Полная версия
Северное сияние в тундре радужных надежд
Северное сияние в тундре радужных надежд
Цви Владимирович Найсберг
Корректор Анастасия Казакова
© Цви Владимирович Найсберг, 2024
ISBN 978-5-4496-9932-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Именно во имя света, добра и счастья уж вполне того достойного рода людского и совершаются те самые сколь наиболее гнусные злодеяния на этой черной (пока не везде еще растрескавшейся) земле.
Автор
«Придет время, и вы откроете все, что может быть открыто. Но ваше продвижение в науке будет лишь удалением от человечества, и постепенно пропасть между вами и человечеством станет настолько огромной, что в один прекрасный день ваш торжествующий клич о новом открытии будет встречен всеобщим воплем ужаса».
Брехт «Галилей».
1
Бредя сквозь бесконечно долгие вдоль и поперек покрытые мелкой черной копотью столетия и по сию пору никак не изжитого Средневековья нынешнее человечество до некоторой степени, несколько так явно утратило чувство настоящей реальности во всей ее бескрайне широкой, как и дальняя линия горизонта полноте.
Урбанизация донельзя сурово и буквально на ходу дополнила всякие те на редкость стародавние примитивные страхи всяческими теми или иными чудовищно острыми новоявленными фобиями.
Но при этом именно что посреди, так и снедающей достойные умы мглы довольно-то самодовольного, а подчас и ничем ненасытного невежества порою в великой тайне и зарождалось нечто в корне иное, значительно поболее светлое, однако вот при этом весьма уж слепо агностическое при всех интеллектуально здравых своих зачатках.
Ну а как раз из-за этого, несмотря на те необычайно яркие и искрометно духовные свои проявления оно ведь тоже никак не до конца было сугубо полноценным и как есть искренне достойным и безраздельно праведным.
Однако при этом только-то на ту, как есть абсолютную безгрешность души оно более чем безапелляционно и грозно вполне конкретно до чего еще сходу так претендовало.
Причем хуже всего тут было именно то, что слишком приблизительная и чрезвычайно обобщенная оценка и стала тем весьма благодушным мерилом для того, что никак и близко не сможет хоть сколько-то оказаться полностью уж верно подогнано под некий тот слащаво единый и чисто аморфный стандарт.
2
И этот наш нынешний подлунный мир как раз-таки благодаря ярчайше величавому сиянию белоснежно-благожелательных книжных истин, как и, чрезвычайно же всеобъемлющему техническому развитию, явно и стал постепенно преображаться в нечто, ранее ему доселе не свойственное, без конца и края залитое искусственным светом ярчайших электрических огней.
Их свечение, однако, и близко не умаляет той беспросветно-мглистой темени, что благополучно изменила одну форму своей тени на ярком свету, при этом, оставшись не только самую собой, но и безмерно преобразившись, заняв при этом некие новые ниши, которых в том отнюдь не подвально темном прошлом не было вовсе.
А это, как и понятно, затрагивает достаточно многие сферы жизни, ни в чем уж при этом и близко не обходя и науку.
А именно в связи с тем и нельзя никак не выделить те наиболее главные и до чего неказистые тезисы нашего нынешнего весьма ведь просвещенного существования, причем и сделать это ВЗВЕШЕННО, и чисто так сходу уж ткнув в них своим указательным пальцем…
Поскольку это как раз подобным образом и обстоят наши сколь и впрямь исключительно давнишние наши дела…
Абсолютное большинство людей интеллектуального труда, подчас не отдавая себе в том никакого отчета, немудряще восторженно тащат в эту новую эпоху все тот же старый свой схоластический подход, разве что, неспешно и обстоятельно поменяв сам догмат веры в Бога на догмат веры в отнюдь не то, чтобы попросту и непогрешимую науку.
Ну а медленно, но, верно, расширять чрезвычайно пока узкие рамки нашего сознания, а не одни те и без того ныне далекие границы познанного мира, никто и по сей день никак и близко так уж и не собирается.
