Безымянный. Антимаг-1

Взорвали серые себя намеренно или просто по неосторожности, так и останется тайной. Все они погибли при взрыве. Магистр Гилто Ферелас кА Ферелас стоял рядом со мной и Флавио. Всё явно пошло не так, как он ожидал. Собирался ли он изначально убить всех серых? Хотел ли он этого – не знаю. Но такой приказ у него, скорее всего, был. Знал ли он о жидком огне? Сильно сомневаюсь. Иначе он не вёл бы себя так беспечно.

– Откуда у них взялось армейское снаряжение? – спросил я в пустоту, глядя на всё ещё дымившийся склад.

Магистр молчал. Я повернулся и посмотрел на него. Он тоже смотрел на пакгауз. Наконец Гилто произнёс:

– Кто-то за это ответит. За Скади и Рамиро. За всех погибших стражников.

Я ничего не сказал. Но подумал про себя: «Ответят ли те, кто виновен на самом деле?»

***

Я вошёл в столовую, достал из буфета бутылку вина, налил в кружку из которой, обычно, пил чай, и выпил вино залпом. Поморщился, выдохнул, налил ещё и сел за стол. Вошла Лара.

– Что-то ты рано сегодня, – сказала она с порога.

Я не ответил, выпил ещё вина, вылил в кружку остатки и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой. Лара села на соседний стул.

– По какому поводу пьёшь? Хорошему или плохому? – спросила она.

– Рамиро, помощник Флавио, погиб. И Скади тоже умер, помнишь, такой молодой, ты ещё шутила, что не будь меня, то влюбилась бы в него обязательно. И Тао Ло сильно обгорел. Неизвестно, выживет он или нет. И ещё один нефари, Таркус, ты его вряд ли знаешь, тоже обгорел, но не так сильно как Тао, – ответил я.

Она зажала свой рот ладонью, её глаза расширились. Затем отняла ладонь и спросила упавшим голосом:

– Как такое случилось? Ты тоже мог умереть?

– Я тебе не рассказывал, нам строжайше запретили говорить. Но теперь можно, полгорода об этом уже знает, а остальные узнают завтра. Последние четыре декады мы вели операцию против Серого Братства, может, слышала – самой крупной банды в столице. А сегодня мы должны были арестовать рядом с портом больше сотни этих бандитов, – я прервался, допил вино и продолжил. – Только у них оказалось армейское вооружение, страшная штука – метатели снарядов с жидким огнём. Сгорело заживо много людей. Ещё повезло, что погибло так мало нефари, нас там было два с половиной десятка. Ты бы видела Тао, на нём живого места не осталось, – я поставил кружку на стол.

Лара слушала меня, заламывая кисти рук, её глаза наполнились слезами. Она не выдержала, бросилась ко мне на колени и обняла.

– Ты ведь тоже мог умереть, – сказала она.

Я почувствовал её слёзы на своей щеке. Несмотря на все ужасы этого дня, на душе стало светлее. Я погладил Лару по спине и сказал:

– Ну что ты, солнышко. Как я могу умереть, пока у меня есть ты? Ты же мне этого не простишь.

Лара потёрлась своей щекой о мою, устроилась поудобнее у меня на коленях и сказала:

– Не могу поверить, что с Тао случилось такое горе. Он всегда был таким воспитанным, вежливым, спокойным. Как думаешь, он не умрёт?

– Надеюсь, что нет. Хотя он в очень тяжёлом состоянии. Простой человек уже давно бы умер. Завтра, прямо с утра, схожу, проведаю его в больнице. Сегодня меня не пустили, – ответил я.

– Я пойду с тобой.

– Уверена? Зрелище не из приятных.

– Всё равно пойду.

***

Этот корпус Первой Крайканской больницы отличался от остальных. Он стоял особняком, был богаче отделан, и внутри, и снаружи. Вокруг него даже разбили парк, сейчас заметённый снегом. Здесь лечили нефари.

