Дети Золотого города

Грэйкконом и, отведя в сторону слипшиеся седые пряди, попыталась заглянуть в лицо. Его глаза

были закрыты, а дышит ли он, Айви не смогла понять. Она беспомощно посмотрела по сторонам,

чувствуя, что слёзы вот-вот прорвутся и лишат её сил.

– Ещё живой! Крепкий старик попался. Если бы подох, то лучше, а теперь куда его? – небрежно

буркнул один из стражников. – Ты, что ли, его заберёшь? – он хмуро взглянул на Айви, особо не

надеясь, что она избавит его от возни с окровавленным телом.

Айви снова лихорадочно огляделась, боясь, как бы стражники не передумали. Рыночная площадь

была заполнена людьми, занятыми своими делами и не проявляющими больше никакого интереса к

происходящему. И тут она увидела Лестиха. Он стоял совсем неподалёку. Айви уже открыла рот,

чтобы крикнуть ему, но вдруг осеклась и промолчала: Лестих пристально смотрел на неё каким-то

незнакомым, колючим и очень недобрым взглядом. Айви сделалось зябко. Она неловко махнула ему

рукой, но он, зло сплюнув, отвернулся и исчез в толпе.

Что-то тревожно и неприятно кольнуло Айви глубоко внутри, но она сразу же забыла об этом,

потому что на одной из боковых улочек, вливающихся в площадь, заметила быстро движущуюся

низенькую фигурку.

– Эмерита! – Айви закричала, что было сил и, вскочив, бросилась к краю помоста.

Но этого и не требовалось. Старушка и так уже почти бежала прямо к ней. Следом торопливо

шагал Кру, ведя за повод знакомого ослика, запряжённого в небольшую повозку. Айви вздохнула с

облегчением.

Грэйккона осторожно подняли и положили на соломенную подстилку. Он слегка пошевелился и

тихо застонал, от чего слёзы опять подступили и начали душить Айви. Стражники бросили в их

сторону ещё пару ленивых взглядов и, неторопливо переговариваясь, двинулись прочь.

***

Грэйккон лежал на боку, страшно бледный, его глубоко запавшие глаза были закрыты. Айви тихо

подошла и опустилась на колени рядом с кроватью. Он вздрогнул и, взглянув на неё, слабо

улыбнулся.

– Простите меня, господин!

– За что, Айви? – он говорил чуть слышно, видно было, что каждое слово даётся ему с трудом.

– Я сказала им, что не знаю вас, и я ничего не сделала!.. И эта цепь! Я не хочу больше, не хочу! –

она на мгновение закрыла лицо руками, судорожно сдерживая рыдания. – Можно я просто останусь с

вами? Я понимаю, вы тут совсем другие, вы свободные, а я… Я – мерзкая, вы просто не знаете,

какая! Почему Он умер? Что мне теперь делать?

Она снова уткнулась лицом в ладони и заплакала горько и безутешно.

– Кто умер, Айви?

– Великий Царь! Я теперь никогда не избавлюсь от неё! Я не хочу, не хочу больше! – твердила

она, вздрагивая и захлёбываясь слезами.

Грэйккон тяжело приподнялся и опёрся на локоть.

– Айви! – его глаза радостно и вдохновенно вспыхнули, но она только замотала головой и ещё

сильнее прижала руки к лицу. – Айви, Он жив!

Она оторопело взглянула на него сквозь текущие слёзы:

– К-кто?

– Великий Царь! Он жив! – его голос неожиданно окреп, – Смерть не смогла удержать Его! Она не

имела над Ним власти, и Тёмный Властелин тоже! Он вернулся к жизни, Айви! Мой Царь! Мой

Господин! – измождённое лицо Грэйккона сияло необыкновенным светом. Айви не могла оторвать от

него глаз, а сердце её трепетало и рвалось навстречу его словам.

– Он может освободить меня? – она с трудом совладала с дрожащим голосом.