3
Да и сама как она есть до чего существенная смена эпох, подразумевает одну ту разве что медленную и постепенную смену чисто внешних декораций.
Ну а театр сущего абсурда, когда это довольно уж ярко и сколь неотъемлемо будет вот еще касаемо чисто же любых мрачных проявлений человеческой воли, он именно там, где и был изначально, и чтобы его извести, нужны не знание и сила, а вполне правильно кем-либо достойно понимаемые терпимость и любовь.
И это только-то в том, все и дело, что их нынче, и близко-то не хватает, а в особенности в том самом никак не приемлющем каких-либо решительных ограничений безгранично утилитарном образе потребительской мысли, что и впрямь повсеместно и поныне обретается посреди широкого, словно море, людского сознания.
А нечто подобное, само собой разумеется, исключительно вот на редкость прожорливо и если его вовремя не остановить, то довольно скоро оно начнет разом так поглощать и впитывать самое себя, отвратительно при этом, чавкая, да и сплевывая при этом всякое, что только окажется ему не вполне до конца полностью же съедобным.
Причем самая та, до чего грубая основа, конечно, останется, но вместе с красотами природы исчезнет, и вся тонкая духовность и из-за достаточно жестких условий выживания все наработки культуры развеются аки дым.
И ведь, ясное дело, что главной целью всякого прогресса будь он духовный или технический более чем неизменно является именно что избавление от тяжких пут того еще давнишнего и стародавне нелепого темного (в абсолютно любых смыслах) прошлого.
Да только оно между тем никак и близко попросту неистребимо яростными искрами доблестно сверкающего ума…
Раз слишком-то много в нем чисто уж средневекового и исключительно, можно сказать преимущественно черно-белого восприятия тех самых ныне так или иначе существующих реалий, что между тем имеют невероятно различную раскраску, однако при этом для сколь многих нынешних интеллектуалов существует разве что только лишь два совершенно противоположных цвета и все.
Причем то, что не белое для них вредное и черное, а в том числе и в дикой природе.
А между тем истинное свет и добро никогда не будут подобным образом относиться к чему угодно, что может и удастся преобразить в нечто уж явно до конца так иное.
Да и вообще слишком нередко крайне уж пока вот сильны в этом мире сущие проявления неистово-злорадной нетерпимости и лютого лицемерного холода, как и всевозможных смертоносных интриг тех-то самых людей, что и впрямь являют собой разум честь и достоинство своего поколения.
Как это было у большого поэта и барда Александра Дольского.
«Даже ум – высокий, светлый, если чуточку усох, опускается до сплетен и до палок в колесо».
4
Однако это, разумеется, и близко не принижает величественную высоту всех тех гениальных мыслителей и духовных гигантов, что глубоко внутри своего сознания явно уж не подрастеряли вполне достойные свои ориентиры в темных закоулках и поныне в точности тех, до чего злосчастных средневековых дрязг.
А именно так потому их подвиг попросту никак и невозможно будет хоть как-либо переоценить.
Поскольку они никак не тратили свой ум на сплетни и острые колкости, проявляя к своим оппонентам все возможное истинное благородство.
Да и не занозили они себе языки в безумно идиотских поисках своей личной истины.
А как о чем-либо можно будет еще только иначе вот высказаться…?
Раз в тех до чего, извилистыми ручьями до чего только впустую извивающихся «прениях» практически всегда звонко и колко полностью обесценивалось буквально всякое новое слово, бесконечным количеством грубых придирок, как правило, заключавшихся в довольно строгих и беспрестанных инспекциях его почти-то незрячего соответствия тем сколь давнишним, долгими веками выработанным схоластическим религиозным клише.
А при подобного рода повседневных событиях широкой общественной жизни сохранить веру в чистое, как само небо добро, нисколько, не деля его при этом на «наше» и «сугубо ведь, значит, и близко не наше», было абсолютно уж явно никак вот непросто.
