Наследие прошлых жизней

На этом запись оборвалась. «Похоже, Нерей записал это до того, как я внушила ему, что он больше меня не любит», – подумала Я'амунг'а. Она осторожно вытащила запись. Это будет с ней, и она заберет эту запись с собой. Это ее память. «Как хорошо, что я вижу это только сейчас. Увидь я эту запись раньше, то могла бы и не решиться внушить Нерею забыть меня. Но все к лучшему, – убеждала себя Я'амунг'а, – так и буду думать». И Я'амунг'а пошла к себе, судорожно сжимая запись в руке.

Придя в свои покои, Я'амунг'а никак не могла успокоиться. Ей казалось, что она зря внушила Нерею, чтобы он больше не любил ее. Эта запись не выходила у нее из головы. Значит, Нерей сам понимал безнадежность попыток устроить с ней отношения на Земле. Но так у них могли бы быть еще несколько дней. Чтобы успокоиться, она села в кресло и сложила руки на животе. И к ней сразу пришли мысли о ребенке. Ведь их с Нереем ребенок никогда не узнает отца. Стала бы она вступать в отношения с Нереем, зная, что их ждет в конце? Этим вопросом задавалась Я'амунг'а очень часто. Намун предупреждал о том, что просто им не будет. Но она тогда верила в то, что не может быть таких препятствий, которые невозможно преодолеть. А сейчас она замужем за тем, кого ненавидит, беременна от любимого мужчины, которому она внушила, что он больше не любит ее, и ей нужно бежать в другой мир, чтобы ее муж не причинил вреда никому из тех, кого она любит. А если бы она сразу приняла решение о том, чтобы не начинать отношения с Нереем, то уже была в другом мире вместе со своей расой. Была бы она счастлива – это вопрос. Но то, что ее жизнь была бы проще и спокойнее – это точно. Только разве могла она принять другое решение и отказаться от любви, даже не попробовав побороться за свое счастье? Она не смогла. И теперь сломано все. Вряд ли она сумеет оправиться от этого всего. Ребенок, вот что держит ее в жизни. Незаметно для себя она задремала.

Вдруг Я'амунг'а почувствовала, как изменился ментальный фон дворца. Возникло ощущение угрозы и тревоги. И это вырвало ее из сна. Она не могла понять, что происходит. Активировав режим невидимости, она решила выйти из своих покоев и попытаться узнать, что происходит. Решила идти сразу туда, где находился кабинет Гадира. Наверняка там больше вероятность понять, что происходит. Оказавшись под дверями, она услышала, как Гадир говорит с кем‑то с фаэтонским акцентом.

– Мы нанесем удар по планете Чикисусо из созвездия Девы. Космический флот их колоний мы уже разбили. Вы, как военные союзники, должны нас поддержать, – сказал мужской голос.

– Фаэ‑Инти, зачем вы это затеяли? Вы же понимаете, что ваши противники имеют более развитые технологии, чем есть у нас?– раздался голос главы марсиан Омфиса.

– А чего нам бояться? Мои ученые закончили недавно разработку энергетического оружия. Как они сказали, оно способно сотрясти основы вселенной, – как‑то воодушевленно сказал Гадир.– Я готов его испытывать на любых противниках.

– Но сколько может погибнуть марсиан, фаэтонцев, атлантов и других рас?! Вы, вообще, думаете, что творите?– сказал Омфис. – Я единственный, для кого имеют значение жизни населения наших планет?

– Ты среди нас главный паникер, – сказал уверенно Гадир.– Еще ничего не случилось. Фаэтон нанесет удар и уничтожит противников. Нам даже не придется вмешиваться.

– А потом будет поздно, когда Чикисусо ответит, – хмуро отозвался Омфис. – И ответит он по всем, кто поддержит вторжение. Они очень воинственны и совершенно не склонны к прощению. Это другой разум и другая логика.

