Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Абу не раз поражался способности Влада менять цвет глаз. Очевидно, это происходило за счет стремительно расширяющихся зрачков, но выглядело очень жутко.

Выбросив руку вперед, Влад ухватил за горло ржущего юношу и просто напросто сломал ему шею огромной лапищей. В пещерах еще звенело эхо его безумного смеха, когда он рухнул на пол, уставившись стеклянными глазами в потолок прокопченной пещеры.

Мальчик и парень в шоке уставились на мертвого бараковца, в ужасе пятясь назад. Все знали, что Влад безумец, зверь и демон в людском обличье, и мало кто хотел проверять его способности на своей шкуре. Один только Гошка забыл, за что и поплатился.

-Я могу вырвать твой кадык, а могу отравить тебя в твой последний полет. А могу дать тебе шанс, забыть все что ты здесь видел. – тихо проговорил Влад, вращая черными глазами пугая до трясучки не только парня, но и притавшегося мальчишку.– Выбор за тобой. И да. Я надеюсь тебе не надо напоминать, что жизнь твою могу забрать на любом испытании стоит тебе только открыть твой поганый рот.

Парень в ужасе трусил головой, соглашаясь со всем сказанным. Мальчишке казалось, что даже если Влад скажет ему прыгать, тот не медля сиганет вниз.

-Дружка своего оттащи поближе к бараку. Там в северной части живут гиены. Пусть они его сожрут.

Эти воспоминания всегда сидели занозой в его душе, хоть он и вернул долг Владу. В один из дождливых дней, щуплый мальчишка, на которого никто никогда не обращал внимания, стал свидетелем интересного разговора. И пусть он ничего из него не понял, но интуиция его не подвела. И рассказав о нем окрепшему и повзрослевшему Владу, тот устроил настоящий переворот на территории, принадлежавшей бараку. Он сжег его. С картотеками, лабораторией, в которой трудились десятки ученых, разрабатывая очередные вакцины для растущих киллеров. Он уничтожил почти весь взвод, оставив лишь несколько человек живыми включая и его самого.

В его гениальности мужчина убедился уже будучи взрослым, и став его компаньоном, надежным, как думал Влад тылом. Он сумел стравить три государства, подкинув тем и другим разные схемы разработки, оставшись при этом сторонним наблюдателем, постепенно спрятав концы в воду.

И он, черт возьми, и был все это время его надежным тылом, пока на одном из показов он не представил ему ее. Деву с золотыми глазами с темной поволокой, и пепельными сверкающими волосами. Он увидел ее, и руки затряслись. Нестерпимо зазудели кончики пальцев в отчаянном желании коснуться этих волос, смять их, намотать на кулак. Оттрахать этот сочный огромный рот. Когда она улыбнулась ему, пол зала едва не уплыл из- под ног. Такая улыбка как удар под дых, и он тут же представил ее стоящую на коленях в облаке сияющего пепла, с его членом в губах. А еще он точно знал, что сделает ее драгоценностью в своей коллекции кукол. Да, да, его желания переросли, и теперь он имеет не деревянных и пластиковых кукол, а самых настоящих, живых. И она будет его.

Наблюдая украдкой за ней с глубины зала, он решал, как лучше ее отобрать. Он слишком хорошо знал Влада, и понимал, что ему поможет только случай. Нежданный и негаданный, который сыграет ему на руку. Он ничего не планировал заранее, только старался держать ее и Влада в поле зрения, потому что не надо быть дураком, чтобы понять, как Влад на ней помешан, и немудрено. Теперь и ему нет покоя.