Мы с Ларой прошли в приёмный покой. Я сразу же, не раздеваясь, прошёл к дежурившей за стойкой медсестре и спросил:

– Вчера к вам доставили двух судей-исполнителей, сильно пострадавших от ожогов. Как они?

Молодая девушка в жёлтых одеждах и колпаке полистала большую тетрадь и прочитала:

– Таркус Пролл, мужчина-нефари, возраст восемьдесят один год, ожоги лица, левой руки и левой ноги средней и лёгкой степени, а так же вывих правого плеча. Ушёл час назад, несмотря на рекомендации доктора. Второй, Тао Ло, мужчина-нефари, возраст двадцать три года, множественные ожоги тяжёлой степени и множественные мелкие порезы кожи. За вчерашний вечер и ночь перенёс три операции. Сейчас состояние стабильно-тяжёлое.

– В какой он палате? – спросил я.

– Для посещения нужно разрешение доктора. Больной в тяжёлом состоянии, – ответила она.

Я смерил её взглядом. Она не стушевалась, спокойно глядя на меня. Подошла Лара, она уже успела сдать свою шубу в раздевалку.

– Как Тао? – спросила она.

– Состояние тяжёлое. Сейчас проведаем его, – сказал я, снимая плащ.

– Нужно разрешение доктора, – повторила медсестра.

Я проигнорировал её, пошёл к раздевалке и передал свой плащ седенькому старичку-служителю, затем вернулся к дежурной и спросил:

– Где мне найти лечащего врача моего друга?

Доктор оказался гораздо сговорчивее медсестры, и уже через пять минут мы с Ларой были в палате Тао. Литанец лежал на койке под одеялом. Всё, что виднелось из-под одеяла, покрывали бинты. Только на лице оставались три щели: для рта, носа и глаз.

Мы подошли к нему.

– Тао, – позвал я, – ты меня слышишь?

Он не шевелился.

– Держись, друг. Мы ещё выпьем вместе твоей противной литанской водки. Ты только держись, – произнёс я.

Забинтованная голова чуть заметно дрогнула.

***

– И разделил Единый себя на Вселенную, создав из плоти своей звёзды и планеты, живой мир и мёртвый, всё сущее: видимое и невидимое. Душой же своей Он поделился лишь с людьми, сажая искры её в каждом из нас, дабы приумножали мы дар Его при жизни и вернули приумноженным после смерти. Так вернём же принадлежащее Ему, – закончил жрец.

Высокий и седой он стоял перед двумя погребальными кострами с непокрытой, несмотря на холод, головой. В одной руке он держал псаломник, в другой – горящий факел. Две молоденькие жрицы, с розовыми от мороза носами, затянули похоронную литанию. Жрец подошёл к кострам и зажёг их. Политые специальной жидкостью дрова вспыхнули мгновенно.

Около сотни фигур в чёрном и чуть меньше других людей собрались перед храмом сегодня. Мы прощались с Рикардо и Скади. Флавио и Роул стояли справа от меня, Лара слева. Магистр Гилто стоял метрах в двадцати от нас. Его вечно энергичное лицо сейчас осунулось, мешки под глазами говорили о бессонной ночи. Видимо, Скади и в самом деле был его сыном.

Огонь, горевший синим цветом из-за химических добавок, жадно пожирал дерево и два тела. Ветра не было, два столба дыма вертикально уходили в небо, унося тех, кто ещё вчера шёл рядом со мной. Вот и всё, последние огоньки пляшут на раскаленных углях.

Магистр поднял вверх правую руку со своим мечом. Ещё сотня клинков поднялась следом.

– Те, кто ушли, останутся навсегда, – произнесли мы.

Прощальная фраза вознеслась вверх, вслед за дымом. Лара прижалась ко мне, и я обнял её. Я посмотрел на Флавио. Они с Рамиро не были особенно близки, но, всё равно – тяжело потерять кого-то, с кем проводил столько времени, кто прикрывал твою спину и слушал твои анекдоты по утрам.

