Безымянный. Антимаг-1

Был ещё вариант выбросить тело в море. Мол, подалась серая пчёлка в бега, трепеща крылышками от страха. Но тогда как сделать так, чтобы исчезновение ростовщика связали с Флавио? Не будет тела – не будет и расследования. Могут не найти бумаг, которые мы так тщательно подготовили. Не подбрасывать же мне их под двери Чёрной Канцелярии? А это важная часть плана.

Но теперь есть более изящное решение. Я обошёл комнату, внимательно оглядываясь. Нельзя оставлять следы. То, что я был здесь, не почувствует ни один маг-ищейка. Я ведь нефари. Стоп, а ведь своим присутствием я стираю и эманации старика. Если он умрёт рядом со мной, сотрётся и остаточная аура. После смерти она очень сильная, по ней ищейки могут даже определить, что чувствовал человек в свои последние секунды жизни. Получится странная ситуация – мёртвое тело и пустой домик, без всякой ауры. На самоубийство будет не очень похоже.

Пусть сделает всё сам. Я снял шёлковый пояс со своего халата, который несколько раз охватывал талию и был метра два в длину. Пришлось повозиться, да и петля вышла так себе. Ладно, сойдёт. Встал на стул, снял с крюка в потолке стеклянную лампу и поставил её на стол. Фан се Зар, которому было приказано сидеть и не двигаться, с интересом наблюдал за моими приготовлениями. Когда я вновь взобрался на стул, проверил прочность крюка и начал привязывать пояс, он спросил, с тревогой в голосе:

– Господин, вы ведь не собираетесь сделать себе что-то плохое?

– Нет, что ты. Себе нет, – успокоил я его и спрыгнул со стула.

Затем изобразил на лице недовольство и сказал:

– Ты меня подвёл.

– Господин, я не…

– Молчи, – перебил я, – Ты не оправдал моих ожиданий.

Страдание исказило его лицо.

– Ты предал меня, тебе нет прощения. Ты отвратителен…

Я продолжал терзать словами его душу. Слёзы ручьями текли по старым, дряблым щекам. Он ползал на коленях по полу, хватал меня за ноги и умолял простить его. Но я не останавливался:

– Всё безнадёжно, твои попытки не приведут ни к чему…

Под конец он уже не ползал за мной, а лежал на полу, лицом вниз, и тихо рыдал, уткнувшись в ладони. По-моему, достаточно. Я решил закругляться:

– Само твоё существование отравляет всё вокруг. Выход есть только один.

Он поднял своё мокрое лицо с огромными, набрякшими мешками под глазами и сиреневым носом. Я указал пальцем на верёвку с петлёй, дожидавшейся своего часа.

– Когда я уйду, ты подождёшь пять минут. Всё это время ты будешь думать, какое ты ничтожество и предатель. Ты будешь бояться жить. Ты будешь в отчаянии, ибо выбора у тебя нет. – Я снова указал на верёвку, – Потом ты встанешь на стул, наденешь петлю на шею и оттолкнёшь стул. Ты понял меня?

– Да, господин, – тихо ответил он.

Отлично. Я мысленно потёр руки. Всё идёт как нельзя лучше. Я подошёл к окну, отодвинул штору и выглянул на улицу. Тишина и пустота, далеко за полночь, никого нет. В соседних домиках, таких же маленьких, как и этот, уже давно все спят. Снег серебрился под лунным светом, никаких туч, небо чистое и звёздное. Наверняка похолодало ещё сильнее.

Я оставил штору отодвинутой. Предсмертная записка? Нет, это уже перебор, и так всё хорошо. Ещё раз прошёлся по комнате, повесил большую холщовую сумку на плечо и посмотрел на старика. Лицо полное страданий. Он сделает всё как нужно. Я открыл входную дверь и вышел.