5
И это одни разве что те наиболее яркие из всех, так или иначе затронутых культурой представителей вполне стояще образованного человечества и сумели сберечь внутри своего «Я» ту слабую искорку, бесконечно малый огонек стародавнего античного света, всю свою жизнь безрадостно проживая в серой подвальной сырости.
Но главное довелось, им это осуществить до чего и впрямь неизменно вот только и обретаясь именно что посреди суровой и фанатичной необъятности, яростно и безумно так и источающей одно лишь высокое пламя средневековых костров.
И их-то тогда было, как есть до смешного, ничтожно мало, тех безгранично мудрых людей, кто несмотря ни на что вполне же достойно умудрился остаться полноценно верным тем наиболее основным жизненным приоритетам, выработанным еще в античную и раннехристианскую эпоху.
И это разве что им и, оказалось, несомненно, по силам, да и по сердцу, уж явно не позабыть про то светлое нынче (для них) полностью прежнее прошлое.
А между тем нечто подобное как есть и близко не иначе, а однозначно так происходило в том самом более чем треклятом мире донельзя высушенной, твердолобой и отчаянно казуистической схоластики.
Ну а ко всему прочему еще и бешеного пыла никак нескончаемого засилья религиозного фанатизма.
6
И если кто-то при этом несмотря ни на что явно сумел остаться сколь безошибочно верным свету хотя и древних, но нисколько при этом и близко и поныне не устаревших величественных достижений в области вполне благосклонно (по отношению к лику всего человечества) мыслящего разума, а также и сколь необыкновенно высокой духовности.
Однако были к тому и явные препятствия, раз всякие те еще новоявленные философы-схоласты именно что внутри всякой той сугубо отдельно своей индивидуальности чисто же наспех самозабвенно стушевывали и обезличивали те так сказать наиболее бесценно и доподлинно оригинальные черты.
Индивидуальность для них должна была стать, безукоризненно неприметной частью огромного муравейника утратив всякую оригинальность, а стать как есть совершенно бесцветной и вот тогда непомерно великое, и светлое счастье так и обнимет всех нас.
Да только между тем это уж разве что развитие каждой конкретной индивидуальности и может хоть как-то несколько отодвинуть этот мир от общей могилы и пока над нами не захлопнулась крышка гроба давно бы пора объявить лютую войну тупой и всепожирающей серости.
И как часть этого надо бы давно вот понять, что как это только неправы были философы, что, прежде всего, на самый передний план выставляли, самозабвенно и доблестно единственное, да и сколь незамысловато и незыблемо правое, монолитное государство, как и наивысшие его общественные, а не личные ценности.
И то, что пока никак не позволило превратить этот мир в один плавильный котел, где всякое личное начисто было бы стерто в труху так это только долгий и упорный труд тех самых неприметно скромных сподвижников добра, что и пронесли в самих себе великие блага возвышенной культуры.
Причем – это как раз именно им подчас и довелось быть сущими страдальцами, из-за одной той крайне безмерно наивной своей житейской глупости.
И надо бы заметить, что сделали они это буквально для всех и каждого из нас, то есть, в том числе, и во имя тех, кто не слишком пока отличим от прочих представителей животного мира, а иногда и значительно хуже кого-либо из наиболее статных и величественных видов зверей.
И это в точности так и в том весьма вот немаловажном случае, коли данный во многом разве что благодаря неким внешним факторам сколь полноценно же развитый индивидуум и впрямь уж имеет довольно-то безгранично значимые заслуги перед всею наукой, обладая им вполне заслуженными высокими степенями и регалиями.
7
Да только чего это тут поделаешь и высокий ум, свет и дух действительно возвышенных натур тоже более чем безрадостно может явно поблекнуть от постоянной необходимости общения с внешним миром невежества, варварства и отчаянной жестокости.
Ну а чего вообще можно ведь ожидать коли слепая алчность до сих самых пор и есть «истинный светоч души и мыслей» столь еще непременно многих власть и деньги цепко имущих?