– Ты как, брат? – спросил я его.

– Плохо, брат. Так плохо мне ещё не было. Даже когда… – голос Флавио прервался, и он покачал головой.

Я отпустил Лару и обнял друга. Роул положил свои руки нам на плечи, и мы простояли так пару минут. Люди потянулись к выходу из двора храма. Мы тоже вчетвером пошли в сторону покрашенных серебристой краской ворот.

***

Маленькая таверна была пустой. Мы заплатили хозяину, чтобы остаться единственными клиентами на этот вечер и теперь сидели втроём за столиком возле камина.

– Вечной памяти.

– Памяти.

– Памяти.

Флавио выпил свою рюмку и повертел её в руке, рассматривая блики огня на хрустальных гранях. Сегодня он был молчалив и задумчив. Роул взял бутылку, чтобы налить ещё, потом передумал, поставил её на стол и сказал:

– У вас там вчера пришествие Чёрного произошло. С утра в казарме только и разговоры об этом. Одни сплетни глупее других. Рассказывайте, что там творилось.

Флавио оставил рюмку в покое и посмотрел на меня. Я понял по его взгляду, что рассказывать придётся мне, и начал:

– Вчера мы должны были взять на складе полторы сотни бандюков из Серого Братства. Ну, как взять, скорее, отправить их всех к Чёрному. Только это строго между нами. – Я внимательно посмотрел на Роула. Тот пожал плечами: мол, само собой. Я продолжил, – Официальная версия – мы шли их арестовывать. Мы и триста вигилов. Всё шло прекрасно, магистр браво провоцировал серых не сдаваться, и до тех, видимо, дошло, что живыми они нам не нужны, – я прервался, – налей-ка ещё, что-то в горле пересохло.

Роул налил в наши рюмки бренди двенадцатилетней выдержки. Мы выпили не чокаясь.

– Так вот, серые поняли, что мы пришли не оформлять их в казённый дом, и решили продать свои шкуры подороже. И это у них вышло, брат. Ещё как вышло. Они обстреляли нас зажигательными снарядами. Не какими-нибудь самоделками. Настоящим жидким огнём из армейских метателей. Я даже заводскую маркировку видел, снаряжение прямиком из ваших складов. Вигилы горели как мотыльки на свече. Больше чем полторы сотни стражников и один из наших, Скади, поджарились там.

Роул чертыхнулся, недоверчиво покачал головой, потом посмотрел по очереди на нас с Флавио и сказал:

– Так это правда. А я всё не верил. Это же секрет за семи печатями. Я вам тогда сболтнул, но если бы мой легат узнал, то вырезал бы мне язык. У нас есть ручные метатели и станковые. А ещё огромные баллисты, способные жечь целые города. Все испытания проводились в такой тайне, нам чуть глаза прямо на полигоне не завязывали. Жидкий огонь должен был стать сюрпризом в новой войне.

Мы с удивлением посмотрели на него. Про войну он нам ничего не говорил. Роул махнул рукой:

– Свежая новость, потом расскажу. Сначала ваша история.

Я кивнул и сказал:

– Ну, секрет оказался так себе. Не думаю, что серые собирались воевать против Чёрной Канцелярии. Простое совпадение: на том складе, где хранилась эта контрабанда, они решили провести свою сходку. Хорошенько прожарив нас, они попытались вырваться из оцепления. Как раз в том месте, где стояли мы с Флавио. Тогда погиб Рамиро. Хороший был нефари и судья-исполнитель, как и Скади.

Флавио сделал знак рукой, прерывая мой рассказ, и разлил бренди по рюмкам. Мы выпили и посидели с минуту, молча отдавая дань погибшим. Я продолжил:

– Мы перебили всех Мечей, которые пошли на прорыв. Остальные серые спрятались на складе. Наш магистр пришёл в ярость, и это мягко сказано. Видимо, слухи о том, что Скади его внебрачный сын – чистая правда.

