Дети Золотого города

Кру, всё это время вертевшийся вокруг лошадей, увидев Грэйккона, подскочил к нему и начал

взахлёб рассказывать про пещеру, блестящие доспехи и острые мечи. Грэйккон рассеянно улыбнулся

и похлопал его по плечу.

– Ты помогал Айви?

– Айви, я тебе помогал? – Кру, и вправду, уже не помнил этого и потому немного встревожился.

– Конечно, мой герой! Что бы я без тебя делала! – отозвалась она.

– Я помогал, отец Грэйккон! – отчитался Кру и с довольным видом снова влез на лошадь к

Саксилю.

Они выехали из Северного Леса и свернули налево, на широкую дорогу, тянущуюся вдоль

горного хребта. Её называли Северным Трактом. Где-то на полпути от Леса до Горячей Горы она

разветвлялась, уходя, частью, на юго-запад и приводя прямо к воротам Серебряного Города. Это был

Центральный Тракт. Он пролегал среди невысоких холмов и обычно отличался большой

оживлённостью и многолюдством.

Оставив поворот на Центральный Тракт справа от себя, путники двинулись дальше на юг вдоль

горной гряды. Солнце уже село, и каменистые склоны погружались во тьму.

Внезапно слева от них, из-за густого кустарника, покрывавшего небольшой уступ, раздался

странный звук, – и мелкие камешки обильным дождём покатились на дорогу. Быстро обернувшись,

Грэйккон и Саксиль выхватили мечи, и их резкий шелест о ножны отозвался внутри Айви зловещим

холодком, – но тут же мимо них со свистом полетели стрелы.

– Засада! – крикнул Саксиль, сунув меч в ножны и схватив лук.

– Кру, прыгай к Айви! – скомандовал Грэйккон, разворачивая лошадь и накладывая стрелу на

тетиву. – Айви, скорее к пещере!

Кру ловко перескочил на гнедую лошадку Айви, и они помчались вперёд. Грэйккон выстрелил.

Раздался громкий вопль – и чёрный воин вывалился из-за большого камня на склоне. Ещё несколько

вражеских всадников выскочили на дорогу. Саксиль сразу уложил одного из них.

– Уходим, парень! – крикнул Грэйккон и дал шпоры коню.

Они понеслись по дороге, поднимая густые клубы пыли, которые почти скрывали их от

преследователей. Ещё несколько стрел просвистело мимо, одна из них ударила в латы Саксиля и со

звоном отскочила. Айви повернула голову и увидела, как он, на всём скаку выпустив поводья,

привстал в стременах и, развернувшись назад, снова выстрелил. Сквозь завесу пыли было видно, как

мутно-чёрный силуэт, словно срезанный с коня, покатился по дороге. Но тут лошадь Саксиля

вильнула, и он чуть не вылетел из седла.

– Подержи поводья, господин! – крикнул он Грэйккону.

Тот подхватил поводья его лошади и поскакал вплотную к нему, а Саксиль, теперь уже не

заботясь об узде, снова развернулся и стал пускать стрелу за стрелой с такой невозмутимой

ритмичностью, словно стрелял в деревянные мишени в родном огороде.

Уже возле поворота в ущелье чёрные всадники отстали, но Айви и её спутники, не

останавливаясь, скакали до самой пещеры. Увидев их взмыленных коней и расширенные глаза Кру,

воины без слов поняли, что произошло. Некоторые сразу взлетели в сёдла, намереваясь ехать в

сторону Северного Тракта.

– Где они? Далеко? – на скаку крикнул кто-то.

– Оставьте! Вы не догоните их! Да и, похоже, ваш товарищ не оставил вам, кого догонять, –

Грэйккон хлопнул Саксиля по плечу и шагнул под каменный свод.

Торниэн встретил их внутри. Узнав, что случилось, он не сказал ни слова, только ещё сильнее

нахмурился и сжал зубы так, что мышцы заиграли на лице.

– Здесь есть место, где мы можем поговорить, Владыка? – Грэйккон отстегнул перевязь с оружием

и тяжело перевёл дух. Торниэн мрачно взглянул на него и коротко бросил:

– Пошли.

Взяв факелы, они вошли в один из проходов, ведущих вглубь пещеры, и медленно двинулись по

извилистой каменной галерее. В колеблющемся свете их фигуры отбрасывали причудливые тени на

тёмно-коричневую породу с желтоватыми прожилками, похожими на затейливый золотой узор.

