Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

– Кто же его знает? Местная газетенка выпускает тысячный тираж, который наврядли расходится дальше за пределы городка. А вот если выйдет телеэфир, пусть небольшой, но все же стоит там засветиться, и все!

– Тогда мы не пойдем? Мальчики расстроятся!

– Ну, ты же не собираешься давать интервью! А мальчишки в безопасности. Ронни не узнать, а про Тёмку вообще говорить нечего.

– Ну, тогда решено! Тем более я просто должна увидеть собственными глазами этого неуловимого друга, чтобы спустить с него три шкуры, за проявленную грубость!

– Он будет сражен твоей красотой, и горько пожалеет о том, что так посмел поступить с твоим величеством!

– Я выпущу ему кишки! Три раза он посмел меня оскорбить!

Еще какое – то время мы строили коварный план мести, когда Эмма Петровна позвала нас обедать.

Через неделю наш тихий славный городок словно сошел со своей неспешной орбиты и упал в улей. С утра подготовка к празднику шла полным ходом, на площади столпились сотни людей. Подключалась аппаратура, купленная для местных властей небезызвестным «другом», готовились столы, приехали декораторы. Эмма Петровна вызвалась напечь пирогов, и оккупировала кухню со вчерашнего вечера.

Мальчишки в предвкушении главного праздника носились по двору, весело соперничая друг с другом, ожидая, когда можно будет войти в дом, так как Эмма Петровна строго настрого запретила им путаться под ногами. Все – таки мы сделали правильный выбор, решив остаться здесь. Глядя на маленьких мальчуганов, бегающих по просторному парку, я испытывала удовлетворение. Здесь в сердце дикой природы они будут счастливы как нигде больше. И пусть у них не будет шумных мегаполисов, охраны и шикарных тачек, зато будет простор, свобода и безопасность.

Весь ажиотаж вокруг праздника не оставил и меня равнодушной. В душе поднималось необъяснимое волнение, и я строго настрого запретила себе думать, что причиной этого самого волнения выступал таинственный друг. Почему то мысли, то и дело возвращались к нему.

Ронни обмолвился, что их новый друг настоящий мужик. Что он вкладывал в это понятие мальчик так и не сказал, но его восхищение этим мужчиной вызывали тревогу. Поначалу когда мальчика объявили о новом друге, я подумала, что у семьи, заселившейся в дворянском особняк, есть мальчик, с которым подружились мои дети. Но когда Маруська выяснила, что их друг – взрослый мужчина, мы забили тревогу, запретив мальчикам спускаться за овраг.

Но «случайные» встречи продолжали происходить с завидной регулярностью, мальчишки убегали и отправлялись прямехонько к дворянскому особняку. И хоть кол им на голове тиши! Их друг – это почти священное божество, которое Ронни при каждом непонравившемся ему слове бросался защищать!

Чертыхнувшись, на мысли об этом индюке я поспешила в дом, чтобы помочь Эмме Петровне с украшением тортов и пирогов.

За этим занятием мы провели почти полдня, поручив присматривать за малышами Маруське, чтобы они вновь не удрали к своему другу, при мысли о котором у меня уже дергался глаз.

Наконец, отправив угощение в фургоне, выделенном нам местной властью, мы взялись за сборы.

Критично перебирали и отбрасывали имеющие вещи, справедливо решив с Маруськой, что сельская жизнь наложила на нас свой отпечаток. В нашем гардеробе не осталось ни одной мало – мальски приличной вещицы и мы расстроенно уставились на ворох одежды.

– М-дааа, в таких нарядах, мы точно не привлечем к себе внимания. Нас примут за местных долгожителей.

– Марусь, – позвала я, – мы твой чемодан бросили в чулане не распаковав. Что ты с собой везла?

– Ты позвонила среди ночи, объявившись через полтора года! И вещи я в спешке бросала в чемодан, тоже, между прочим, посреди ночи! Ты думаешь, я помню, с чем приехала? К тому же мы сразу принялись за конспирацию.

– Но теперь мы можем достать твои вещи, как думаешь?

