Жизнь, любовь, страдания

Тут пришла Бутылка, налила им обоим спиртного до краев. Фужер со Стаканом чокнулись:

– За Победу! – и выпили до дна.

Фужер подвинулся поближе к Стакану – послушать историю его жизни.

Ненужный Зуб

Все зубы у Десны были родные. Они нежно прижимались друг к другу, и Десна с ними общалась с искренней теплотой.

– Мои беленькие зубики, – говорила она.

– Наша нежная Десна, – отвечали они ей.

Но однажды она заметила, что один Зуб пожелтел и стал выделяться среди своих многочисленных собратьев. Десну это очень огорчило:

– Все зубы белые, а этот желтый. Не родня он мне, – и решила его убрать, а на его место поставить другой, похожий на все остальные.

Вскоре появились Щипцы. Желтый Зуб попробовал защититься:

– Мне здесь так хорошо, я тут с самого рождения и Десну чувствую всей своей плотью. Да, я пожелтел, но жизнь во мне продолжается, и все здесь присутствующие – моя родня…

Но никто его не слушал, и, как он ни упирался, не желая покинуть свое место, Щипцы его удалили.

Вскоре у Десны появился новый Зуб. Был он к ней холоден, зато сверкал белизной, называя себя Протезом. Десна, конечно, понимала: желтый Зуб был роднее и теплее. Но для нее красота была важнее.

Валенок и Туфелька

У Валенка и Туфельки никак не ладилась совместная жизнь. Как только приходила весна, Туфелька начинала капризничать:

– Какой же ты нескладный, неповоротливый, тупой Валенок!

Он от обиды уходил в чулан, забивался в уголок и молчал до самой зимы. Как только первые холода наступали, Туфелька прибегала, словно между ними никакой ссоры не было, нежно скрипела и, сверкая лаком, шуршала:

– Милый, как долго я тебя не видела!

И, уткнувшись своим острым носиком в его тупой нос, продолжала:

– Я замерзла. Можно лягу на твое место, погреюсь? А ты пока иди, мы с тобой еще встретимся, – и выгоняла его, а сама чинно укладывалась на мягкую подстилку.

И опять Валенок не видел Туфельку до самой весны. И так из года в год.

– Ничего не поделаешь, тяжелый характер у моей Туфельки, – вздыхал Валенок. – Когда же она угомонится? Бросить же я ее не могу – она мне очень нравится…

А Туфелька спокойно лежала в чулане и ни о чем не думала.

Круговорот

Пустая Четвертинка упала в сумку, где уже находилась Бутылка из-под вина, и звякнула:

– Наша жизнь окончена. Теперь мы пустые и никому не нужны. Отнесут нас на свалку!

– Не горячись, – сказала винная. – Я тут уже в пятый раз, и каждый раз возвращаюсь.

– Как это так?

– Набирают нас, пустых, побольше, потом меняют на полные. Опустошают их, и опять мы тут оказываемся. Круговорот в нашей жизни, круговорот! Радуйся, подружка!

Мякиш

– Я – хлеб с маслом, – радовался Бутерброд. – Поглядеть на меня со стороны одно удовольствие – большой, мягонький, упитанный. Пойду на дегустацию. Если понравлюсь – получу у Живота важную должность.

– Нам такой Бутерброд нужен! – встретил его широко открытый Рот.

А Язык подхалимски заявил:

– Надо Бутерброд проверить, прежде чем допустить до нашего дорогого Живота, – и все масло одним махом слизал, один мятый Мякиш оставил.

– Кому я такой теперь нужен? – огорчился Мякиш. – Никто теперь не станет меня дегустировать.

– Не расстраивайся, – успокоил его Рот. – Отправляйся на скотный двор. У тебя еще есть шанс попасть на дегустацию там.

Неблагодарный

Бутылка водки и Сигареты лежали в пакете, который Хозяин нес из магазина:

– Посмотрите, как все смотрят на нашего Хозяина, – позвякивала Бутылка. – Это наша заслуга. Хозяин любит нас, и мы ему за это благодарны: нос сделали – красный, толстый, лицо морщинами украсили, походку шмыгающую придумали. Много водки и курева потребовалось.

Тут Хозяин закашлялся и долго не мог прийти в себя. С трудом отдышался, потряс пакет и выбросил его в урну.