Проход постепенно расширялся, и вскоре впереди послышалось негромкое бульканье, а из темноты

их обдало горячим паром.

– У меня тут есть даже баня, – сухо усмехнулся Торниэн, – Не желаешь?

– Нет, Владыка, не сейчас…

– Тогда нам – сюда. – Торниэн неожиданно свернул в сторону и моментально исчез, словно

просочившись сквозь камень. Грэйккон удивлённо остановился и, поднеся факел к тому месту, где

тот только что стоял, пощупал холодную стену.

– Отойди чуть дальше и правее… – глухо донеслось откуда-то.

Грэйккон шагнул назад и в обманчивой игре факельных отсветов различил толстый, неровный

наплыв породы, за которым темнел узкий проход.

– Ловко! – пробормотал он, с трудом протиснувшись в него и сразу увидев Торниэна, уверенно

удаляющегося дальше вглубь. Прошло всего несколько мгновений, когда тени исчезли, и они

оказались в огромном зале. Свет факелов сразу потерялся в море темноты, словно испугавшись

собственного сияния и не дерзая достать до стен и потолка. Однако Владыка хорошо знал это место.

Он свернул налево, сделал несколько шагов – и свет снова заплясал на скалистой стене.

– Вот здесь. Садись, Грэйккон. – Торниэн показал на небольшой выступ, похожий на скамью.

Грэйккон вставил факел в трещину, присел и попытался оглядеться.

– Это огромное помещение! Здесь много ещё таких?

– Да, есть ещё залы… – нехотя ответил Торниэн.

– Почему ты не укроешь в этих пещерах жителей окрестных деревень? Им грозит смертельная

опасность.

– Разве в Серебряном Городе мало места? Пусть мой брат укроет их, – голос Владыки стал

ледяным.

– Ты знаешь, что почти все подступы к Городу охраняются врагом. Некоторые ещё пытаются

пробраться туда, чтобы спрятаться за городскими стенами, но не многим это удаётся. Твой отец

отправился с посольством в Северные Земли – и я не знаю, когда он вернётся. Твой брат…

– Если ты пришёл говорить со мной о моём брате, то ты зря тратишь время! – Торниэн гневно

сверкнул глазами и сжал кулаки.

– Твоего брата я не встретил вчера в Городе.

– Не удивлюсь, если он просто сбежал!

– Твой брат – не воин, – спокойно продолжал Грэйккон, казалось, не обратив внимание на выпад

Владыки, – Он не сможет возглавить оборону Серебряного Города. Ты со своим войском должен

прийти к нему на помощь.

– На помощь?! – вскрикнул Торниэн, вскакивая с места. – Ты думаешь, я не веду армию в бой за

Город, потому что у меня мало людей? Или они плохо вооружены? Или я испугался врага? Нет,

Грэйккон! Но я не хочу помогать моему брату! Я не стану помогать этому предателю! Это

ничтожество опозорило весь наш род! Наши богатства раскиданы по всему Поднебесью! Теперь он

пришёл! Конечно, кто хочет подохнуть с голоду в чужой стране? И отец принял его! Как он мог!

– Твой отец мудр, справедлив и…

– Справедлив? Ты считаешь это справедливым? То, что сейчас брат пирует в Серебряном Городе,

а мои люди гибнут здесь, в стычках с врагом! По-твоему, это справедливо? Это справедливо, что по

милости моего братца я теперь ношу эту цепь рабства?! – Торниэн схватился за цепь, невидимую под

кольчугой, и с силой дёрнул её, будто пытаясь сорвать. Потом закрыл лицо руками и, тяжело дыша,

упал на скамью.

– Я так и думал! – сокрушённо прошептал Грэйккон.

Он медленно поднялся, и, выпрямившись, пристально посмотрел на Владыку из-под сурово

сдвинутых бровей.

– Владыка Торниэн! – его голос зазвучал, отражаясь эхом от стен пещеры, – По праву друга

твоего отца и члена Совета старейшин Элефтерры, я заявляю тебе, что твой брат оправдан и

освобождён Великим Царём. Ты не смеешь судить его!

Торниэн вздрогнул. Последнее эхо голоса Грэйккона потерялось в темноте пещеры. Воцарилась

тишина. Было слышно, как потрескивают факелы, и сквозняк шуршит песком на каменном полу.