– Я думал, что все пацифисты ушли с лемурийцами, – смеясь, ответил Фаэ‑Инти. – А нет, один задержался и находится среди нас. Пойми, Омфис, эти территории очень нужны моей расе. У нас перенаселение. А еще нам требуются полезные ископаемые. Мой народ должен вести такую экспансию, потому что иначе у нас будут проблемы. Это не первая и не последняя планета, которую мы захватим. Договорились бы они с нами мирно, и не было бы ничего.

– Фаэ‑Инти, я не знаю, откуда в вашей расе такая уверенность, что если чего‑то очень хочется, но нельзя, то это значит, что можно, – с горечью произнес Омфис. – Мы заключили с вами многоуровневый союз, который включает в себя и военную помощь в случае конфликта. Возможно, это было ошибкой.

– Омфис, я обещаю, что мы еще раз все обдумаем. Мы не будем спешить атаковать и оценим все риски, – заверил Фаэ‑Инти.

После этого лидеры Фаэтона и Марса попрощались с Гадиром, видеосвязь прервалась, и их голографические фигуры растаяли. Я'амунг'а ощущала фальшь в словах Фаэ‑Инти. Как и всегда, фаэтонцы не несли ничего доброго. А сейчас они хотят начать войну с расой, которая могущественнее их на порядок. Нужно уходить как можно скорее отсюда, – решила Я'амунг'а и пошла в свои покои.

Как на иголках она прожила следующих два дня. И вот, сегодня наступил день, когда она сбежит отсюда. Я'амунг'а связалась с Астарамурти и выяснила, что он уже вылетел к ней. Скорее бы он был здесь, мысленно торопила его Я'амунг'а. И вот, пора выходить, у нее осталось не так много времени, чтобы дойти в то место, откуда Астарамурти ее заберет. Я'амунг'а оглядела комнату, в которой прожила несколько лет, прощаясь со своей тюрьмой без сожалений. И пошла к двери. Она хотела включить режим невидимости, но дверь распахнулась, и влетел Гадир.

– Я'амунг'а, уходим, – сказал Гадир, после чего схватил ее за руку и потащил за собой.

– Куда уходим? Зачем? – вскричала Я'амунг'а, пытаясь вырвать руку.

– Фаэтонцы нанесли удар по планете Чикисусо, нам нужно в подвал дворца, оттуда уйдем на Фобос, – сказал Гадир, продолжая тащить за собой упирающуюся Я'амунг'а.

– Да отпусти же ты меня. Не тащи меня. Я не хочу идти с тобой никуда, – возмущалась Я'амунг'а.

В итоге Гадир схватил ее и, закинув себе на плечо, понес. В бессилии Я'амунг'а мысленно послала клич змеям, чтобы они нашли ее во дворце. В этот момент дворец содрогнулся впервые. Гадир ускорил шаг, и через несколько минут они были уже в подвале. Гадир подошел к порталу и начал настройку для активации. Одновременно с этим он начал активировать пирамидальный голубовато‑зеленый кристалл, нажимая что‑то на пульте.

– Гадир, что происходит? Расскажи по‑нормальному, – попросила Я'амунг'а. – Я не понимаю, что происходит и почему мы уходим.

– Как я сказал, фаэтонцы ударили по планете Чикисусо. Но просчитались. Планета почти не пострадала. В ответ на их агрессию Чикисусо активировал свое оружие, и Фаэтона больше не существует. Марс попытался задержать и отразить удар Чикисусо по Фаэтону. Но у них тоже ничего не вышло. Второй удар Чикисусо направил на Марс, и он почти разрушен. Во всяком случае, атмосферы там больше нет, – сухо отвечал ей Гадир. – А сейчас я нанесу удар по Чикисусо. Я должен отомстить за союзников. Это новое оружие и оно способно разрушить их планету.

Я'амунг'а просто онемела от происходящего. Он точно сошел с ума.

– Но ведь тогда Чикисусо выстрелит и по Земле. Почему ты активируешь не щит, а оружие? – спросила Я'амунг'а. – Столько уже погибло фаэтонцев и марсиан, а сколько погибнет землян после удара Чикисусо. Остановись.

