Безымянный. Антимаг-1

– Хорошо, магистр.

– Хорошо, что хорошо. Ваши новые подчинённые уже ждут вас в ваших офисах. Хватит об этом. Продолжим разговор о расследовании.

Мы вышли из кабинета магистра минут через сорок, нагруженные заданиями и с накрученными хвостами.

– Я и не знал, что магистр вступался за тебя перед чистильщиками, – сказал я.

– Я тоже, – ответил Флав, – Как думаешь, они поверили в придуманную тобой историю?

– А есть варианты? Если б не поверили – тебе не помог бы и Гилто.

– Ну не знаю, брат. Вдруг они просто оставили меня потрепыхаться на крючке? В последнее время я чувствую себя деревенским дурачком. Все эти хитросплетения, у каждого ведра два, а то и три дна, у каждой фразы несколько смыслов. Голова кругом идёт.

– Расслабься, – я похлопал Флава по плечу, – Они не умнее нас. Пойдёшь ко мне, посмотреть на моих новых чудо-мальчиков?

– Нет, как-нибудь по ходу дела, время поджимает. Встретимся в Военном Магистрате в одиннадцать.

Мы разошлись. Я пошёл в свой офис. Надо будет заказать ещё один стол. Два стажёра, Чёрный их подери, нашёл шеф время делать из меня няньку. Я толкнул двери и был встречен двумя широкими белозубыми улыбками на чёрных лицах.

– Разрешите…

– …доложить…

– …Латанги…

– …Каранжи…

– … Оба Жи, прибыл…

– Эй, эй, – я поднял руку ладонью вперёд, – можно не хором?

Близнецы переглянулись и опять одновременно открыли рты.

– Стоп, – остановил их я, – Ты, – я ткнул пальцем в левого.

– Латанги Оба Жи, прибыл…

Пока они докладывались, я рассматривал их. Высокие, выше меня где-то на полголовы, атлетического телосложения, чернокожие парни, с бритыми наголо головами, крупными чертами лица и тяжёлыми подбородками. Одеты в одинаковые новёхонькие чёрные мундиры, с одинаковыми клинками за поясами и двуручными мечами за спиной. Если я закрою на секунду глаза, и они поменяются местами – разницы я не замечу.

– Как же вас различать-то? – спросил я.

– Я умнее и красивее, – сказал Латанги.

– А я скромнее, – сказал Каранжи.

Я вздохнул. Я поднял глаза к небесам. Я бросил Торичи папки с документами, прошёл мимо близнецов и сел за свой стол. Канцелярист сидел на своём месте и скалился. Бо и Лотара не было. Опять где-то сплетни собирают. Близнецы повернулись на сто восемьдесят градусов и продолжали смотреть на меня.

– Садитесь, чего стоите, – сказал я.

Они недоумённо посмотрели на единственный стул за столом Тао, затем Каранжи сел на стул, а Латанги на край стола.

– Подготовь запрос на выдачу ещё одного стола и стула со склада, потом отнесёшь запрос и их документы в бухгалтерию, – произнёс я. Торичи кивнул головой, – Где эти два бездельника?

– Сказали, что идут в чистый сектор, связываться с нашими осведомителями. Но на самом деле, вы же знаете, просто пошли почесать языками с другими магами, – бросил Торичи, не поднимая головы. Он уже заполнял формуляры.

– Ладно, они мне пока не нужны. Как придут, скажешь им, чтобы прикрывали эту лавочку с осведомителями. Они нам больше без надобности. И пусть подготовят отчёт об использовании казённых денег. Передашь им, чтоб не спешили и писали вдумчиво. Я проверю каждую цифру и квитанцию.

– Ясно, шеф, – Торичи вскочил из-за своего стола, подбежал ко мне и протянул два заполненных бланка.

Я подмахнул их, не глядя, и сказал:

– Я сейчас со стажёрами ухожу в Военный Магистрат. Вернусь через пару часов. В этой папке, – я постучал по нужной пальцем, – опись имущества из камер специального хранения и разрешение на доступ к ним. Проверь всё ли путём, заполняли в спешке. Когда я вернусь, чтоб эти кумушки были на месте. У нас новое дело.

– Сделаю, шеф, – Торичи подхватил листки и пошёл к выходу, прихватив по пути несколько папок со своего стола.

Близнецы сидели всё это время молча, лишь белки их глаз поблескивали на чёрных лицах.

– Ну, что, новобранцы, – я поднялся со стула, когда дверь захлопнулась за канцеляристом, – времени на долгую раскачку нет. Будете вникать по ходу дела.