Он долго ждал и все же упустил свой шанс. Что-то случилось между ними, и она пропала. Испарилась. И вусмерть пьяный Влад, бормотал что- то о загородном военном штабе. Он знал о специальных установках, хранящихся на складе, и быстро сложил два плюс два. Его люди быстро вычислили откуда идет сигнал и он даже оказался там быстрее Влада, да только отлично понимал что девчонку сейчас ему не спрятать. Он смотрел на нее ослепленную светом ночника, хрупкую и ранимую, растрепанную после сна и такую маняще нежную, и кишки скручивало тугим жгутом. Хотел завалить ее на смятых простынях пропахших ее изумительным телом и долбиться в нее, выбивая стоны наслаждения. Но Влад не тот противник, от которого легко отмахнуться. Он ожидал его появления с минуты на минуту и не желал попадаться на его глаза. Он подождет. Он умеет ждать. А пока он продолжал готовить для нее наряды.

Так и продолжалось. А потом она снова куда-то пропала. Он ее искал, тихонько ненавязчиво, задавая Владу вопросы, которые тот игнорировал. А когда его нотариус передал документы о разводе, он ликовал. Все его нутро тряслось и сжималось в предвкушении, и он принялся искать ее пуще прежнего, пока не увидел в Нью-Йорке. Там же он встретил Эстер, которая пылая жаждой мести, проболталась о своих планах. Эта сука решила поставить под удар его драгоценную куколку. Хорошо хоть она проболталась о ночных посыльных в квартиру девушки и ее подруги, и он вовремя смог ликвидировать их, прежде чем они явились. Абу отчаянно боялся, что в этом деле есть еще одно заинтересованное лицо, поскольку трупы из квартиры не могли исчезнуть сами по себе, и он продолжал ее прятать. Огромных усилий ему стоило не разможжить череп этой шлюхе, и, переступая через собственную брезгливость и эстетический изысканный вкус он сделал эту потаскуху свей любовницей, обещая помочь в устранении лютого врага, то бишь Влада.

– Абу, отомри, любимый! Что с тобой?– Проворковала женщина, проводя тоненьким пальчиком по переносице, разглаживая хмурую морщину.

–Ты так и не сказал, что сделаешь с этой девкой.

– Себе оставлю. – Процедил он.

– В смысле? – Она приподнялась, заглядывая ему в глаза.

–В прямом смысле, милая. Я хочу ее себе в качестве бонуса. Она украсит мою коллекцию кукол, и навсегда останется в стенах моего поместья. Пока не надоест.

– Но ты же уничтожил всю коллекцию!

–Не сыпь мне соль на рану! За одно только это, я готов убить этого сукиного сына. Но не сейчас. Я хочу раздавить его, заставить страдать, захлебываясь безысходностью. Он безумно любит ее. А что может раздавить любящего мужчину? Правильно. Женское предательство.

–А ты, однако, стратег, Абу

– Я женюсь на ней. И пока она не родит, пополню свою коллекцию заново. Мои люди уже работают над ней.

–Пообещай мне, что когда тебе надоест, ты скормишь ее своим псам!– хрипло произнесла она, поддаваясь мужской руке снующей между распахнутых бедер.

– Я обещаю, что Владу она не достанется.– Ушел от ответа он.

Женщина призывно выгнулась, перевернувшись на живот. Это единственное что их связывало. Чувство едкого удовлетворения от дикой боли. Эстер нетерпеливо постанывала, ожидая своей порции. Все три ее дырки были до безобразия растянуты, и не могли помочь снять ему терзающее напряжение. Он схватил кожаную плеть и с силой обрушил на тонкую спину. Послышался жалобный всхлип полный удовольствия. Она нащупала под подушкой огромный фаллос и тут же вставила его себе в промежность, не забыв включить любимую игрушку. Под мерные отрывистые хлопки вымоченной кожи, оставляющей бордовые кровавые полосы на изящной спине, они оба пришли к финишу.

Глава 11

Влад

Что может чувствовать человек, который балансирует на грани? Верно, ни хрена. Беспросветная выжженная пустыня внутри, и бесконечные миражи. Во всех и в каждом только она. До безумия желанная и такая необходимая, что у него ехала крыша. Столько месяцев прошло а он так и не нашел ее. Задыхаюсь, наизнанку выворачивает от необратимости. Насквозь прошибает яростной болью, и все что можно- это скользить взглядом по воображаемым изгибам и тихо загибаться от безысходности.