– Мы его так любили, – возмущались Бутылка с Сигаретами, – а он выкинул нас, неблагодарный. Ну хотя бы до дома донес, там выпил и покурил…

А Хозяин продолжал идти не оглядываясь.

Спичка

Единственная оставшаяся в коробке Спичка сердилась:

– Знакомые Спички огоньком баловались, и вот результат: ни одной не осталось. А я хочу, чтоб меня запомнили. Учиню пожар и останусь у всех в памяти…

Спичка засуетилась, то и дело ударяясь головкой о стенки коробки, все думала, как осуществить свое намерение.

Вскоре Спичкой еще раз чиркнули по коробку, но она не загорелась, поскольку, пока она размышляла о пожаре, вся ее головка стерлась.

Улитка-путешественница

Долгий путь проделала маленькая Улитка, пока нашла Боровик – большой, толстый гриб с красивой шляпкой.

«Именно его мне и надо! – обрадовалась она. – Он, наверно, очень вкусный».

– Здравствуйте! сказала Боровику. – Я – Улитка-путешественница. Хочу с вами поближе познакомиться.

Поцеловала так, что прилипла и не оторвешь. Боровику поцелуй очень понравился, он даже застыл от приятного прикосновения и ответил:

– Оставайтесь! Устраивайтесь на моей шляпке.

Грибы-соседи, увидев это, заволновались:

– Улитка тебе не пара. Вон Сыроежку пригласи, она нежная, тебе с ней будет лучше.

Но Боровик не поддавался уговорам, Улитка по-прежнему сидела на нем и скоро съела своими поцелуями половину шляпы.

Боровик похудел, сгорбился и, казалось, вот-вот упадет. Грибы смотрели на него с сожалением и судачили:

– Вот ведь как бывает – из-за поцелуев можно свою жизнь загубить.

В этот момент толстая Улитка отвалилась от Боровика и поползла прочь.

Она же была путешественницей.

Хочу быть Кленом!

Клен услышал от ветра, что приближается пила, которая спиливает под корень елки да березки. Скоро дойдет и до него и до деревьев, что растут рядом. Но они словно ничего не слышали и не понимали, радостно шуршали листьями и говорили ему:

– Ты, братец, не представляешь, как наша жизнь скоро изменится, как красиво мы станем выглядеть – кто балалайкой, кто гитарой…

– А я хочу остаться Кленом, – отвечал он.

– Да ты пойми, как здорово будет – мы превратимся в полезные и нужные вещи, – продолжали уговаривать его деревья.

– А я желаю быть самим собой – Кленом! – опять воскликнул он и почувствовал, как в него вгрызается пила.

Когда Клен упал, стало ясно: он подгнил и пригоден только на дрова. А если его не спилили бы, Клен еще много лет простоял бы на родной полянке.

Перевоплощение

Он умел перевоплощаться – из зернышка в траву, оттуда – в сухой лист и даже в дым. Мог пробраться в любую щель и пролезть в замочную скважину. Лез ко всем в друзья. Кто его знал, гнал прочь. Он бесследно исчезал и снова появлялся, ища новых знакомых, которым оставлял после себя яд.

Имя ему было Табак.

Блузка

Новая Блузка оказалась на манекене за стеклом витрины универмага. Она была элегантной и смотрелась пикантно. Все Пиджаки, висевшие рядом, заглядывались на нее, да и прохожие останавливались. Она стала украшением витрины и, конечно, догадывалась, что всем нравилась. Временами кокетничала с расстегнутой на ней пуговкой – так еще больше обращали на нее внимание. Находясь в модном обществе, она радовалась жизни.

Прошли годы. Рядом с Блузкой появились новые Пиджаки, которые не замечали ее, а старые, полинявшие, смотрели без былого восхищения. Правда, некоторые из них, найдя своих хозяев, изредка наведывались в универмаг и важно проходили мимо нее. Блузка, желая обратить на себя внимание и продемонстрировать, что она все еще по-прежнему выглядит современно, попыталась расправиться – но у нее разошлись швы. Видно, время пришло менять ее на другую, и она грустно вздохнула:

– Вот, красовалась я на витрине среди лучших Пиждаков, а осталась в одиночестве и без человеческого тепла.

Примета

Корова спрашивает Воробья:

– Почему, когда ты, посадив пятно сверху, испачкаешь шляпу, все говорят: «Хорошая примета, к счастью!»? При этом твое пятно легко вытирают и тут же тебя забывают. Вот если бы я могла летать, мое пятно запомнили бы на всю жизнь!