Торниэн сидел, не шевелясь, спрятав лицо в ладони. Опустившись рядом, Грэйккон тихо сказал:

– Торниэн, сынок, ты носишь эту цепь не из-за своего брата, а из-за своей горечи. Я прожил жизнь

и знаю, что и сильные могут упасть, понадеявшись на свою силу. Но и слабые могут изменить ход

истории, находя невиданную силу в своём сердце. Твой брат слаб. Но разве ты можешь из-за этого

запретить своему отцу любить его? И разве может твой отец из-за этого меньше любить тебя?

Немного помолчав, он продолжил:

– И ещё кое-что я хочу сказать тебе. Ты знаешь, почему чёрные всадники появились на нашей

земле?

– Никто не знает этого.

– Ты прав, никто не может знать точно. Но одно ты знать должен: падение какого-нибудь

крестьянина из захолустья или, например, моё падение не даст чёрным всадникам права вести себя

столь нагло, а, тем более, разжечь войну!

Торниэн поднял голову и, возмущённо взглянув на Грэйккона, воскликнул:

– Ты хочешь сказать, что я виноват в этом?! А почему ты не хочешь сказать, что в этом виноват

мой брат, который расточил наши богатства с блудницами?

– Я хочу сказать только то, что знаю наверняка: чёрных всадников не было здесь ни зимой, ни

весной. Они появились в середине лета – тогда, когда ты ушёл из Серебряного Города.

Торниэн посмотрел на него почти испуганно.

– Тебя не надо учить мужеству, Владыка, – продолжал Грэйккон, – Но будь мужествен и прими это

к сердцу: твоя ответственность, как правителя, не сравнится с ответственностью твоего брата, пусть

даже он – высокородный принц. Ты – правитель, Торниэн, ты – Владыка Серебряного Города,

наследник государя и будущий король Элефтерры, – и последствия твоих поступков ложатся или

великим грузом или великим счастьем на весь народ!

Торниэн сидел, напрягшись, как струна, молча сжимая ладонями край каменной скамьи. Капли

пота выступили у него на лбу. Грэйккон заговорил снова:

– Сегодня я разговаривал с одним из твоих людей, а потом ещё увидел его в деле. Понимаешь ли

ты, какую драгоценность держишь в своей руке? Знаешь ли, что каждый из этих воинов готов

умереть за тебя, не задумавшись ни на секунду?

– Я знаю… – глухо отозвался Торниэн, снова опустив голову, – Если бы не это, мне было бы легче.

– Легче что?

– Нести своё бремя.

– Ты не должен его нести! Может, ты сомневаешься в том, что Великий Царь

способен освобождать? Или ты хочешь оставаться рабом? – Грэйккон встал и

положил руку на плечо Торниэна. – Возможно, верность твоих людей Великому Царю и тебе,

Владыка, – это единственное, что ещё не даёт врагу окончательно растоптать тебя. Но это не может

длиться бесконечно. Помни, что ты в ответе не только за свою жизнь, но за жизни ещё многих,

многих других. Сражайся за свою свободу! Тот, кто готов сражаться во имя Великого Царя даже до

смерти, никогда не потерпит поражения. Побеждён будет только тот, кто опустит свой меч и сдастся

врагу. Да будет с тобой Великий Царь!

***

Когда Торниэн и Грэйккон вернулись в освещённый зал, многие воины уже спали. Только в одном

углу вокруг Саксиля ещё толпились товарищи, которым он в очередной раз рассказывал о стычке на

Северном Тракте. В конце концов, и там тоже всё стихло. Айви подошла к огню. Кру заботливо

притащил ей один из пеньков, которые служили воинам стульями, а иногда и столами, а сам

устроился на полу поближе к ряду блестящих нагрудников, прислоненных к выступу скалы. Свет

огня играл на латах, так что Кру вскоре начал жмуриться и тереть глаза. Видя, что никто не хочет

разговаривать, он заскучал, а потом беспокойно заёрзал на месте, и, наконец, не выдержав, выпалил:

– Айви, я тоже хочу такие латы и кольчугу!

– Зачем тебе, малыш? – устало спросила она.

– Чтобы стать воином!

– Воином становится не тот, кто надевает кольчугу. – Айви потрепала его по лохматой голове.

– А кто? – удивлённо спросил Кру.

Она молчала.

– Кто, Айви? – нетерпеливо повторил Кру, дёрнув её за рукав.

– Тот, – задумчиво продолжила она, – Кто готов сражаться за то, что ему дорого, за то, что он

любит…

Кру посмотрел на Грэйккона, как бы спрашивая, правда ли это, потом отвернулся и уставился на

языки пламени. Торниэн поднял голову и, кинув на Айви долгий пристальный взгляд, медленно

встал и молча пошёл прочь, тяжело ступая по каменному полу.