– Думаю да.

Вдвоем мы притащили огромный чемодан от Луи, быстро расстегнув его, принялись перебирать шедевры известных кутюрье.

– Изысканные сразу откладывай, не хватало, чтобы еще какая – нибудь глазастая мадам узнала лейбу. Потом проблем не оберешься.

– Вот, смотри, как насчет этого? – Маруська достала лимонное легкое платье, с узким рукавом и широкой юбкой полусолнцем. – Мне, кажется, отлично подойдет для местного праздника, скромное и в то же время стильное. Без лейбы. И будет хорошо на тебе смотреться. А мне вот это зеленое, – Маруська вытащила темно зеленое платье, со в меру глубоким декольте и плиссированной юбкой.

– Отлично, хорошо, что этот дизайнер работал в стиле минимализма. Теперь, нужно поторопиться. Машина за нами придет через пятнадцать минут. Твой мэр, этим вечером от тебя не отстанет, – говорю, окидывая Маруську взглядом.

– Сплюнь, мне и так от него проходу в город нет, – и, состроив забавную мордашку, Маруська трижды перекрестилась.

Быстро облачившись в свои наряды, мы собрались в короткие сроки, проигнорировав макияж. На такой адской жаре, это казалось бессмысленным делом, особенно когда от свежего и чистого воздуха наша кожа и так сияет здоровьем.

У подъезда раздался гудок, и мы высыпались всей шумной компанией во двор.

Вечер не спеша опускался на город, принося с собой прохладу с высоких гор и свежесть озер. Это было мое любимое время суток, когда можно вдыхать полной грудью воздух, любуясь алым закатом.

Центральная площадь была забита сотнями людей, из огромных колонок орала музыка, детвора носилась туда – сюда. Для них был отведен целый сектор с разнообразными аттракционами, и наши мальчишки потянули нас к батутам и качелям. Угощения разносили переодетые скоморохи, на подносах которых были разнообразная выпечка и лимонады.

Маруська умчалась, увидев кого – то в толпе, а я, оставив детей на Эмму Петровну, бродила по площади, с интересом разглядывая местные выставки, и работы гончаров.

Вдруг по спине прошелся ворох мурашек, так бывает, когда чувствуешь чужой взгляд. Я повертела головой в разные стороны, и, не заметив ничего подозрительного, решила отправиться поближе к мальчишкам. В сердце забилась тревога, и я уже буквально расталкивала людей, чтобы быстрее добраться до детей.

Увидев их сидящими рядом с Эммой Петровной и уплетающими пироги за обе щеки, я с облегчением выдохнула, когда Артём, увидев меня, подскочил на ножки и бросился ко мне, цепляясь за мою юбку.

– Что случилось сынок? Ты соскучился или… – слова застряли в горле комом, взгляд зацепился за цепочку, свернувшую на его шее, убегающую за воротник его рубашки. Еще час назад на его шее ничего не было. Дрожащей рукой, я потянула за нее, не веря собственным глазам. Эмма Петровна проследив за моими действиями, вскрикнула, схватившись за сердце, а у меня земля поплыла из – под ног. На груди мальчика сверкала филигранная тонкая золотая подвеска с моим изображением, на второй стороне которой добавилось еще одно изображение. Артема. Такое, как он есть сейчас.

Я вскочила, хватая воздух как выброшенная на берег рыбина, трясясь всем телом, и дико озираясь по сторонам, не в силах вымолвить ни слова, испугав детей. Артем заплакал, а за ним и Ронни, как заведенный повторяя, что крашение Артему дал их друг.

Этого не может быть, просто не может быть. Повторяла я как мантру, крепко схватив сына на руки, придираясь через толпу, таща за собой упирающегося Ронни.

– Эмма Петровна отыщите Маруську, мы уезжаем, – истерично прокричала я, гонимая демонами прошлого, чувствуя, как падаю в бездну, и с каждой секундой легкие покидает воздух и сердце замедляет ход. Это какой – то сюрреализм, отвратительный розыгрыш. Или кто – то узнал про нас, и теперь нам нужно было вновь скрываться. Я не замечала, как слезы катятся по лицу и окружающие стали коситься на меня и перешептываться друг с другом.