Холод резанул как ножом. Нужно будет подхлестнуть кровообращение, а то пока дойду домой – превращусь в сосульку. Коня я оставил в конюшне и уже никогда не вернусь за ним. Придётся топать пешком часа три. Плохо, что нельзя было снять грим в доме, старика бы это выбило из нужной колеи. Я выбрал место потемнее, но так чтобы через окно был виден центр комнаты и верёвку под потолком.

Пока я стирал грим тряпицей со специальной жидкостью, ничего не происходило. Видимо, он продолжал лежать на полу. Пудра со щёк, под ней жирный крем. Долой. Коричневая помада с губ. Долой. Теперь тушь и подводку с глаз. В окне показалась тучная фигура. Ростовщик подошёл к стулу, неуклюже взобрался на него и просунул голову в шёлковую петлю. Я замер.

Казалось, что он стоит на этом стуле целую вечность. Ну же. Проклятье! Не поспешил ли я снять грим? Давай! Он словно услышал меня, рывком затянул петлю на шее и оттолкнул стул. Я продолжил тереть глаза тряпкой, пока его тело раскачивалось под потолком. Жизнь всё никак не хотела покидать старое тело. Руки и ноги судорожно дёргались, пальцы царапали шею, даже отсюда было видно, как налилось кровью его лицо. Наконец он затих. Занавес. Фан се Зар выполнил свою часть плана.

Я достал тёплый плащ с капюшоном, снял халат с подушкой и засунул их в сумку. И-инн Ро тоже сделал своё дело. Нужно будет выбросить эти тряпки где-нибудь по пути. Я закинул сумку за спину и пошёл домой.

Сегодня я убил четверых. Не говоря уже о том, что я снова нарушил закон. Моральные проблемы? Да нет, чувствую только удовлетворение от хорошо проделанной работы. В конце концов, обществу без них будет лучше.

Хотя кого я обманываю. Будь они даже примерными гражданами, религиозными и трудолюбивыми, отцами многодетных семейств. Я всё равно убил бы их без сожаления. Лекарь был прав. Я стал волком в шкуре пса. Все они для меня лишь добыча, кроме тех, кто в моей стае. За своих горло перегрызу. Ррррр.

Я шёл и шёл по засыпанным снегом улицам и переулкам, стараясь выбирать самые безлюдные. Холод меня не донимал, но усталость уже давала себя знать. Чёрный всё подери, почему мне досталась самая трудная часть работы? Флав сидит сейчас в какой-то многолюдной таверне и зарабатывает себе алиби. Он всё это время должен был крутиться на людях, чтобы никто ничего не заподозрил.

Наконец я добрался домой. Тихонько открыл входную дверь, разделся в прихожей и на цыпочках прокрался в столовую. Пять утра, через три часа нужно собираться на работу. Я принялся рыться в тумбочках в поисках еды. Послышались шаги. Тихие, но для моего слуха отчётливо различимые. Лара.

Я обернулся. Она стояла в дверях столовой с ночной лампой в руке. Заспанная, в прозрачном халатике и огромных, меховых шлёпанцах. Халатик не скрывал ничего, красные соски откровенно просвечивали сквозь него. Желание поднялось во мне морским приливом. Я шагнул к ней, положил руки на её бёдра и притянул к себе. Она уперлась рукой мне в грудь и спросила:

– Где ты был так долго?

– Наказывал плохих людей, – улыбнулся я, – это же моя работа.

Она потянулась своими губами к моим и, вдруг, её лицо исказилось. Хлоп. Пощёчина обожгла мою щёку. От неожиданности я отпустил её и отступил на шаг.

– Наказывал плохих людей!? – закричала она, – У тебя помада на губах!

Она размахнулась лампой и бросила её в меня. Я пригнулся, лампа пролетела над головой, за спиной раздался глухой удар и звон разбитого стекла.

– Солнышко, это совсем не то, что ты думаешь, – выдавил я из себя ужасную банальщину.

– И это всё, что ты можешь сказать!? Сволочь! Ненавижу тебя!

