bannerbanner
Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)
Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)

Полная версия

Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)

Язык: Русский
Год издания: 2015
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
7 из 10

– Кто о чем, – хмыкнула Романова и посмотрела на часы, висевшие над двустворчатыми дверьми. – Лично мне бы хотелось выбраться в какое-нибудь кафе с wi-fi, хочу войти в сеть.

– Нафига? – пришла в изумление Кира.

– Да вот, хотелось бы почитать о ММР.

– ММР? – переспросил Зильберштейн и продолжил севшим голосом. – То бишь, МетамфетоМиР?

– Ну да, а то все-таки интересно, что стало с группой после смерти Христины, – пожала плечами девушка. – У них же классные песни были, верно? – вопросительно посмотрела на Саванову, в ответ та покачала головой.

– Если хочешь, могу дать тебе послушать на телефоне, у меня есть парочка.

– Почему тебя так заинтересовала история ММР? – поинтересовался Марк, незаметно пододвинувшись к Романовой, и заговорщицким шепотом добавил: – У меня есть информация, которая может тебе пригодиться, но задаром ты ее не получишь. – И, улыбнувшись, парень резко отодвинулся, из-за чего чуть не упал со стула.

Вырезки из газет и журналов не первой свежести хранились у Марка в небольшой фиолетовой пластиковой папке. В том числе там было несколько статей как о самой группе МетамфетоМиР, так и о загадочном убийстве, о котором Романова планировала хоть что-то разузнать по приезду домой. Немец никак не стал комментировать свою коллекцию, только, уходя, сказал, что это не его вещи, с ними нужно обращаться деликатно. Ева не придала его словам особого значения. У нее было около получаса на ознакомление с досье до того, как в лобби начнется собираться экскурсия.

«МетамфетоМиР – российская группа, образовавшаяся в 2005 году. Получила популярность благодаря таким песням, как „Семнадцать“, „Современный миф“ и „Налей кефиру мне, малышка“. Постоянный состав группы неоднократно изменялся, ныне в него входят Христина „Тина“ (19) – вокал, ритм-гитара, Артем „Кай“ (19) – клавишные, бэк-вокал, и Игорь „Дария“ (20) – соло-гитара. В начале лета 2006 года у ребят начался тур по городам России, затем они отправились в страны Прибалтики, где их встретили не менее радушно.

Следующий их альбом, „Never Give In“ („Никогда не сдавайся“), выход которого был запланирован на осень 2007 года, по мнению критиков должен был стать второй волной успеха для команды. Первый сингл с альбома „Кай и Герда“ был выпущен в августе, и был он посвящен возлюбленной Кая, в свою очередь являвшейся подругой и источником вдохновения Христины, Эмилии Вальтер, трагически погибшей в день презентации.

(имя Эмилии Вальтер было выделено красным маркером, и Ева автоматически зацепилась за него, но продолжила читать).

Христина посвятила этот альбом своей подруге, без которой она, по ее же словам, никогда бы не решилась создать группу. Deluxe Edition[27], запланированное на зиму, будет содержать также новые песни, написанные в память об умершей девушке».

Вместе со статьей из журнала была любительская черно-белая фотография коллектива. Да, это действительно были те ребята с плаката, увиденного ранее Евой. Имя Эмилии девушке казалось незнакомым, но она никак не могла выбросить его из головы.

– Ты еще не закончила? – внезапно открылась дверь, и внутрь заглянул Марк. Ева отрицательно помотала головой. – Ja, verstehen.

Стоило двери закрыться, как Романова принялась за следующую статью, видимо, вырезанную из местной районной газеты, в которой были и слухи, и небольшие обзоры городских новостей. Вот оно! Заголовок гласил, что в районе N найдена девушка, чья личность не опознана. Предположение о темной стороне ее жизни было такое же, как и у Евы – куртизанка, причем разодетая как на последний бал. Девушку представили в негативном свете, будто та была наркоманкой, зарабатывавшей на дозу своим телом. Ева с неприязнью читала каждую строку и чувствовала, что слова лживы. Журналист выстроил свою версию, почему могла быть убита жертва – задолжала деньги драгдилеру, и тот (или подручные) ночью, подловив ее у подъезда, сделал черное дело.

В другой газете информатора привлекло больше не это, нет, даже не известная татуировка и вполне узнаваемое лицо, а то, что на теле девушки была вырезана двойка (на боку тела, были видны ребра). Причем, сделано это было невероятно аккуратно, – подчеркивалось в газете.

