Полное собрание сочинений. Том 4

Хотя и любое произведение искусства (в т.ч. и книги) имеет ту цель, что оно заявляет об авторах; тем самым цель работы – показать творчество автора, философское произведение ещё и в самом себе должно обладать некой целью, т.е. о чём пишется. Это не обязательно решение, это может быть и постановка проблемы, но ведь постановка – это тоже задача. Без задачи же мы получаем просто литературное произведение, вроде как дядя Вася пошел к тете Маше, и у них случилась любовь (на том и конец). Что характерно, и здесь не всё так однозначно; цель может и не обозначаться автором, а читаться как бы между строк. «Между строк» же означает, в свою очередь, определенную субъективность, ибо между этих строк можно вычитать едва ли не все, что угодно, но что уж поделать: философия и искусство, как ни крути, а четко и категорично делиться никогда не будут.

Конечно, у философии можно выделить и ещё ряд особенностей в плане формы, как то: стилистика (приближенность к научной форме изложения материала), сама форма (как правило философия излагается в форме эссе) или даже «претензия» на общезначимость (а иначе, что же это за философия?). Но это всё совсем не обязательно; исключения из таких правил встречаются на каждом шагу, а потому оставим эти «недокритерии» без внимания.

Таким образом, философия и не наука, и не свободное творчество. По поводу последнего мы можем сказать, что хотя и философия является неким видом искусства (от противного: если не наука, значит искусство), но это всё же нечто отдельное; нечто из ряда вон. Говоря другими словами, искусство свободно, оно «безоглядно» (на действительность), и в нём так же свободно мышление. Наука и не свободна, и в ней не свободно мышление (здесь целая куча научных требований). Философия же не свободна, но у неё свободно мышление: от действительности можно идти куда угодно, и никакое требование научности тебя не остановит. Философия есть связующее. Она есть ещё не доказанное, не оформившееся знание, до-знание, протознание. Философия и протознание – это синонимы, и иное немыслимо, как… Да что же я опять спешу?

Психологические истоки философии

Мы уже достаточно видели в разграничении философии и науки, философии и творчества, но пока это разграничение во взаимозависимости, а значит разграничение по следствиям (ибо зависимость на чем-то ведь строится). Здесь же мы будем говорить о разграничении в основании, основание же всего человеческого, что вытекает из самого понятия («человеческое»), есть сам человек, т.е. его психология. Данная глава будет представлена в двух частях: психология философии и науки, психология философии и творчества (свободного, само собой). Начнем же мы с науки.

Что движет человеком, когда он хочет стать ученым? Отбросим денежные интересы или выбор профессии «по обстоятельствам», пусть нам представлен тот самый фанатичный ученый, который ради эксперимента своей жизни не пожалеет. Даже, не вдаваясь в какие-то очень уж хитрые размышления, мы можем сказать, что им движет жажда знания, или, если говорить более конкретно, такой человек хочет выведать у природы все интересные ему тайны, т.е. цель его ВКС (см. «Человек как он есть») – знание. учёного прежде всего интересует достоверность, ибо только тогда он выведал, когда его знание, его теория, сообразуется с действительностью. Конечно, плох тот ученый, который не хочет быть Эйнштейном, но, тем не менее, главное для него истинность, и при выборе «либо достоверные факты, либо беспочвенная теория (система)» учёный всегда отдает предпочтение первому. Жажда открытия, достоверного знания – вот исток учености.