– И тебя, и всякого другого, приходящего к Нему! Ты хочешь быть свободной, Айви?

Она только поспешно кивнула, и слёзы опять потекли по лицу.

Грэйккон закрыл глаза и тихо, словно обращаясь к кому-то, стоящему рядом, проговорил:

– Великий Царь, Ты слышал? Я знаю, Ты слышал! Я благодарю Тебя!

Чёрная цепь, висящая на шее Айви, вдруг дрогнула и медленно заскользила вниз, будто

разорванная чьей-то невидимой рукой. Со звоном упав на пол, она на мгновение вспыхнула мутно-

красным светом и… исчезла.

Айви, не в силах поверить в случившееся, посмотрела на обугленное пятно, чернеющее на чисто

выскобленных досках, и пощупала шею дрожащими пальцами: ссадины были на месте и ещё болели,

цепи не было. Грэйккон потянулся к ней и, коснувшись ладонью её головы, торжественно произнёс:

– Теперь ты – дочь Великого Царя! Да пребудут с тобой Его любовь и сила, чтобы чёрная цепь

больше никогда не приблизилась к тебе!

Айви обхватила его руку и прижала к губам.

– Благодарю тебя, отец, – она даже не удивилась тому, что вдруг так назвала его. – Благодарю!

Эмерита тихонько подошла и, опустившись на пол рядом, обняла её и поцеловала в пушистые

волосы.

– Добро пожаловать, дочка, в семью Великого Царя!

– И не плачь больше! – подхватил Грэйккон, снова подавшись вперёд и погладив её по мокрой от

слёз щеке. – Теперь не время плакать! Весь Золотой Город охвачен ликованием, потому что ещё одна

душа стала свободной!

Айви попыталась улыбнуться, но слёзы всё текли и текли.

– Но ты, отец… Как они могли так поступить с тобой? – она опять начала всхлипывать.

Грэйккон откинулся на кровать, глубоко вздохнул и, словно удивляясь чему-то, заявил:

– Я – счастливый человек! Я приехал в эти края, чтобы найти одного, а нашёл троих! Разве это не

достаточная награда за проделанный путь, за все тревоги и даже за «позорный столб»! А спина…

скоро заживёт! – закончил он, и глаза его снова радостно блеснули.

Глава 6

Без цепи

Айви вернулась домой уже под вечер. Ей вообще не хотелось оставлять Грэйккона, но тётка

должна была вот-вот вернуться, а Айви вдруг почувствовала, что не хочет расстраивать её или

заставлять волноваться.

Она прошла в свою комнату и, вплотную приблизившись к зеркалу, открыла маленькую

коробочку из слоновой кости. Там была мазь, которую Эмерита делала из какой-то травы, растущей

на горных склонах. Грэйккон уверял, что с её помощью ссадины заживают за один день, а такие, как

у него, самое большее – за два. Эмерита только смеялась и тихонько шептала Айви, что проваляется

Грэйккон с такими ранами не меньше недели, но, как и все мужчины, долго лечиться не любит. Айви

взглянула на гладкую блестящую крышечку и улыбнулась.

«Кру любит рисовать. Он мне всю посуду разукрасил, видела? Эту коробочку тоже он

разрисовывал» – весело рассказывала старушка, вручая Айви свой маленький подарок. На крышке

красовалось странное существо о пяти ногах.

«Кру, кто это?»

«Это конь!» – Кру с нежностью смотрел на свою работу.

«Но у него лишняя нога!» – удивилась Айви.

Кру слегка растерялся. Считать он не умел.

«Сначала он нарисовал три, – тихо засмеялась Эмерита, – Но потом понял, что чего-то не хватает и

дорисовал сразу ещё две».

