Безымянный. Антимаг-1

– Всё равно будет по-моему. Ты не сможешь сдерживать меня бесконечно, – сказал я.

– Нико, умоляю тебя. Одумайся. Смерть это конец всему. Самое худшее, что может случиться. Неужели ты не понимаешь? – сказал Умник.

– Только такие трусы как ты думают, что нет ничего хуже. Есть вещи намного отвратительнее смерти. Например, позор, – ответил я и вновь усилил натиск.

Умник начал постепенно уступать. Я почувствовал его обречённость. Осталось совсем немного, когда неожиданно скрипнула дверь камеры. Я утратил концентрацию, и Умник поспешил занять свои прежние позиции. Кого там ещё принесло?

В камеру вошёл человек, и дверь закрылась за ним. В руке он держал факел, слепящий свет не давал мне возможности разглядеть его лицо. Он стоял возле двери, не произнося ни слова. Я тоже молчал. Вскоре мне надоела эта тупая игра. Я спросил:

– Кто ты такой, Чёрный тебя раздери?

Как же тихо звучит мой голос. Человек продолжал молчать. Может, он не услышал меня? Я уже собрался повторить свой вопрос, когда он сделал пару шагов вперёд и отвёл в сторону руку с факелом. Его лицо, худое и скуластое, выглядело немного демонически в свете огня. Надо же, какие люди. Точнее, нефари. Сам Император.

– Добрый день, вашество. Или сейчас ночь? Извините, что не встаю. Честно говоря – лень, – произнёс я.

– Замолчи, мразь! – рявкнул Император.

Я поморщился и сказал:

– А нельзя чуть потише? Кое у кого тут голова просто раскалывается.

– Ты убил моего внука, – сквозь сжатые зубы прошипел он.

– Да у вас их ещё с пару дюжин осталось, и это только учтённых. Невелика потеря, право, – я беспечно махнул рукой, и мои цепи звякнули.

Лицо Императора ещё сильнее исказилось от гнева и стало напоминать ритуальную маску шаманов с юга. Я смотрел на него и с удивлением осознавал, что не боюсь и даже не испытываю уважения. Эта мысль вызвала у меня улыбку. Заметив её, Гоус пнул меня носком сапога в раненное бедро и прорычал:

– Ты знаешь, что я сделаю с тобой за это?

Я расхохотался, и мой смех ударил Императора гораздо больнее, чем его сапог меня. Я видел это.

– Зачем ты сделал это, тварь? – спросил он.

– Он отдал приказ убить мою жену, и она умерла. Я нашёл и убил всех исполнителей, а затем пришёл к вашему внучку. Я сделал всё, что хотел, и мне плевать, что вы сделаете со мной. На этом, пожалуй, всё. Спасибо за внимание, – сказал я.

– Мой внук, первосвященник церкви, отдал приказ убить твою жену? Что ты несёшь, несчастный безумец?

Я промолчал. О чём мне говорить с ним? Пустая трата времени. Он мне больше не интересен. Я закрыл глаза и прислонился спиной к стене.

– Отвечай! – заорал Гоус.

Не дождёшься. Но Император всё не унимался:

– Твоя жена, была такой же ничтожной вошью, как и ты. Вы мусор, прилипающий к подошвам достойных людей. Ваши жалкие жизни не стоят даже ногтя на мизинце любого из моих отпрысков.

Я открыл глаза и посмотрел на него. От Гоуса несло высокомерием, как от навозной кучи.

– Не тронь мою жену, гнида. А, вообще, убирайся. Этот разговор не вернёт мне жену, а тебе внука, – сказал я.

– Скажи, за что ты его убил, и я уйду, – сказал Император.

– Хорошо. Он заказал Серому Братству расправу над бандой наркоторговцев с Высоких Холмов. В одном из особняков, на которые напало Братство, была моя жена. Всё просто. Я посчитал твоего внука главным виновником её смерти и убил его, – ответил я.

Император посмотрел на меня с удивлением и спросил:

– И ты решил, что это он отдал приказ? А ты знаешь, что Братство это моё детище? Что они ни шагу не делают без моего распоряжения, хотя сами и не подозревают об этом?

– Знаю, – ответил я прежде, чем успел подумать.