И приходилось подчас полуголодным мудрецам исключительно так униженно обивать пороги сытого и совсем вот нисколько не в меру зазнавшегося общества…
…уж никак не иначе, а как раз того самого, что лишь только и дышало одной той довольно душной атмосферой более чем многозначительно недалекого, а порою и невозмутимо праздного самосозерцания.
То есть, если о чем-либо подобном вполне конкретно, и главное, сколь и впрямь немногословно же смачно сходу так высказаться…
То, ясное дело, где это именно буквально всякий тот ликующе властвующий над телами и душами ближних и дальних и вправду уж неизменно искал наиболее благостное и самое то относительно четкое свое отражение.
Причем отражение никак не пассивное, а крайне воинственное и во всем активное.
И это ведь в самой гуще серых масс народа тот или иной политик и может почувствовать как участие, а впрочем, и сочувствие, ну а также и негодование по поводу чьего-либо ярого и как есть безукоризненно чужого зла.
И всякий тот или иной властитель сколь еще неизменно может, как растворятся в чувствах масс, так и создавать волну, что направит их на бастионы чужих крепостей безвестно умирать за некие чисто абстрактные интересы своей великой державы.
Причем к толпе ничтожных обывателей у вальяжных господ, повелителей чужих судеб всегда вот отношение разве что как к навозу и смазке для вражеских штыков!
Для них невежественная масса безлика и однородна, а именно потому и видят они в ней один лишь грубый хирургический инструмент для осуществления самого различного рода авантюрных операций…
Причем самого вида крови они нисколько не боятся она ведь только и послужит вполне же взвешенному и трезвому укреплению того еще внутреннего, куда и впрямь поболее надежного диктата чисто своего правления, ибо пролитая нацией кровь всецело сближает ее с тем, кто ныне олицетворяет собой знамя нашей великой родины.
И толпа превозносит своего предводителя, до чего отъявленно делая из него заместителя Господа Бога на этой земле…
И вот более чем сходу так видя в простонародье одну лишь необычайно густую черную тень, он и может значительно, лучше и праведней ощутить все, то именно свое собственное весьма уж совершенное духовное величие.
8
Нет, конечно, никто не говорит, что у него нет, да и никогда не бывало на то абсолютно никакого суверенного права!
Вполне своевременное и самое непреклонно насущное, да и исключительно естественное требование подобного рода иерархической лестницы более чем, по сути, разом понятно и довольно-то легко разумно же объяснимо…
Поскольку нечто подобное сколь естественно и было свойственно всякому как есть еще стародавнему первобытному обществу.
И именно что как есть до конца, более-менее полноценно учитывая сами так по себе в те давние времена чисто вот внешне царившие наиболее обыденные условия.
Причем и по сию самую пору в нас незримо присутствуют те самые и близко никак не истлевшие в каком-либо необычайно далеком прошлом, всяческие те или иные, до чего же дремучие доисторические стадные инстинкты.
И, да и впрямь-то есть тут чего-то чисто житейски само еще собой на редкость сходу фактически ясное.
Нет, уж как это вообще ныне будет возможно в том усомниться, что в той ныне весьма стародавней пещере кроманьонцев, всякие те стихийные прения во имя установления более-менее достойного старшинства были весьма этак наглядно, тем еще самым явным благом тогдашнего повседневного быта.
Ну а затем, когда люди вполне научились (пусть и довольно-то пока неумело) всецело видоизменять всю ту или иную окружающую их действительность, им явственно вновь вскоре явно понадобилось до чего сходу научиться создавать для самих себя улей с сотами наподобие обители пчел или жилища беспрестанно копошащихся в своих мелких делах муравьев.
9
А именно это и привело в конечном итоге к появлению, той самой донельзя уж большей, нежели чем ее было когда-либо прежде же строжайшей иерархии.
Причем это как раз от данной сколь весьма многозначительно, куда только большей сложности этого нынче-то существующего общественного механизма и появилось на теле общества этакое великое множество всяческих гнойных язв.
И они стали более фатальными чисто вот разве что в свете всеобщего духовного развития, которое явно не улучшает духовные устремления, но и значительно отягощает всякие его наиболее недостойные качества.