А философия? Философия, по сути дела, вообще не эмпирична. Философу нет дела до экспериментов, достоверных и однозначных фактов (хорошо бы, конечно, но не обязательно), 100% доказуемой теории. Философу подавай всё, ему нужно цельное объяснение, и его никак не устроят несколько разрозненных, пусть и достоверных фактов. Да, философом тоже движет жажда знания, но то жажда не вглубь (если можно так сказать), а вширь. Жажда знания философа – это совсем не жажда знания (жажда открытия) учёного и желание здесь совсем иное: это желание объяснить то, что необъяснимо. Безусловно, и учёный в идеале хочет того же, но он начнет с единичного, ибо главное – достоверность, только потом может получиться нечто всеобщее. Даже если изначально думается что-то такое цельное, теория полностью, то её подтверждение всё равно будет идти от единичного. Философ же, наоборот, начнет с общего, с какой-то получившейся, сформировавшейся у него теории, ища единичное только для её лучшего доказательства, а если не найдёт… Не беда, всегда можно удариться в мистику или сказать, что ничего-то мы сейчас не знаем. Т.е. учёный в основе своей «индуктор», философ же – «дедуктор».

Отсюда и истоки: желание достоверности у учёного и фантазия у философа. В первом случае – мышление конкретное, во втором – абстрактное. Это, конечно, совсем не означает, что учёный напрочь лишен фантазии, а философ только и знает, что витать в облаках; вопрос здесь в количественном соотношении. Более того, зачастую и у отдельного человека одерживать верх может то первое, то второе, или же конкретность у него будет выражаться в науке, а фантазия в философии, хотя во многом (относительно) и строящаяся на науке. К примеру, Шипов, который в своих научных построениях являет нам чистейшую натурфилософию, ибо фактического материала у него явно недостаточно для чисто научного доказательства предложенной им теории. Или тот же Пригожин, который на конкретном уровне являет из себя самого настоящего ученого, однако его фантазия требует идти дальше – и вот вам философия, синергетика. Впрочем, что у кого и когда перевесило – это вопрос иной, главное же, что истоки у науки (любой науки) в конкретном мышлении, философии же – в абстрактном. Можно даже сказать, что учёный – это тот, у которого абстрактное мышление необходимо для приведения в целостность и к общему фактов мышления конкретного. Философ – тот, у которого конкретное мышление нужно для большей обоснованности и удержания мышления абстрактного.

Что же творчество? Творчество, что, пожалуй, и так очевидно, коренится в том же абстрактном мышлении, что и философия; потому, в общем, философия и ближе к собственно творчеству, искусство, нежели чем к науке (это нам замечательно показывают произведения Былых философов). Единственное отличие здесь в совсем уж малой примеси мышления конкретного. Творческому человеку это последнее нужно разве что как материал для абстрактного мышления, при этом на них (эти продукты конкретного знания) можно и вовсе не обращать никакого внимания. Философ же не волен до такой степени. Пусть и на уровне абстрактного мышления, но ему необходима теория, построенная на конкретике. Т.е. философия – это такой продукт абстрактного мышления, который для своего подтверждения нуждается в мышлении конкретном.

Когда у философа конкретное мышление доминирует над абстрактным, т.е. когда философ, подобно ученому, начинает думать конкретно, то мы получаем либо пустопорожние, никому ненужные фактики или и так всем ясные «теории» (это то, что сейчас); либо, когда из конкретного уходит всякая примесь фантазии, мы получаем новую науку (та самая эвристическая функция философии). Но, тем не менее, необходимое условие философии – это абстрактное мышление. Философия исходит из абстрактного мышления, пусть и с оглядкой на практику. Наука же исходит из мышления практического; абстрактное ей нужно только для лучшего обдумывания и приведения к единой теории того, что обдумано практически. Свободное творчество в практическом мышлении и вовсе не нуждается. Вот вам и всё психологическое разграничение.

Уже, исходя из вышеозначенных истоков, мы с полной уверенностью можем сказать, что философия не может быть наукой в принципе, ибо тогда она теряет то, на чем собственно строится (фантазия, абстрактное мышление), что есть её основа. И в то же время, мы можем смело говорить, что философия – это именно искусство, творчество, хотя и с большей долей конкретики. Тут ещё возможно некое недопонимание, в плане того, как искусство всего лишь с относительно большей долей фактов действительности определяет развитие науки, и из того выходит вообще всякая наука, но то я разъясню в ближайшем будущем. Пока же я отделил философию от всего прочего-соседнего и на том, самом глубоком уровне (уровень психологии), который нам сейчас только мыслится.