Айви подобрала волосы и, зачерпнув пальцем немного густой, пряно пахнущей массы,

осторожно смазала ссадины на шее. Потом шагнула назад и поглядела на своё отражение. Ей почему-

то стало неловко за голые плечи и руки. Она вспомнила вечер в доме Лестиха, свой огненный наряд и

танец…

Почувствовав, как краска заливает щёки, она поспешно отвернулась и отошла от зеркала. Открыв

шкаф и печально оглядев свои не отягощённые большим количеством ткани наряды, Айви приуныла

и, тяжело вздохнув, хотела уже захлопнуть дверцу, но вдруг взгляд её упал на тёмно-голубое платье –

подарок Грэйккона, которое так и лежало, небрежно брошенное в угол. Она осторожно подняла его

и, внимательно оглядев, радостно улыбнулась. Потом, быстро переодевшись, кинула ещё один взгляд

в зеркало и вдруг вспомнила… Она вспомнила, где видела женщин в таких платьях: там, в лесу, на

стене большого дома!

Айви замерла и задумалась. Загадочные и далёкие люди были теперь её народом! Возможно ли

это? Какие они? Неужели все – такие, как Грэйккон? Она даже оробела от этой мысли и

почувствовала себя совсем мелкой и незначительной.

«Ну, хотя бы платье-то я могу носить?» – подумала она, будто спрашивая у кого-то разрешения, но

тут внезапно вздрогнула и перевела взгляд на стол, повинуясь чьему-то тихому, но очень ясному зову,

прозвучавшему из самого сердца.

Там, на столе стояла её шкатулка, старая и давно знакомая, но Айви показалось, что оттуда сейчас

выползет змея. Дрожащими пальцами она приподняла крышку и, вынув красные бусы, бессильно

опустилась на кровать.

«Великий Царь! Я украла это! Прости меня!» – горячо прошептала она. Тихий голос глубоко

внутри беспокоился и словно чего-то ожидал от неё. Зажав бусы в руке, она вышла из комнаты и в

раздумье двинулась по дому. Наконец, взгляд её упал на массивное деревянное трюмо, стоявшее у

окна в тёткиной комнате. Айви опустила бусы на тёмную блестящую поверхность. «Когда тётя

вернётся, она сразу заметит их. Надо будет ей всё рассказать…» – подумала она и сразу

почувствовала неожиданное облегчение.

***

Она проснулась на рассвете и, мгновенно вспомнив всё, что произошло вчера, на всякий случай

подняла руку и потрогала шею. Цепи не было. Айви счастливо улыбнулась и, нырнув в тёмно-

голубое платье, затянула волосы лентой и зашагала к побережью.

Дорога показалась ей не такой длинной, а уставшие рыбаки – не такими грубыми, как всегда. Она

махнула рукой им на прощание, с удивлением заметив, как их хмурые лица просветлели в ответ.

Даже корзина, доверху наполненная рыбой, не показалась сегодня такой неподъёмной.

Айви не заметила, как была уже у рыночных ворот и привычно влилась в людской поток,

движущийся вдоль многочисленных прилавков, навесов и просто телег, расставленных неровными

рядами. Проходя мимо деревянного помоста, она бросила взгляд на каменный столб. Всё,

произошедшее с ней в последние дни, сияло теперь глубоким и непреложным смыслом.

«Великий Царь, я благодарю тебя! И тебя, дорогой Грэйккон!»

– Девушка, дай монетку бабушке! – скрипучий голос раздался откуда-то снизу.

Айви вздрогнула. У помоста, прямо на земле, привалившись спиной к тёмным доскам, сидела

сморщенная старуха. Она с ожиданием смотрела на Айви маленькими бесцветными глазами и

протягивала худую руку, покрытую многочисленными рубцами и язвами.

Айви уже видела её здесь, но никогда не обращала особого внимания – рынок всегда полон

нищими! Но теперь что-то шевельнулось у неё внутри, заставив остановиться и снять с плеча

корзину. Она присела рядом с нищенкой и внимательно посмотрела на её руку.

– У меня нет денег, бабушка. Хочешь, я смажу твои болячки, тебе поможет!