Глава 10

Маленький воин

Айви и не подозревала, что время может лететь так быстро! Казалось, только вчера рано утром

она проводила Грэйккона, однако с тех пор прошло четыре дня, и вот уже опять наступил вечер!

Дозорные отряды вернулись в пещеру, а со стороны очага подозрительно потянуло подгоревшей

пищей. Айви бросила сочувственный взгляд на очередного «повара», растерянно топчущегося возле

огромного котла, и мысленно улыбнулась: с ужином воинам сегодня явно не повезло!

Она украдкой взглянула на Кру: тот, как всегда, уплетал самозабвенно и увлечённо. Он вообще

чувствовал себя в пещере, как дома. Правда, множества сложных для него имён он запомнить не мог

и, запутавшись несколько раз, в конце концов, стал звать всех просто «господин». Но Айви не

переставала поражаться, видя как Кру, словно запоздалый осенний цветок, расцветает здесь, в

пещерных стенах, среди этих людей, не очерствевших от войны и лишений.

Иногда кто-нибудь из воинов давал Кру подержать меч, с интересом наблюдая, как тот, весь сияя,

бережно и благоговейно держит его обеими руками. Порою, они просили Кру спеть. И тогда своим

громким гортанным голосом он затягивал единственную песню, которую знал на память: про море и

корабль, плывущий по волнам. Мотив песни был странный и всякий раз другой, но воины слушали

внимательно, а когда Кру заканчивал, щедро угощали его орехами и сладостями.

Бывало, кто-то доставал небольшой инструмент, похожий на свирель – и по пещере разливались

чистые прозрачные звуки. В такие моменты Кру затихал, подбирался поближе и, восхищённо взирая

на ловкие переборы пальцев, вытягивал губы и начинал тихо мурлыкать, покачивая головой. Часто

он так и засыпал, свернувшись калачиком на каменном полу, и тогда кто-нибудь осторожно поднимал

его и относил в кровать.

А всё свободное время он проводил у лошадей, в соседнем зале, где вдоль стен были свалены

огромные древесные стволы с вбитыми в них толстыми железными скобами: коновязь не лучшая, но

для пещеры – сносная.

– Пошли, я покажу тебе! Ну, пошли! – теребил он Айви до тех пор, пока она не сдалась и не

отправилась «знакомиться» с его новыми друзьями.

Когда они прошагали мимо не менее сотни лошадей, а Кру назвал их клички без единой запинки,

не задумываясь и только бегло оглядывая каждую, Айви совершенно оторопела.

– Ты их всех помнишь, Кру?!

– Угу, – он уверенно свернул на последний ряд.

«Хорошо, что здесь всего полторы сотни, а остальные пасутся снаружи» – устало подумала Айви,

хотя не была уверена, что Кру не потянет её и туда.

– Смотри, Айви, это – Чёлка, это – Безуха…

– Кто?!

– Безуха.

Айви посмотрела на вороную, поджарую и длинноногую кобылку и подумала: «Что за дурацкое

имя для такой красавицы!» Кру продолжал:

– Это – Глазок…

Статный гнедой жеребец навострил уши и дружелюбно потянул к нему морду. Из-за широкого

крупа внезапно вынырнул Торниэн со скребком в руке и, отряхнув рукава рубахи, хмуро заметил:

– Этого коня зовут Аркан.

Айви неловко пожала плечами и растерянно посмотрела на Кру:

– Ты, наверное, перепутал, малыш? Почему «Глазок»?

– У него другие глаза, – торопливо пояснил тот, – Смотри, с краю чуть-чуть видно белое, а у

других коней не видно. Я принесу ему воды… – он сорвался с места и припустил вдоль коновязи, то

ли за водой, то ли, чтобы смыться от Торниэна, которого немного побаивался.

Владыка с лёгким удивлением посмотрел ему вслед.

– Этот конь – редкой породы, и у него, действительно, такие глаза, – задумчиво проговорил он, -

Но заметить это может только знаток. Твой брат имел раньше дело с лошадьми?

Айви печально улыбнулась.

– Кру мне не брат, мы вообще не знаем, откуда он родом. А дело он раньше имел не с лошадьми, а

со зверьми… о двух ногах.

Она оглянулась на вороную «Безуху»: кончика одного уха у кобылы не было. «Вот и весь

«секрет» удивительной памяти», – подумала Айви и, снова повернувшись к Торниэну, слегка

склонила голову и произнесла:

– Я благодарю тебя, Владыка, что позволяешь ему быть здесь. В его жизни было мало радостей.