Её глаза пылали гневом, маленькие кулачки сжались так, что даже костяшки побелели. Она словно заразила меня своим пламенем и я заорал в ответ:

– Да! Это всё, что я могу сказать! А ещё могу сказать – я уже два года не прикасался ни к одной женщине кроме тебя! После нашей свадьбы я даже не смотрю в их сторону!

– Не ври мне! Не ври! Не ври! – слёзы брызнули из её глаз, она развернулась и выбежала вон.

Гнев ушёл, я устало опустился на стул. Вот тебе и родная стая. Потянуло гарью, я обернулся. Разбитая лампа залила маслом штору и та загорелась. Синие призрачные огоньки весело бежали вверх по дорогой, покрытой золочёными узорами ткани. Какое-то время я сидел и безучастно смотрел на это. Затем встал, сорвал штору вместе с карнизом и принялся топтать её ногами.

Глава 16.

Белый снег жалобно скрипел под беспощадными чёрными сапогами. Полы чёрных плащей развевал резкий ветер, бросая нам в лицо холодные крупинки замёрзшей воды. Наверное, сверху мы похожи на стаю воронов. Две дюжины судей-исполнителей, во главе с магистром Пятой палаты. Целая колонна из нескольких десятков чёрных воронов осталась на примыкающей улице, мы шли переулком к своей цели – огромному пакгаузу, возвышающемуся над остальными зданиями метров на пять.

Флавио, идущий слева от меня, придержал меня за плечо, наклонил голову к моему уху и спросил шёпотом:

– Как думаешь, мы идём их брать или убивать?

– Убивать, – прошептал я в ответ.

В переулок выскочили трое вигилов – городских стражников, и бегом направились к нам навстречу. У одного из них были нашивки трибуна когорты. Он остановился перед магистром Гилто, козырнул и отрапортовал:

– Разрешите доложить. – Магистр кивнул. – Склад взят в кольцо. В оцеплении более трёх сотен моих солдат. Полсотни я расположил на крышах ближайших домов, у них арбалеты военного образца.

Гилто потёр руки, то ли от холода, то ли от удовлетворения.

– Ну что ж, начнём, – сказал он.

Мы вышли из переулка и ветер с крупинками льда с новой силой ударил по нам. Пакгауз стоял особняком, между ним и соседними домами были большие промежутки пустой земли, заметённой снегом. По периметру вокруг него расположились вигилы, группками по десять-пятнадцать человек. Все они держали в руках большие ростовые щиты, или опирались на них. Их подбитые мехом кольчуги позвякивали, когда они притопывали ногами и потирали руки, пытаясь согреться. Несколько фигур я заметил на крышах соседних зданий.

– По моим сведениям их там, – магистр кивнул в сторону пакгауза, – больше сотни. Сколько по вашим подсчётам?

– Больше. По записям осведомителей сто тридцать – сто сорок человек, из них около восьми десятков Мечей, – ответил трибун вигилов.

– Сто сорок человек? Пожалуй, мы взяли с собой маловато воронков. Ну, ничего, потеснятся, – сказал магистр.

– Я беспокоюсь о восьмидесяти Мечах. У нас численное преимущество, я взял на эту операцию только тех, у кого есть боевой опыт, но если серые не захотят сдаваться… – вигил помялся и закончил, – Мечи – хорошие бойцы.

Гилто презрительно скривил губы и сказал:

– Для этого со мной две дюжины антимагов. – Магистр повернулся к нам, – Карто, Скади – остаётесь со мной. Остальные – распределитесь попарно вокруг склада.

Десять из нас пошли направо, двенадцать – налево, в обход здания. Мы с Тао подошли к группе стражников, стоявших напротив угла здания, и остановились рядом с ними. Флавио со своим замом, Рамиро, заняли позицию вместе со следующей группой вигилов. Ещё две чёрные фигуры остановились метрах в пятидесяти от нас. Остальные антимаги пошли дальше и скрылись за углом.

– Ну и погодка, – сказал я, обращаясь к ближайшему стражнику.

Стражнику было под полвека, его лицо обезображивал шрам через всю правую щёку. Армейская выправка выдавала в нём ветерана-вольноотпущенника.