Представляю ее запах, и зажмуриваюсь от дикой боли. Он окутывает меня: запах вишни и лаванды, разбавленный сладкими нотками. Он вскрывает вены, стоит только его представить, меня ведет и каждый нерв вибрирует как всегда от аромата ее тела.

Бл*ть. Будь оно все проклято! Внутри все жжет и саднит, и мир мгновенно замирает, и остается лишь моя бессменная спутница – бесконечная боль.

Даже человек лишившийся части тела руки, или ноги привыкает жить без своей плоти, я же не могу. Выть хочется, на стенку лезть.

Я сломан. Я внутри разрушен, и мертв. Даже надежда, бл*дская, последняя, и та уж отчалила восвояси.

Вспоминаю, как имел ее в разных позах, ее закатывающиеся в экстазе глаза, и жить не хочу без нее. Эти образы оставляют в израненном сознании глубокие кровоточащие раны. Губы ее покоя не дают и глаза. Во снах приходи ко мне и все что я могу, это истошно кричать, требуя сказать, где она мать ее, есть, задаваясь одним единственным вопросом: «Что же ты делаешь? Где тебя носит!», а она лишь грустно и загадочно улыбается, пряча глаза.

Лишь накачавшись алкоголем, уплываю туда, откуда не хочу возвращаться. Чувство вины облгладывало мои кости, дергая за оголенные нервы. Зачем я оставил ее бл*ть? Столько времени спустил в унитаз, теша свое самолюбие ненужными иллюзиями. Ведь видел, тогда как ей плохо, зачем причинил ей боль?

Только что теперь-то кулаками махать после драки?

Глава 12

Диана

Год спустя…

Я смотрела на мужчину, теперь я знала его зовут Карим, или изредка кто -то называл его Абу, с которым прожила почти год, и единственное чего мне хотелось, так это впиться в его наглую морду, разодрать ее в клочья. Спрятав свои потухшие глаза и ненавидя его всем сердцем, я отказывалась верить услышанному. Ему мало того что он бессовестно украл у меня год жизни, разбил на осколки сердце, сломал меня морально, шантажируя жизнью сына. Весь последний год я только и делала, что уговаривала себя терпеть, и плакала по ночам в подушку, глотая надрывные рыдания, ибо больше мне нечего не оставалось. Иногда приходилось ползать на коленях, умоляя не трогать после родов, заручившись поддержкой акушерки, отчаянно симулируя осложнения в купе с кровотечением. Слава Богу, он не брался проверять собственноручно, и пока удавалось водить его за нос.

Мне казалось, что все возможные страдания уже обрушились на мою голову, но нет. Он нашел еще изощрённее и беспощаднее. Карим решил взять меня на благотворительный вечер в Перу, словно, между прочим, бросив, что пора представить меня как свою законную жену. Звякнув чашкой, отставляю ее дрожащей рукой. Я уже знала, что услышу дальше, и оттого каждый волосок на моем теле встал дыбом.

– И, да, наш дорогой друг Влад тоже почтит своим присутствием этот вечер. Поэтому будь готова держать лицо добропорядочной супруги. Твой малец полетит с нами и останется с моими людьми. Для подстраховки. Так что не советую тебе со мной играть, милая.