Впрочем, акцент статьи делался не на какой-либо «порочности» убиенной, а на почерке убийцы.

На мгновение Ева отвлеклась от чтения и посмотрела в окно, серьезно задумавшись, та ли информация у нее в руках, источник был довольно-таки мутный. Сталось, она наткнулась на очередную «утку», где большинство фактов – коммерческая фантазия автора. Снимок репортера убедил ее, что речь шла о том самом убийстве.

Накрытое черной непроницаемой пленкой женское тело, из-под которого виднелись светлые кудри и рука, сжатая в слабое подобие кулака. На заднем фоне дверь подъезда, хорошо, что хоть Еву не сфотографировали с открытым ртом, наблюдавшую за происходившим. «Надо же, какие мерзотности нонче печатаются! – с отвращением подумала Ева. – Может, именно поэтому не сообщили о причине смерти?»

Также под снимком с места преступления говорилось, что в одном из карманов жертвы была обнаружена записка, которая ныне на экспертизе: «Мне кажется, что в мыслях ее голос. Я говорю им, думаю. О нем, о ней, да обо всем. Кем стал я времени иначе? Оставьте! P. S. Э. В.». Взгляд Евы поневоле зацепился за знакомые инициалы, оставив в сознании лишь небольшую заметку. К сожалению, текст был размыт, поэтому достоверно разобрать содержимое не представлялось возможным, и за полный смысл сообщения никто не мог нести ответственность. Еще не установлено, относилась ли записка к убийству или нет. «Быть может, The Поэт, писавший ранее стихи своим жертвам, перешел к новым методам?»

Все же автор усомнился в общепринятой гипотезе и выдвинул свою: это мог быть The Поэт или его последователи, впрочем, имени убийцы он не упомянул, написав:

«Неужели, Он вернулся? Или это какой-то „шутник“ пытается повторить Безумца?»

«Почему „он“ с большой буквы? – удивилась Романова, перечитав предложение. – Насколько я знаю, с большой буквы пишутся все упоминания Господа, даже местоимение „Его“. Они что, сравнили этого The Поэта с Всевышним? – недоуменно сделала заключение девушка, все еще находясь из-за первых нескольких абзацев в прострации».

Отложив листок недорогой бумаги, годной для солдатского туалета, Ева обратила внимание на другой, не менее важный, заголовок. Вырезка из какого-то журнала о знаменитостях. О смерти Христины Рихтер, известной более как Тина из группы МетамфетоМиР, называемой иначе как ММР. Ее тело было найдено на той улице, где она сама когда-то жила до начала карьеры. Согруппники и поклонники в трауре. Выпуск нового альбома отложен на неопределенное время, тур отменен и не факт, что будет продолжен. Участники трио наотрез отказываются комментировать что-либо.

Но так и не было упомянуто, каким именно образом была убита девушка; также ни единого слова о загадочном убийце 90-х. «Причины смерти по-прежнему остаются неизвестны, – прочитала Ева под фотографией папарацци, где Христина расписывалась на фотографии для поклонника, – но из первоисточника нам известно, что это убийство. Неужели кто-то мог покушаться на жизнь Христи?».

«Почему в этих заметках не прослеживается связь? Будто говорится о смерти двух разных людей»

«У приближенных Христины нам удалось выяснить, что девушку нашли мертвой на той же самой улице, что и ее близкую подругу – Эмилию Вальтер – по-вашему, настолько крепки дружеские узы, чтобы умереть рядом? Или это – невероятное совпадение, ценою в жизнь?»

– Значит, на этой же самой улице была найдена Эмилия Вальтер… Но кто же она такая? – задумчиво пробубнила Ева, хмурясь. Она пристально смотрела на вырезки, будто бы надеялась, что они могут показать ей истину. Она никак не могла выбросить из головы инициалы, которые совпадали с инициалами девушки. – Если в газетах говорилось об одном и том же, значит…

– Хей, Ива, ты еще долго? – нетерпеливый Марк распахнул дверь и заглянул в комнату, не решаясь зайти. – Я, конещно, все понимаю, разбираться с бумагами достаточно интимное дело, но, черт, все-таки я тебя жду.

– Зачем ты меня ждешь? – развернулась Ева и посмотрела на одноклассника, который в ответ лишь усмехнулся и облокотился на дверной косяк. – Марк, ты случайно не знаешь, кто такая Эмилия Вальтер?