Что есть философия

Пока мы определили философию лишь негативно. Мы сказали, что все доводы современных «философов» на эту тему – ложь; сказали, что философия – не наука и во всей своей полноте наукой не может быть в принципе, ввиду изначальной субъективности столпов философии. Мы сказали, что наука и нечистое, свободное творчество, ибо не всякое творение «от-действительного», и не всякое претендует на решение тех или иных проблем. Плюс к этому, мы в общих чертах обозначили психологические истоки философии. К чему же мы в итоге пришли? Повторяя всё сказанное ранее, но в более сжатом виде, я скажу, что философия – это постановка и/или решение проблем (это для философии очевидно, иначе о чём тогда вообще говорить?) ненаучными методами (ввиду всё той же субъективности фундамента философии, субъективность же и наука – вещи несовместимые).

Теперь давайте ещё упростим. Уровень субъективности означает, что проблемы решаются «от себя» (по самому определению субъективизма); решение строится исключительно на собственных мыслях, хотя и отталкиваясь от объективных фактов. То, что в такого рода построениях используется фактический материал – здесь не важно, ибо всё его соединение и все выводы отсюда – всё равно есть продукт собственного, неограниченного объективными требованиями мышления. О самих проблемах мы скажем следующее: не вдаваясь в их содержание, мы можем утверждать, что их решение однозначно подразумевает желание их решать; не важно, сам ли я этого хочу, или мне приходится.

Таким образом, подставив данные упрощения, мы получим: философия – это желание мыслить. Теперь применим увеличительные степени (желание – любовь; мыслить – мудрствовать), что получаем? «Любовь к мудрости» – это любовь к мудрости. Все!!! Это же просто до абсурда! Это кем надо быть, чтобы извратить весь смысл философии, в поисках какой-то немыслимой «правды», когда вся правда в самом названии! И я как дурак доказываю эту очевидность, эту тавтологию (!) на протяжении уже не одного десятка страниц!

Вы посмотрите на всю историю философии! Философы всегда хотели объяснить то, что объяснить чисто объективно было невозможно, и если, наконец, нечто объяснялось действительно объективно, это сразу же утрачивало всякий философский интерес (много сейчас философия говорит о строении атома?); философы всегда стремились заглянуть за горизонт, туда, где работать может одна мысль, безо всякой объективной основы (все эти ключевые вопросы о познаваемости мира, предназначении человека, истоков морали на худой конец). Философия и есть «заглядывание за горизонт», туда, где хочется знать, но объективно не «можется». А это заглядывание и есть чистое мышление (без рамок рациональности), философия есть само мышление. Быть философом, любить философию (а как можно быть философом, не любя философию?) значит любить мыслить, мудрствовать. И нечего здесь стесняться, придумывать отговорки и пытаться впихнуть философию туда, где она находиться просто не может, где она задыхается. всё гораздо проще, чем кажется.

Но давайте подойдем к этой проблеме с другой стороны. Пока наука не достигнет конечного, абсолютно точного знания, всегда будут вопросы, ответить на которые она будет не в силах. Но если вопросы существуют, на них всегда хочется знать ответ, и кто-нибудь обязательно будет хотеть ответить. И то – не наука и не чистое творчество. Что же это тогда? Ты, утверждающий, что философия есть наука или должна таковою быть, скажи, что тогда это? Протознание? Да философия и протознание – это синонимы. Причём синонимы в самом широком смысле. Это просто разные названия одного и того же. Философия – это знание, не ставшее ещё полностью объективным, до–знание, прото–знание. И если ты говоришь, что всю субъективность, всю мысль из философии надо выкинуть (чтобы она стала полноценной наукой), то что это будет за философия? Настоящая философия, без примеси иррационального? Нет! Настоящая философия – это Сократ, Гоббс, Ницше… Вот они – Философы. И назови ты их хоть «протознологами», хоть «чудознологами», они всё равно останутся Философами.