Потом позже прокручивая в голове каждое слово, я представляла лицо Влада, когда он увидит меня живой и относительно здоровой. Карим говорил, что он не сильно долго и искал меня, окунувшись после неудачных поисков пропавшей бывшей жены в свой буйный водоворот жизни. Мой муж так и остался партнером в новом проекте, который и будет презентоваться в Перу. Я с ужасом представляла нашу встречу, холодея только от одной мысли, что увижу его. По сравнению с теми тремя месяцами нашей разлуки, год жизни без Влада казался целой вечностью, пропитанной пустотой и отчаянием. Ждала ли я его? Ждала. Мне казалось, что он должен был чувствовать меня, ползти за мной по запаху, как собака… Каждый гребанный день я прислушивалась к звукам внизу, к беготне за окном, наивно полагая, что он бросит меня . Но увы, или он был слишком занят, или забыл, или черт его знает чем он был занят. Господи, какая же я дура! Может он и несильно горевал, или не горевал вовсе!

В кроватке завозился и закряхтел Тёма, потягивая крошечные кулачки к верху. Беру на руки это крошечное создание, испытывая неимоверную любовь к не сводящему с меня пытливого взгляда малыша, и прикладываю к обнаженной груди. Он сразу ухватился за сосок, и с громким чмоканием принялся трапезничать, деловито поглядывая на меня зелеными, как молодая зелень, глазами. Я улыбнулась про себя, как же он похож на Влада. И сразу тоска раскаленным клинком полосонула по сердцу. Он даже не знает, что я родила ему сына. Ах, как же мне его не хватает рядом с собой, его поддержки, рук, губ.

Малыш наевшись, выпустил грудь, смачно зевнул, и закрыл глазки. Я опустила его рядом с собой на кровать, не переставая улыбаться своим мыслям. Теперь у меня есть смысл жизни. Провожу пальцем по крохотному лобику, едва прикрытому темными волосиками, задеваю единственную ямочку на щеке. Мой сын улыбается во сне. Это хорошо. Пусть ему снятся хорошие сны, а придумаю, как нам выбраться отсюда.

День начинается в суматохе. Наш отъезд превращает дом в гудящий улей. Джайгу командирским тоном отдавала приказы, слуги в спешке сновали туда сюда. Собрав сына, я спустилась вниз. Карим нервно расхаживал по гостиной, и выглядел невменяемым.

–Ты готова? Нам пора.– Нервный взгляд скользнул от макушки до пят, кривясь, словно от зубной боли. Отвечать я посчитала излишним.

На улице к нам подошла женщина средних лет, аккуратно причесанная, и одетая в униформу всех домашних слуг, протягивая руки к моему ребенку.

–Малец поедет в другой машине. Не хватало еще терпеть бесконечный вой младенца всю дорогу.– Меня аж затрясло от мгновенно вспыхнувшей ярости.

– Тогда я тоже поеду в другой машине.– Твердо и безопеляционно произнесла я, направляясь к машине стоящей поодаль.

Карим тут же коршуном впился в мой локоть.

– Ты оглохла, дорогая,– тихим зловещим голосом, проскрипел над самым ухом. Женщина в ужасе переводила взгляд с меня на хозяина, не прекращая попыток отобрать у меня ребенка.

– Ребенок поедет со мной, и точка!– Твердо смотрю в его глаза, крепко сжимая свой сверток. Сын мирно посапывал на руках матери, не подозревая, о разыгравшихся баталиях.– И потом он совершенно спокойный малыш.

–Я выкину его в окно, если он будет орать в дороге.– Прошипел, отступая Карим, и с силой дернул меня в сторону черного джипа.

Малыш совершенно спокойно вел себя в дороге, мирно дремая, прерываясь лишь на еду. Каждый раз, когда я прикладывала его к груди, ловила на себе полный отвращения взгляд моего «мужа», внутренне усмехаясь. Можно подумать, что после всего, что со мной произошло, я буду смущаться от таких вот колких взглядов.