– Я не боюсь. Не отвечу – со мной перестанут считаться. Но даже если Чикисусо ответит, то дворец защищен. Я закрыл его.

– А что будет с теми, кто за его пределами? – спросила Я'амунг'а. – С твоими поданными?

Гадир не отвечал, молча настраивая кристалл.

– То есть сейчас ты нанесешь удар по Чикисусо и просто уйдешь, даже не пустив никого на территорию дворца, чтобы они могли спастись?– в ужасе спросила Я'амунг'а. – Даже не объявив эвакуации с материка хотя бы в подводный Атлан или еще куда‑то?

– А зачем? Я не знаю, каким будет масштаб разрушений. Я'амунг'а, история моей семьи не располагает к всепрощению и мыслям о судьбах других. Никто не помог предотвратить уничтожение моего рода. Так почему я должен думать о них? – равнодушно поинтересовался Гадир. – А твой любимый и дорогой Нерей выживет. Он глубоко забрался, и его там не достанут, если только Земля уцелеет, то и Атлан уцелеет тоже. Он мечтал возродить нашу расу в старых традициях, вот ему и предстоит это сделать.

В этот момент Гадир нажал что‑то на пульте под пирамидальным кристаллом, и на секунду перекрытия и стены дворца стали прозрачными и исчезли, а из кристалла выстрелил в небо мощный луч. Луч потух, и все снова обрело материальность.

–Что ты сделал? – спросила осипшим от волнения голосом Я'амунг'а.

– Послал энергию разрушения к планете Чикисусо, – ответил Гадир. – Я должен уничтожить их, чтобы они не уничтожили нас.

В этот момент земля задрожала. Гадир продолжил что‑то нажимать на пульте. Установки портала и кристалла окутал радужный силовой щит.

– Ну вот, сейчас нам ничего не страшно. Чтобы ни произошло, щит устоит, – сказал даже с каким‑то весельем Гадир.

Дрожь земли усилилась. Я'амунг'а поняла, что у Гадира не получилось уничтожить планету Чикисусо, и они нанесли ответный удар по Земле. И сейчас на Атлантиду идет огромное цунами. Если Я'амунг'а останется тут, то выживет. Но погибнут все, кто за воротами дворца. Она должна им помочь. Нужно открыть ворота и впустить кого только можно. Нужно сообщить о грозящей смертельной опасности – пусть уходят, убегают, улетают и уплывают. Как бы она ни злилась на атлантов, но любая жизнь священна. И она не может остаться в стороне. Я'амунг'а должна была сделать это еще раньше, как только узнала о готовящейся атаке на планету Чикисусо от фаэтонцев. Но она промолчала, считая, что это все нее дело, и она успеет уйти в другой мир к лемурийцам. Так нельзя было поступать. За ее молчание жители Атлантиды заплатят жизнями. Нет, она не виновата в том, что планеты и цивилизации вступили в военный конфликт, но она виновата в том, что промолчала и ничего не предприняла, а сейчас уже почти ничего невозможно сделать. Я'амунг'а ощущала мысленный фон жителей столицы Атлантиды. И решила обратиться к ним ко всем с помощью телепатии, чтобы ее услышал каждый житель одновременно:

– Жители Атлантиды, все, кто может, покиньте столицу. Спасайтесь. Улетайте с материка. Царь Атлантиды начал войну с планетой Чикисусо, но не смог ее выиграть. И по нам нанесен ответный удар. Сейчас на Атлантиду надвигается огромное цунами, которое сметет все на своем пути. Нет таких щитов, которые спасут вас. Повторяю, спасайтесь. Кто не может улететь – идите во дворец. Возможно, его щит выдержит удар стихии. С вами говорит лемурийка Я'амунг'а, жена вашего царя Гадира. Сейчас я направлюсь к воротам дворца и открою их. Если нам суждено погибнуть, то мы погибнем вместе. Я разделю свою судьбу с вами.