Торниэн сделал неопределенный жест плечом, словно не понимая, о чём тут вообще идёт речь и,

молча отвернувшись, снова взялся за скребок.

***

«Почему ты не идёшь к костру, отец?»

«Если смотришь на огонь, то потом какое-то время не можешь видеть в темноте. А нам надо

быть осторожными…»

«Думаешь, за нами будет погоня?»

«Всё может быть…»

Айви опускается на поваленное дерево рядом с Грэйкконом. Свет костра почти не доходит сюда, а

сразу за их спиной поднимается высокая стена леса. Айви бросает взгляд на Кру, блаженно

растянувшегося прямо на земле у огня, и её сердце опять колит невысказанный вопрос. Вздохнув

поглубже, она всё-таки решается спросить:

«Отец, если бы Кру поймали вчера ночью?.. Ты думаешь, это было правильно, что он так

рисковал из-за меня? Он ведь не понимал, что ему грозит, а мы… то есть я… будто этим

попользовалась…»

Грэйккон придирчиво осматривает тонкую прямую ветку, тщательно оструганную и заострённую

с одного конца и, удовлетворившись результатом, откладывает её в сторону.

«Я понимаю, о чём ты. Знаешь, Великий Царь иногда велит нам делать то, что тяжело объяснить

только с помощью здравого смысла. Я просто знал, что должен поступить именно так. Ведь что такое

человеческая мудрость? – ничто рядом с Тем, кто сотворил жизнь. Конечно, нельзя совсем

отбрасывать здравый смысл, и я пытался всё взвесить, когда узнал, что тебя схватили, и когда

принимал решение. И Кру понимал, что делает. Я объяснил ему, что тебя хотят наказать, и тебе надо

помочь, но если его поймают, то тоже накажут. Ты поверишь? – он ни минуты не сомневался, а ведь

он знает, что такое наказание… Видела его спину? Я подумал тогда, что и самому ничтожному

человеку нужно дать возможность сделать выбор… Благородный выбор. И, хотя он, наверное, через

пару дней даже и не вспомнит о своём подвиге, но Великий Царь о нём не забудет! В Золотом Городе

его ждёт награда, и кто я такой, чтобы лишать его этого!»

Они сидят молча, только ветер шумит в верхушках деревьев.

«Но ведь всё кончилось хорошо, правда? – Айви гладит крепкую морщинистую руку. – Спасибо

тебе. Прости, что я вообще заговорила об этом. Просто, когда я думаю, что этому мальчишке уже

пришлось пережить… – она вздыхает, не в силах подобрать слова и только качает головой. – … Я

ведь знаю, где он научился лазить по стенам. И знаю, чего Эмерите стоило выкупить его».

«Да, дочка, свободное сердце способно на многое!»

«Но как ей удалось его приручить? Он же был совсем дикий! Я видела его в клетке!»

«Вот в клетке-то всё и произошло».

«Как это?»

«Когда он покусал её, она не ушла, только руки себе перевязала и осталась там, с ним, в клетке.

Много дней… Кормила его, пела ему. Он слушал… Выходила только тогда, когда он засыпал. Вот

так, дочка… – Грэйккон прерывисто вздохнул. – Конечно, его голова почти не умеет думать, но что с

того? Ведь Золотой Город у него не в голове, а в сердце».

«Эмерита-а-а! – вдруг сонно протягивает Кру, вздрогнув и приоткрыв глаза. – Спой мне!»

Эмерита поднимается и, подсев поближе, поёт по-старушечьи надтреснутым, но ещё довольно

правильным голосом.

Впереди светится

Золотой Город.

На пути встретятся

Реки и горы,

Море шумящее –

Штормы и штили.

Сердце горящее

Путь тот осилит.

Светлые улицы

Снятся ночами…

Пусть же беснуется

Ветер песчаный!

Солнце палящее

Пусть свирепеет!

Сердце горящее

Всё одолеет.

Много ли, мало ли

Встретить придётся…

В душу усталую

Скоро прольётся

Радость пьянящая –

Золотой Город!

Сердце горящее

Будет там скоро…

***

Айви, погрузившись в воспоминания, медленно разминала сухие пахучие листья, одним глазом

наблюдая за Кру, который покончив с ужином, возился у очага. Приглядевшись, она увидела, как

намалевав углём на стене человечка, он обстреливает его мелкими камешками, что-то грозно

приговаривая и громко восклицая при каждом удачном броске.