Брови Императора поднялись ещё выше, и он сказал:

– Знаешь? Тогда почему решил, что всё это произошло без моего ведома? Я расскажу тебе, как всё было. Недавно, с помощью всё того же Братства, я узнал, что Фландрий замешан в наркоторговле на Холмах. Точнее, не просто замешан, а являлся её организатором. Все остальные были лишь исполнителями и подставными лицами. Не знаю, зачем ему это понадобилось, он мямлил и так ничего вразумительного мне и не сказал. Это привело меня в бешенство. Я решил его проучить и заставил уничтожить собственными руками своё детище. А Серому Братству через своих агентов я приказал поспособствовать ему. Мальчик же думал, что это исключительно его заслуга. Понял, идиот? Это я отдал приказ.

Я в оцепенении смотрел на Гоуса. Ну да, Серое Братство теперь, после чистки, даже чихнуть без него не может. Всё очевидно, почему мне раньше это не пришло в голову? Почему я понёсся как баран, опустив к земле налитые кровью глаза? Я был слишком ослеплён жаждой мести.

– Если бы ты не блокировал меня, и хоть на секунду дал мне… – забубнил Умник у меня в голове.

– Заткнись, – оборвал его я.

Гоус продолжал смотреть на меня, но теперь на его лице расцветала улыбка. Я рванулся к нему, мои мышцы протестующе взвыли от боли, а цепи звякнули и отбросили назад. Теперь пришёл его черёд хохотать. Его мерзкий смех довёл меня до безумия, и я раз за разом бросался на него, калеча оковами свои руки. Наконец он замолчал, и я перестал кидаться на него.

– Вот, что для тебя будет самой лучшей пыткой. Ты отправишься на Большую Прогулку. Долгие годы в тебя будут швырять нечистотами и плевать каждый день, а ты будешь знать, что всё это зря. Да, – Император удовлетворённо кивнул головой и пошёл к выходу.

– Я вернусь! – заорал я.

– Конечно. Тебя покатают по всей стране, а потом привезут ко мне, чтобы я собственноручно мог отрубить тебе голову, – сказал он и вышел.

В моих ушах продолжал стоять его хохот. В голове билась лишь одна мысль: я вернусь.

– Нико, – зазвучал осторожный голос Умника, – ты передумал умирать?

– Заткнись!

***

Тёплые лучи ласкали кожу моего лица. Я нежился, прикрыв глаза. Весеннее солнышко, как долго я ждал его. Спасибо судьбе за этот подарок. Двое суток в тёмной камере, да и сюда везли с мешком на голове. Меня охраняли Стражи, забраться к ним в головы я не мог, а больше никого поблизости не было. Всё что я смог сделать за это время – подготовиться к предстоящему морально и физически.

– Народ Крайканы, – начал вещать звучным голосом кто-то слева от меня.

Я открыл глаза. Огромная толпа этого самого народа собралась на Центральной площади. Целое море голов, сонмище глаз, уставившихся на меня.

– Сегодня вы собрались здесь, чтобы стать свидетелями наказания, назначенного нашим справедливым Императором, – продолжил человек.

Увидеть его я не мог, так как моя голова была привязана к деревянной стойке, вместе со всем телом. Верёвки держали крепко, хотя я их и не чувствовал. Шевелить я мог только пальцами.

– Преступления этого нефари…

Этот дурак продолжал размеренно сотрясать воздух своим зычным голосом. Я рыскал глазами по толпе. Успел он приехать или нет?

– …но в этот раз злодеяния столь велики и ужасны, что сердце нашего милостивого Императора…

Наконец я нашёл его. Огромный рост выделял его на фоне толпы. Флав. Он смотрел на меня хмурым взглядом, на лбу, между его тонких бровей, пролегла глубокая складка. Я улыбнулся ему, он в ответ покачал головой. Да, брат, подвёл я тебя. Прости.

– …минуя суд и учитывая очевидность преступлений, специальным указом Император постановляет: лишить преступника имени…

Рядом с Флавом стояли Ром и чернокожие близнецы. На лицах Латанги и Каранжи не было их вечных ухмылок. Я подмигнул им. Латанги поднял руку в салюте, а Каранжи улыбнулся в ответ.

– …вычеркнуть его имя из всех записей. Упоминать его в устной речи также запрещено под страхом…

Чуть левее стояли Бо, Лотар и Торичи. Толстое лицо Бонифация было залито слезами. Тяжёлые мешки под глазами и общий осунувшийся вид Лотара говорили сами за себя: старый желчный пройдоха тоже сильно переживает. Торичи нервно дёргался и крутил головой в разные стороны, ему было явно не по себе.