Не дожидаясь ответа, Айви порылась в складках платья и, вытащив костяную коробочку

Эмериты, стала аккуратно мазать растрескавшиеся кровавые пятна. Старуха растерянно смотрела на

её быстрые движения, переводя непонимающий взгляд со своей руки на лицо Айви и только слабо

шевеля губами. Внезапно она подняла глаза вверх и, мгновенно изменившись в лице, вздрогнула,

пригнула голову и испуганно завопила:

– И-и-и!

Айви вскочила и обернулась. Перед ней стоял тип, совершенно бандитского вида: кривой,

лохматый и крепкий. В одной руке он сжимал обрывок верёвки, а другой неторопливо почёсывал

волосатую грудь. Чуть позади него виднелась такая же лохматая женщина с мутными глазами на

сером, испитом лице.

– Ты зачем обижаешь ба-а-а-бушку? – с издёвкой проговорил мужчина странно-тонким,

вкрадчивым голосом, растянув губы в подчёркнуто-наглой улыбке.

– Ты ошибаешься, – сухо ответила Айви, слегка насторожившись: беседа не предвещала ничего

хорошего. – Я только смазала ей руку.

– Зачем, дорогуша? Мне нужны эти болячки! – тип приблизился и понизил голос почти до

шёпота, – Иначе, она ничего не заработает! – он снова растянул губы в улыбке, пытаясь изобразить

заботу и доброжелательность, отчего его лицо приобрело совершенно идиотское выражение. Потом

неожиданно изменив голос, прошипел: – Иди отсюда, детка! – и снова, как ни в чём не бывало,

громко и тонко затянул: – Нехорошо-о-о обижать стариков! Смотри, как кричит бабу-у-у-ля! – он

повернулся к старухе, которая, упав в пыль, так и лежала, прикрывая голову руками и тихо

поскуливая. Брезгливо сморщившись и вновь изменив голос, он угрожающе процедил сквозь зубы: -

Вставай, мать, давай работать! – и слегка замахнулся на неё обрывком верёвки.

Айви шагнула ему наперерез и схватила за руку.

– Не смей!

– Что-о-о?! – прорычал он, – Ты хочешь встать на пути у Хашота? У меня тяжёлая рука!

– И поэтому ты поднимаешь её на стариков? – пошла в наступление Айви, удивившись

собственной смелости. Имя этого «хозяина рынка» она слышала много раз, но никогда ещё не

встречалась с ним лицом к лицу, да и знала, что такая встреча не сулит ничего доброго. Но сейчас

она не боялась. Какая-то новая, воинственная сила пробудилась в ней и теперь светилась в глазах и

звенела в голосе.

Хашот выдернул руку и, на мгновение остановившись, метнул вокруг быстрый взгляд. У помоста

уже собралась плотная толпа. В глазах многих угадывался испуг, но некоторые посматривали на

Хашота насмешливо. Айви молча отвернулась и пошла прочь: она не хотела продолжать перепалку,

да и чувствовала, что толку от этого не будет. Хашот пригнул голову, как взбесившийся бык, и

посмотрел ей вслед налитыми кровью глазами.

– Эй, дрянь, иди сюда! – он рванулся за ней и, резко дёрнув за плечо, развернул к себе.

Костяная коробочка выпала и покатилась по земле. Старуха потянулась к ней и, схватив

дрожащими пальцами, быстро спрятала в лохмотьях. Но Хашот не заметил этого. Он вдруг

безобразно выпучил глаза и, словно обжёгшись, отдёрнул руку. На его губах мелькнула нервно-

испуганная ухмылка, он попятился, а потом, растопырив конечности, будто пытаясь поймать кого-то,

ткнул в Айви пальцем и диким голосом заорал:

– Глянь! Гы-а-а! – нечленораздельные звуки разнеслись далеко по площади.

Люди в испуге отпрянули.