Флавио согласно кивнул головой.

– Это не у него пятеро детей? – спросил Роул.

– Да, – ответил Флавио. Это было его первое слово за вечер.

– И это шестой. Ну, мужик и даёт. Его нужно как племенного быка держать, – произнёс Роул.

– Так вот, магистр сильно разозлился и отдал приказ убить всех серых. Это он, кстати, погорячился. Теперь выяснять, откуда армейское барахлишко, будет тяжелее. Правда, с полдюжины раненых Мечей осталось в живых, но они пешки. Вошли мы на склад, серые заперлись в конторском помещении. Только собрались выкуривать их, и тут всё взорвалось к чертям собачим. Думаю, собирались ещё пальнуть по нам из метателей, да у кого-то руки не из того места выросли. Вряд ли у них хватило духу подорвать себя.

– Да, штука опасная. К шарам с жидкостью прикреплены специальные бойки, которые разбивают их в нужный момент после выстрела. Если напутать – может шарахнуть прямо в руках. У нас при испытаниях погибло несколько человек, пока конструкцию не усовершенствовали, – вставил Роул.

– А куда делись первые, неусовершенствованные образцы? – спросил я.

Роул почесал голову и ответил:

– А Чёрный его знает. Должны были утилизировать.

Мы с Флавио переглянулись. Вот и зацепка. Ладно, потом обсудим.

– Стоит выяснить, – сказал я. – Ладно, дальше. Серые подохли всем составом, а из наших пострадали Таркус и Тао. С Таркусом ничего серьёзного, а вот Тао обгорел как головешка.

– Как он? – спросил Флавио.

– Жить будет. Важные органы не повреждены. Но вот кожа, – я покачал головой, – будем надеяться, что с регенерацией у него всё в порядке. Мне не даёт покоя одна мысль: почему магистр не знал о метателях? Ведь эта карусель была спланирована заранее, у нас чуть ли не поимённый список всех бандитов на складе был. Мы следили за всем Серым Братством полтора месяца, знали, что их боссы едят на завтрак и какого цвета у них подштанники. Наверняка были и свои люди в том пакгаузе. И тут такой прокол.

– Думаю всё потому, что эта группировка серых не была подконтрольна Ему, а товар был такой горячий, что об этом мало кто знал, – сказал Флав.

– Ему? – спросил Роул, – О чём вы, Чёрный вас раздери, вообще говорите?

– Да так, одна из моих безумных теорий, – сказал я, – не обращай внимания. А лучше, вообще забудь.

– Ну да, куда нам тупым воякам до вас, интеллектуалов, – сказал Роул.

– Брось, вояка. Меньше лишнего в голове – крепче на плечах держится. Лучше наливай, – утешил его Флав.

Мы выпили ещё. Настроение у Флавио, да и у всех нас, понемногу улучшилось. Мы ушли на время от серьёзных тем, делясь последними сплетнями. Потом незаметно скатились к воспоминаниям об Академии.

– Помните, как на восьмом курсе мы лазили в женский пансион? – спросил Роул.

Его широкое лицо раскраснелось от тепла и выпивки. Он расстегнул ворот своего военного мундира и развалился в кресле.

– Ага. Зачем лазили, сами толком ещё не знали. Но лезли по стенам, как мартышки за бананом, – сказал Флав.

– Да-а-а. А как нас потом сторожа гнали-и-и, – мечтательно протянул Роул, – у меня до сих пор шрам на заднице не сошёл. Я тогда здорово поранился об шип на заборе.

– Да вы так и бегаете за юбками, как мартышки за бананами. Достал, съел, поскользнулся на шкурке, набил шишку, следующая юбка. Может, уже возьмётесь за голову? Свадьба, жена, семья, – сказал я.

Два моих друга переглянулись и заржали как сбрендившие жеребцы.

– Свадьба… – задыхался Роул.