– И не говорите, господин судья. Никакой совести у этих бандитов, могли бы со своей сходкой и до весны подождать, – ответил он.

Могли бы. Если бы их не спровоцировали. Ума не приложу, как это удалось Отто Транкермекро и нашему магистру. Согнали всех козлищ в один загон.

– Давно тут стоите? – спросил я.

– Да с полчаса уже.

– А что эти, на складе?

– Тихо там, как в гробу. Ничего, скоро зашевелятся, – ответил стражник.

Здание пакгауза словно замерло в ожидании, настороженно поблескивая узкими окнами. Мне открывался обзор на две стены. Кроме главных двухстворчатых ворот, три на пять метров, напротив которых стоял магистр, мне было видно ещё четыре двери, одна на фронтальной части рядом с воротами, и три на другой. Оконные рамы шли в ряд на высоте четырёх метров. Без лестниц не достать.

Магистру принесли рупор. Он подошёл к баррикаде, на скорую руку сооружённую напротив ворот склада, немного постоял, ловя Фокус, и его голос сотряс морозный воздух:

– Все кто в пакгаузе! Вы арестованы! Здание окружено! Сложите оружие и выходите через ворота по одному!

Барабанные перепонки заныли от нагрузки. Звенящая тишина. Дверь возле ворот скрипнула и приоткрылась на пару сантиметров. Из щели донёсся голос:

– Какие у нас гарантии, что вы не перебьёте всех нас?

На этот раз Гилто оставил в покое рупор и мои уши:

– Гарантирую вам, что если через пять минут вы не сдадитесь, то мы войдём сами и убьём всех, кто окажет сопротивление.

Створка ворот закрылась. Опять тишина. Я услышал позади лошадиное фырканье и оглянулся. Подвода, запряжённая двумя лошадьми, привезла таран. Магистр не шутил. Я проверил, как выходит палаш из ножен.

– Что, господин судья, думаете, будет драка? – спросил меня вигил со шрамом на лице.

Я промолчал. Он чем-то неуловимо напоминал мне сержанта из Пограничного посёлка. Долгая служба в армии накладывает свой отпечаток.

– В каком легионе служил? – спросил я в ответ.

– Поначалу в тринадцатом, а потом перевели на запад, в седьмой. Восемнадцать лет с тамошними горцами поубивать друг друга старались, – ответил он, отвернулся и высморкался в снег.

Я перевёл взгляд на магистра. Он переговаривался о чём-то с трибуном. Спокойный и уверенный в себе. Всё шло по его плану. Интересно по какому.

– А я думаю: будет драка, – ответил на свой вопрос вигил, – чувство у меня такое тут, – стражник постучал рукавицей по животу, – Всегда ноет перед большой кровью.

Я ничего не ответил. Живот у него ноет. Испортил себе желудок дешёвым пивом и пророчествует. Я тоже начал притопывать ногами, потом спохватился, вошёл в Образ Лекаря и подстегнул кровообращение. В теле потеплело, а на душе похолодало. Как же мерзко чувствовать себя автоматом.

Прошло уже больше пяти минут. Гилто начал проявлять нетерпение. Он чего-то ждал. Вот, поманил к себе пальцем ближайшего стражника и что-то ему сказал. Тот побежал к переулку, из которого мы вышли. В этот момент двери снова приоткрылись и знакомый голос проговорил:

– Нам нужны гарантии. Поклянитесь именем Императора, что не подымите на нас оружие, если мы сдадимся.

Желваки заиграли на скулах магистра. Он поднял, было, рупор, но потом отбросил его в снег и проговорил мёртвенно чётким голосом:

– Ты, мразь, думаешь, что я буду пачкать об тебя святое имя? Приготовьте таран!

Дверь захлопнулась. Командир стражников принялся раздавать приказы. Десяток вигилов подбежали к повозке, ухватились за поручни и сняли таран. Другой десяток подбежал к ним и прикрыл их и себя щитами. Ещё с полсотни выстроились в боевой порядок напротив ворот. Я присмотрел себе самую хлипкую дверь на боковой стене. Пара хороших ударов ногой и она не устоит.