– Цепь! – сумел ещё выдохнуть Хашот, прежде чем его словарный запас на такие случаи

полностью иссяк.

Толпа заволновалась. Несколько человек, сразу смекнув, что так орать Хашот зря не станет,

решительно шагнули вперёд.

– Что ты о себе возомнила, девушка? Где твоя цепь? – выкрикнул один из них, окинув Айви

колючим взглядом.

Айви молчала. Ей вдруг стало жалко этих людей. Она хотела что-то сказать, но подходящие слова

не приходили в голову. Но тут толпа разорвалась – и несколько стражников, грозно подняв топорики,

быстро окружили её плотным кольцом.

***

Айви сидела на куче прелой соломы, обхватив руками колени, и думала о Великом Царе. Небо в

узком окошке под потолком начинало темнеть, а дневные звуки, обильным и монотонным потоком

льющиеся с улицы, иссякая, уступали место вечерней тишине.

Громкий лязг замка вывел её из задумчивости. Она повернула голову и увидела, как низкая

тяжёлая дверь, скрипнув, медленно поползла в сторону, и в образовавшийся проём, согнувшись

почти пополам, вошёл человек. Выпрямившись, он оглянулся – и кто-то невидимый тут же снова

закрыл за ним дверь.

– Лестих! Ты зачем здесь? – Айви вскочила и удивлённо округлила глаза.

Он молча шагнул к ней, слегка покачнувшись, потом отцепил флягу, висящую на широком ремне,

и жадно глотнул из неё. Лицо его было багровым, а рубашка расстёгнута почти до пояса. Он тяжело

опустился на грубый табурет – единственную существующую здесь мебель, и поднял на Айви

мутные глаза.

– Зачем я здесь? А ты не догадываешься? – медленно проговорил он – и воздух камеры сразу

наполнился тяжёлым винным запахом.

Айви не догадывалась, но ей стало неприятно.

– Я здесь, потому что у меня есть мечта, – он криво усмехнулся. – Но об этом чуть позже… Начну

с того, что мой отец знает, что ты в тюрьме. И знает почему… Ему не составит труда вытащить тебя

отсюда. Ну, конечно, если ты выкинешь из головы эту чушь, которой набралась в последнее время.

Ты ведь понимаешь, о чём я?.. Мой отец – добрый человек. Он мог бы сказать, что ты -

впечатлительная девушка, у тебя нет родителей, поверила во всякие сказки, но очень сожалеешь, ну,

и всё такое… – он скривился и, сделав неопределённый жест рукой, зашатался на табурете.

– Я благодарна ему, Лестих, правда, благодарна, но… ты напрасно пришёл. Великий Царь

освободил меня, и теперь Он – мой Отец, а я – Его дочь. Я никогда не вернусь назад, в рабство.

– Дочь?.. – Лестих непонимающе поморщился, – Дочь Царя? То есть, принцесса?.. Ваше

Высочество! – он изобразил что-то, похожее на поклон, но при этом чуть не свалился с табуретки. –

Принцесса продаёт рыбу! Ха! – он грубо засмеялся. – Я недавно видел одного такого, когда ездил с

отцом в Столицу весной. Тот тоже говорил, что он – принц. Но у него, правда, денег было столько,

что я поначалу даже ему поверил! Он приехал откуда-то с востока. Какие пирушки он закатывал! –

Лестих мечтательно покачал головой, а потом, многозначительно понизив голос, добавил: – А что

касается девочек из Весёлого квартала, то он, пожалуй, не пропустил ни одной! Ха! Он сорил

драгоценностями направо и налево. Уж не знаю, где он их взял, этот «принц», но у него были

самоцветы невиданной красоты, каких не встретишь во всём Поднебесье!

Айви, нахмурившись, глядела в сторону. Она бы с удовольствием не слушала Лестиха, но того

распирало всё больше. Он опять начал говорить громко.