После этого она, как и обещала, побежала к воротам дворца. Гадир был занят и не видел, как она выскользнула из‑под щита и покинула подвал. По дороге к воротам, она мысленно обратилась к Астарамурти:

– Это Я'амунг'а, возвращайся Астарамурти. Ты не успеешь. На Атлантиду идет цунами. Я не знаю, переживу ли я этот день, но брать на себя ответственность за твою гибель я не хочу. У тебя есть время, уходи в параллельный мир. Прости, что позвала тебя и не сказала о грядущей катастрофе. Я не должна была так делать.

– Нет, я все равно прилечу за тобой, – упрямо возразил Астарамурти.

– Предоставь меня моей судьбе, спасайся сам, ты еще успеваешь, – сказала Я'амунг'а и разорвала связь.

Астарамурти в отчаянии перевел все мощности своего корабля‑виманы на максимум, чтобы как можно скорее добраться до Атлантиды и пусть даже, силой, но забрать оттуда Я'амунг'а. Все его чувства говорили, что Я'амунг'а права и цунами идет на Атлантиду. Она лучше это чувствовала, ей сама земля рассказывала, что происходит. Но это его не остановит. Не сейчас. Он ни за что не откажется от идеи спасти Я'амунг'а.

А Я'амунг'а почти добежала к воротам дворца. Ей хотелось помочь хоть кому‑то, спасти хоть чью‑то жизнь. Сейчас она жалела, что мало интересовалась происходящим в Атлантиде. Гадир со своей манией величия поставил на кон жизни всех жителей Земли. И даже сейчас, вместо того, чтобы помочь жителям своей страны, повторно активирует кристалл для удара по Чикисусо, и потом сбежать на Фобос, бросив всех на произвол судьбы.

Наконец, Я'амунг'а добралась до ворот и приложила руку к панели управления. Ворота медленно стали открываться. Она ощущала, что за воротами уже собралось много атлантов, и все они хотят попасть на территорию дворца, чтобы спастись. Она не снимала щит, но дала команду пропустить атлантов на территорию. Поскольку дворец находился на возвышенности, то ей было видно, что творится в городе. Как взлетают одна за одной виманы. Кто‑то не поверил до конца в ее слова и пошел грабить и мародерствовать. Но самое страшное было то, что земля ей говорила о быстро приближающемся цунами. В этот момент Я'амунг'а почувствовала, как ее обвивает тело змеи. Это помогло почувствовать себя более уверенно. Наличие змеи было привычным и удобным, помогало концентрироваться на гашении очагов сейсмической активности, которые гнали цунами вперед. Оружие Чикисусо влияло напрямую на ядро Земли и запускало движение тектонических плит, провоцировало извержение вулканов.

И когда ей показалось, что волна начала снижаться, толчки земли перестали гнать ее вперед с такой силой, с планеты Чикисусо последовал очередной удар по Земле. Это был очередной ответный удар на действия Гадира. Ведь Гадир все же нанес повторный удар по планете Чикисусо, пирамидальный кристалл все же сумел аккумулировать нужное количество энергии, после чего раскололся. После удара в ядро Земли, поверхность всей планеты вздрогнула, и материки пришли в движение. Землетрясения прокатились по всем континентам. Это запустило вторую волну цунами. Еще более высокую, чем первая. Гадир тоже почувствовал толчки Земли. Он понял, что пора уходить и активировал портал на Фобос. Оставаться на Земле больше было нельзя.

–Я'амунг'а, приготовься. Сейчас откроется портал, и мы уйдем, – сказал Гадир и оглянулся, но под защитным щитом Я'амунг'а не оказалось.

Гадир понял, что она ушла. Нужно найти ее и, как можно скорее, привести к порталу. Гадир включил систему наблюдения за дворцом. Переключая изображение по всем помещениям, он понял, что в самом дворце ее нет. Тогда переключил экран на территорию вокруг дворца. В итоге он увидел ее в окружении атлантов, которых она пустила на территорию дворца. Гадир видел, как Я'амунг'а пытается усмирить толчки Земли. Но что хуже всего – видел, какой высоты волна накроет дворец через пару минут. Он не успевает увести Я'амунг'а с собой – она сейчас погибнет у него на глазах. Защита дворца не выдержит, потому что не рассчитана на воздействия стихий такой мощности.