– Даю вам последний шанс! – закричал Гилто.

В этом момент все стёкла окон пакгауза одновременно брызнули осколками. Раздались сухие, звонкие щелчки и начался ад. Из окон вылетели шары размером с два кулака и начали разрываться прямо в воздухе. Небо полыхнуло неестественным красным пламенем и упало на нас.

Я стал Мастером за долю секунды до этого. Ещё ничего не успел осознать, а мышцы моих ног уже напряглись и двумя длинными прыжками перенесли меня ближе к зданию. Я вышел из зоны обстрела. За спиной раздались крики. Я оглянулся. Шестеро вигилов, облитые горящей жидкостью вспыхнули как факелы. Их товарищи растерянно глядели на них. Тао выбирался с сугроба.

Из окон снова защёлкало.

– Сюда! – заорал я, – к стене!

Всё вокруг пылало. Воздух, земля, люди. Снег таял и сразу вскипал. Клубы пара подымались вверх, словно гигантские белесые грибы. Горящие стражники падали на землю и катались по ней, тщетно пытаясь сбить огонь. Несколько сослуживцев остались им помочь, остальные ринулись к стене. Стоял такой ор, что аж уши заложило. Арбалетчики с крыш дали залп. Несколько болтов отскочили от стен, но большинство попали в окна. Тао и пятеро уцелевших вигилов подбежали ко мне. Вдоль всей стены растянулись десятка три стражников и шесть судей. Длинную фигуру Флавио ни с кем не перепутаешь.

– Это армейские метатели с жидким огнём! – закричал я, пытаясь пересилить общий гвалт.

Месяца три назад Роул хвастал нам, что легионы начали оснащать новым изобретением – жидким огнём. Химическая жидкость воспламенялась от контакта с воздухом, и потушить её невозможно, пока сама не выгорит. Страшное оружие, хотя и очень опасное в использовании.

– Откуда они у них? – прокричал в ответ Флавио.

В этот момент двери пакгауза распахнулись, и из них повалили Мечи в серых плащах и с обнажёнными клинками.

– В строй! – закричал я, выхватывая палаш и один из кинжалов.

Несколько вигилов едва успели поднять свои щиты, остальные оставили их там, в огне. Общая панорама уплыла из моего сознания, её заменили отдельные кадры, касающиеся только меня. Мастер взялся за дело.

Серый подпрыгивает и с разгона бьёт ногой в щит стоящего передо мной вигила. Тот не удерживает равновесия и начинает заваливаться на меня. Я делаю шаг вправо и вперёд и бью серого палашом в грудь. Кольчуга под его плащом звякает, не давая мне проткнуть его насквозь. Я продолжаю движение вперёд и бью его в горло кинжалом в левой руке. Делаю ещё два шага вперёд, оставляя падающего противника за спиной.

Следующий серый замахивается на бегу, я пригибаюсь, и его клинок свистит у меня над головой. Толчок плечом, серый отлетает назад, пытаясь достать меня второй раз. Я отбиваю его меч кинжалом и наношу рубящий удар по диагонали, сверху вниз. Лезвие моего палаша отсекает его левую ногу чуть ниже колена. Набежавший сзади вигил бьёт серого мечом в живот. Серый падает, но его нога остаётся стоять в снегу.

Ещё три шага вперёд. Набираю разгон. Из уха бегущего на меня бойца вырастает арбалетный болт. Он начинает заваливаться вправо, продолжая бежать, падает и катится по снегу. Я перепрыгиваю тело и сношу рубящим ударом голову очередному серому. Он как раз повернул её в сторону арбалетчиков на крышах. Голова слетает с плеч, тело падает вслед за ней.