– А знаешь, что было потом? Ха-ха! Драгоценности кончились! «Принц» остался без гроша! Он

ползал в ногах у моего отца и просил дать ему в долг. Но папаша мой не настолько глуп, чтобы

давать деньги всяким проходимцам. Хотя, конечно, он добрый человек. Вот и этому «принцу» он

тоже помог – принял его на работу: пасти свиней! Принц-свинопас! – тут Лестих разразился таким

хохотом, что не мог остановиться, пока не начал икать. – Правда, на днях он пропал куда-то… Но к

чёрту всех принцев! И королей туда же! – он перестал смеяться и, стиснув зубы, поднялся и шагнул к

Айви. – Потому что у меня есть мечта, и я не хочу уступить её даже королю!

– Что ты несёшь, Лестих?

– Несу? Нет, Айви! – он зло усмехнулся, и глаза его вспыхнули. – Я знаю, кого искал король той

ночью! Один слуга поведал мне, дураку… Открыл глаза на правду, так сказать…

Айви тревожно смотрела на него, пытаясь понять, куда он клонит.

– Так вот, – продолжал он, – У меня есть мечта. И я ждал слишком долго! Если буду ждать дальше,

то её может отнять у меня какой-нибудь… король! – он сжал кулаки так, что костяшки пальцев

побелели. Но потом неожиданно обмяк и проговорил совсем тихо: – А у моей мечты светлые волосы

и тёмно-голубые глаза… – он сделал ещё один шаг вперёд и, протянув руку, коснулся волос Айви.

– Лестих, ты не в себе! Перестань!

– Это ты перестань говорить со мной, как с ребёнком! – лицо его перекосила судорога, а жилы на

шее вздулись и заходили ходуном. – Смотри! – он рванул с пояса кошелёк и сунул его Айви прямо в

лицо, – Здесь деньги! Много денег! Я могу отдать их страже, и они выпустят тебя. А завтра наврут

что-нибудь… Таких денег им не заработать и за год! Они согласятся! Даже если им придётся

получить пару плетей за сбежавшего узника. А ещё… – он опустил руку с кошельком и приблизился

ещё на шаг. Айви слегка попятилась, – На эти деньги я могу купить десять таких, как ты! Но я не

хочу, потому что… – он обречённо развёл руками, – Мечта!..

Айви не могла поверить своим ушам. Она даже не могла рассердиться. Всё происходящее

казалось ей каким-то диким розыгрышем.

– Лестих, прошу тебя, перестань! Давай забудем всё, что ты сейчас сказал! Мы с тобой – друзья,

и…

– Нет, Айви! Детство кончилось! Ты знаешь, что ждёт девушку, побывавшую у позорного столба?

Каждый будет иметь на неё право! Но я не хочу… – он тяжело сглотнул. – Ты можешь уйти отсюда

прямо сейчас, но только вместе со мной… И мне всё равно, носишь ты цепь или нет! Без неё ты ещё

красивее!

У Айви перехватило дыхание. Теперь она не сомневалась, что он не шутит. Он стоял совсем

рядом, прерывисто дыша и глядя на неё горящими глазами.

– Уходи, Лестих!

Его лицо снова дрогнуло и искривилось в болезненной гримасе.

– Я мог бы взять то, что хочу прямо сейчас и без всяких денег! – он приблизился к ней вплотную

и схватил за руку.

– Отойди, Лестих! – медленно проговорила она, дрожа от гнева и пронзая его взглядом, которым

можно было бы прожечь каменную стену. – Отойди, иначе я выцарапаю тебе глаза!

За дверью послышался недвусмысленный шорох. Лестих испуганно отпрянул, и его лицо

перекорёжило, словно от острой боли. Он на мгновение замер, зажмурившись и сжав кулаки. Потом

устало и обессиленно повесил голову и, пошатываясь, направился к выходу.

– Я не хочу поднимать шума… – бросил он через плечо. – Ты сама выбрала.