Сдерживаю улыбку, стараясь сдержать истерический хохот. Он бы удивился, узнай, как я изменилась за последнее время. Сейчас я готова сражаться за себя и за своего сына, зубами выгрызать свое право на свободу. Я готова его убить, настолько он был ненавистен мне. Можно сказать, что его руки по локоть в крови и соврать. Он давно захлебнулся в крови, закопал себя в трупах невинных девушек. Из всех его жертв только одна не идет у меня из головы. Девочка. Содрогаюсь, при воспоминании о ней. Еще совсем ребенок. Я долго обливалась слезами, жалея ее, других девушек, себя. Я, будучи теперь матерью, представляла, как мечется ее мать, рвет душу поисками и надеждой. Она не знает через что прошла ее дочь, как мучительно погибала. Она еще надеется. Нет, я не видела ее живую, я видела ее мертвую. Вернее то, что от нее осталось. Я была в той самой комнате страсти, вернее, прилегающей к ней ниши. Мой супруг решил напомнить мне, с кем я имею дело, хотя я и не забывала никогда об этом. После каждого его захода в тоненькое окровавленное тело, он бросал взгляд в мою сторону, зная, что я не отвожу глаз от дикой и тошнотворной картины.

Меня рвало потом очень долго, и когда он вошел в мою комнату, отмывшись от ее крови, все что я могла, это безучастно смотреть в потолок, представляя себя на ромашковом поле, далеко от сюда, в недосягаемости от всех, пока он не покинул меня.

После того случая, я поняла, что спасти себя могу только я сама. Я готова была пойти на любой шаг и риск, чтобы спасти себя и своего ребенка.

Уже вечером, в шикарном номере, апофеозом моего падения стал наряд, доставленный по приказу Карима в номер. Глядя на тончайшее прозрачное кружево золотого цвета, я поняла, что сегодня мне понадобиться вся моя стойкость и выдержка, чтобы предстать на публике в таком виде. Оно обнажало не только тело, но и душу. Оно кричало о смелости и порочности, алчно обволакивая мои округлившиеся после родов формы. Полупрозрачная ткань едва прикрывала пышную грудь, открывая до самых ягодиц спину. Спереди высокий разрез заканчивал свой путь на бедре, и сам наряд не подразумевал под собой белье.

Я отлично понимала роль этого наряда в сегодняшнем вечере, как и то, о чем он скажет Владу. Это плевок прямиком ему в душу. Это триумф Карима, и мое падение так низко, что подняться я уже не смогу в глазах Влада.

Дверь без стука отворилась, и в комнату вплыл Карим. В дорогом черном фраке, и белоснежной рубашке от известного дизайнера. Весь порочный и красивый до безобразия. Едва ли кому нибудь придет в голову что за всей этой красотой и шиком скрывается сам дьявол, питающийся кровью. Палач, решающий кому жить, а кому мучительно погибать под его телом и безжалостными руками.

– Ты уже оделась? – Взгляд вспыхнул недобрым блеском, сжирая мое тело черным как ночь взглядом.– Как тебе наряд?

–Великолепно, Карим. Как видишь. Я аплодирую тебе стоя, ты все просчитал.

Мне вот только одного не понять. Я спрашиваю так ради спортивного интереса: ты всерьёз надеешься, что тебе сойдет все с рук?

– Я сейчас правильно тебя понимаю, ты говоришь о Владе?

– Я говорю о похищении человека. И я сейчас не только о себе.

– Диана, ну ты такая наивная, право. Как можно похитить собственную жену? Которая так и сияет здоровьем и желанием? Достатком и всеми теми благами, которые дарит супружеская жизнь.

– Твоему статусу не навредит настолько сияющая желанием жена? Или ты готов это проглотить от страха перед Владом? Могу тебе сказать, как человек хорошо его знающий, Влад не простит такого плевка.

– И я отвечу тебе, как человек не менее хорошо знающий твоего бывшего мужа, конечно же нет. Но я надеюсь, ты не считаешь, что я не подстраховался? Я обложил его со всех сторон, просто он еще об этом не знает.

– Ты безумец, если считаешь что останешься безнаказанным!– После моих слов вся его показная бравада слетела вмиг. Лицо заострилось и посерело, обнажая того зверя который сидел в нем и жаждал крови.