Он задумчиво поднес палец к подбородку, но, после нескольких минут раздумий, отрицательно помотал головой. Обескураженно вздохнув, она собрала бумаги и сложила их обратно в папку, после чего Зильберштейн все-таки решился зайти в комнату.

– Тогда почему у тебя ее имя было обведено в каждой статье? – пристально посмотрев, спросила Ева. – Вот, смотри, в этой статье, – и она протянула однокласснику вырезку, повествовавшую о феномене МетамфетоМиРа.

Быстро пробежавшись взглядом по строкам, Марк вновь помотал головой, добавив:

– Нет, не знаю. Это, на самом деле, не я собирал, мне МетамфетоМиР никогда не нравился, – равнодушно сообщил Зильберштейн. Ева удивленно вскинула бровями:

– Да ладно? А чего ж тогда с собой таскаешь эту «макулатуру»? – для большего эффекта Ева пальцами показала кавычки. Немец, с неким презрением посмотрев на приятельницу, сел на кровать и попытался высказаться как можно короче, что у него не особо хорошо получилось:

– Понимаешь, это не совсем моя коллекция. Там собрано много про МетамфетоМиР и то, что в итоге стало с группой, – парень говорил достаточно уверенно, но в его голосе слышалась нотка беспокойства, – но мне это неинтересно. Главная моя задача – сохранить ее целой, поскольку именно я несу ответственность.

– Ты ее дополнял?

– Последние две вырезки, ja, – утвердительно кивнул Марк.

– Почему, если ты говоришь о сохранности, взял папку с собой?

– Вот именно для этого. Если бы я оставил ее дома, то мама могла бы включить пылесос. Она не одобряет «мои бумажные игрушки», как Mutter[28] их называет, считая этого своего рода манией или фанатизмом. В каком-то смысле она, определенно, права, но повторюсь еще раз – меня совершенно не волнует МетамфетоМиР.

Романова толком не слушала, о чем говорил Марк, скорее, она наблюдала за его речью – она была довольно-таки правильной и не резала слух. Может, все его речевые ошибки были чем-то вроде привлечения внимания?

– Ты сейчас специально стараешься говорить загадками?

– Импровизирую, – хрипло усмехнулся парень. – А на самом деле… Просто я не знаю, как объяснить иначе, не прибегая к подробностям личной жизни.

– А что, на темы личной жизни табу?

– Не то чтобы… Просто, если ты еще не заметила, мы с тобой никогда не разговаривали о таком.

– Можем попробовать пообщаться, я, в принципе, не против, – белоснежно улыбнувшись, предложила Ева. – Скажем так, новый этап отношений.

– Интересное предложение. Может, ты начнешь?

– Хорошо, – охотно согласилась Ева, – но с чего?

– Ну, скажи, допустим, был ли у тебя такой человек, близкий, ради которого ты готова пойти на многое?

– Эмм… – девушка неуверенно посмотрела в сторону. – Наверное, ну, родители. А что?

– Я не совсем это имел в виду. Исключая кровные узы, – Марк усмехнулся. – Впрочем, мне кажется, я уже знаю ответ.

Девушка обиженно засопела.

– В общем, соль не в том, был у меня кто близкий или нет – скорее, это был вовсе не близкий человек, каковым я мог его считать, но, тем не менее, я продолжаю блюсти то, что в свое время начал он – коллекционировать общедоступную информацию про МетамфетоМиР.

– Если не секрет, кем был этот человек? – с интересом в глазах спросила Романова.

– Не секрет, конечно же, – добродушно отозвался Марк. – Моя сестра, но, ты только не обижайся, я не горю желанием рассказывать о ней. У нас были паршивые отношения, и, мне кажется, я должен перед ней извиниться… Давай, я как-нибудь тебе в другой раз об этом расскажу, хорошо?


С романтической точки зрения поездка в Город на Костях была замечательна – на второй день у Киры со Стасом завязались отношения, да так, что их видели не только державшимися за руки, но и целовавшимися. Прошел слушок, что между ними было нечто большее – эта новость появилась в школьном блоге, о котором я расскажу в следующий раз. Тем не менее, это были всего лишь слухи, которыми обожали делиться ученики школы Зверя.