Сразу два серых. Они грамотно расходятся, обходя меня с разных сторон. Я не останавливаюсь, пробегаю между ними, отбивая одновременно два удара гардой палаша и кинжалом. Резко торможу, подняв в воздух тучу снега, делаю полуоборот, разгоняя палаш, и бью одного из серых в живот. На нём тоже кольчуга, но удар такой силы, что разрезает её как тряпку. Серый складывается пополам и падает.

Удар второго бойца опять принимаю на кинжал. В этот момент сзади набегает Тао и бьёт серого в затылок катаной. Острие катаны выходит из разинутого рта. Тао упирается ногой в поясницу серого и выдёргивает свой клинок.

Делаю шаг влево, одновременно разворачиваясь, и отбиваю колющий выпад. Отпрыгиваю назад, уходя ещё от двух ударов. Передо мной три серых. Слева от меня появляется вигил с башенным щитом на левой руке и с коротким копьём в правой. Он бьёт копьём в живот серого, тот отбивает удар и делает шаг назад. Я бью по мечу второго бойца, не давая тому достать руку вигила, и на обратном движении отбиваю в сторону клинок третьего.

Вигил бьёт повторно и попадает серому остриём копья в солнечное сплетение. Узкое гранённое острие пробивает кольчугу и застревает в ней. Вигил отпускает копьё и прикрывается щитом, отражая два удара. Я делаю резкий выпад вперёд, отбиваю в сторону клинок противника и, продолжая движение, бью его в сердце. Двое смертельно раненных серых валятся в снег, третий разворачивается и бежит назад. Я перехватываю кинжал за лезвие и метаю его в спину убегающему. Тот ничком падает на землю.

Оглядываюсь назад. Тао рубится с двумя противниками, третий стоит на коленях, зажимая разрез на груди. Выхватываю из ножен второй кинжал и метаю его в грудь одного из серых. Он почти успевает уклониться, но кинжал попадает ему в правое плечо. Серый роняет меч, хватается за рукоять кинжала и получает удар катаной в шею. Последний противник литанца замахивается мечом, Тао делает шаг вперёд, ловит левой рукой его кисть, и бьёт ногой в живот. Серый падает и получает удар катаны в грудь.

Из-за угла здания выбегает около дюжины вигилов и двое антимагов, оставшиеся трое серых забегают в дверь и закрывают ёе. Я поворачиваюсь в другую сторону. Остальные двери открыты, но из них никто не выходит. Из-за противоположного угла здания подмога пришла раньше. Врагов в поле зрения больше нет. Мастер отступил на задний план. Ещё пару секунд его экстаз от хорошей драки заполнял моё сознание. Затем я протрезвел.

Дым и пар пытались хоть как-то прикрыть бесстыдную картину побоища. Нетронутая огнём полоса снега под складом была усеяна телами и щедро полита кровью. Дальше от стены догорал жидкий огонь, оставив за собой выжженную землю и чёрные останки сгоревших заживо. Два ближайших строения, метрах в пятидесяти от пакгауза тоже горели. Из пяти дюжин стражников, стоявших с этой стороны, на ногах осталось не больше десятка. И пятеро антимагов из шести. Флавио склонился над телом своего помощника, тот лежал на окровавленном снегу, широко раскинув руки.

Я подошёл к ним. Безжизненные глаза Рамиро. Мёртвенно-бледное лицо Флавио. Мой друг поднялся, снял плащ и накрыл тело. Я хотел что-то сказать, но слов не было.

К нам подошёл магистр в сопровождении трёх судей. Правый рукав его мундира был почти полностью сожжён, сквозь обгоревшую ткань проглядывала покрасневшая и местами обугленная кожа.

– Кто? – спросил он охрипшим голосом.

– Рамиро, – ответил Флавио.

– И Скади. Он сгорел заживо. Разбил мечом снаряд, летевший в меня.

Скади был его любимчиком. Поговаривали, что он – внебрачный сын магистра.

– С остальных сторон они не пытались прорваться, только тут. Зато обстреляли нас этим адским огнём ещё сильнее, чем вас, – Гилто опустился на колени, приподнял плащ и коснулся лба Рамиро своим, принимая его смерть и долг отмщения.