***

Это была самая большая зала городского суда. Несмотря на это, народу набилось под завязку. Три десятка членов Серого Братства за решёткой в одном из углов залы, вигилы, охранявшие их, трое судей на подиуме, секретари, обвинители, защитники. Ряды деревянных стульев для публики заполнены полностью, несколько дюжин людей стояли в проходах.

Рядом со мной сидели несколько судей-исполнителей и наш магистр вместе со своим секретарём. Флавио не было, он отправился за город на военный испытательный полигон, продолжать наше расследование. Я же вынужден был сидеть здесь, так как несколько обвиняемых были из группировки братьев Кабрио.

В помещении царил холод. Тёплые потоки воздуха из больших труб под потолком не справлялись с лютым морозом, проникавшим сквозь обледеневшие окна и промёрзшие стены. Я ещё минут десять назад подстегнул своё кровообращение, и сейчас пальцы ног и рук отвечали мне благодарным покалыванием.

Один из Языков Братства уже побывал на скамье обвиняемого. Его обвиняли в содержании незарегистрированных публичных домов, похищении людей, организации нескольких убийств конкурентов и неуплате налогов. При желании можно было добавить ещё с полдюжины статей, но и этих хватало на несколько верёвок вокруг шеи.

Я откровенно скучал. Исход суда был известен заранее не только мне. Представление, конечно, разыгрывали по всем правилам, но азарта не было заметно ни у обвинителей, ни у защитников. Даже сам обвиняемый оправдывался как-то вяло, словно речь шла вовсе и не о его жизни. Осталось ещё двое Языков и четверо Мечей, которым выдвигались обвинения, достаточные для вынесения смертного приговора. Но и там результат предопределён.

Остальную шушеру, скорее всего, будут судить всем скопом, разбив на группы по тяжести преступлений. Если виновные признают свою вину – судья назначит наказание. Если нет, разбирательства продолжатся в другие дни. Но, думаю, дураков не найдётся. За каждым из них столько грехов, что им лучше пойти общим прицепом, не привлекая внимания к своей персоне.

– Вызывается Морн Цепилас кА Претилас, для разбирательства обвинений, выдвинутых против него, – громко произнёс секретарь, сидевший возле судейского подиума.

Из клетки выпустили жирного виллийца, соотечественника нашего магистра Гилто. Общего в их облике почти не было, разве что кучерявые тёмные волосы. Первый заместитель главного городского обвинителя начал зачитывать перечень преступлений этого толстяка:

– …обвиняется в подкупе должностных лиц… …шантаже… …фальсификации… …организации незаконных азартных игр… … неуплате налогов…

Я зевнул. Все «мои» бандиты пойдут после главных обвиняемых. Слава Единому, если это произойдёт часа через два. Хорошо ещё, что меня не вынудили присутствовать на предварительных слушаниях, которые тянулись предыдущие два дня. Я сказал сидящему рядом Латанги:

– Крепись, парень. Не вся работа судьи-исполнителя такая скучная. Бывает ещё хуже.

– Мне не скучно, шеф, – неизменная улыбка блеснула на его лице.

Чернокожий нефари вовсю крутил головой, впитывая, как губка, всё происходящее. Ну да, ему в новинку этот цирк. Его брата я отправил вместе с Флавом. Я перевёл взгляд на подиум, обвинитель заканчивал читать свой длинный список. Один из людей, сидевший на четыре ряда ниже меня, повернулся и бросил взгляд себе за спину.

Я узнал его. Флавио Катилино, тёзка моего друга и один из самых влиятельных Языков Серого Братсва. Возможно, самый влиятельный. Вот кто должен сейчас сидеть на скамье обвиняемых. Я не испытывал к нему особой ненависти или даже злости. Скорее любопытство, начавшее нарастать во мне снежным комом, как только я его узнал. Ведь у моей теории по поводу связи Императора с Братством есть лишь косвенные доказательства. Кому, как не этому преступнику с холённым аристократическим лицом, знать правду? И кому, как не мне с моими способностями, выяснить это?

Я достиг заметного прогресса после двух месяцев тренировок. Входить в состояние осознанного транса для меня стало также просто, как и в обычный транс. Я больше не был похож на сломанную марионетку, мог двигаться и даже ходить, пусть заторможено, но всё же. У меня был опыт слияния с десятками сознаний. Я умел направлять чужые мысли по нужному мне руслу, подбрасывая свои инсталляции. Владельцы нитей воспринимали такие мысли как свои собственные, внезапно всплывшие в голове.