Долбанув кулаком в дверь так, что она отлетела в сторону, словно сделанная из картона, он ещё

раз схватил фляжку и, прижав к губам, запрокинул голову. Похоже, фляжка была пуста. Он зло

отшвырнул её – и она с грохотом покатилась по каменному полу. Дверь захлопнулась, и снова лязгнул

замок.

Айви опустилась на солому и попыталась унять дрожь. Потом подняла голову и взглянула на

кусочек синего вечернего неба в окошке.

«Ты не оставишь меня, Великий Царь. Я – твоя дочь. Только, пожалуйста, пусть он больше не

приходит!» – она свернулась калачиком, и скоро незаметно погрузилась в сон.

***

Проснулась она посреди ночи от странного шороха. Звук был такой, будто где-то за стенкой

сыплются маленькие камешки. Приподняв голову, она попыталась оглядеться. Через окошко в

комнату проникал слабый лунный свет, но различить что-либо было почти невозможно. Айви хотела,

было, уже опять закрыть глаза, но тут шорох послышался снова, откуда-то сверху.

«Мыши?» – её неприятно передёрнуло. Остатки сна сразу улетучились, она поднялась и

прислушалась.

Вдруг в проёме окна что-то зашевелилось, потом появилась лохматая голова, и знакомый голос

позвал:

– Айви, ты здесь?

– Кру! – она не могла поверить своим ушам. – Как ты там оказался?

– Я залез…

– Тебя могут увидеть, малыш, и здесь высоко! Спускайся назад!

– Здесь не высоко, и никого нет, только отец Грэйккон.

– Грэйккон!?

Кру ухватился одной рукой за край стены, а другой пытался просунуть в окно какой-то большой

тюк.

«На чём он там стоит?.. Или висит?..» Несколько мгновений Айви слышала только пыхтение, а

потом к её ногам плюхнулся толстый моток верёвки.

– Я хотел принести тебе ягод, а отец Грэйккон сказал, чтобы я принёс вот это… Только я забыл

зачем… Сейчас спрошу, – с этими словами Кру посмотрел вниз и раскрыл рот с явным намерением

что-то крикнуть.

– Тише, Кру! Тише! – испуганно зашикала Айви, – Не кричи, я знаю, зачем это…

Она пошарила рукой по стене и, нащупав в кладке выступ, быстро сделала петлю и затянула её на

торчащем камне. Окно было высоко, но, встав на табурет, она могла зацепиться за край стены. Айви

стала пропихивать моток наружу, Кру заволновался и попытался подхватить его.

– Не надо, Кру, пусть падает! Помоги мне забраться к тебе!

Кру посмотрел, как его прекрасный большой моток, падая, превращается в тоненькую, едва

заметную верёвку, и с сожалением вздохнул. Но потом перегнулся через край окна и, схватив Айви за

руки, помог ей вскарабкаться наверх. Окно было узким, но достаточным, чтобы хрупкая Айви могла

протиснуться в него.

– Давай, сначала ты… – сказала она и кивнула на верёвку.

– Зачем? – Кру выпучил на неё глаза, не понимая.

– Хватайся за верёвку, малыш, и спускайся!

– Не…

Он тут же шагнул с крошечного выступа, на котором стоял, куда-то вниз, потом повис на руках,

зацепившись пальцами за какую-то невероятно узкую щель, потом снова шагнул и, не успела Айви

оправиться от удивления, как был уже внизу. Она, не долго думая, обхватила верёвку, мысленно

поблагодарив все тяжёлые корзины, с которыми приходилось иметь дело, за крепкие руки и ноги, – и

тоже начала спускаться. Едва коснувшись земли, она почувствовала, как сильные ладони уверенно

подхватили её – и через мгновение она уже стояла, уткнувшись лицом в мягкие серебристо-серые

складки.

– Отец!

– Давай, дочка, пошли отсюда! – Грэйккон мягко отстранил её и бесшумно двинулся вдоль стены.