Ладно, давайте теперь пройдемся по протознанию. Какие у него характерные черты? Построение на основе субъективного; неконкретность (беспредметность); недоказуемость и плюс к этому из протознания выходит, собственно, знание (читай – наука). Это, пожалуй, основное. Никто не спорит, философия вплоть до ХХ века (как минимум) обладала всеми этими признаками, и она (что очень важно) называлась именно философией. Что изменилось в ХХ веке? Философия обрела предмет? Нет. Онтология, гносеология и этика (особенно) теперь 100% доказываются? Нет. Философия перестала зависеть от личного мнения автора? Нет. Генерирует философия сейчас новые науки? До середины ХХ века – бесспорно, но и сейчас эта функция выполняется. Мы перед своим носом видим, как зарождается новая наука – «наукология» (по моему названию), хотя она и является ещё частью самой философии и называется не иначе как «философия науки». Все эти признаки есть и у современной философии, которая, таким образом, есть такое же протознание, как и раньше, ведь ничего не изменилось.

Но нет, есть такие люди, которые говорят, что это всё не философия, это протознание, пережиток философии, а настоящая философия – это … Не слишком ли наглое заявление? Три тысячелетия философия равнялась протознанию; протознание, по сути, и называлась философией, и вот приходит не(и)-кто и заявляет, что то всё неправильная философия, а философия – это вообще удел будущего, нечто совершенно новое, то, что я говорю. Кто ты такой, чтобы такое утверждать?! Кто ты такой, чтобы сказать Канту: «Ты не философ, ты лжешь!»? Какое ты имеешь право переиначивать понятие, существующее уже не одну тысячу лет? Хочешь разъединиться с прошлым? Да флаг тебе в руки! Но почему тогда ты меняешь имя истории, а не своё? Назови свою науку «тупософией» (оно и к истине ближе), но не извращай историю и философию; если нет мозгов, то имей хотя бы совесть.

Итак, я подвожу итог. Философия не имеет никакого права называться наукой, она есть до-наука, протознание в самой своей основе, она есть заглядывание за горизонт, любовь к мудрости, она сама творческая мысль в решении проблемы. Так было, есть и будет всегда, как бы не тряслись за свою «ученость» современные «философы». Но то лишь одна сторона философии, её «до-научная» сторона, есть же у нее и сторона искусства.

Впрочем, из того, что я сказал о соотношении наука/философия, уже вполне отчетливо проистекает тот факт, что философия это скорее творчество, о чём я и говорил ранее. Философия и есть творчество, только направленное на проблему. Но не буду повторяться; здесь куда более интересно провести демаркационные линии, чем пытаться по десятому разу объяснять на пальцах какие-то и дураку понятные вещи. Можно изобразить презабавный график (рис. 6):

Рис. 6

Здесь ось У – точность знания; ось Х – тип мышления (это я так, грубо говоря). Наименее точный, наиболее свободный участок 0-1, это свободное творчество, где вообще может не быть никаких рамок объективности. Участок 2-∞ – это наука, самое точное, самое объективное и рациональное мышление. А что у нас объективней свободного творчества, но не столько, чтобы быть наукой? Правильно, участок 1-2 – философия. То, что этот участок будет (до самого конца), и никуда нам от него не деться – это ясно как день божий и то, что этот участок называется именно философия – об этом тоже сказано предостаточно, и то нам показывает вся история и философии, и науки. Сейчас мы, для пущей определенности будем говорить о границах. Кстати, вы их видите? И я не вижу. К чему бы это?

      Начнем с границы 1. философия начинается там, где появляется проблема. Но проблема, а тем более её проявление, описание, решение – это очень уж сложная и неоднозначная вещь. Кто-то видит в «Обломове» великую философскую проблему (а чем не экзистенциализм? Я бы не удивился, если бы «Обломова» написал Сартр), а кто и в «Преступлении и наказании» не видит ничего кроме детектива. Где тот ясный и четкий критерий? Нет его, а значит, нет и четкой границы.