Прикасаясь к нитям, я получал доступ не только к высшему сознанию, но и к вегетативным рефлексам. Я мог ускорить или замедлить сердцебиение, изменить кровяное давление или содержание глюкозы, снизить тонус желудочно-кишечного тракта или расширить бронхи, изменять уровень ацетилхолина или адреналина. Словом, Лекарь был прав: из меня вышел бы невероятный целитель. Только к чему мне это?

Колоссальные возможности открывались предо мною. Пока я лишь учился, позволяя себе использовать нити, помимо тренировок, лишь в самых необходимых случаях. Но ширина открывающихся с каждым днём горизонтов поражала меня. Если у Императора есть схожие способности – становится понятна основа его безоблачного правления на протяжении пяти веков.

А ещё становилось понятным, почему Император держал в ежовых рукавицах нас, антимагов. Мы были самым сильным его оружием, основой его могущества, но в то же время и самым сильным его страхом. Он не мог залезать к нам в головы, как к простым людям. Оставались ещё высшие маги, но их он держал в узде с помощью нас.

Тренируясь на своих подопытных кроликах, я научился влиять на их общий эмоциональный фон, вызывать беспричинный страх или эйфорию, уныние или сексуальное возбуждение, погружать в сон, заставлять их чувствовать фантомные боли и многое другое. Правда, бесконечное нытьё Умника и неодобрение Ани сильно сдерживали меня. Полное вторжение в чужую голову, без всяких ограничений, я проделал лишь один раз, с тем ростовщиком, Фан се Заром.

Я спорил с Умником, уговаривал Ани, настаивая на всё новых экспериментах. Какая-то противоестественная зависимость охватила меня. Умом я понимал, что мои Образы правы. Подопытные кролики влияли и на меня. Палка о двух концах. Я переживал их неврозы и головные боли, их страхи и расстройства кишечника. Это не могло не отражаться на моей психике и здоровье. Спешить в таком опасном и малоизученном деле было, мягко говоря, неразумно. Всё равно, что подстёгивать лошадей, везущих тебя в темноте по бездорожью. Но желание вторгнуться в чужое Я было очень сильно.

И вот опять. Все другие причины были вторичны. Я понимал, что лишь успокаиваю и оправдываю себя, как делают это алкоголики, покупая новую бутылку. Любые доводы о необходимости очередного слияния – лишь ширма. На самом деле мне просто хочется этого. А, Чёрный с ними!

– Я немного помедитирую, – сказал я Латанги, чтобы он не отвлекал меня.

Он кивнул головой. Я прикрыл глаза, выгнал все сколько-нибудь значимые мысли из головы, замедлил дыхание и сердцебиение. Через пару секунд пришло знакомое чувство тошноты, знаменуя мой успех. Я уже давно научился совмещать обыкновенное зрение и пространственные ощущения осознанного транса, поэтому смело открыл глаза.

Серебристые искажения заструились по хребтам людей. Более тонкие и слабые нити поддавались мне намного проще. Чем толще и сильнее нить, тем тяжелее даётся слияние. Маги, начиная c пятого ранга, пока были для меня слишком крупной добычей. Мне вспомнилось искажение высшего мага Тремония, подсмотренного мною пару декад назад. Лара вытащила меня на очередную выставку картин, и там я встретил этого человека.

Высокий черноволосый мужчина с лёгкой сединой на висках, на вид лет сорок-сорок пять. На самом деле Тремоний был старше Крайканской Империи раза в два. Я тогда не удержался и вошёл в свой полу-транс. Открывшееся зрелище потрясло меня. Огромное, яркое как солнце искажение, с нечётко видимыми контурами, затмило тело мага. Он прошёл мимо меня, словно звезда, полыхающая холодным огнём. Моё присутствие лишь слегка притушило её неземное сияние.

Я прервал свои воспоминания и окинул взглядом залу. Целый сад нитей вокруг меня. Те, которые были ближе – совсем бледные, чем дальше от нас, антимагов с аурами подавления, тем ярче они разгорались. Я заметил этот эффект уже давно. Это было единственное свидетельство присутствия нефари в моём трёхмерном осязании. В остальном они оставались невидимками для моей способности.

Туловище Флавио Катилино было скрыто спинкой скамьи, но его нить просвечивала сквозь дерево. Бледная, толщиной с мой большой палец. Будут проблемы со слиянием. У людей с такими развитыми нитями я мог всего лишь читать поверхностные мысли и никакого влияния. Ну да ладно, всё равно стоит попытаться. Я прикоснулся.