Головной убор

Голова была изумительно красива – развивающиеся золотистые волосы, большие зеленые глаза… Стоило ей надеть какой-нибудь головной убор, как она становилась совсем неотразимой. Все провожали ее восторженными взглядами. А она, чувствуя, что на нее смотрят, порхала, словно бабочка.

Время шло, и золотистую Голову покрыла безжалостная седина, лицо стало морщинистым, глаза плохо видели, смотрели вниз, как бы не споткнуться.

Однажды она достала свои любимые головные уборы, вздохнула и сказала:

– Шапочку я носила в юности. Кепочку – в девичестве. Шляпку – в зрелом возрасте. А как быть сейчас? Если я надену это, люди скажут: странная старушка.

Она взяла платочек, накинула его и медленно двинулась в путь.

И опять на нее обращали внимание, видели в ней бывшую красавицу. Но ей было грустно: радость и счастье ее остались в шапочке, кепочке и шляпке.

Яблонька

Яблоня щедро давала сладкие яблоки, но с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Однажды ветка у нее треснула, надломилась и повисла. Ей поставили подпорку, чтоб совсем не упала. Яблоня облокотилась на нее и вздохнула:

– Вот и старость пришла: тросточку мне дали…

Последствия

Лежат за дверью в холле разбросанные Ботинки – один, начищенный до блеска, и другой, грязный от мыска до пятки.

– Ты почему такой чумазый? – спросил Чистый.

– Да вот, меня в квартиру не пустили после загула. Боюсь, как бы на улице не оказаться. А ты-то почему тут?

– Все из-за тебя, – ответил Чистый. – Последствия твоего прихода.

И тут из-за двери в холл влетела Тапочка, приземлилась и сказала:

– Меня-то за что? Я дальше комнаты никуда не ходила…

– Видно, поддержать компанию, – вздохнул Грязный Ботинок.

Шампанское

– Безобразие! – бушевала Бутылка с Шампанским. – Всех подружек разобрали, одна я на прилавке осталась.

Скоро и ее взяли, вытащили пробку, тогда Шампанское громко прошипело, выпустило воздух и Бутылка успокоилась.

Его разлили по фужерам, на дне осталось лишь несколько капель. Опустошенная Бутылка испугалась:

– Как быстро все изменилось! Была я красива, полна сил и энергии, все мною любовались. А теперь – обыкновенное бутылочное стекло!

Валерьянка на спирту

Кот никогда раньше не замечал эту бутылочку: был занят своим делом – ловил мышей. А тут она неожиданно появилась, издавая приятный, соблазнительный запах! Он не удержался и решил с ней познакомиться.

– Я – кот Василий, – промяукал он.

– А я – Спиртовая Валерьянка, – ответила она, благоухая.

Пахла Валерьянка сногсшибательно, так, что у Кота закружилась голова. Он прижался к ней, а той только и надо, чтобы Кот был рядом. Он ей очень понравился, и она разрешила ему поцеловать себя в горлышко, отчего Кот совсем опьянел и соображать перестал. Улегся возле Валерьянки, встать не может.

– Теперь я всегда буду держать тебя рядом, – радовалась она.

Стоило Коту очухаться, как она опять разрешала ему лизнуть себя. Он так привык к спирту, что лежал, не вставая. Хорошо, что через какое-то время Валерьянку убрали в аптечку, не то Кот бы погиб. Она оттуда наблюдала за ним, метающимся по комнате, думая: «Как он любит меня! Все углы обыскал, ищет меня».

А Кот бегал и орал:

– Где эта гадость, которая загубила меня?! Голова трещит, раскалывается, даже мышь поймать не могу. Они уже смеются надо мной!

Гипс и Вода

Вода из ведерка поглядывала на Гипс в мешке и вздыхала:

– Какой чудесный Гипс: легкий, белый, рассыпчатый! Наверно, характер у него добрый и жить с ним – одно удовольствие.

Гипс тоже ее заметил:

– Какая замечательная Вода! – воскликнул он и предложил: – Не желаете ли слиться в единую семью? Я всегда буду к вам теплым и мягким.

Вода не могла удержаться, она уже видела в нем свое счастье и согласилась.

Гипс осторожно стал высыпаться из мешка в ведро с Водой. Ей стало тепло и приятно. Но когда Гипс заполнил все ведерко и загустел, она воскликнула:

– Ты же сказал, что будешь ко мне теплым и мягким. Значит, обманул?