– …обездвижить тело, повредив спинной мозг у основания шеи, выжечь глаза…

Я поднял свои глаза к солнцу, не обращая внимания на слепящий свет. Не скоро я теперь его увижу, если вообще увижу. Я отогнал от себя эту мысль. У меня всё получится. Гоус, в своём высокомерии и желании отомстить, даёт мне второй шанс. И я им воспользуюсь.

– … да свершится воля Императора Иллия Гоуса, владыки нашего, – закончил глашатай.

Толпа, гудевшая до этого как улей с пчёлами, взорвалась криками и проклятиями. Каждый старался превзойти соседа, придумывая для меня оскорбления. Жалкое стадо.

На помосте, в поле моего зрения, появился палач – здоровенный детина в чёрной маске и чёрном плаще. Рядом с ним выскочил маленький старичок с венчиком седых волос на розовой, почти облысевшей голове. В руке старичок держал большой кожаный саквояж.

Палач театральным жестом поприветствовал толпу и кивнул старичку. Тот открыл саквояж, вытащил из него какой-то уродливый инструмент, хищно поблескивающий двумя стальными иглами. Палач выхватил его из рук старичка и скрылся за моей спиной.

Я спокойно наблюдал за всем этим действом. Видимо, это и было то самое приспособление, с помощью которого меня парализуют, повредив спинной мозг. Последний раз подобное проделывали полвека назад, когда казнили предводителя дворянского восстания. Интересно, откуда палач знает, как им пользоваться?

Ещё в камере я отключил почти все свои нервные окончания и ничего не чувствовал. Сейчас палач вводил мне в основание шеи довольно сильный яд. Я, как мог, защитил свой организм от него, посмотрим, что из этого выйдет.

Наконец, палач появился передо мной, развернулся к толпе и торжествующе поднял руку с инструментом. С игл капала зеленоватая жидкость. Я попробовал пошевелить пальцами ног и не смог. Яд начал действовать, разъедая мои нервные клетки.

Толпа радостно ревела, когда старичок достал из саквояжа бутылку из непрозрачного стекла. Пришёл черёд моих голосовых связок. Палач взял бутылку, повернулся ко мне, ухватил меня рукой за нижнюю челюсть и протолкнул горлышко между зубов. Мой рот наполнила вонючая, обжигающая жидкость. Такое ощущение, словно мне засунули туда не бутылку, а факел.

– Лучше тебе сделать глоток, или мне придется вырезать тебе язык, – сказал он спокойным, даже скучающим тоном.

Я глотнул. Пожар покатился изо рта в глотку и по пищеводу в желудок. Слёзы застлали мои глаза. Меня почти сразу же стошнило. Палач отскочил в сторону, а старичок брезгливо поморщился. Я хрипел сожженным горлом и выблёвывал тюремный завтрак.

В толпе раздались смешки, быстро переросшие во всеобщий хохот. Гады, гогочущее быдло. Я вернусь! Вернусь, и вы пожалеете, что не убили меня сегодня. Я вернусь, и тогда вы не будете смеяться, вы будете харкать кровью вместе со своим Императором. А я буду смеяться, попирая ногами ваши тела.

Буйствуя внутри себя, я и не заметил, как принесли жаровню. На ней лежало длинное шило с деревянной ручкой. Кончик шила хищно пылал красным цветом, раскалённый на углях. Палач взял его в руку и продемонстрировал толпе. Та ответила ему восторженным рёвом. Затем он повернулся ко мне. Кончик жала медленно поплыл к моему правому глазу.

Боли не было, только смрад горелого мяса и давящее чувство в глазнице. Правый глаз перестал видеть. Палач отвёл руку назад, положил шило на жаровню и опять повернулся к толпе.

Я в последний раз окинул взглядом окружающий меня мир, посмотрел на каменное лицо Флава, на беснующуюся толпу вокруг него. Жди меня, брат, я вернусь. Жди.

Кончик шила во второй раз поплыл ко мне, закрывая весь оставшийся мир. Вспышка света и темнота.

Я ВЕРНУСЬ.

Для создания обложки книги использовалось изображение: https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Albion_Principe_Medieval_sword_(9824214096).jpg лицензия  Creative Commons Attribution 2.0 Generic