«Проклятый холод, нужно шевелить пальцами ног, пока совсем не отмёрзли», – мелькнула чужая мысль в моём сознании. – «Надеюсь, такая прорва народу нагреет этот каменный мешок. Хоть какая-то польза от этого быдла. Почему они экономят на отоплении? Дерут налогов и взяток столько, что хватит всю столицу отопить».

Сидеть и слушать размышления этого замёрзшего сноба о всякой чепухе. Очень захватывающе. Я попытался усилить слияние, ощутить себя этим человеком, притушив собственные мысли. Безрезультатно. Бьюсь об стекло, как муха, и слышу только чётко оформленные словесные мысли. Тем не менее, я продолжил.

«Морн доигрался, жирная скотина. Что ты смотришь на меня, тварь. Ждёшь, когда я тебе помогу?» – Уже ближе. Мысли серого стали принимать нужный мне оборот. Я напрягся, стараясь не утерять контакт. – «Все вы идиоты если… тошно смотреть… зачем я вообще пришёл… …как же холодно».

Мой лоб покрылся испариной от усилий. Нить выталкивала меня наружу, как вода на приличной глубине, лишь обрывки мыслей долетали до меня. Я разорвал контакт. Так не пойдёт, нужно попробовать по-другому. Очистить сознание от всего мусора. Есть. Оставить лишь мысли о слиянии, сосредоточиться на них. Есть. Точка в абсолютной пустоте. Фокус. Есть.

Я вновь прикоснулся к нити Катилино, на этот раз пытаясь не читать его мысли, а двигаться дальше, до более глубокого соединения наших сознаний. Глубже, ещё, забыть о себе, я – Флавио Катилино, мои ноги мёрзнут, сижу на неудобной скамье, среди этих уродов… Постепенно чужие эмоции и ощущения проникали в меня, части чужой головоломки переплетались с моей, образуя причудливый орнамент из двух сознаний. Полное слияние. Я добился желаемого.

Сильная дезориентация, мешанина из своего-чужого, салат из его и моих мотивов и стремлений. Я растерялся на какое-то время, пытаясь рассортировать всё это, путая его желания со своими. Раньше со мной бывало нечто подобное, но в этот раз кавардак был невероятный. Я закрыл глаза, чтобы визуальная картинка не двоилась.

«Что это со мной!? Кто это!?» – я испытал страх и растерянность Катилино. Проклятье! Он заметил меня! Такого ещё не было, связь всегда была односторонней. Что происходит? «Что происходит?» – эхом отозвался Катилино. Теперь испугался и я.

Он шарил в моей голове, точно так же, как я в его. Я понимал смысл происходящего, он же делал это интуитивно, но легче от этого не было. Он видел мои мысли и чувства, я видел, как он делает это, и наоборот. Я был им, он мной, и так до бесконечности. Как уходящий сам в себя коридор отражений, возникающий в двух зеркалах, поставленных друг против друга.

Мы оба запаниковали. Или это он запаниковал, а мне лишь передались его страхи? Неважно. В этот момент мы были похожи на химеру, противоестественного и нежизнеспособного монстра, склеенного из разных частей. Мы начали проваливаться в пучину безумия. Я бы мог вырваться сам, но мой сиамский близнец мешал мне своими паническими мыслями, тянул меня на дно, как утопающий своего спасителя.

Внезапно, появившаяся третья сила разорвала этот круг. Я почувствовал присутствие Умника. Не знаю, как он это проделал, но я вновь стал самим собой. Я по-прежнему ощущал Катилино, но теперь чётко разделял своё и чужое, вернувшись к обычному ходу слияния.

– Нельзя его отпускать. Он слишком много знает, – сказал Умник.

– Согласен. Придётся его убить прямо сейчас. Отвлекай его, пока я буду делать это, – ответил я.

Катилино только начал приходить в себя, когда мы навалились на него. Умник бомбил его сознание жуткими страхами, почёрпнутыми из воспоминаний самого главаря бандитов. Я же принялся корёжить его вегетативную систему.

Атакованный с двух сторон мой противник потерял всякое представление о происходящем. Его мысли бессвязно метались, подстёгнутые кошмарами, внутренние органы взбунтовались под влиянием гормонов. Те умения, которые я использовал раньше во благо своему организму, теперь превратились в смертельное оружие.