Самочувствие Марка, сравнительно с предыдущим днем, заметно улучшилось, несмотря на сердитый вид из-за отсутствия очков. Еве же было немного обидно от того, что подруга позабыла о ней в связи с новой страстью, впрочем, Зильберштейн с радостью составил приятельнице компанию. Во время того, как класс в автобусе ехал до Екатерининского дворца, парень увлеченно что-то рассказывал. Романова, выглянув в проход, увидела сидевших вместе Киру и Стаса – он приобнял девушку, и они вместе слушали музыку. Еве стало почему-то так горько, словно ее забыли, как мимолетный сон. Все получали удовольствие от поездки, а она гонялась за подробностями какого-то убийства в силу того, что больше ничего ее не привлекало.

– …но потом мне надоело отвечать на ее сообщения, и я ее начал тупо игнорить, – воодушевленно рассказывал Марк, но потом, заметив, что Ева смотрела куда-то в сторону, прервался. – Хей, Иви, что с тобой?

Почувствовав себя одинокой, Ева недовольно фыркнула и повернулась к Марку. Она прильнула к нему, внезапно обняла его и положила голову на грудь, и его рука машинально плавно опустилась на плечо девушки. Парень в недоумении посмотрел на одноклассницу, хотя внутри что-то екнуло; она бездумно уставилась в спинку кресла.

– Наверное, это слишком странно, – в итоге пробубнила она.

– Знаешь, да, – улыбнувшись, кивнул Марк. Но он быстро скрыл улыбку за безразличием, как делал то раньше.

– Я решила, что смогу почувствовать себя Кирой… ну, то бишь быть такой же счастливой, как она, – Романова выкарабкалась из объятий. – Извини.

– Не за что просить прощения, – хмыкнул одноклассник. – Обниматься всегда довольно-таки приятно, по крайней мере, это тепло. Просто… ну, наверное, остальные подумают что-то не то, ты ведь из-за этого, ja?

– Йа-йа, натюрлихь.

– Выучила из рекламы пива? – скептически глянув на одноклассницу, спросил немец.

– Из нее, ага.

– А вообще, Иви, не парься ты из-за этого – насчет обниманий я настроен спокойно, гаптофобией не измучен, впрочем, к излишним прикосновениям отношусь с подозрением, мол, чего это вы все ко мне, как мухи на гуано, – тепло ухмыльнулся Марк. – Не сомневаюсь, все у тебя будет круче, чем у Киры.

– Хорошо, – Еве было невероятно приятно услышать подобные слова, а уж тем более от Марка. Иллюзия проблем растаяла мгновенно. – Марк, а ты классный.

– Ты тоже ничего, Ева.

Девушка все-таки положила голову на плечо приятеля, взяла под локоть и прикрыла глаза, улыбаясь своим мыслям. Возможно, она, по своему скромному мнению, обрела нового друга. Зильберштейну было приятно смотреть на Еву, но он старался больше не коситься на прекрасную соседку, чтобы не привлечь к ситуации особенно досужих и дерзких на язык. За некоторое время, проведенное вместе, он успел заметить, что девушка зависела от общественного мнения. Его это удручало. Сам он никогда не переживал, как относится к нему publicity[29], засим искренне не воспринимал школьную субординацию, по которой ребята выстраивали иерархию – с кем можно общаться, а кто этого не достоин. Он считал окружающих шаблонными, калькой неправильного взрослого социума, но у Марка было такое глупое чувство как надежда, что Ева не настолько зомбирована.

Экскурсия началась в два часа дня, туристов было немного. Учеников разделили на две группы. Ева и Марк были в той, за которую отвечала Анна Александровна. Экскурсоводом была женщина средних лет, увидев которую, Романова сразу же вспомнила о том гиде из своего мимолетного видения. Может быть, она действительно встречала ее прежде, поэтому лицо показалось ей знакомым, или просто похожа на кого? Ева встряхнула головой, прогоняя странные мысли.

– Екатерининский дворец был заложен в 1717 году по приказу Екатерины Первой, под чутким руководством немецкого архитектора Иоганна Фридриха Браунштейна, – повествовал экскурсовод. Звали ее то ли Анна, то ли Алла; то ли Владимировна, то ли Вадимовна. – Здание представляет образец позднего барокко…

Не в силах сосредоточиться на монологе, Ева постоянно смотрела по сторонам; сначала она хотела найти ту сладкую парочку, которая незаметно увильнула с другой группой из передней зала, затем решила пошептаться с Суриковой, втихаря читавшей модный журнал, – девчонки обсуждали, какого цвета сапоги лучше брать на зиму. Марк с усмешкой наблюдал за неугомонными одноклассницами, но вскоре ему это наскучило, и он продолжил слушать экскурсовода.