Но Гипс уже затвердел и ничего не слышал.

Носок

– Куда ты, туда и я! – клялись в верности друг другу новые Носки.

Прошло время. Один Носок поизносился, на пятке у него образовалась дыра. А второй был еще хорош, но, оставшись в одиночестве, стал никому не нужен. И их обоих выбросили.

– Меня-то за что? – возмутился целый Носок. – Я же еще мог пригодиться.

– А как же клятва верности? – спросил у него дырявый братец.

Абажур и Лампочка

Настольный Светильник познакомил Лампочку со своим Абажуром. Их дружба скоро переросла в любовь. Лампочка светилась от счастья, показывая, как ей нравится Абажур. И он демонстрировал, что неравнодушен к ней: сверкал стеклянным колпаком, озарял яркими лучами все вокруг.

Так они жили долго, с теплотой относясь друг к другу.

Со временем Лампочка потускнела и то и дело гасла. Да и Абажур местами облез. Они заметили это, но не расстроились, им и так было хорошо.

Однажды со Светильника смахнули пыль, протерли тряпочкой, поставили на полочку и назвали антиквариатом. Его Абажуру и Лампочке было приятно, что за ними ухаживают. Даже в темноте они вспоминали прежние годы, когда ярко горели и обнимали друг друга теплым огоньком. Одному Светильнику все было «до лампочки».

Шуба

Шуба обнимала тело и ласково шептала:

– Я люблю тебя! Ты меня не бросай!

Приходило лето, и Шубу меняли на Куртку.

– Вот всегда так, – возмущалась Шуба. – Все тепло свое ему отдаю, а он все равно меняет меня на Куртку. Нет никакой благодарности!

Сплетня

Ключ от Шкатулки куда-то подевался. Тут появился Нож и сказал:

– Я очень хочу вас открыть.

– У меня есть Ключ, он меня и откроет, – ответила Шкатулка.

– Знаю я вас, ты не первая, – хмыкнул Нож и принялся ее взламывать.

– Отстаньте, хулиган! – кричала Шкатулка.

За всем этим наблюдала Телефонная Трубка.

«Сейчас я позвоню куда следует, – подумала она, – и прекращу это безобразие. – А потом решила: – Нет, подожду. Интересно, чем это закончится?»

Нож поднатужился, открыл Шкатулку, и Трубка принялась трезвонить:

– Слушайте все! Наша недотрога всех к себе зазывает, страстно хочет, чтобы ее открыли! А еще говорит: «Я верна Ключу!»

Ревность

Электрический Патрон и Лампочка жили светло и дружно. Однажды Патрон увидел, что Лампочка все время кому-то мигает. Он рассердился и так сильно нагрелся, что сгорел, а за ним и Лампочка потухла.

Граненый стакан

Стакан страшно удивился, что судьба неожиданно занесла его во двор на лавочку. Вот уже несколько дней он одиноко лежал под дождем и ветром, никому ненужный.

Раньше Стакан жил в теплом доме, стоял на самом видном месте, был чист и сверкал многочисленными гранями. Иногда к нему приходила Вода и, побурлив пузырьками, исчезала. Стакан не хотел ни с кем долго общаться. «Зачем долго держать Воду при себе? – думал он. – Пусть всегда приходит свежая».

Однажды сводница, Продуктовая Сумка, умевшая знакомить внутри себя кого угодно, решила познакомить Граненый Стакан с Водочной Бутылкой, которая искала, с кем провести веселый вечерок. Стакан никогда не видел Бутылку, но слышал о ней. Ему стало интересно, и он решил узнать ее поближе. А сумке-свахе этого и надо было: свела их вместе на лавочке во дворе.

Бутылка внимательно посмотрела на чистый Стакан. Видно, он ей очень понравился, и она излила свои горячие чувства, наполнив его водкой до самых краев:

– Тебе со мной бу-удет хорошо, – журчала она.

Стакану водка не понравилась – она была горькая, а Бутылка продолжала булькать:

– Я тебе все отдам! Последняя капля бу-удет самой сладкой!

Стакан опьянел, все грани на нем, казалось, слились воедино, он не увидел, куда и когда исчезла Бутылка. От прежних сверкающих граней ничего не осталось. Он лежал на лавочке и изредка стучал от порыва ветра и падающих на него листьев.