Причем одним из наиболее страшных проявлений цивилизованного варварства истинно и есть то самое сколь неприглядное чье-либо еще умение подсунуть бы под нос общественности, некое чужое грязное белье начисто позабыв при этом про, то в ту еще гладильную доску доподлинно вот свое…
Да и весь тот никак не в меру хваленый гуманизм, на редкость грубо преподносимый именно что в том самом качестве священного самооправдания, коли и был некогда чем-либо со всей ответственностью весьма же наскоро деланным так это одним лишь и только тем еще более чем непреклонно суровым указательным пальцем…
И главное всякое людское сообщество неизменно превозносит своего руководителя, делая их него единственного зрячего среди тех от рождения слепых.
И эта низменная лесть уж и будет тогда по душе всякому правящему своим народом, а точно также и всей его свите.
Ну а как раз потому и может он полностью и по самые уши, так и увязнуть в тех совершенно и близко как есть несбыточно праздных мечтаниях.
И это только поэтому и крайне ветрено и приобретет его власть до чего изощренно на редкость весьма ведь донельзя суровую сущность.
А потому и любое малейшее поветрие и сможет же расчехлить орудия, и будет вот дан приказ в огонь и воду идти, а людские смерти они именно что во благо отечества, а не лишь бы как!
То есть для всякого такого правителя сокрушение врага будет делом техники, а смерть миллионов или даже миллиардов он попросту и не заметит раз она только лишь следствие чисто навязанного ему бесславного сценария, ну а он-то точно вот хотел только как разве что лучше.
Причем нечто подобное стало возможным лишь, поскольку урбанизация, ныне сколь безнадежно заслонила собой всякую ту конкретную личность, и она без году неделя всецело же превратилась в нечто, само по себе нисколько незначащее, да и как есть бесцветное и более чем бросово так никак неприметное.
Уж до чего чисто издали наспех обведенное тем еще тонким контуром или перечеркнутое, как лишнее и никому отныне и близко отселе явно ненужное.
То есть это сама как она есть личность каждого отдельного человека отныне оказалась полностью стерта буквально в труху, причем разве что поскольку, что в этом самом дико бурлящем новом времени кто тот вполне конкретный действительно оказался никем и ничем рядом с великим ликом всего того государства в целом.
А та чисто насквозь воинственно бравым духом пропитанная держава безмерно же яростно сходу так и затмила главным образом саму, как она есть душу народа, фактически сделав его наиболее дешевым материалом для создания абсолютно любых наиболее нами востребованных и чисто житейских ценностей.
А впрочем, да, конечно, современная цивилизация, несомненно, разом и одарила нас всякими ласковыми благами, которыми мы ВСЕ с искренне большим удовольствием повседневно и пользуемся.
Однако едва ли, что это и на самом деле и вправду привело нас, хоть к сколько-то большей человечности, а также и до чего наглядно так достойно же проявленной кем-либо той еще истинно настоящей терпимости ко всякому ближнему своему.
Нет, куда и впрямь, скорее, в точности наоборот: яркие технические чудеса и послужили весьма грозной предтечей, создав те исключительно ведь предварительные условия к тому самому еще многострадальному нивелированию человеческих жизней до песка, беспрестанно утекающего у правителя промеж его пальцев, чего ранее вовсе-то никак нисколько не наблюдалось.
И, кстати, чего-либо подобного этому нашему сегодняшнему весьма обезличенному нашему призыву в армию в той еще седой, как лунь древности попросту и не могло быть даже в помине.
Надо бы все же предельно так ясно вот понимать ту сколь значимую и до чего существенную разницу, что донельзя как есть, явственно существует промеж всяким тем чисто нынешним нашим политиком и вождем древнего племени, что буквально каждого своего человека некогда знал самым непосредственным образом, можно сказать, прямо в лицо.
10
Безличие, в свою очередь, порождает абсолютное безразличие к судьбе каких только угодно миллионов своих сограждан.