Граница 2. если философия здесь есть всякая теория, недоказуемая на 100% научно (а именно это я и утверждаю), то Пригожин – философ, Шипов – философ, Бобров – философ… Всякая научная гипотеза есть философия. И в этом нет ничего удивительного. учёный тоже человек, и порою он хочет объяснить и то, что чисто научными методами не объяснимо (не доказуемо), здесь учёный выступает именно как философ. Вся совокупность гипотез и мнений в науке и есть её философская составляющая: философия-в-физике, философия-в-псхологии… Точность науки и определяется тем, как много в ней философии… По большому счету, и разница между естественным и гуманитарным знанием сейчас в том, что во вторых, по сравнению с первыми, философии (недоказуемых размышлений) явно больше. Но это я так, к слову. Но здесь и так, мы всё же ещё можем достаточно четко отделить философию от науки, но как быть с гипотетически правильными, но непроверяемыми выводами? Это выдумка, философия (ибо выводы-то фактически не подтверждаются) или наука? А все те теории, где учёный из каких-то двух предложений выбирает одно, основываясь только (по сути) на своем субъективном мнении, это философия? Но в науке слишком многое поначалу просто предполагается, неужели ж вся незакостенелая наука – это философия? А как быть с парадигмальностью? Когда сегодня это считают выдумкой, философией, а завтра это же будет называться наукой? И здесь не получается провести четкой линии.

Странно? Ничуть. Вспомним, что философия есть само мышление, моё субъективное мышление, а где мышление начинается? Где заканчивается? Это вопрос мнений, конкретного здесь ничего быть не может. Мышление – повсюду, а значит повсюду и философия (в меньшей или в большей степени). Мы, конечно, можем утверждать, что Достоевский ближе к свободному творчеству, чем к науке (точка А), измученный мною Шипов наоборот, чуть-чуть не наука (точка В), а например, Маркс где-нибудь в районе Б. Но далее таких пространных размышлений мы никуда не уйдем. В конце концов, и новые науки образуются из философии не в один момент, зачастую это очень длительный процесс, и даже когда наука юридически уже самостоятельна, она в большинстве случаев мыслит ещё во многом «по философски» – вот вам типичный показатель «размытости». В тоже время философия и отдельный род деятельности, творчества – если угодно. Точно так же, как бабулька дома может спиртометром мерить сколько градусов в её самогонке, т.е. проводить, по сути, научный эксперимент, она, тем не менее, всё же не учёный. Так же и философия, которая может служить и как составляющей чего-то иного, и как нечто «само-в-себе».

То, что философия – не наука, это совсем не минус (как могут подумать некоторые). Сказать, что философия ущербна, значит сказать, что наша тяга к знанию есть ущербность, а если так, то апогей знания – наука, не верх ли это тогда ничтожности? Если вы антисциентист, то вы можете сказать и так (отчасти вы и правы), но если вы называете науку великим достижением человечества, то извольте уважать и философию. Наука начинается с мышления, с субъективного мышления; у истоков всякого знания и всегда лежит философия, ибо думать и философствовать (в плане решения каких-то всеобщих проблем) – это одно и то же. А эта современная нам философия, якобы единственно верная и якобы «наука»… Трижды был прав Фейербах, когда говорил «Единственно положительная философия есть отрицание всякой школьной философии; … она есть сам мыслящий человек».

Теперь уж мы окончательно созрели для определения философии. Слушайте, ибо я отвечаю, что есть философия: философия – это род искусства, представляющий собой постановку и/или решение проблем, гипотетически относящихся к каждому человеку и объективной действительности, не одними научными методами. Всё!