– Жена… – вторил ему Флав.

– Чего гогочете, дураки? – сказал я, – Лара стоит больше, чем все ваши девки вместе взятые.

– Спору… нет… – Флав еле отдышался, – И ты платишь полную цену.

– Да идите вы, – я сделал вид, что обиделся.

– Ну, брат, – Роул похлопал меня по плечу. – Обещаю, что если встречу кого-то, хоть близко похожую на твою жену – стану таким же подкаблучником, как и ты.

Они опять принялись ржать. Мы сидели ещё часа два. Четвёртая бутылка бренди сменила третью. От воспоминаний о нашей юности мы плавно перешли к более поздним. Флав с Роулом начали меряться своими победами на любовном фронте, вспоминая одну пассию за другой. Флавио явно побеждал. У меня же, кроме Лары, особенно никого и не было, так что хвастаться нечем. Или наоборот, есть чем. Смотря, с какой стороны поглядеть.

Пару раз мы выходили на улицу, подышать свежим воздухом. Когда мы зашли после второго раза, всё ещё смеясь над анекдотом Флавио, Роул сел за стол и посерьёзнел. Заметив это изменение, я хлопнул его по плечу и спросил:

– О чём вспомнил?

– Я уезжаю, – сказал Роул, – и надолго.

Я и Флавио удивлённо уставились на него.

– Когда? И куда? – спросил Флав.

– И как надолго? – спросил я.

– На восток, в провинцию Караган. Дней через пять-шесть. Когда вернусь – не знаю. Думаю, с завтрашнего дня объявят казарменное положение. Так что мы уже, быть может, и не увидимся в этом году, – ответил Роул.

– Император всё-таки решил завоевать королевство аниматоров, – сказал я.

Роул удивлённо посмотрел на меня и спросил:

– Откуда ты знаешь? Нам самим сказали только вчера вечером.

– Он как выпьет, начинает получать информацию прямиком от Единого, – сказал Флав.

– Просто, в своё время, интересовался подробностями Похода к восточному побережью. Империя не воевала уже очень долго. Наш Император без войны заскучал, любит он это дело. Толковой армии у аниматоров нет. И так далее. Тут не надо быть гением, чтобы сложить два и два. И, потом, ты же сам сказал, что будет новая война, забыл? – спросил я у Роула.

– А, ну да. Отправляемся сейчас, к началу весны как раз прибудем. Восемь легионов со всей страны соберутся там, – сказал он.

Флавио присвистнул:

– Да, бедные аниматоры. Император собрался всерьёз надрать им зады.

– Строители закончат дорогу через Мёртвые Топи, и начнётся потеха. Думаю, за полгода справимся. Так что ждите меня к концу осени, – Роул разлил остатки из бутылки и поднял свою рюмку, – Выпьем за нас, братья. Не знаю, как буду без вас.

Мы выпили. Роул с Флавом принялись обсуждать детали будущей войны. Я смотрел на них и думал о том, что судьба впервые разлучает нас так надолго. Этих двоих балбесов я воспринимал как неотъемлемую часть себя, нечто само собой разумеющееся. Ну да ладно, Роул не маленький ребёнок, сумеет позаботиться о себе. Как и мы с Флавом.

Глава 17.

– Пожалуй, у меня всё. У кого какие вопросы? – магистр Гилто оторвал взгляд от бумаг на своём столе и посмотрел на нас.

Дюжина ликторов ответила тишиной. Моя теория подтвердилась полностью. Серое Братство – детище Императора от начала и до конца. Мы не арестовали и десятой части серых. Верхушка осталась не тронутой вообще. И, тем не менее, операция прекращалась. В столичный суд переданы дела только на трёх Языков, мелочь вроде Пчёл и Мечей не в счёт. Нам запретили судить их, несмотря на наше право как судей-исполнителей.