– Если бы знал, что со мной такое произойдет, – горевал он, – я бы задержался среди приятелей в мойке.

Звякнув, он скатился с лавочки и упал на землю.

Вечером, подметая двор, Метла наткнулась на треснувший Стакан и выбросила его в мусорное ведро.

Старый Кошелек

Кошелек много лет оберегал деньги, находившиеся в Кармане. Со временем он поизносился, в нем появилась дырка, и монеты изредка высыпались.

– Вот и старость наступила, – вздохнул Кошелек, когда очередная монета выскользнула. – Скоро закончится и моя служба. Никому я такой не нужен.

Однажды зимой Карман сидел на лавочке. Кошелек выпал на снег, был хорошо виден, надеялся, что его заметят и вернут на место. Но время шло, и скоро он оказался под слоем снега.

Позже Лавочка скрипела, если на нее кто-то садился, и рассказывала:

– Карман искал Кошелек, хотел его починить, чтобы служил ему и дальше, но не нашел. Кошелек для него был верным другом, который знал все его денежные дела и молчал об этом. Новый Кошелек, который появился в Кармане, был неопытен и открывался громко, словно демонстрируя свою защелку. А вот старый знал: деньги тишину любят.

Певец

Чашки собрались на столе и ждали встречи с Чайником, чтобы послушать его пение. Как только Чайник подавал голос, Ложечки восхищенно начинали звенеть в Чашках:

– Какой замечательный артист! – шумели они вместе.

Но каждый раз на самой высокой ноте Чайник прекращал свое пение. Его снимали с горячей плиты и разливали чай по Чашкам, которые долго возмущались, булькая:

– Ну хотя бы раз спел свою песню до конца!

Чайник тоже мечтал показать им весь свой талант.

Однажды ему повезло: его забыли снять с плиты. Чайник обрадовался и продолжал петь. Ложечки уже устали стучать по Чашкам, а он все не успокаивался. Потом загудел, запыхтел, зашипел и умолк. Весь выкипел.

Чашки возмутились:

– А где же Чай?

Чайник загоревал:

– И зачем я пошел на поводу у Чашек? Пел бы как обычно – остался бы навсегда замечательным артистом…

Камень

– Какой ты несчастный! – сказал Камень маленькому Зернышку, которое катилось от ветра и мокло под дождем. – Иди ко мне, я тебя пригрею, – и спрятал его в маленьком углублении.

Камень был большой, крепкий, без единой трещины. Дождь и ветер не могли проникнуть туда, где лежало Зернышко, которое целыми днями нежилось под теплым Камнем и уже не было таким несчастным, как раньше. Даже растолстело.

Скоро на Зернышке появился зеленый росточек. Он рос, рос и превратился в Куст. Камень удивился. А когда Куст стал деревом, восхищению Камня не было границ.

Со временем Дерево начало тревожно раскачивать и приподымать Камень своими длинными корнями.

«Кого же я оберегал, где же благодарность?» – подумал Камень и в этот момент треснул под давлением корней и скатился вниз.

Всемогущая

Кожура банана попала на дорогу и расшумелась:

– Смотрите, какая я сильная! Свалила Туфель, потом Ботинок… Да я кого угодно повалю, даже машину. Я всемогущая!

Тут на нее наехал автобус, и она прилипла к нему:

– Смотрите! Смотрите! Я колесо кручу! Мне равных нет, мне все под силу!

Кожура еще долго шумела, шлепая по асфальту, пока не скрылась вместе с автобусом.

Бражка

Паук поселился возле гнилого яблока, которое уже забродило пьяным соком.

– Вот здесь-то я жертву и найду! – радостно сказал он и погладил брюшко лапкой.

Вскоре на яблоко сели маленькие мухи, попили бражку и улетели.

– Подожду самых больших гостей, – решил Паук и затаился.

Тут прилетели Пчелы. Попробовали сок и улетели, но не все – одна вернулась к бражке. Захмелела, хотела взлететь, да не может: крылья стали непослушными. И яблок вдруг показалось ей так много, что на все лето хватит – начались у нее галлюцинации. Стоит Пчела на шатких лапках, чуть не падает.

– Вот такую Пчелу мне и надо! – воскликнул Паук. – Была бы трезвая, я с ней не справился бы, а сейчас – запросто!

Паук стал обволакивать ее паутиной. А ей казалось, что кто-то теплым одеялом окутывает. Совсем перестала соображать Пчела.