Вокруг нас собрались все судьи-исполнители, кто пришёл сюда, кроме двоих погибших. Гилто поднялся, обвёл нас взглядом и сказал:

– Убьём их. Всех.

И мы пошли убивать. Двадцать три антимага, охваченные яростью и жаждой мести. За нами, было, потянулись стражники, но магистр остановил их. Он отдал приказ трибуну вигилов восстановить оцепление вокруг склада, чтобы никто не ушёл.

Дверные проёмы встретили нас тишиной. Мы вошли. Пакгауз представлял собой одно огромное помещение, превращённое контейнерами в лабиринт. Мы шли по этому лабиринту, переговариваясь, выискивая серых и отбрасывая тени в свете факелов, закреплённых на стенах. Чёрные тени от чёрных фигур.

Немного дневного света проникало из разбитых окон. Чуть ниже окон к стене примыкал деревянный настил. Именно оттуда серые обстреливали нас из метателей. Несколько этих устройств я смог разглядеть. Чем-то похожи на арбалеты, только больше раза в два. Они валялись возле ящиков с боеприпасами.

Очередной поворот вывел меня из лабиринта на открытое пространство. Один из углов противоположного конца пакгауза занимало служебное помещение, с единственной закрытой дверью и двумя зашторенными окнами. Между этим помещением и контейнерами было около тридцати метров в диаметре, заставленных столами в виде буквы «П» и множеством стульев. Здесь серые собирались провести свою сходку.

Сто сорок человек. С полсотни полегло на улице, ещё какое-то количество трупов валялось на деревянных настилах под окнами. Но, всё равно, в этом помещении их около семидесяти, вряд ли они могут прятаться где-то ещё. Они там как сельди в бочке. Я вспомнил безжизненные глаза Рамиро и стиснул зубы.

Из-за контейнера возле входа в служебное помещение вышли двое судей. Одного я не узнал, он тихо прокрался и замер возле двери, прислушиваясь. Вторым был Тао. Он остановился возле зашторенного окна, пытаясь аккуратно заглянуть внутрь.

Пол дрогнул под ногами. Огненные языки вырвались из окон служебного помещения. Раздался оглушительный взрыв. Я рефлекторно отвернулся, закрывая голову предплечьем. Напоследок я увидел, как дверь сорвалась с петель, сметённая взрывной волной и сбила стоявшего перед ней антимага с ног, и как один из огненных языков буквально врезался в Тао.

Осколки стекла забарабанили по моей спине. Некоторым из них удалось пробить плотную материю плаща и мундира, и они больно ужалили мою спину. Взрывная волна бросила меня на пол. Оглушённый, я простоял пару секунд на четвереньках, потом пришёл в себя и встал на ноги.

Рядом со мной, из-за соседнего контейнера, выбежал Флавио.

– Что тут за чёртов карнавал? – его голос доносился как из-под воды.

Я огляделся. Затянутое дымом пространство, перевёрнутые, местами тлеющие стулья и столы, очаги пламени, разбросанные по всему помещению. Тао! Где он?

– Там где-то Тао и ещё кто-то из наших! – крикнул я, и мы с Флавио бросились сквозь дым и огонь.

***

На снегу рядами лежали погибшие. Отдельно вигилы, отдельно члены Серого Братства. Одни погибли от ударов мечей, другие сгорели заживо, третьих убило взрывом. Они по-разному расстались с жизнью, но смерть пришла ко всем одинаково непрошенной. Почти три сотни трупов.

Тела Рамиро и Скади уже увезли. Обгоревшее лицо Тао до сих пор стояло у меня перед глазами. Он выжил, но с такими ранами может не пережить следующую ночь. Вторым судьёй, которого накрыло взрывом, оказался Таркус. Ему сказочно повезло. Несмотря на то, что он был ближе к эпицентру, дверь, которая его сбила, защитила его от взрывной волны и огня. Их обоих увезли вместе с другими раненными на санитарных повозках.