Нагнать вторую группу удалось примерно через полчаса, когда была пройдена восстановленная янтарная комната. Романова заметила, что Кира и Стас отстали, и решила посмотреть, где они. Естественно, она их обнаружила в янтарной комнате, где никого, кроме них, не было. Во время поцелуя они ее не заметили, и Марк вовремя вытянул приятельницу из помещения. В одном из залов школьникам разрешили фотографировать. Сказать, что Марк не умел фотографировать – ничего не сказать. На одном снимке, сделанном им, у Евы не было шеи, а на другом не вошел подбородок. В конце концов, когда девушка уже порядком устала улыбаться на фоне живописного окна, она забрала фотоаппарат и самостоятельно продолжила снимать местные артефакты, как бы Марк не пытался мешать этому.

– Улыбочку! – направив объектив на приятеля, произнесла Романова. Марк поднял большой палец вверх, улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы.

В фокусе. Вспышка.

В конце экскурсии рассказали о восстановлении Екатерининского дворца после Великой Отечественной войны, которое продолжалось до сих пор. Для контраста показали изображение послевоенных развалин. Марка это настолько впечатлило, что слушал он чуть ли не с открытым ртом. Когда экскурсия подошла к завершению, парень достал из кармана кофты блокнот с ручкой и начал судорожно что-то записывать, не упуская свою музу.

Незапланированная прогулка по парку Екатерининского дворца выдалась скверной из-за холодного моросившего дождя. Кто-то побежал покупать сувениры, а кого-то привлекли стеклянные разноцветные цветки, стоимостью около полутора сотни. Девочки падкие на все яркое и блестящее, поэтому они первыми рванули в крохотный киоск, размером с собачью будку, стоявший под огромным дубом. Достав из сумки темно-зеленый зонт, Анна Александровна встала в начале тропы, куда в скором времени должен был подъехать автобус. Следить за детьми ей не нравилось, но справляться с ними было всяко проще, когда рядом была Галина Николаевна, учитель со стажем, легко находившая общий язык с детьми. Девятый «А» был первым классом в начале тернистого жизненного и профессионального пути Анны Александровны, словом, Per Aspera Ad Astra[30]. И она справлялась довольно-таки неплохо.

Созвонившись с фирмой, у которой заказывали автобус, Галина Николаевна подошла к коллеге и с упоением стала наблюдать за детворой, обсуждавшей, как ей казалось, свежие впечатления. Ева Романова, никогда не выделявшаяся из толпы, увлеченно фотографировала дворец вместе с ансамблем с разных ракурсов, затем перешла на съемку однокашников. Кира Саванова, невероятно яркая внешне и совершенно непонятная внутри, гуляла за руку со Стасом, чьи оценки оставляли желать лучшего, но, впрочем, парнем он был неплохим – всегда был готов помочь по первому зову. Таня Пуголовкина лбом прислонилась к витрине с теми стеклянными цветочками, скорее всего, она купит себе один, но свой любимый, розовый. Сурикова с отрешенным видом стояла спиной к подруге, нацепив солнцезащитные очки и надев наушники, по очкам стучал дождь, но ей было плевать. Сурикова всегда выглядела пафосно (особенно в костюме Винни Пуха). Но даже наушники не смогли уберечь ее от писклявого вскрика Тани, увидевшей «миленькую розовенькую шняжку»; девушка раздраженно обернулась и что-то сказала старосте.

– А когда-то и ты была такой, Анечка, – с непонятной гордостью произнесла Галина Николаевна. – Ты же у меня училась, верно?

– Да, у вас, – кивнула та, продолжая смотреть за подопечными.

– Кстати, что ты планируешь делать с Егором? Я слышала от твоих девчонок, что он опять что-то натворил.

– Ничего я с ним не собираюсь делать. Родителям говорить бесполезно. На меня не реагирует. Ребята с ним разбираться не хотят, – Анна Александровна покачала головой, – один только Марк не побоится его осадить. Может, он ему вправит мозги, если будет подходящая «головоломка».

– Зильберштейн? – обеспокоенно уточнила учительница. – Ох, Анечка, прошу, присмотри за парнем.

– Что же в нем такого особенного, что Вы так о нем озаботились?

Тем временем Марк, оставшийся в одиночестве, уселся на скамью, смахнув с нее дождевые капли, и, положив на колени свою небольшую сумку, достал из нее приготовленный его матушкой пудинг, упакованный в банку из-под майонеза.