Добравшись до деревьев, где располагалась парковка, я поставила Артем на ноги, когда он едва коснувшись земли, вырвался и бросился за мою спину, а за ним и Ронни.

– Паааапа, – его крик выбивает остатки воздуха из легких, – папа я показал маме твой подарок, теперь мне можно всем сказать, что ты мой папа? Теперь можно?

Тонкому детскому голоску вторит Ронни.

Резко обернувшись, не веря своим ушам, я увидела фигуру высокого широкоплечего мужчины, отделившуюся от ствола дерева, выходящего на свет, чувствуя, как разрываются внутренности. Реальность разлетается в дребезги, и сердце пронзает острая боль. Я до боли закрываю глаза, боясь того, что это мои галлюцинации, но когда открываю, мужчина замирает, глядя на меня, и в его взгляде столько муки и боли.

Еще не до конца осознав, не до конца поверив, не успевая опомниться, ноги сами несут к нему. С душераздирающим криком врезаюсь в его тело, орошая слезами ткань его черной рубашки, подхваченная сильными родными руками. С диким воем втягиваю в себя его запах, чувствуя как земля ускользает из – под ног.

Отталкиваю его от себя, и не жалея рук, бью его по лицу. Сильно, я знаю, ему больно, но он стойко выдерживает все, и я будто перегораю. Эмоции выжигают меня до тла, обессиленно повисаю на его руках, под недоуменные взгляды детей и любопытных зевак.

– Милая моя, любимая, простииии – надрывно хрипит куда – то в область груди, крепко прижимая к себе, до хруста в ребрах, – я бля*ь просто не мог по другому, не мог, Ди… маленькая моя… – обрывается, впиваясь в мой рот вгрызающимся поцелуем, вдыхая в меня кислород.

Дает знак кому – то и детей уводят, я лишь в трансе наблюдаю за происходящим. Влад, подхватив меня руки, несет к огромному белому гелендвагену, опускает на переднее сидение, а сам занимает водительское, и срывается с места. Мы едем, не нарушая молчания. На слова у меня не осталось сил, с меня будто выкачали весь кислород, я обезвожена и все на что хватает сил, это цепляться крепко за его руку.

Влад останавливает автомобиль, выскакивает из машины матерясь, помогает мне выбраться и впивается снова в мои губы.

Я не отстраняюсь, а цепляюсь за него еще крепче, боясь того, что если отпущу, он исчезнет, раствориться в ночном холодном воздухе.

Поддаюсь его требовательным рукам, в спешке задирающим юбку, выгибаюсь навстречу жадным пальцам проникающим внутрь. Вспоминая его телом. Его хриплые стоны, звучат в моих ушах, не позволяя ускользнуть в темноту от адского желания, полыхающего между ног, его руки не позволяют упасть, аккуратно устраивая на капоте его белоснежного монстра. Я распахиваю широко бедра, и тяну его на себя, показывая тем самым, что мне сейчас нужно. Влад рывком врывается в мое тело, меня мгновенно накрывает оргазм, ярко вспыхивая и пронизывая каждую клеточку моего тела.

Следом за мной в глубине моего тела взорвался Влад, крепко вжимая меня в себя, не выпуская из рук.

Немного придя в себя, я осмотрелась. Влад привез меня в мое любимое место. Я не удивляюсь, откуда он о нем узнал. Мальчишки разболтали. В сердце появляется тянущая боль, и я отстраняюсь, от него. Влад снова заключает меня в свои объятия, поправляет одной рукой мои трусики и юбку и несет в беседку, увитую до земли диковинны плющом.

– Ты всегда питала слабость к беседкам, и едва увидев эту, я сразу же ее обустроил для тебя, – сопровождая свои слова поцелуями, опустил меня на мягкий маленький диван, укрывая ноги пледом.

– Ты простишь меня, Ди? Я знаю, что тебе пришлось пережить, но выхода не было.