Я'амунг'а подняла голову. На нее надвигалась стена черной воды высотой в несколько километров. В попытке укрепить щит дворца она начала вливать свою личную энергию и энергию земли в щит. Вода подошла вплотную к щиту и начала разливаться по нему. Щит начал прогибаться. Я'амунг'а чувствовала, что ее сил не хватит, но она продолжала стоять и делиться со щитом своей энергией. Бежать было уже бессмысленно. В этот момент она услышала отчаянный ментальный крик Астарамурти, он звал ее по имени.

– Я'амунг'а, Я'амунг'а, я уже почти долетел, еще десять минут, и я заберу тебя. Я почти попал под волну цунами, моя вимана немного повреждена, но сумел выровнять ее и сохранить управление. Продержись еще немного, – отчаянно звал ее Астарамурти.

– Прощай, – только и ответила Я'амунг'а.

Никаких других слов она больше ему не сказала. Я'амунг'а понимала, что у нее нет этого времени, о котором говорит Астарамурти.

В этот момент щит прогнулся еще сильнее и лопнул, с неба рухнули тонны воды на стоящих внизу атлантов и Я'амунг'а. Волна смяла ее тело и закрутила. Волны несли ее вперед в сторону дворца. Вокруг в водовороте закрутились куски каменных стен, кораблей, виман, обломки камней, очень много ила и грязи. Я'амунг'а попыталась вдохнуть с помощью жабр, но кислорода почти не поступило в ее организм – слишком много было вокруг грязи. Из последних сил Я'амунг'а телепатически показала направление движения змее, чтобы та помогла ей добраться до подвала дворца, попасть под защиту щита и спасти жизнь еще нерожденного ребенка. В этот момент Я'амунг'а ударило в очередной раз о какой‑то обломок здания, а потом еще и еще, она чувствовала, как ломаются ее кости и как уплывает ее сознание от недостатка кислорода. Я’амунг’а умирала, сознание покинуло ее. Травмы были слишком сильными, но змея упрямо тащила ее по заданному Я'амунг'а маршруту.

Гадир видел, как тело Я'амунг'а исчезло под толщей воды. Еще какое‑то время он смотрел невидящими глазами на экран. Потом он перевел взгляд на открывшийся портал. Он может уйти, но нужно ли ему это без Я'амунг'а? Он ценил ее жизнь, но не свою. Подвал уже давно заполнился водой, вокруг щита, ограждающего портал, стояла кромешная тьма. Удары воды и носимых ею обломков о щит, порождали легкую вибрацию. Гадир решил, что останется здесь и никуда не пойдет. И в этот момент о щит ударилось что‑то, напоминающее очертаниями тело. Через секунду ударилось снова. Гадир увидел, что это нечто обвито змеей, которая бьется о щит. Он боялся верить своим глазам, но эта змея была похожа на ту, которая обвивала Я'амунг'а в момент, когда на нее обрушились воды океана. Он немедленно втянул змею вместе с телом под защиту силового поля щита. Это действительно Я'амунг'а. Она была вся изломана. Руки и ноги были неестественно вывернуты, сломанные ребра пропороли платье, все лицо залила кровь, голова пробита. Гадир упал перед ней на колени. Змея зашипела. Гадир понимал, что Я'амунг'а не жилец, но хотел взять ее на руки и уйти с ней в портал. У него появилась безумная надежда на то, что ей хоть как‑то сможет помочь медицинский комплекс, который он оборудовал в убежище на Фобосе.