Настоящие функции философии

Ранее о функциях (задачах) философии уже говорилось, но то были функции неправильные. Хотя нет, не совсем неправильные, они имеют место быть, но в то же время они далеко не исчерпывают всей философии, а тем более не проясняют нам ее. Но о том мы пока забудем, базой для размышлений здесь нам будет служить предыдущая глава.

Коли мы уж установили, что философия – это один из родов искусства (хотя и весьма специфический), то у нее (философии) должны быть и некоторые функции искусства. Таким образом, с одной стороны философия выполняет функции искусства. Сюда входят такие подфункции, как эстетическая, ознакомительная и отображающая (в том смысле, что философия в некоторой степени показывает то общество и то время, когда она создавалась). Возможно, здесь есть и ещё какие-то подфункции, но то не принципиально, да и в любом случае вышеозначенные – основные. С другой стороны философия имеет объяснительные и рекомендательные функции.

Объяснительные функции, как видно из самого названия, заключаются в объяснении различного рода явлений окружающего нас мира. Хотя, порою, философ может объяснять и такие явления (факты, проблемы), которых действительность нам и не думает показывать. Например, проблема: «триедин ли Бог?». При этом философия может объяснять что угодно. Всё, что только можно себе представить – всюду философия может влезть и что-то там наобъяснять. То мнение, что объяснительная функция имеет своими границами социум неверно. К примеру, философия начала ХХ века, когда философы частенько объясняли и разъясняли теории Эйнштейна, хотя это и не социум.

Но если с объяснительными функциями всё просто, то с рекомендательными куда сложнее.

Почему рекомендательные? Любая философия носит именно рекомендательный характер, и носит она его по той простой причине, что её доводы не имеют объективности, всеобщности и, следовательно, обязательности. То, что не объективно, не может считаться обязательным ни в науке, ни в обществе, т.е. философия не может приказывать. А то, что не приказывается – то рекомендуется. Тут, конечно, надо учесть некоторые моменты «пограничности», т.е. то время и ту философию, которая становится достаточно объективной, чтобы быть обязательной, хотя это объективное знание и находится ещё в русле философии. Но то – итог размышлений, сами же размышления (сама философия) всегда рекомендательна. Можно было бы, естественно, назвать эти функции как-то иначе, сказав только, что все они носят рекомендательный характер, но к чему выдумывать новые слова? Это понятие замечательно обозначает все относящиеся сюда функции и плюс к этому дает различия с функциями искусства и объяснительной функцией. Разграничение же между функциями искусства здесь на том основании, что искусство – это не само познание, это не решения, это вид (облик) решений, рекомендуется же само решение, т.е. содержание, а не форма.

Теперь о структуре последней функции, т.е. её подфункциях. В отличие от первого случая подфункций здесь может быть едва ли не бесконечное количество, причем все они будут так переплетаться, что ни о каком четком делении и речи идти не может. Для тех, кто не понял, поясняю: раз философия – это, по сути, само мышление (с оговорками, обозначенными в определении философии), то и функций у нее столько же, сколько их у мышления. Мыслить же можно и о ценностях, и о методах, и об этике, и о смысле жизни, и о взаимодействии аминокислот… И везде мышление будет выполнять какие-то свои функции: аксиологические, методологические, онтологические, натурфилософские, исторические (философия истории – это то же ведь философия). Мы, конечно, можем выделить ряд наиболее характерных здесь функций (в самом общем определении), как то: социальные (этика, организация государства, идеальное общество…), личностные («стоит ли жизнь того, чтобы её прожить?», смысл жизни, каким я должен бы быть…); методологические (применимость логики, критерии истины, возможно ли иррациональное познание…), метанаучные (назначение науки, структура науки, какой должна быть наука), исторические (собственно философия истории), натуралистические (детерминизм/ индетерминизм, причина возникновения вселенной или даже свойства воды), та же эвристическая подфункция и т.д. (я совсем не отрицаю, что здесь я мог и десятой части не сказать). И, в конце концов, всякая рекомендательная подфункция делится на практику и теорию (теоретические или практические рекомендации).