– И не надейся, ясно? Для тебя один исход. Ты сдохнешь вместе со своим выродком. На этот счет приказ уже отдан, и в твоих интересах, чтобы со мной ничего не случилось, милая моя. – Его слова осами жалили мое сознания, кидая меня в пучину ужаса и безнадежности.– Пошли. Да начнется игра.

***

Я входила с высоко поднятой головой, изо всех сил стараясь быть хладнокровной, неуязвимой. Надо ли говорить какой фурор произвело мое дефиле в полуголом виде. Рука Карима крепко сжимала мой локоть. Он не отпускал моей руки на красной дороже, под яркими фотовспышками толпы журналистов, и скандирующей толпы. Я не боялась, что меня узнают. Влад всегда оберегал меня как зеницу ока, да и его двойная жизнь не располагала к публичности. К тому же меня давно похоронила общественность. Лишь немногие знали о моем существовании, но я никого из знакомых не видела. Это игра для одного человека, и на мое счастье его еще нет.

Меня лихорадило от липких и алчных взглядов всей мужской половины, начиная от официантов и заканчивая оркестровщиками. В каждом из этих взглядов сочился дикий голод, плохо скрываемое от своих дам желание, взять то, что так бесстыже выставлено на показ.

Я, старалась загадочно улыбаться, пряча за натянутой улыбкой ужас ожидания и растерянность. Схватила у пробегающего мимо официанта бокал шампанского и осушила его залпом. За ним последовал второй, на третьем рука «мужа» бесцеремонно выхватила его и вернула обратно на поднос.

–Ты решила нажраться? Держи себя в руках, и помни что сегодня твоя жизнь и твоего ублюдка зависит от того насколько ты сможешь убедить Влада в своей любви ко мне.

Я хотела достойно ответить ему, как меня обожгла волна гнева и ярости. Я прикрыла глаза, чувствуя его всей кожей его тяжелую энергию, от которой воздуха стало мало. На теле завибрировал каждый нерв, и вытянулся в звенящую струнку. Он здесь. Прямо за моей спиной. Стоит только повернуться, и я рассыплюсь в прах, потому что на деле мне просто не хватит сил. В груди жжет от двойственности всей ситуации, от глобальности последствий моих и его действий. Карим тоже замер в напряжении, впиваясь в мой локоть, притягивая ближе.

– Я, бл*дь, глазам своим не могу поверить!– Злобный рык полосует меня не хуже кнута. А я все еще не могу поднять глаз, чтобы упасть в пропасть. Чувствую руку, схватившую мои волосы, с силой дернувшую меня, отчего я выскользнула из рук Карима, очутившись лицом к лицу с Владом.

Нет. Не так. Этот мужчина не имел ничего общего с тем Владом, которого я знала. Этот безумец стоявший напротив, заставил задрожать еще сильнее и без того бьющееся в страхе тело. Похудевший, с заостренными чертами лица и темными кругами под глазами, прошивая черными глазами, Влад смотрел на меня, часто моргая, наверняка и вправду, не веря своим глазам.– Кто -нибудь объяснит мне что бл*дь это все значит?

На его руке повисла сногшибательная блондинка, та самая, в коротком черном платьице едва прикрывающим пятую точку. Но даже она выглядела по сравнению со мной агнецом в чистом виде. Она висела на нем мертвым грузов, легкими поглаживаниями пытаясь успокоить Влада.

– Прошу любить и жаловать, Владислав Генрихович, моя супруга.– С издевкой выдавил Карим, вновь выдергивая меня из рук Влада.– Знакомить вас не стану. Вы ее и так отлично знаете.– Напряженно бросив слова, послужившие спусковым крючком. Его черные глаза снова метнулись ко мне, а я не могла выдавить из себя не слова.