Умник старался вовсю – разум Катилино испытывал психические травмы, одну за другой. Я тоже не отставал. Мозговые клетки противника отмирали, лишённые кислорода. Дикое кровяное давление, нарастающая температура тела и сверхчувствительные нервные окончания доставляли ему нестерпимые мучения, организм разрушал сам себя.

Оставалось совсем немного до полного коллапса, когда Катилино издал пронизывающий, нечеловеческий визг и связь оборвалась. Видимо, это был не осознанный поступок, а какой-то психический рефлекс. Умник выдернул меня из транса, не дожидаясь команды. Я открыл глаза. Взгляды всех в зале устремились на вскочившего человека. Отголосок его крика всё ещё звенел в моих ушах.

Катилино выбежал в проход между скамьями, подвывая и размахивая руками, словно отбивался от невидимого противника. Ошарашенные люди не пытались помешать, наоборот, они отшатывались от него, вжимаясь в спинки скамей. Я сидел ближе всех к проходу на своём ряду и среагировал на происходящее первым, метнувшись к проходу. Желание навсегда заткнуть рот этому ублюдку подстёгнуло меня, несмотря на хаос в голове.

Катилино заметил меня, его глаза, и так расширенные до предела, практически вылезли из орбит. Он узнал меня, того, кто совсем недавно терзал его. Лицо безумца исказила ужасная гримаса, вытеснив остатки человеческого из облика. Он издал ещё один жуткий вопль и бросился вниз по ступеням, прочь от меня.

На его пути оказались два вигила. Один из стражников расставил руки, пытаясь поймать нарушителя, второй застыл в ошеломлении. Катилино отмахнулся от рук первого, толкнул его грудью с разбега, и стражник покатился по ступеням, гремя кольчугой и шлемом. Второго полоснул ногтями по глазам, и когда вигил поднял руки, прикрывая лицо, безумец выхватил меч из ножен стражника.

Всё это произошло за считанные мгновения, я не успел даже добежать до них. Катилино развернулся и бросился ко мне, размахнувшись мечом. Я выхватил один из своих кинжалов, отбил размашистый удар в сторону и возвратным движением нанёс удар прямо в сердце. Острое, как жало, лезвие вошло в тело практически без сопротивления.

Катилино размахнулся ещё раз мечом, но клинок выпал из ослабевшей руки. Его ноги подогнулись, и он рухнул на каменные ступени. Лицо умирающего приняло осмысленное выражение, он посмотрел на меня удивлённо, что-то прохрипел и затих.

Тишина в зале взорвалась гвалтом. Кто-то куда-то бежал, кого-то вязали вигилы, обвиняемого заталкивали назад в клетку, отгоняя остальных серых от двери копьями, возле выхода из зала встали сразу четверо стражников, не выпуская никого. Люди на скамьях вскочили на ноги, как и те, кто сидел на подиуме. Я присел возле трупа и зачем-то пощупал пульс на шее. Пульса, естественно, не было.

– Что это с ним, Чёрный его раздери, творилось? – послышался сзади недовольный голос.

Я обернулся. Магистр стоял на ступень выше, за его спиной столпились остальные судьи-исполнители. Латанги, на две пяди выше приземистого Гилто, вертел головой во все стороны, как любопытный воробей. Я пожал плечами и отошёл от тела.

Наше слияние длилось не более пяти-шести минут, но я узнал всё, что меня интересовало. Целые блоки чужой памяти неприкаянно шевелились в моей голове, как льдины во время ледохода. Он был не просто бандитом, работающим на Императора. И звали его не Флавио Катилино. Он был глубоко законспирированным агентом, семь лет назад начавшим секретную операцию, результатом которой стало создание Серого Братства. А ещё он был одним из трёх, знавшим всю правду об этом. Он, Отто Транкермекро и наш Император – Иллий Гоус.

Глава 18.

Я проснулся как всегда, рывком, без утренней дрёмы и витаний в тенях ночных снов. Снов, которых никогда не видел. Благословенный дар или проклятие всех нефари? Не знаю, сравнивать не с чем. Потянулся, зевнул. События вчерашнего дня и вечера стали всплывать в памяти одно за другим.

Заседание суда, безумное слияние, мёртвые глаза агента Императора. Вечерняя ссора с женой. Её обвинения, мои оправдания, напоминает судебное разбирательство.

«Ты совсем перестал обращать внимание на меня!» «Я стала для тебя пустым местом!» «Твои дружки важнее для тебя, чем я!» «У тебя есть другая!» «Не ври мне!» «Что ты молчишь?» «Замолчи!»

