ты говорила, что если любишь кого‑то по‑настоящему, то всегда желаешь ему счастья. Даже в ущерб себе. Я хочу, чтобы все счастье, которое было отпущено мне судьбой, досталось тебе. Ты должна быть счастлива. Я виноват перед тобой. Это я сломал все, затянув с заключением нашего союза.

Ты лучшее, что со мной случилось. Даже сейчас, на осколках своей жизни, я не жалею, что встретил тебя. Но мне так тяжело от того, что причинил тебе столько боли. Я вижу, как ты страдаешь. Если тебя хоть немного утешит, то и я тоже страдаю, но моя боль заслужена мной от начала и до конца. Как бы я хотел забрать всю твою боль и грусть себе, чтобы ты снова могла смеяться и радоваться. Чтобы ты забыла меня, а я бы помнил тебя всегда. Все, что мне остается – это жить прошлым, где было счастье, надежда и радость.

Ты должна идти вперед. Я понимаю, что причиной твоего решения был не только портал твоей расы, но и я. Ты спасала меня. Я чувствую себя жалким из‑за того, что моя любимая спасает меня, принося себя в жертву. Как бы я ни старался, как бы ни боролся, но все, что в моих силах, это помочь тебе уйти к твоим соплеменникам. Я не смогу спрятать тебя в Атлане, Гадир найдет там тебя. И не смогу уйти с тобой к лемурийцам, это означало бы предать тех, кто мне поверил. Помогая тебе сбежать, я лишаю себя даже того, чтобы жить с тобой под одним небом на одной планете, но только там, у лемурийцев, ты будешь в безопасности.

Все было потеряно в ту минуту, когда позволил тебе уйти с братом, когда не смог остановить происходящее. Не думай больше обо мне. Стань свободной ото всех атлантов. Воспоминания о тебе навсегда останутся в моем сердце. Я'амунг'а, ты не представляешь, как я хочу тебя обнять, но понимаю, что этого уже никогда не будет. Я не имею права просить тебя остаться со мной. Как могу просить тебя не уходить, когда столько всего случилось по моей вине. Как я могу…»