А затем, Карим совершил ошибку, ставшей для него, и как оказалось, для меня, фатальной.

–Я требую объяснений, Абу. Но не здесь, иди за мной. И эту…– он сделал паузу, прошивая меня злобным, полным ненависти взглядом, сбрасывая руки блондинки, взглядом приказывая стоять на месте.– С собой прихвати.

Карим колебался долю секунды, но наткнувшись на полный презрения взгляд Влада, все же поспешил за ним, не выпуская меня из рук. Уже через минуту мы очутились в помещении, похожем на кабинет. Вокруг высились какие-то стеллажи и картины.

Едва за нами захлопнулась дверь, как Влад молнией метнулся к Кариму, вцепившись мертвой хваткой в его горло. Тот дернулся, выпуская меня из рук, и я отскочила в сторону, продолжая наблюдать за происходящим.

– Знаешь, о чем я пожалел минуту назад, Абу? Я пожалел о том, что спас тебя тогда. – Шипел он, заставляя волосы на моей голове шевелиться. Карим пытался ослабить хватку, замерев перед ним, как кролик перед удавом.– Я тебя гниду пожалел тогда, за что расплачиваюсь сейчас. И знаешь, что я скажу тебе, друг,– с презрением выплюнул Влад, – что мне глубоко похеру, весь твой п*здежь, потому что ничего не имеет значение. Эта шлюха моя. МОЯ. Только я могу ее еб*ть, бить, убивать, насиловать, казнить, топить… Все это я. Не ты.

– Это было ее желание…– прохрипел Карим, дико вращая красными от нехватки воздуха глазами. У меня сердце в пятки рухнуло от брошенного на меня взгляда.

– И на это мне похер. Ты что же думал, прикарманить ее себе, рассчитывая на эту еб*тню, которую ты мне тут впихиваешь? Я думал ты умнее Абу. А ведь ты же знал, с самого начало знал, что я найду ее живой или мертвой.

– Ты не нашел. Я ее имел все это время, как хотел. Знаешь, как она ох*енно сосет? Теперь и я знаю.– Это была не провокация, Карим отлично понимал, что из рук Влада ему живым не вырваться. Это был яд, с помощью которого, он надеялся и меня за собой утащить. Влад дико захохотал.

– Мне тебя жаль, мой дорогой Абу, что ты не пробовал ничего получше, потому что эта шлюха не умеет сосать. Не обучал ее этому. Но ничего, раз ты научил, я обязательно проверю.

– Я тебя уделал, Влад. Забирай ее, и ребенка моего забирай себе!– Прохрипел Карим. Затем в комнате раздался хруст и мой «муж» рухнул на пол, закатив в последний раз глаза.

В тот момент я не чувствовала к нему жалости, я освободилась от него. Я еще не знала в какой ад швырнет меня Влад, не догадывалась каким беспощадным он может быть, даже в сиу того что между нами происходило.

Влад.

Янка ерзала на коленях, пытаясь поднять мой член, не оставляя попытки хоть что то изменить между нами. Я лишь прикрыл от усталости глаза, как если бы ее здесь не было. Вся эта ее возня ничего не цепляла в моей душе.

С завидной самоотдачей она бросалась в омут с головой, уверяя меня в своей любви, и ее ни мало не смущало то, что я ее не хочу, и даже не думаю этого скрывать.

Машина остановилась у шикарного отеля, где проходил очередной прием, на котором надо мое присутствие. Янка с огорчением бросила последний взгляд на вялый член, и принялась поправлять макияж.

–Не расстраивайся малышка, будет и на твой улице праздник,– весело подмигнул ей, пряча член в штаны.

Натянул снисходительную улыбку, шествуя по красной дорожке под ослепительные фотовспышки журналюг, галантно поддерживая под локоток Янку. Умора, ей богу. Не нравилась богемная жизнь под вспышками фотокамер, и маловероятно что когда- нибудь я к ней привыкну.