– Тяжелое детство у ребенка было, – опечаленно выдохнула женщина. – С отцом у него были очень… напряженные отношения, поэтому вырос он без него. Слава Богу, что ему помогали сестра и мама.

– В наше время многие растут в неполных семьях.

– К сожалению, это так. Только не над всеми в детстве издевались родители. Одному Богу известно, что пришлось пережить этому чудному юноше, но мне бы не хотелось, чтобы у него вновь были проблемы со сверстниками. Ты пойми, у него вовсе не дрянной характер, – как бы то ни было, характер Марка все-таки не был примером для подражания. – Возможно, минувшие проблемы оставили глубокий отпечаток на психике.

Выдержав скромную паузу, Анна Александровна, размышляла; во-первых, взглядом отыскала Зильберштейна, за обе щеки уплетавшего содержимое майонезной банки, во-вторых, она выглядела Еву, с интересом показывавшую снятое за день. Такие разные.

– Ну, Марк неплохо общается с Евой, – не то чтобы женщину нисколько не тронуло то, что поведала коллега по поводу ученика. Просто она не знала, как правильно отреагировать в данной ситуации.

– Дай Бог, если так.

Почему так много Бога?


– Люблю хэппи энды, – сдержанно улыбнулась Ева, когда они с Марком вышли на миниатюрный балкончик. Одноклассник, хлюпнув носом, согласился и закурил, вежливо предложив однокласснице. – Нет, спасибо. Мне больше нравится, как пахнет. Знаешь, иногда табак пахнет намного приятней, чем самые дорогие духи. Хотя, как я заметила, самые дорогие – это те, что брендовые, а я больше по селективам.

– Парфманьячка что ли? – усмехнулся Марк.

– Немного, – улыбка Евы вмиг стала смущенной. – Мне очень нравится твой парфюм.

– А ты неплохо разбираешься в запахах!

– Это точно, – кивнула девушка и печально добавила: – Но еще от Влада вкусно пахнет, мне нравится.

– От Бреднева-то?

– Почему Бреднева?

– Потому что он – бред.

– Бред – это то, что я никак не могу выбросить из головы тот странный запах, – отстраненно сообщила Романова, не решившись заступаться за друга.

– Что за «тот» запах?

Она неуверенно закусила губу.

– Рядом с той мертвой девушкой очень специфично пахло…

– Покойники гниют, разлагаются, – усмехнулся Зильберштейн, сделав затяжку.

– Нет, не то. Это был такой… терпкий аромат, но холодный. И привкус как у крови, – Ева сжала руку в кулак.

– Удовый.

– Прости, что?

– Удовый запах – это смесь лекарств и свежей крови. Такие у «Свободной Республики Апельсинов» и «Montale» – они занимаются их созданием. – Марк на минуту замолчал. – Кстати, тебе помогла как-нибудь моя коллекция?

– Можно и так сказать, – Романова сложила руки за спину. – Следуя ей, некий The Поэт вернулся. Жертвой под вторым номером, очевидно, стала участница группы МетамфетоМиР, что ты уже и сам мог заметить, если собрал, на первый взгляд, совершенно несвязанные статьи.

– Ты весьма наблюдательна, только, прошу, не смей корчить из себя детектива, – скривился Марк. – Тошно от таких интриганов. Но по поводу The Поэта – случай очень интересный. Когда я изучал историю нашего округа, то кое на что наткнулся. Когда вернемся домой, покажу тебе мои наработки. Возможно, проанализировав, сумеем обнаружить что-нибудь новое.

– Жду не дождусь! Чувствуется, нас ожидает нечто интересное, – Ева любила, когда люди говорили с ней на интересные ей темы, а поскольку это бывало редко, то она от переизбытка эмоций обняла Марка за шею. В принципе, к подобным сюрпризам он уже привык, но в этот раз все вышло немного иначе: собираясь отпустить приятеля, Ева на какое-то время замешкалась, внимательно посмотрев в глаза парня и томно приоткрыв рот. Не правда ли заманчивый момент для того, кто хочет сделать первый шаг? Но вместо этого Марк, наклонив голову, чихнул, и Романова отпустила его. Мне кажется, ей не понравился такой поворот событий, или она просто поняла, что поцелуй стал бы фатальной ошибкой для только начавшейся дружбы. – В общем, я пойду спать. Спокойной ночи. Не засиживайся!

На страницу:
7 из 10