Лара. Я огляделся в полумраке. Ну да, гостевая. После вчерашней ссоры она запёрлась в нашей спальне, и мне пришлось спать здесь.

Слабый утренний свет немного освещал комнату, я оделся, не зажигая свечей. Транс? Ладно, потом, сначала нужно поговорить с женой. Надеюсь, она хотя бы захочет меня выслушать. Нет, ну что за глупость? Думать, что я способен ей изменить. Почему, она не верит мне? Разве я давал хоть один повод? Перед глазами пронеслись сцены наших предыдущих ссор. Что-то в последнее время их стало чересчур много. С тяжёлым сердцем я вышел в коридор.

Практически в полной темноте, касаясь пальцами стен, я добрался до спальни, нащупал двери и собрался постучать. Потом передумал и повернул ручку. Открыто. Она уже проснулась или даже не ложилась? Я вошёл, готовясь сказать что-то ласковое и примиряющее, но слова так и остались, как не выпущенные птицы в клетке. Пусто.

– Лара? – позвал я.

Тишина. Прошёлся по спальне. Застеленная кровать, комнатные тапочки стоят на коврике возле кровати, словно два мохнатых зверька. Она уже оделась? Я открыл двери её шкафа и застыл в недоумении.

Пустые вешалки там, где ещё вчера не было свободного места. Кровь мгновенно прилила к лицу, меня обдало жаром, взгляд застлала мутная пелена. Я моргнул несколько раз, пытаясь её прогнать, затем закрыл глаза на несколько мгновений. Открыл. Ничего не изменилось. Что всё это значит? А что ещё это может значить!? Я захлопнул дверцу шкафа с такой силой, что несколько вешалок сорвались и загремели об днище.

Проклятье! Пусть Чёрный заберёт всех женщин, вместе с их дурацкой логикой. Ушла из-за пустяковой ссоры! Из-за глупых подозрений! Накрутила в своей красивой, но пустой головке целый ком измышлений, даже толком не поговорив со мной. Где её теперь искать? Наверняка, поехала в какую-то гостиницу, чтобы наказать меня. Такого ещё не было. Лара, клянусь тебе, хоть я и люблю тебя, но подобные выходки больше прощать не буду.

Вне себя от злости я толкнул ни в чём неповинную дверь спальни, та распахнулась и глухо ударилась ручкой об стену. Коридор встретил меня прежней темнотой, словно пытаясь успокоить, но я зашагал к лестнице на первый этаж, кипя от злости. Что-то задел по пути, послышался звон разбитой керамики. Ваза на подставке. Сколько раз говорил переставить её куда-нибудь в угол, чтоб не стояла в проходе. Я мстительно улыбнулся.

Перепрыгивая через три-четыре ступеньки разом, я скатился вниз по винтовой лестнице, пролетел мимо кухни, ворвался в гостинную и направился в сторону прихожей, собираясь выбежать на улицу, сам не зная зачем. Сделал несколько шагов и вдруг заметил боковым зрением силуэт на фоне окна. Лара. Она стояла спиной ко мне. Я замер, сбитый с толку, не зная, что сказать или сделать.

Постоял так несколько секунд, пришел в себя. Открыл рот, собираясь высказать, всё, что накипело на душе, затем закрыл, так и не издав не звука. Она ведь не ушла, чего я злюсь? Вот она.

Подошёл к жене, положил ей руки на талию и спросил:

– Котёнок, что случилось? – в моём голосе всё же прозвучало больше раздражения, чем нежности.

– Нико… – произнесла она не поворачиваясь и её голос прервался от всхлипа.

Моё сердце дрогнуло, злость мгновенно рассеялась. Я развернул её к лицом к себе. Несмотря на серый утренний полумрак, мне удалось рассмотреть слёзы, бегущие по щекам. Машинально я отметил, что Лара одета в тёплое серое пальто и держит в правой руке зимнюю шапку. Значит, всё-таки, собиралась уходить.

– Солнышко, что за глупости? – я поднял руку и провёл пальцами по её щеке, собрав несколько слезинок, – клянусь, в моей жизни нет места для других женщин. Нет и не будет. Поверь мне, прошу тебя. Ну что мне сделать, что бы ты это поняла?

Она судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, постояла несколько мгновений, вглядываясь в моё лицо, затем отвела глаза.

– Я тебе верю, Нико. Но дело не в этом, – сказала она, глядя куда-то вниз и в сторону.