– Ты с кем сражаешься, мой солдат? – крикнула она.

– Со злым Засадой. – Кру выглядел серьёзным и важным.

– С кем?

– С Засадой. Айви, ты что, не помнишь? Как Саксиль крикнул «Засада!» и пустил в него стрелу.

Он, наверное, попал в этого Засаду, потому что он так разозлился, что потом гнался за нами.

–Ах, Кру! – рассмеялась Айви. – Ты неправильно понял…

Заливистый собачий лай не дал ей договорить. Она обернулась и увидела, как часовой у входа

запрыгал на месте и начал отплясывать какой-то чудной, замысловатый танец.

– Куда?! Куда?! – раскидывая руки рявкал он, резко приседал и загребал землю огромными

сапожищами, поднимая целое облако пыли. У его ног металось что-то чёрное и сердито лаяло, явно

пытаясь проскочить внутрь.

– Кука! – завопил Кру и поскакал к выходу, ловко лавируя между лежанками. – Это Кука! У неё

есть глаза в носу, поэтому она нас нашла! – как мог, объяснил он часовому и, схватив своё сокровище

на руки, потащил в пещеру.

***

Дозорные отряды каждый день приносили тревожные вести: Серебряный Город окружён, ворота

закрыты, подходов к Городу нет, враги готовятся к штурму. Торниэн ходил по пещере, мрачнее тучи,

почти не разговаривая, отдавая только короткие приказания. Напряжение последних дней отражалось

на его лице: он осунулся, и уже не сидел у огня, а подолгу неподвижно стоял, подперев подбородок

рукой и уставившись в пол непроницаемым взглядом.

Враг постоянно напоминал о себе. Раненые прибавлялись ежедневно, и Айви совсем выбилась из

сил. Сегодня заканчивался восьмой день её пребывания в пещере. Солнце давно село, тело отчаянно

требовало сна, а последний отряд всё никак не возвращался из дозора.

Наконец, цокот копыт долгожданной музыкой ворвался в вечернюю тишину. Воины, усталые и

запылённые, въехали на поляну. Один из них с трудом держался в седле. Всадник неуклюже сполз с

лошади и стянул шлем.

– Саксиль! – Айви всплеснула руками и кинулась готовить перевязку.

Тот с неизменной улыбкой похромал к ней. Завалившись на табурет, он стянул сапог, закатал

штанину и облегчённо выдохнул. Под ним сразу образовалась лужица крови.

– Я уж думал, им придётся везти меня, как мешок с мукой, перекинув через седло. Да, и вправду

сказать, в глазах совсем темно!

– Ты потерял много крови. Выпей-ка… – Айви протянула ему отвар сладких кореньев, – Но твой

оптимизм не одолеют даже раны!

– Ещё чего! – Саксиль залпом осушил чашу, – Стоит ли печалиться, если я, наконец-то, ранен!

– Что?! – Айви подумала, что ослышалась. – Что значит «наконец-то»?!

– Ну… – замялся Саксиль, – В последние дни каждый мечтает побыть раненым, – он лукаво

покосился на Айви.

Она строго сдвинула брови, а потом, сделав таинственное лицо, тихо сказала:

– Саксиль, я должна открыть тебе одну тайну…

– Какую? – он сразу перестал улыбаться.

– Если ты, – медленно и угрожающе начала она, едва сдерживая смех, – Не перестанешь болтать

всякие глупости, то однажды проснёшься с чёрной цепью на шее!

– Или на языке! – Саксиль выпучил глаза и высунул язык так далеко, словно на нём, и впрямь,

висела тяжёлая цепь.

Айви не выдержала и расхохоталась. Потом, быстро осмотрев рану, она вручила Саксилю мазь,

кусок чистого полотна, и выставила его прочь, несмотря на горячие попытки уверить её, что он так

сильно пострадал, что вот-вот истечёт кровью.

– Наша добрая госпожа отказала в помощи умирающему! – весело пожаловался он товарищам,

прыгая по пещере на одной ноге.

– Что, много болтал? – добродушно бросил кто-то вслед.

– Да, язык меня подводит: слишком длинный! – изображая сокрушение, признался Саксиль. –

Пожалуй, придётся теперь им рану зализывать…

***

Лекарства быстро подходили к концу, и Айви начала подумывать о том, что же она будет делать,

когда они совсем закончатся. Во время поездки в Северный Лес она успела заметить на горном