А тому и впрямь до чего еще верно поспособствовало как раз-таки именно то доподлинно красочное возникновение тех еще больших городов с их довольно-то подчас самыми мизерными жилищными условиями для неисчислимого большинства и бытом, столь уж вполне схожим с тем еще некогда прежним, пещерно-первобытным.
К тому же и весьма немало во многом усугубившемся в связи с теми самыми разнообразными новейшими техническими достижениями.
Ну а в целом это только и всего, что всячески удесятерило влияние почти точно тех исключительно первобытных правил бытия в их разве что несколько обновленном, красочно-многоплановом цивилизованном виде.
11
Причем еще изначально и сами города некогда возникли как раз из-за той как есть самой однозначной их явной приемлемости в плане на редкость же спешной возможности, в том вот числе и для сельского населения укрыться и переждать опасность за их высоченными стенами.
И то было крайне и впрямь действительно важно в том самом буквально переполненном опасности и вражды сколь стародавнем и древнем мире, хотя и приемлемость эта была довольно-то во многом явственно иллюзорна.
Конечно, слава Богу, небесные камни (метеориты) каждый день на голову никому не падают, но пожары и болезни снедали людей, уводя их в могилу, куда поболее и прежде всего из-за значительно большей плотности построек, нежели чем, то на деле еще уж случилось бы, находись они на некотором отдалении друг от друга.
Правда, тогда их практически невозможно было бы защитить от орд, самих себе почти вот, как и понятно, сколь еще ликом подобных.
12
Да только стены те могли оказаться и до чего весьма, куда и впрямь значительно ниже, кабы речь шла о самой, так что ни на есть чисто первозданной дикости, но ее-то в эти наши новые времена уж, как есть, попросту явно оказалось нисколько никак еще недостаточно.
Ну а как раз посему к ней отныне злокозненно и присоединилась дикость новейшая и помпезно-величественная, а также заодно и прилепилась к идее сколь значительно, куда значительно лучшего жития-бытия именно та самая беспородно вот идейная слякоть вздорно сентиментальных мечтаний.
Причем происхождение свое всякое данного рода придонное течение жизни всегда брало разве что от манеры собираться в большие и отчаянно гордые своей судьбой орды, что в том-то как он есть самом первоначальном виде нисколько не было еще привычкой живущего одними малыми группами стародавнего пещерного человека.
И как раз именно то, что столь всерьез и побудило людей до чего еще сходу изменить тем еще прежним своим и стародавним обычаям, и впрямь-то и было связано с тем вполне же донельзя элементарным устремлением тех самых неистово прущих наружу амбиций стать ведь, куда только значительно выше, сильнее и могущественнее.
13
Человечество, оно, в точности, как и вода, неизменно выбирает наиболее легкий путь развития, а как раз за то и заплатило оно жизнью в очень даже весьма отчаянно жестких условиях.
И главное, тут и вот еще что: древний вождь никак не имел причин беспрестанно бояться всевозможных подлых интриг со стороны своих приближенных, да и они тоже не столь уж и отчаянно страшились всяческого безумно яростного его гнева.
Шаман был гораздо опаснее и суровее, поскольку владел чем-то, что никак нельзя было отбить никаким копьем…
А нынче те еще политические шаманы и завели именно такую шарманку, что как есть вполне явно и сможет исполнить реквием по судьбе всего того нынешнего человечества.
Что же цивилизация только лишь усугубила и осложнила те самые доселе некогда имевшиеся ранее противоречия, присвоив им совершенно иной, новый статус, не решив при этом ни единой из весьма существенных головоломок общественных взаимоотношений, до чего запросто имевших свое законное место и время еще при жизни тех донельзя древних жителей пещер.
Да и вообще как-никак, а чисто наоборот исключительно так однозначно она только-то и присовокупила ко всем им кое-какие относительно новые, значительно вот поболее тяжкие грехи, чем были те некогда уже имевшиеся ранее довольно-то негативные свойства самого изначального (ничтожно малого) общественного организма.