В это момент Я'амунг'а резко вздохнула и открыла глаза. Она не понимала, где находится. Взгляд Я'амунг'а упал на Гадира, и она улыбнулась разбитыми губами. Ей показалось, что это Нерей. Она хотела протянуть к нему руку, но они ее почему‑то не слушались. Во всем теле пылала адская боль. Она решила передать то, что хочет сказать Нерею, через змею. Она вложила в нее свою память о встречах с ним, о своих чувствах, о своей вине перед ним, за то, что причинила столько боли ему, а еще она хотела сказать о ребенке. Гадир смотрел на нее и видел, что она что‑то силится ему сказать; он наклонился ближе и услышал: «Нерей… Ребенок… Прости…». Потом ее тело дернулось, и больше она не дышала. Гадир понял, что она умерла. В этот момент змея, выполняя последнюю волю Я'амунг'а, укусила его. В голове взорвался вулкан боли. И в тот же момент он увидел все воспоминания и чувства Я'амунг'а к Нерею, все, что она хотела сказать ему, но будучи тяжело раненной, не поняла, кто перед ней на самом деле. Он узнал, что она была беременна от его брата. А сегодня она могла бы сбежать от него с помощью Астарамурти к лемурийцам в параллельный мир. Гадир понял, что Я'амунг'а никогда бы не полюбила его, и все его мечты напрасны. Но сейчас все это было неважно, Я'амунг'а мертва.

Какое‑то время Гадир сидел рядом с телом Я'амунг'а. Пусть и случайно, однако ему удалось ощутить силу любви Я'амунг'а. Это воспоминание будет с ним. Он поднял тело лемурийки вместе с обвившей ее змеей и пошел в портал. Гадир решил отнести тело Я'амунг'а в капсулу гибернации, где она бы упокоилась навсегда. Сам решил так же лечь в капсулу. Но задать себе какой‑то временной отрезок сна, может, тысячу лет или две тысячи. Может быть, во сне его боль отпустит. А потом он создаст себе свою личную Я'амунг'а – клонирует ее. И эта Я'амунг'а будет видеть и любить только его, все ее чувства будут принадлежать ему.

Момент смерти Я'амунг'а почувствовали Нерей и Астарамурти. Блок, который ставила Я'амунг'а на сознание Нерея, пал. И все воспоминания к нему вернулись, он вспомнил, как она приходила к нему во дворце, а потом заставила его забыть свои чувства к ней. Сознания Нерея коснулись последние слова Я'амунг'а. Нерей понял, что ее больше нет. Ведь гипнотизируя его, она сказала, что блок с его сознания спадет только с ее смертью. Он не хотел в это верить. Нерей попытался открыть портал в Атлантиду, но он не сработал. Тогда на корабле он поплыл к границам Атлантиды. Материка не было, а вода напоминала кашу из грязи обломков. Нерей понял, что его корабль не сможет преодолеть эту грязь и нужно лететь. Ему пришлось вызвать из Атлана виману. Он поднялся в ней над водой. Следы катастрофы открылись ему в полной мере. Когда он прилетел туда, где была, согласно координатам, столица Атлантиды, то не увидел ничего. Материк действительно исчез в водах океана.

Когда Нерей вернулся во дворец в Атлане, то разбил и сломал все в своих комнатах. Жить ему не хотелось. Его заместитель управлял Атланом несколько месяцев, пока Нерей сидел целыми днями, уставившись в одну точку. Его ничего не волновало. Может, так бы все и шло дальше, но заместитель Нерея, пытаясь вернуть ему интерес к жизни, предложил увековечить память Я'амунг'а, например, создать статую. Это заставило Нерея встрепенуться. Он создавал статуи Я'амунг'а одну за другой. Его почти не волновало происходящее в Атлане, лишь бы не мешали ваять статуи. В итоге статуй скопилось столько, что Нерей решил разместить их за пределами подводного города. Он разровнял большой кусок океанического дна, где выставил свои статуи, и создал вечный источник освещения для них, который брал свой ресурс из океанической воды. Это место Нерей назвал «сад Я'амунг'а».