Желваки на лице Флавио играли уже несколько минут. Он не выдержал и сказал:

– Какие тут могут быть вопросы, магистр. Всё и так ясно. Полтора месяца работы – просто чтобы нас развлечь. Мерзавцы, виновные в смерти Рамиро и Скади, будут довольны.

Я пнул Флава носком сапога в щиколотку, но он не обратил на меня внимания. Какая муха его укусила? Мы сто раз это перетирали, финал операции против Братства очевиден, сегодняшнее собрание лишь констатация этого факта.

Магистр холодно посмотрел на моего друга и сказал:

– Раз вопросов ни у кого нет, собрание объявляю закрытым. Флавио и Никон, зайдёте ко мне в кабинет. Остальные свободны.

Все встали со своих стульев и направились к выходу из залы. Мы с Флавио тоже вышли в коридор. Я схватил его за локоть, оттащил подальше от дверей и прошипел:

– Тебе что, вожжа под хвост попала? Зачем ты его драконишь? Тебе мало выговора за тот случай с ипотекой?

– Плевать мне на выговор. Смерть Рикардо закончилась фарсом, – Флавио трясло от ярости, – Мы все как куклы. Он дёргает за ниточки, а мы танцуем.

Флавио принялся подпрыгивать на месте и дергать плечами и руками, изображая марионетку. Я двинул его кулаком в плечо. В этот момент из залы вышел магистр, зыркнул на нас из-подо лба и коротко бросил: – Ко мне в кабинет. Быстро, – и пошёл размашистым шагом прочь по коридору. Мы с Флавом пошли следом.

В кабинете магистр сел за свой стол, мы сели на стулья напротив. Гилто достал из тумбочки кожаную папку, бросил её перед собой и положил на неё руки. Несколько секунд он рассматривал свои ладони, сжатые в кулаки, потом перевёл взгляд на нас и сказал:

– Думаете, мне не хочется передушить всю эту серую погань?

Гилто сжал папку руками и кожа протестующее заскрипела. Мы промолчали.

– Думаете, я не вышел из себя, когда услышал от Транкермекро то, что сказал вам сегодня на собрании? И знаете что? – магистр перестал сверлить нас глазами и снова уставился на свои кулаки, – меня поставили на место. Не заставляйте меня и вас ставить на место. Я понятно выразился?

– Да, магистр, – сказал я.

Флавио немного помедлил, я уже собрался снова пнуть его в щиколотку, но он, наконец, произнёс:

– Да, магистр.

Гилто тяжело вздохнул. В последние дни мне приоткрылась новая грань этого нефари, хотя я знал его уже больше семи лет. Я привык видеть в нём непоколебимого начальника, закованного в служебный долг, как в стальную броню. Теперь же, когда эта броня дала трещины, и сквозь них стали видны эмоции и страдания, я чувствовал себя неуютно. Всё равно, что застать кого-то без одежды.

– Всех серых нам не достать, нужно затолкать свои желания подальше, и сосредоточиться на том, что нам по силам. Наши парни погибли не из-за высокой и непонятной нам политики, – сказал магистр.

Интересно, он действительно не понимает, почему нам сказали “фу”?

– Они погибли потому, что на складе оказались проклятые метатели, – лицо Гилто скривила гримаса. Видеть, как сгорает заживо собственный сын, такого не пожелаешь никому. – Большинство серых, виновных в этом, погибли в пакгаузе, остальных мы взяли, и их будут судить. К сожалению не мы, а городской суд. Но ещё остались твари, которые продали Братству армейское снаряжение. Их нужно найти, причём быстро. Через семь дней большинство военных уходит на восток, вполне возможно, что преступники уйдут тоже. Это расследование я поручаю вам двоим, но контролировать его ход буду лично.

– У нас уже есть кое-какие соображения, – сказал я.

– Да? И какие же? – удивлённо спросил магистр.