– Ты мог бы хоть намекнуть, хоть словом, хотя бы одним чертовым словом… Я погибала без тебя Влад, сдыхала изо дня в день, – рвано кричу в его губы. Они снова накрывают мой рот, проглатывая слова обиды, моля о прощении.

– И ты бы уехала? Ты бы каждую минуту рвала себе сердце… Тем более Ди, я не знал выживу ли в этой мясорубке… Слишком многие попали под стальной моховик. Слишком многих он безжалостно перемолол. Я чудом выкарабкался из этого болота. Меня удерживали на плаву только мысли о тебе и сыне.

– Теперь у тебя два сына. – Мне почему – то важно было, чтобы он принял Ронни.

– Я знаю. Ты молодец, Ди, – сипло проговорил Влад, целуя в висок, – Лелик рассказал о том, как ты боролась за него. Он отличный парень, и будет настоящим старшим братом нашему сорванцу. Тем более, я планирую обзавестись большим потомством, Ди, теперь мы можем позволить себе жить и не оглядываться назад.

– Почему ты скрывался от меня эти месяцы? Я готова была разорвать тебя на куски от злости и тревоги за детей. Ты ни разу не впустил меня в дом! И почему вдруг художник? Это твое очередное амплуа?

Влад засмеялся, зарываясь лицом в мои волосы.

– Твой аромат преследовал меня ночами. Он как маяк для моей черной души, вел меня к свету. – помедлив, все же ответил на мой вопрос, – нет, я отлично рисую. Ты будешь приятно удивлена. А по поводу остального…Я планировал сначала увидеться с Эммой Петровной. Но она как назло не покидала границ вашего убежища. Мне важно было знать… она должна была рассказать тебе обо мне. Словом, я должен был знать, как ты восприняла, то, что услышала… И захочешь ли ты меня видеть после всего…

– Влад, я сейчас тебя ударю! Ты отсиживался несколько месяцев в своем дворце, только потому, что в детстве стал жертвой? Конечно, Эмма Петровна рассказала о тебе. И Маруська кстати тоже.

– Так ты теперь в курсе? – Влад мгновенно похолодел, выпуская меня из кольца своих рук.

– Влад, – позвала я его, ловя его взгляд, не давая до конца разомкнуть рук. – Я ужасно тебя люблю, до боли каждой клеточкой, каждой молекулой своего тела, неужели ты думал что факт твоего рождения и исковерканной детской судьбы мог бы изменить, или как – то умалить мою любовь и отношение к тебе?

По его выражению я понимаю, что именно эти мысли посетили его шальную голову. Притягиваю его к себе, жадно целуя, заставляя опуститься широкие ладони на изнывающие груди. – Учтите мистер, вам предстоит очень долго вымаливать прощения у госпожи Берниковой, за все ее душевные муки и страдания.

– Я до конца своих дней буду вымаливать твое прощение, и валяться у твоих ног, моя госпожа, – опаляет жарким дыханием, переходя на серьезный тон, – И, надеюсь, ты когда – нибудь поймешь, чего мне это стоило. Не мог я бежать, как крыса, чтобы прятаться остаток жизни. Да и далеко не убежал бы. Слишком силен был противник. Я защищал свое. Жизнь. Свою. Вашу. Безбедное будущее. Ведь у нас теперь два сына, и я хочу дочь. Я хочу подарить вам весь мир. Я так люблю тебя, Ди. Ты моя вселенная. Ты мое все…

И я снова растворяюсь в его руках, губах, запахе и сильном теле. Год назад, я думала, что наша история закончилась. Но судьба подарила нам шанс переписать ее заново. И теперь в ней будет счастливый конец, ведь мы выстрадали свое счастье, пронесли его сквозь боль и предательство. Оно закалилось, и закаменело.

Его теперь никому не разбить.

Изображение на обложке создано автором.

В оформлении обложки использованы иллюстрации с сайта https://ru.depositphotos.com по стандартной лицензии.

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

.

Примечания

1

«Кровавые слезы Янтаря»