К управлению общиной подводного города Нерей так больше и не вернулся, эти функции выполнял его заместитель. Но Нерей продолжил изобретать. Большинство его изобретений касались так или иначе укрепления, защиты или украшения статуй Я'амунг'а. Эти изобретения потом интегрировались в жизнь Атлана. До конца своей жизни Нерей так и не женился. Когда в общине Атлана стали настаивать на заключении им брака, чтобы родился ребенок, то Нерей решил этот вопрос клонированием себя самого. Он создал свой клон младенцем и воспитывал как сына. Он назвал своего клона Бали. Так что Бали с детства знал печальную историю любви Нерея и лемурийки Я'амунг'а. Из уважения к Нерею Бали бережно хранил сад Я'амунг'а, но в отличие от Нерея, он стал настоящим правителем общины. В нем сочетались воля и прозорливость правителя. Нерей иногда шутил, что в Бали намного больше от брата Нерея – Гадира, чем от него самого. Именно Бали принадлежала идея отслеживать все кораблекрушения в близлежащих акваториях, и забирать в Атлан всех, кто потерпел крушение, ведь им нужна была свежая кровь, чтобы не вырождаться. Атлан просуществовал до наших дней. Атланты сложно уживались в своей общине, но тем не менее, они выжили после планетарной катастрофы.

Что касается Астарамурти, то он, будучи телепатом, почувствовал момент гибели Я'амунг'а в ту же секунду, как ее не стало. Она исчезла из ментального эфира навсегда. Это ощущалось так, как будто оборвалась струна. Астарамурти не хотел в это верить и продолжал звать ее. Как ищущий пути, он сосредоточился на поиске Я'амунг'а, или хотя бы ее тела, если ее больше нет. Прилетев туда, где раньше процветала столица Атлантиды, он так же, как и Нерей, увидел, что Атлантиды больше не существует, только огромные волны океана с илом, грязью, обломками и огромным количеством тел погибших остались от города. Но способности подсказывали Астарамурти, что его цель – тело Я'амунг'а находится под водой. Не раздумывая, он направляет свою виману вниз, в воду. Он должен ее найти. Астарамурти совершенно забыл, что его корабль – вимана, поврежден, его герметичность нарушена. На глубине два километра вода продавила обшивку виманы и стала заливать отсеки. Подняться наверх Астарамурти уже бы не смог. Но он и не стремился. Без Я'амунг'а он не хотел возвращаться. Если уж он не смог ее спасти, то хотя бы упокоится рядом с ней. Его вимана держала прежний курс к тому месту, где находился портал на Фобос. Но вимана не выдержала, и корабль разорвало от высокого давления воды. Дышать жабрами Астарамурти не смог – слишком загрязнена была вода. Астарамурти погиб.

Вот так и были завязаны кармические узлы судеб Нерея, Гадира, Астарамурти и Я'амунг'а. В следующих воплощениях они должны будут исправить ошибки прошлых жизней, чтобы заплатить по счетам своего прошлого.

И вот в двадцать первом веке в очередном воплощении пришла душа одного из участников этой старой истории. Эта душа родилась в женском теле. Назвали ребенка Агата. Так Я'амунг'а вернулась в новом вополощении. Ее рождение снова запустило цепь событий.

Глава 4

Агата родилась в семье потомственных инженеров связи, когда её родителям уже было глубоко за сорок, и они уже почти перестали надеяться на то, что у них будут дети.

Агату как единственного ребёнка в семье и баловали её неимоверно. При этом и мать, и отец Агаты старались, чтобы у неё было разностороннее развитие – художественная гимнастика, иностранные языки, художественная школа и даже шахматы. Агата обладала взрывным характером, чему полностью соответствовала её внешность – красно‑рыжий цвет волос не давал ей затеряться где‑то в толпе. А серые глаза с темно‑синей дугой по краю радужки всегда как‑то очень серьезно смотрели на мир. Ее окружало много друзей, Агата всегда оказывалась в центре внимания – всем нравилась заводная девчонка, которая постоянно придумывала какие‑то новые игры, шалости и приключения.