Паук всю ее связал. Пчела хотела что-то сказать, да рот не открывается, хотела пошевелиться, да не может.

Пролетавшие Пчелы и Мухи над яблоком крутятся, жужжат:

– Паук одурманил одну жертву, теперь следующую любительницу бражки хочет опутать. Улетайте все прочь!

Горилка

Спорили братья, что лучше – книга или выпивка. Услышал их отец, усмехнулся и сказал:

– Дети мои, даю вам: одному – книгу, другому – бутылку горилки. Уходите из дома, а когда узнаете, что лучше, книга или выпивка, возвращайтесь.

Прошло время. Вернулись братья к отцу.

– Ну что, узнали? – спросил он. – Что лучше – книга или горилка?

– Я не узнал, – ответил первый сын. – Лишь разговаривать научился на всех языках.

– А я… – хотел было что-то вымолвить второй, да замолчал, забыв все слова.

– Мне все ясно, – сказал отец. – Кто книгу читал, тот ума нажил, а кто горилку хлестал – без ума остался…

Жизнь

– Несчастная моя жизнь! – сокрушалось Яблоко. – Пока я сочное, с розовыми щечками, меня поглаживают и говорят, что сладкое. А потом съедят и бросят, обозвав огрызком…

Острый Карандаш

К Тупому Карандашу нанялся на работу Острый. С присущей ему остротой он все дела решал на листке бумаги быстро и хорошо.

Тупой был доволен и, лежа на столе, давал все новые и новые указания. Острый после каждого исписанного листочка становился все короче и короче. Вскоре он превратился в никому ненужный огрызок, и его выбросили.

А Тупой Карандаш за великолепно сделанную работу получил повышение в должности, сел в хрустальный стаканчик и давал указания уже двум новым пришедшим к нему острым карандашам.

Пирог

Пироги везли по назначению. Один из них вывалился и упал на мостовую.

Тут же прискакал Воробей.

– Какой большой пирог, и мне достался бесплатно! – восхитился он.

Но недолго радовался Воробей. Подлетел к нему Ворон:

– Отломи и мне кусочек!

– Это мой пирог! Его мне на весь год хватит! – заершился Воробей.

Тогда Ворон молча схватил пирог и, каркнув: «Делиться надо!», улетел.

Подкова

Подкова, прибитая к копыту лошади, бежала по мостовой и громко стучала, так, что летели искры. Ей нравилось бегать, и она делала это с большим удовольствием.

Шло время. Подкова износилась, уже не могла, как прежде, громко цокать и держалась на копытце на одном гвоздике.

– Как я устала! – вздохнула Подкова. – Пойду отдохну.

И отвалилась. Упала на землю, отдыхает, дождь ее поливает, ветер продувает, солнце жжет.

Заметила Подкова, что ржаветь стала, коррозией покрываться – испугалась:

– Буду так лежать – совсем в труху превращусь.

Может, и погибла бы Подкова, но ее подобрали и прибили к калитке на счастье. Ей очень понравилось новое место. Калитку ветер то закрывал, то открывал, Подкова громко стучала, и ей казалось, что она цокает по мостовой.

Муха-эксперт

В художественном салоне Муха ходила по картине и возмущалась:

– Надо же! Картина незаконченная! Масса недоделок! Надо указать художнику, что где исправить.

И она, оставив несколько темных пятнышек, жужжа, полетела к следующей картине.

Керосинка

С утра Керосинка была в прескверном настроении – пылала огнем:

– Я всем покажу, как надо жить! – кричала она и довела Кастрюлю до кипения. Сковорода так впечатлилась увиденной ссорой, что на ней все сгорело.

Керосинка на этом не успокоилась и перебросила весь свой пыл на Чайник:

– Будьте так добры, прошу вас погасить свой гнев, – попросил он. – Я не хочу ни с кем ссориться.

Но Керосинка лишь сильнее разгорячилась. Чайник не выдержал, хлопнул крышкой и закипел.

– Фу! Как вы невыносимы! – фыркнул он и залил ее кипятком.

Керосинка зашипела и потухла, но ненадолго. Чайник унесли, а на его место опять поставили Кастрюлю.

И все пошло, как прежде.

Керосинка никому не давала спокойно жить.

Веревка

– Какое богатое Корыто, в нем полно одежды! – завидовала бельевая Веревка и тут же успокаивала себя: – Ничего, вот наступит время, я стану богата, а Корыто останется ни с чем…