– Первые образцы имели несовершенную конструкцию, из-за чего снаряды часто взрывались прямо в руках стрелков. Их списали и должны были уничтожить. Нам ведь попали в руки несколько метателей и шаров с жидким огнём со склада? Нужно их показать экспертам, вполне возможно, что это и есть те списанные и якобы утилизированные образцы, – сказал Флавио.

– И откуда вы… А, ну да, третий из вашей компании, Роул. Он ведь военный. Это хорошо. Нельзя терять ни секунды. Связывайтесь с армией, они уже наверняка начали собственное расследование. Тащите их экспертов по вооружению сюда к нам. Мой секретарь подготовит нужные документы. Если армейские следователи начнут ерепениться, сразу докладывайте мне. Они должны передать нам всё, что уже нарыли, – магистр оживился, от былой мрачности не осталось и следа.

– Мы будем главные в этом деле? – спросил я.

– Да. Мне удалось добиться хотя бы этого. Кстати, – магистр опять помрачнел, – как там Тао?

– Жить будет, но проваляется в больнице месяца два-три. Одно плохо, целой кожи на нём почти не осталось. Сколько он её будет регенерировать – один Единый знает. Я полистал архивы: за последние триста лет похожих случаев среди наших было четыре. На полную регенерацию уходило от трёх до восьми лет, – ответил я.

– Ну, ничего, был бы жив. У вас теперь нет заместителей. Вот, – магистр пододвинул к нам папки, лежавшие на столе ещё до его прихода, одну к Флавио, две ко мне. – Тебе, Флавио, на постоянное место работы, а тебе, Нико, двое стажёров, пока Тао не выйдет из больницы.

Я застонал про себя – стажёры, и открыл первую папку. Латанги Оба Жи, уроженец провинции Котт, возраст 20 лет, выпускник Академии, оценки, рекомендации. Вроде неплохо, но толку с него. Я вздохнул и открыл вторую папку. Каранжи Оба Жи, уроженец провинции Котт, возраст 20 лет… стоп. Я еще раз открыл первую папку, потом опять вторую. Не просто братья. Близнецы. Вот это да. Я слышал про них – первый случай за всю историю. Я посмотрел на магистра. Он улыбнулся и сказал:

– Да, милость Единого коснулась и нефари.

Флавио оторвался от своей папки и посмотрел на меня.

– Близнецы, – произнёс я.

– А, эти, – Флав перевёл взгляд на магистра, – тут написано, что мой новый зам раньше служил во Второй Палате.

Вторая Палата. Чистильщики. Псы, следящие за псами. Садовники, выпалывающие сорняки из сада Императора. Эта палата следила за чистотой рук всех высоких чиновников, но особое внимание всегда уделяла нам, антимагам. Они вызывали во мне брезгливость и беспокойство.

– Да, чистильщик. Хорошие рекомендации, хороший исполнитель. Проработал там всего два года. Ушёл, потому, что ему не нравилось его назначение, – сказал магистр.

– Хороший нефари не пошёл бы туда вообще, – сказал Флавио, – Я слышал, что их специально направляют на другие должности, своего рода последний экзамен, а потом берут назад, если экзамен сдан успешно.

Гилто покачал головой:

– Если и направляют, то не так явно. Это не тот случай. Я разговаривал с магистром Ярутой. На самом деле парня выставили, потому что он оказался слишком мягок для чистильщика.

– Скорее недостаточно бездушен для травли своих, – сказал я.

– Все мы служим Императору по-своему, – отрезал магистр, – я надеюсь, что у вас, а особенно у тебя, Флавио, хватит ума не относиться к нему предвзято. Я понимаю, что совсем недавно у тебя был неприятный опыт общения со Второй Палатой. Из-за того идиотского кредита. Поверь, всё не закончилось бы так просто, если бы я не вступился за тебя перед Ярутой. Мы с ним старые друзья, и он оказал мне услугу. Теперь я прошу тебя об ответной услуге. Парень действительно не прижился у чистильщиков, и теперь будет белой вороной, куда бы ни пошёл.

Флавио пожевал губами, потом кивнул: